Статьи
О том, что в Донецкой области есть украинские партизаны, слухи ходили с самого начала Антитеррористической операции. Нам удалось убедиться, что эти слухи реальны и пообщаться с командиром партизанского отряда в окрестностях города Славянска. Бывший офицер советской и российской армии, бывший сотрудник спецподразделения "Беркут", ветеран Афганистана – а сейчас Майор Вихрь. Псевдоним, понятно. Майор Вихрь организовал небольшой партизанский отряд, который, не подчиняясь руководству АТО, выполняет боевые задачи по уничтожению террористов как в тылу, так и на передовой.
Он прошел Майдан от первого и до последнего дня. Свою партизанщину объясняет буднично: "Я уже своё пожил. Немножко разбираюсь в войне, так как бывший офицер. Поэтому моё место там. Не студентов, которых в 18 лет могут призвать в армию без опыта и подготовки, а моё и таких как я.
В Национальной гвардии служат люди самых разных профессий: учителя, строители, художники, журналисты, менеджеры по продажам. Две недели их готовили в Новых Петровцах, одели в форму, дали в руки оружие и отправили в горячую точку на передовую. Люди не жалея сил, переборов все свои страхи, воюют беспощадно и бьют врага, который пришел на нашу землю. Как бывший военный могу сказать то, что сейчас происходит — это военное вторжение. А по протяженности линии фронта — это военная операция. Идёт война. Основную роль в таком случае должны играть вооруженные силы".
У него есть сын. Призывного возраста. И именно этот факт заставляет его делать всё, чтобы эта война завершилась как можно раньше.
- Что собой представляет ваш отряд? Расскажите о нём.
- Все командиры и руководители АТО прекрасно понимают, что они находятся в рамках законодательства, определённых уставов и приказов. Приказы эти не всегда правильные. А партизанскому отряду, который не состоит ни у кого на службе, кроме как у народа и своей совести, который не исполняет никакие приказы, кроме как своего командира, и на который нельзя никак повлиять государственным структурам, по силам выполнение очень интересных, очень правильных и иногда очень дерзких задач. В те места, куда солдат не пускают — мы спокойно ходим и ведём там боевые действия.
- Что значит, "приказы не всегда правильные"?
- Координация между частями Минобороны отсутствует. Любая информация, которая поступает в штаб, должна быть оперативно обработана. Такого нет на данный момент. Оперативный штаб вроде как и есть, но оперативных действий мы не видим.
Смотришь иногда уже при подъезде к блокпосту и становится понятно: он оборудован под слив, назовём это так. Его расположение таково, что исключены всякие инженерные сооружения, позволяющие бойцам держать оборону. Командование разрознено. На территории этого блокпоста находятся четыре разных подразделения, которые между собой не имеют координации. Соответственно, о каком-то четком, правильном боевом взаимодействии при отражении атак или при наступательных действиях не может быть и речи. У каждого подразделения всего несколько раций. Уточню, примерно на сто человек две или три рации. И все они настроены на разные волны. При этом, исходя из тех условий, в которых они там существуют, взаимодействие подразделений осуществлялось при помощи "пейджер-джана". То есть, посылался солдат, почему-то только Нацгвардии, который под пулями бежал в другой окоп или к другому подразделению, или к бронетехнике, стучал по броне и просил стрелять в том или ином направлении. Понимаете, какому риску подвергались молодые парни и срочники внутренних войск?
Например, несколько дней назад (разговор состоялся в начале июня) к одному из блокпостов подъехала колона из более чем 40 грузовиков - как выяснилось потом, кадыровских наёмников. Мы сообщил в тот же миг в штаб, но на эту информацию никто должным образом не отреагировал. В ответ нам сказали, что вам на помощь выслали три БТР. Они до сих пор так и не доехали. Возникает вопрос: не сливается ли подразделение? Уточню, что это подразделение из патриотов, которые бросили все свои дела, семьи, работы и вызвались идти в зону АТО! То есть, насильно, как "срочников" ВВ, их никто не слал. Зачем так много людей, наиболее патриотично настроенных - а при таком подходе патриотизм может перерасти в радикализм относительно этих командиров или же власти в целом - послали на передовую, где постоянно идёт огневой контакт, прямо под пули? В расчете, что вдруг не выживут?
Идём дальше. Полный бардак в отдании и исполнении приказов. На сегодняшний момент Нацгвардия - это гражданские люди, которые пришли по контракту от трёх месяцев до трёх лет и потом вернутся на "гражданку". Многие из них даже в армии до этого не служили. Они не знают, что такое воинская дисциплина и исполнение приказов. Из-за этого возникают некоторые проблемы при ведении боя. Хотя и командиры иногда отдают глупые приказы. Пример: на одном из блокпостов во время боя командир взвода, записавший себя при поступлении в Нацгвардию старшим лейтенантом, - а как выяснилось он не имеет даже военного образования, - приказал солдатам перебегать из одного укрытия в другое, хотя этого никак нельзя делать. Люди побежали, и погиб военнослужащий. Сейчас против этого командира вроде как завели уголовное дело, но он сбежал и находится в розыске.
- Куда сбежал - известно?
- По нашей информации, он находится в Крыму. Эти все недостатки можно долго перечислять. Их хорошего нужно отметить одно: люди, несмотря на плохие условия пребывания, на отсутствие соответствующего вооружения и защиты, переносят все сложности и воюют. Такой, не побоюсь этого слова, великий дух украинского народа. Такого я не видел в России. Я бывший офицер российской армии и армии СССР...
- Подождите... "Российской" - я правильно услышал?
Совершенно верно. Так вот, я видел людей многих национальностей, но украинцы уникальны. Такого духа - я его называю казацкий - я не встречал нигде. Патриотизм украинца на невероятно высоком уровне. И мне не хотелось бы, что они гибли из-за глупых команд.
Поэтому мною было принято решение о создании партизанского отряда. Цель - освободить Украину от захватчиков. В подразделении находятся добровольцы, в основной массе - офицеры запаса, старшины или рядовые, имеющие боевой опыт или достаточно большую выслугу лет. Люди, которые умеют обращаться с оружием, понимают команды с полуслова и с полувзгляда. Многие из них разведчики, десантники, инженеры, сапёры, мотострелки.
- В свой отряд вы набираете добровольцев или у вас, скажем так, "закрытый клуб"? Может, тренировочный лагерь есть?
- Да, у нас слаженное подразделение. Большая часть отряда - это люди, имеющие боевой опыт. Некоторые участвовали в нескольких кампаниях. Определённого лагеря для подготовки нет: мужчины нашего возраста уже достаточно опытны. Расширять? Наверное, можно. Может даже, и нужно. Но не само подразделение, а количество таких подразделений. Как показывает практика, для того, чтобы иметь четкое оперативное реагирование и высокую эффективность, нужно подразделение, которое может быстро и компактно передвигаться. Поэтому отряд должен быть от 30 до 50 человек.
- Как военные к вам относятся?
- У нас прекрасные отношения! Многие офицеры и в штабах, и на местах это явление (партизан – ред.) приветствуют, потому что, повторюсь, понимают, что мы можем выполнять те задачи, который им выполнять запрещено.
Я так понимаю, что ваши партизаны до начала военных действий вели обычную гражданскую жизнь, верно?
Не поверите. У меня в отряде как минимум четыре бойца — это украинские гривневые миллионеры. Не олигархи, конечно, но люди очень обеспеченные.
- Да ладно? Четыре миллионера партизанят на передовой?
Естественно! Они члены отряда. Сами себя вооружили и это замечательно. Нас никто кроме себя самих или волонтёров не вооружит. Или же бизнесменов, которые понимают, что если так и дальше будет продолжаться — эта кадыровская чума — они могут лишиться своих бизнесов. Я скажу больше: эти же люди стояли на Майдане.
- Ну, это понятно. На Майдане таких хватало. А тут... Правда, что после перестрелки на место боя украинские военные никого не пускают, кроме каких-то неопознанных спецов, едва ли не под угрозой расстрела?
- Расстрел - нет, но в целом, правда. Мы работаем на передовой. На местном уровне координируем свои действия с тем или иным блокпостом или подразделением. Подстраховываем их, они подстраховывают нас. К примеру, когда мы идём в глубокую разведку, зачищаем местность, или идём за языком, и нам нужна подстраховка серьёзной техникой: пулемётами или миномётами, - они приходят нам на помощь. А в случае атаки на блокпосты АТО мы обязательно помогаем им. Ведём бой в своём секторе.
Так вот, после прекращения огня, когда всё утихает, обычно идут осматривать место боя. Но, согласно приказов, я так понимаю, руководителей АТО, ни один солдат не имеет права выйти и осмотреть место боя. По каким причинам, я не знаю. Знаю только, что приезжают какие-то специальные люди и идут осматривать местность. Что они там находят или кого — не известно, нам не докладывают.
- А сами пытались посмотреть, что там?
- Неоднократно. При попытке осмотреть местность доходило до того, что по нам открывали огонь. Припугивают. Мы ведь хотим трофейное оружие забрать. Мы воюем все со своим оружием или с трофейным. Убили террориста, забрали у него оружие и вооружили очередного своего бойца. Но нам запрещают, говорят: "Не выходите, или будут проблемы. Даже у вас". Думаю, на поражение не стреляли бы, если б мы ослушались, но всё равно эти моменты неприятны.
Вот что интересно, практически каждый раз, когда происходит атака, после которой террористы несут потери, нет точной информации о количестве погибших. Данные разнятся очень сильно. Ладно журналистам не сообщают, но ведь и сами бойцы точных цифр назвать не могут...
Совершенно верно. Мы же до сих пор не знаем, какой урон наносим противнику. Знаем только официальные сообщения штаба АТО, а пойти на поле боя и посчитать количество убитых сами мы не можем - это всем запрещено. Получается нонсенс. Мы наносим урон противнику или же тратим пули в никуда? А ведь это нервы бойцов. Какое будет состояние у солдата, если он стреляет по врагу, а результата не знает?!.
- Сколько ваш отряд убил террористов? Тех, трупы которых вы видели.
- За последнюю неделю 8 человек. Это то, что мы точно знаем. Ведь попасть ещё не значит убить. Вот недавно, к примеру, спустя пару дней мы проходили рядом с местом боя. Мы находили там кровоостанавливающие жгуты, пузырёчки с противошоковыми препаратами, перекиси водорода и т.д. То есть, реально мы видим, что мы попадаем. Cо стороны террористов работают хорошо подготовленные спецы, вероятно, бывшие военнослужащие российской армии, потому что были найдены препараты производства РФ, которые выдаются только для военных. Таких специалистов может быть небольшое количество, но они контролируют ситуацию, заметают за собой следы. Если боец ранен или убит — его вытягивают с места боя, забирая всевозможные улики. Мы их потом находим на расстоянии полукилометра-километра от места огневого контакта - одежду, снятую с мёртвого человека, окурки и разломанные пачки от российских сигарет, которых в Украине даже в продаже нет, и многое другое. Можно утверждать, то против нас работает четко подготовленное и слаженное бандформирование на основе или же действующих специалистов, или же подготовленных в подразделениях РФ. Оружие, медикаменты, сухпаи, обмундирование, средства связи, которые мы также находили, - всё это используется в российской армии. Мы даже проверяли серии на гильзах патронов: они не соответствуют ни одной серии патронов, выпущенных в Украине. Они выпущены в России.
- Правда, что чеченцы, вернее, "кадыровцы", атакуют без бронежилетов?
- Это правда. Наступательная тактика ведения боя подразумевает, чтобы боец был как можно легче одет, взял с собой максимум боеприпасов и меньше лишнего груза на себе тащил. Бронежилет ограничивает движения, стесняет дыхание, имеет вес, поэтому и боец в нём не такой выносливый. Поэтому, как правило, в наступление идут без бронежилетов. Во время наступательного боя подразумевается также потеря до 50% личного состава. А так как основная задача украинских войск — оборона, на блокпостах и так далее, - соответственно и потери наши намного меньше. Ещё. Не все бронежилеты выдерживают пулевые или пулемётные попадания. К примеру, если получить попадание из винтовки СВД, АК с близкого расстояния или же из пулемёта 7,62 БТР-а, можно получить очень серьёзные ранения - запреградные травмы, которые не совместимы с жизнью.
Когда пуля насквозь проходит, вероятность выжить намного выше, нежели от пули, которая прошла через "броню". Она сразу же меняет траекторию, не летит уже прямо и прошивает, как иголка, а движется уже плашмя, начиная "кувыркаться". Соответственно, проникая внутрь организма, она начинает разрывать на части те органы, в которые попала. Спасти в таком случае человека шансов практически нет. Поэтому не всегда бронежилет спасает. Неделю назад похоронили гвардейца. В него попала граната из подствольного гранатомёта. Бронепластина выдержала, но человека практически разорвало на части. Он был учителем... Следовательно, не удивительно, что чеченцы без них атакуют. Они ползают в лесах в сумерках, занимают позиции, а уже ночью начинают атаковать.
- С террористами понятно — россияне и кавказцы. А сепаратисты кто?
- В основном — местные. Они тут знают каждую кочку, каждый бугорок, каждое деревце. Поэтому они незаметно проводят в нужные места террористов. И, не имея спецсредств, выявить их невозможно.
- Потерь нет в вашем отряде?
- Слава Богу, нет. Ни убитых, ни раненых. Работаем компактной группой, не допускаем рукопашного боя: оружие, которым мы вооружены, позволяет работать даже на 400 метров. В случае обнаружения мы используем дымовые шашки, дымы для отхода. Ну, и координационное прикрытие бронетехникой, которая знает, что мы работаем в том районе, и в случае определённого сигнала открывает огонь по нужному квадрату. Знает, как мы будем отходить, следовательно, стреляет, чтобы отсечь противника.
Это ж надо очень доверять, чтобы маршруты отхода говорить...
А мы и доверяем! Мы друг друга неоднократно проверили уже различными передрягами. На передовой нужно быть самым конченым человеком, чтобы подвести друга.
- Вы про Нацгвардию или десант?
- И гвардейцы, и десантура, и внутренние войска. По месту координируемся с ними, работа отлажена четко.
С "Беркутом" не контактируете?
С этими не контачим, и слава Богу. Но я боюсь одного: иногда "Беркут", который ещё три месяца назад был врагом номер один для всех нас, для "майдановцев", для всех тех, кто понимает, что в стране с такой милицейской машиной жить нельзя - они иногда стоят в тылу у Нацгвардии. Это беглецы из Крыма и киевский "Беркут", который очень крепко работал на Майдане и крушил направо и налево всё и всех. Реально может произойти такая ситуация, что мы получим нож в спину. Потому что веры этим людям нет.
- Вероятно, может возникнуть такая ситуация, когда друг напротив друга по разные стороны блокпоста будут стоять "беркута"-однополчане? Те, кто долгое время служил друг с другом, дружил?
- Я скажу так. Основная масса "Беркута" морально не перешла на новые реалии после Майдана. Есть, конечно, и такие, которые пришли к тому, что так они больше не могут и переломали свою жизнь, мировоззрение. Переосмыслили происходящее. Но это единицы. Основная масса тупо перекрасилась для того, чтобы не потерять кормушку. Они понимают, что пока переходной период, "мутная водичка", можно спокойно заработать денег. Примером тому - разграбления ими станций АЗС, которые, по моей информации, проводили сотрудники "Кобры" и "Беркута". Грабили заправки, маркеты на этих заправках.
- Это в районе боевых действий?
- Именно там. Вплоть до того, что забирали даже кассовое оборудование. Это всё паковалось в посылки и отправлялось на "большую землю", скажем так, на Киев.
Вызывает вопросы соотношение сил. Когда на передовой стоят люди, прошедшие Майдан, а бок о бок с ними воины ВВ, которые стояли по другую сторону баррикад. Как смириться человеку с тем, что ему нужно прикрывать спину того, кто в него стрелял или бил его дубинкой? Это огромный психологический порог, который человек, прошедший Майдан, не может переступить. Не за три месяца. Он никогда не простит этого солдата ВВ-шника, этого офицера ВВ-шника, а тем более "беркутов", которые сейчас стоят в тылу у Нацгвардии, на блокпостах, не сняв шевроны "Беркута", и по-прежнему пытаются противостоять в моральном и даже физическом плане бойцам Нацгвардии, которые прошли Майдан. И делают это с нескрываемым удовольствием. Уже есть случаи прямого физического столкновения. Понятно, что боец Нацгвардии не всегда "Шварцнеггер", а "беркутовец" - обычно это здоровенный мужичара, который своим видом должен пугать дедушек и бабушек и отбирать деньги у детей. Это их основная функция. Моральная подготовка "Беркута" – это просто машины для рукопашного боя и отнимания денег. Точнее - это милицейская гопота.
Такая вот ситуация сложилась недавно на одном из блокпостов. Бойцы из Нацгвардии стояли вместе с представителями подразделений "Кобра" и "Беркут". На их глазах милиционеры, по привычке, начали отжимать у водителей проезжающих через блокпост машин деньги, какое-то оборудование. Подбрасывали патроны в салон, обвиняя в терроризме, и "сбивали" деньги. Ребята из Нацгвардии на это дело очень оскорбились: "Наступив себе на горло, мы стоим рядом с вами, но когда мы видим, что вы продолжаете творить всё то, что вы делали до Майдана, и при этом вы это делаете ещё с большей наглостью, с большим цинизмом, терпеть такое не намерены". В итоге произошел конфликт, который чуть не привёл к перестрелке. Но так как командованием АТО занимается МВД, соответственно НГ также подчиняется МВД, то этот конфликт был замят до лучших времён. Более того, человек, который занимался поборами на дорогах, отжиманием ценных вещей и денег, перевёлся на другую должность в другое ведомство.
- Повысили?
- В СБУ пошел работать.
Следующий момент — вооружение. Вооружение Нацгвардии — это смех и грех. Им выдали автоматы, которые уже прошли и Крым, и Рим, и медные трубы. Но это ещё полбеды. Как можно солдатику в боевых условиях выдавать всего по два магазина и две гранаты? В таких условиях в бою он может продержаться ровно три минуты. Как может подразделение на протяжении двух или трёх месяцев удерживать укрепрайон, имея такое мизерное вооружение? Есть давнишний армейский закон: "Чем больше ты с собой возьмёшь патронов, тем дольше ты проживёшь в бою".
Дальше техника. Можно сказать, что состояние её где-то на четвёрочку. Но при этом новые машины, которые были привезены, постоянно ломаются.
- Это "Буцефал"?
- Да, "Буцефал". Существуют технические недоработки, ещё заводские, которые так и не были устранены. Все эти машины периодически ломаются, подвергая опасности то или иное направление, которая эта машина прикрывает. На моей памяти в бою заклинило 30-мм пушку.
- Мне рассказывали военные, что у этих "Буцефалов" при стрельбе из 30-мм пушки идёт деформация корпуса, трещины в броне, это правда?
- Сам лично наблюдал. Водители БТР-ов показывали эти трещины. Действительно, при работе 30-мм пушки, а это достаточно мощное орудие, происходит, видимо, резонанс. Недоработки по броневой стали вызвали, как мне сначала сказали, микротрещины. Но когда я на них посмотрел - это были реальные трещины, через которые был виден солнечный свет. И вот ребята в полевых условиях при помощи какой-то там матери и подручных инструментов заваривали, замазывали эти щели в броне.
По правилам формирования батальона, аналогичного мотострелковому, в любой из армий в составе должен быть радиотехнический взвод связи. То есть, это должна быть специальная техника, имеющая массу каналов связи, в том числе и засекреченные и защищенные от прослушивания. Есть информация, что в Донецк из России был переправлен очень мощный комплекс радиоэлектронного перехвата с большим диапазоном частот, которые он может перехватывать, и большим радиусом действия. Соответственно, увидев, когда команды командирами отдаются по мобильному телефону, я понял, что эту войну нам с таким раскладом выиграть будет трудно.
И это ещё не всё. Люди, волонтёрские движения собирают деньги на самую дорогостоящую оптику для снайперов, для подразделений: приборы ночного видения, тепловизоры, которые стоят сумасшедшие деньги. Только то, что доставляется в части волонтёрами, и спасает. Собирают по крохам... А на местах происходят странные вещи. Для примера. Привезли, скажем, три тепловизора в подразделение бывшего "Беркута" или "Кобры". Из трёх приборов остаётся один, а два запаковываются в посылочку и отправляются на Киев. Соответственно, туда же уходят и дорогостоящие сигареты, которые люди привозят для солдат...
- Если люди привозят всё это для гвардейцев и десантников, то как это всё к "Беркуту" попадает?
- Получается так, что многие волонтёры привозят и отдают всё командиру. Командир, мол, старший, и всё распределит правильно, кому надо. Они ж думают, что если он командир - значит, он заслужил, значит он правильный, пользуется доверием. На самом деле командир этот может и не быть таким. Соответственно, он получая в руки ресурс, начинает кроить себе или приближенным людям. А непосредственно солдату в окоп доходят уже сигареты без фильтра, форма шитая-перешитая. А прибор ночного виденья, бинокль или рация к нему уж никак не дойдёт. Хотя все эти ресурсы поступают в подразделения, поступаю на блокпосты. Кому война, а кому мать родна. Люди по-прежнему пытаются нажиться. Ведь ты командир, тебя никто не проверит, потому что ты нигде за это не расписывался. Поэтому мы рекомендуем людям делать дарственные нотариально и сами так делаем.
- В смысле вы еще и армию снабжаете?
- Мы не только сами себя обеспечиваем, но и покупаем на передовую. Если у нас появляется лишний тепловизор, мы отдаем его Нацгвардии. А как иначе? Мы же иной раз сидим с ними в одних окопах, едим, грубо говоря, из одного котелка. Мы знаем прекрасно, чего им не хватает. А тем более мы же вольные стрелки: в случае чего сменим позицию и будем вести огонь оттуда, откуда нам удобно. А эти парни даже при самом худшем развитии событий будут находиться на этих позициях, потому что если они их бросят — они будут дезертирами. Поэтому мы стараемся быть недалеко от них всегда, чтобы подстраховать в случае надобности. Находимся в местах, о которых противник не знает. Они ведь следят за армейскими подразделениями, а не за партизанами. Можем переодеться в гражданку и пойти в разведку. Я могу сказать одно: ни одну партизанскую войну, со времён Александра Македонского, ни один агрессор не выиграл.
- Информация о материале
Когда Петр Порошенко на инаугурации заявил о том, что "Крымнаш", зал аплодировал стоя. Точно так же, как аплодировала Путину Россия в ответ на тот же пароль. Никто не спросил, что он имел в виду, какой смысл вкладывает в этот набор звуков, как он собирается воплощать эту заявку в реальность. Потому что о реальности речь и не шла. "Крымнаш" — что-то вроде тоста, который произносится по торжественным случаям.
Вообще, удивительно малое количество людей, например, в моем окружении (в том числе, виртуальном) с должным вниманием отнеслось к инаугурации, речи и даже первым назначениям. Они понимают (или, скорее, нутром чуют), что все это имеет ровно столько же отношения к реальности, сколько и тост "Крымнаш".
Разрыв между самодостаточным миром государственных структур и реальностью, в которой живет каждый украинец, возник не вчера. Без него не было бы ни Майдана, ни АТО. Не было бы, возможно, и шанса стать Украиной. Теперь же этот разрыв обрел осязаемые черты в параллельных структурах, дублирующих основные функции государства. Эти структуры более действенные, мобильные, умеющие координироваться между собой, не отягощенные бюрократическими надстройками и оттого куда более эффективные. И почти неконтролируемые.
Человек, выигравший президентские выборы, возможно, еще не понял, что инаугурация — это момент начала обратного отсчета. Всего — рейтинга, доверия, терпения, просто времени. Помните, как после Майдана политики кокетничая говорили о "кабмине самоубийц"? А ведь по-настоящему время политического суицида пришло только сейчас.
Не потому даже, что любое действие нового президента будет воспринято частью населения как предательство. Но потому, что ему под растущим давлением нашей — а для него "параллельной" — реальности придется либо уступить принуждению к Украине, либо стать могильщиком самого "проекта Украина".
"Принуждение к Украине" — самая странная вещь, которая случилась с нами за последнее время. Мы думали, что отстаиваем "европейский выбор", что у нас "революция достоинства", что у нас "война с агрессором". Да, все так. Но между строк осталось то, что все это вместе взятое требует от нас сначала стать тем, чем мы есть. Выделиться из аморфных "соборных" проектов — неважно, называются они СССР, "русским миром" или целой "восточно-христианской цивилизацией". И никаких милостей от природы или санкций от Европы — все сами. И главное — быстро.
Это принуждение было расценено по-разному. Или, скорее, по-разному испечено и подано. Киселевская команда, например, превратила эту идею в монстра — в результате "Крымих", а на Донбассе война. Теперь подите спросите — неужели "быть Украиной" страшнее, чем пережидать обстрел в подвале и не выходить на улицы, потому что там распоряжаются "освободители от Украины" с выразительным кавказским акцентом?
"Принуждение к Украине" на фоне АТО выглядит хмуро. На всех его частотах "услышатьдонбасс" глушится грохотом взрывов. И оттого создается впечатление, что Киселев и К° совершенно правы. Что есть какая-то Украина, которая хочет принудить один строптивый регион перестать выдрючиваться и принять общие для всей страны правила игры. Или просто уничтожить его.
И было бы по-своему проще, если бы так. Но, как это ни противоестественно, Киселев был по-своему прав, когда говорил, что "Украины на самом деле нет". Именно поэтому Украина не может отпустить. Никого. Ни Донбасс, ни даже Крым. Не потому, что кому-то что-то жаль отдать. Донбасс нужен не только Ахметову и К°. Он нужен Украине. Вернее, мы сами еще толком не знаем, нужен или нет. Мы не знаем, где Украина начинается, где заканчивается, и что это вообще значит "быть Украиной". Ведь страна до сих пор существует только в качестве проекта.
Не думайте, что этот проект не реализован только на Донбассе — и вот его приходится "принуждать". Нет Украины и в других географических широтах. Она не принадлежит ни одному региону страны. Даже на Галичине ее нет, что бы, опять-таки, ни рассказывал Киселев, распаленный Жириновским.
Если не верите, попробуйте для общего развития "услышатьгаличину". Местные "интеллектуальные лидеры" вроде Андруховича или Грицака давным-давно говорят о том, что надо отделяться. Хоть бы тремя-четырьмя-пятью областями. А Киев пускай и дальше делает с Донбассом (а заодно и со всеми прочими Николаевыми, Херсонами и Кривыми Рогами) все, что хочет: кормит, слушает, усмиряет, федерализирует, стирает с лица земли — на что хватит пороха (пардон за двусмысленность). Почему именно эти три-четыре области окажутся "Украиной", они не в состоянии объяснить.
Эти авторы и не подумали сменить пластинку теперь — несмотря на то, что на фоне войны с Россией подобные речи звучат довольно непристойно. Наоборот, риторика местных сепаратистов углубляется. Нам напоминают о том, что после завершения АТО (буде она когда-нибудь завершится) на восстановление Донбасса пойдут такие деньги, что прежние дотации покажутся детскими игрушками. А предложение починить дорогу от Франковска до Тернополя будет приравниваться к измене родине.
Масла в огонь подливают беженцы. "Программы культурного обмена", о которых столько лет говорили, стали до боли актуальными. Правда, что касается "культурности" — возникают сомнения. Обе стороны — приезжающая и принимающая — столкнувшись в "натуре", не скрывают культурного шока. По соцсетям расползаются отчаянные посты о "свинстве" беженцев с Донбасса, собирающие букеты комментов в стиле "Донбасс не нужен".
Пилюля "принуждения к Украине" оказалась для западной части страны столь же горькой и трудно перевариваемой, как и для восточной. Приятно вчуже думать о себе, как об "образцовой Украине". Но манера при столкновении с другими, не таким "образцовыми", кричать "этих — вон!" с головой выдает провинциала, так и не ставшего своим в своей стране. Увы, на Галичине тоже нет Украины. Здесь к ней тоже нужно принуждать.
Можно теперь заламывать руки по поводу того, что мы не сделали этого раньше и другими, конвенциональными методами. Методами культурных инициатив, образования, медиаполитики. Принуждение к Украине пошло самым болезненным, шоковым путем, когда иных уже просто не осталось. Этот процесс начался на Майдане и продолжается сейчас — процесс принуждения себя быть страной, быть народом. Процесс прорастания страны изнутри нас самих.
Этот процесс не имеет почти никаких региональных характеристик, поскольку охватывает множество регионов одновременно и совершенно не учитывает "культурные особенности" — они неважны. Это явление сугубо социальное и утилитарное. "Проект Украина" оказался чем-то вроде сетевого маркетинга. Его успех — в отсутствии центра и способности самостоятельно координироваться вокруг конкретной проблемы. Все, что не касается выполнения конкретной задачи — вне обсуждения. Поэтому "бандеровцами" оказались все — от армян до русских. Оказалось, что в этой "сети выживания" этническая и языковая принадлежность не значат ничего. Поэтому Майдан отстояли не галичане, киевляне или студенты — его победа стала возможна благодаря тому, что вся страна оказалась опутана сетью общего интереса, общего дела, в котором каждый участвовал, как и чем мог. Эта сеть и стала Украиной — за неимением иной. Не-Украина — это просто те, кто (пока?) вне этой сети.
Эта уникальная сетевая структура, образовавшаяся вокруг Майдана и поразившая всех — нас, в первую очередь, — оказалась весьма эффективной против бюрократической, иерархичной машины государства. "Параллельная реальность" Украины — мобильные структуры "общего дела" — стали нашим основным революционным трендом и достоянием. Волонтерские группы, "сарафанное радио" соцсетей, оперативный сбор средств и т.д. — вот за счет чего мы победили разъеденную коррозией машину государственного принуждения. И это стало нашей общей Украиной, проросшей рядом с тем государством, которое досталось нам в наследство от совка.
Возникает закономерный вопрос о том, "зачем мы их кормим". Зачем, например, мы кормим 130-тысячную армию, если по самым великодушным подсчетам боеспособная ее часть составляет 10 тысяч? Зачем мы кормим полумиллионную армию милиционеров, если для АТО наскребают всего 4 тысячи, которые с трудом экипируют и кое-как вооружают? В то время как рядом же формируются добровольческие отряды, вооружающиеся вообще за свои — вернее, "сетевые" — средства. Зачем мы кормим Минсоцполитики, если решение социальных проблем охваченного войной Донбасса — "вне его компетенции"? Зачем мы кормим Госкоминформ и НТКУ, если оказывается, что огромная часть украинской территории и украинских мозгов затоплена чужой и чуждой пропагандой? Список можно продолжать и продолжать.
Конечно, никакие, самые развитые общественные институты никогда не будут дублировать государство полностью. Но нам пока не до жиру. Мы вынуждены строить свою параллельную Украину ради выживания. И пока что она действительно очень мало пересекается с официальными государственными структурами. А где пересекается — там увязает и начинает буксовать. В ответ и наши инициативы по вытаскиванию страны из ямы становятся все более благородно-безумными. Тут на днях в новостной ленте анонимные "высокопоставленные военнослужащие" робко напомнили о подсуконном проекте ОТРК "Сапсан", например. Я вот не удивлюсь, если завтра кто-нибудь из моих френдов объявит сбор средств на доработку проекта и запуск этих комплексов в производство. Для передачи на вооружение такой-то части. Я не только не удивлюсь — я обязательно пожертвую, сколько смогу. Купим пару-тройку ракеток солдатикам, что ли. Вдобавок к ящику консервов и десятку НАТОвских касок, провезенных в багажнике через украино-польскую границу.
Можете смеяться. Если еще можете, конечно, — после всего, что с нами случилось за последние месяцы. Можно смеяться над муравьями, которые снуют туда-сюда под ногами, топают один за другим, что-то тянут, передают друг дружке какие-то пылинки с песчинками. Смеяться можно — но попробуйте сунуться в муравейник, который они построят. Тесное сотрудничество внутри общества, которое мы сейчас налаживаем, делает нас страной. Мы объединяемся вынуждено — для латания самых больших дыр, в которые, если мы их сейчас не заткнем, спустя совсем немного времени вынесет всех нас. И западных, и восточных, и военных, и цивильных, и богатых, и бедных.
Украина внезапно продемонстрировала волю к жизни и умение находить нестандартные решения в борьбе за жизнь. Она появилась, когда ее никто уже не ждал, и в такой форме, о которой никто и подумать не мог. Западная Европа, глядя на нас, открывала рот от изумления — не потому, что не верили в нашу способность и т.д., а потому, что они никогда такого не видели. Их гражданское общество строилось, когда не было Фейсбука и даже радио.
Но есть плохая новость. Наше собственное государство не только ничем нам не поможет — оно будет нам мешать, чем дальше, тем больше. Просто потому, что оно — не Украина, и Украина ему не нужна. Оно комфортно существовало без нее и сможет существовать так и дальше. Президентам двух несуществующих стран — России и Украины — будет легче договориться, если ни одна из этих стран так и не родится. Поэтому мы получаем такой отпор "принуждению к Украине" не только из-за географической границы, но и внутри.
Пока мы пытаемся выжить, государство рядом с нами продолжает "осваивать средства". Пока мы по гривне собираем бойцам АТО на все — от сигарет до средств защиты — нами же пожертвованные деньги Минобороны тратит на зарплаты своей непомерной бюрократии и "коммуналку". "Отцы-командиры" прямо в зоне АТО умудряются расхищать и распродавать то, что волонтеры привозят прямо в части. Если верить френдам на ФБ, распродается все — от сигарет до приборов ночного видения. Так и не расформированный "Беркут" (помните, нам ведь обещали) в зоне АТО, куда поехал якобы "смывать кровью", продолжает заниматься любимым делом — выбивать деньги из населения путем разбоя на дорогах. Эта так называемая "армия" и так называемые "правоохранители" — часть раковой опухоли на нашем теле и либо она доконает нас, либо мы ее.
Петр Порошенко еще не понимает, что он не просто "досрочно избранный" — он по-настоящему "недоношенный" президент. Он воспроизводит ритуалы власти — с почетным караулом, инаугурацией, банкетом, никому неинтересными речами. И, судя по улыбающемуся коллективному табачнику на его банкете, он не думает о хирургической операции. Он то ли делает вид, то ли правда не чувствует, что тому государству, которое он воспроизводит, остались считанные дни. Той страны, которая растет рядом и все еще имеет кое-какие шансы на жизнь, он не знает.
А "Крымнаш" — да, вполне возможно. Как и Донбасс. Как и вся "сетевая Украина", самая странная страна мира, для которой география — это переменная, подчиненная пока только одному — желанию быть.
- Информация о материале
Если бы мы могли среди прохожих различать судей по внешнему виду, то при встрече на улице массово переходили бы на противоположную сторону дороги. Это не самое жесткое сравнение, которое можно использовать. Справедливость решений украинского суда прекрасно иллюстрируют две ситуации.
В начале декабря 2013 года на скамье подсудимых оказался Владислав Загоровко. Дальнобойщик, отец троих детей, был задержан во время беспорядков 1 декабря на Банковой. Он был избит до такой степени, что близкие с трудом могли его узнать. Вместо лица – один большой синяк, на одном глазу отслоилась сетчатка.
Криминально-процессуальный кодекс предполагает, что подследственного можно держать под стражей или предложить залоговую сумму, что дает право находиться под домашним арестом. Несмотря на то, что в зале суда находились трое детей Загоровко, а также Петр Порошенко, который был готов внести сумму залога, судья отправил избитого в СИЗО на 60 дней.
Другая история, происходившая несколько ранее в этом же суде, – дело Вадима Титушко, избившего на одном из митингов ПР журналистов. Бездетный и безработный Титушко из зала суда выходит под залог в сумму 22 тысячи гривен.
Из таких судебных решений можно сделать выводы о приоритетах государства.
Сложившаяся судебная система – небезопасна для граждан. Ситуация в судах нижней инстанции отражает еще более страшные злоупотребления, которые происходят на высшем уровне, где, в частности, рассматриваются дела, касающиеся национальных интересов.
Судебная система – система "замкнутого цикла", устроенная таким образом, что общество пока не имеет возможности ее контролировать. В то же время политические кланы имеют всецелое влияние. Подконтрольные судьи – главный инструмент большой политики.
Судья может лишить собственности, посадить в тюрьму, лишить депутатского мандата, остановить действие указа президента, постановления Верховной Рады или кабмина. А уволить его не может даже президент.
Тот, кто хочет контролировать политический процесс в стране, прежде всего, выстраивает собственную систему рычагов влияния на судей.
Вот почему реформа судебной системы – это не узкокорпоративная проблема, а стратегический вопрос, который касается каждого украинца.
С марта 2014 года группа экспертов общественного движения "Реанимационный пакет реформ" подключилась к написанию реформы судебной системы. Главная задача реформы – вывести судебную систему из-под политического влияния.
А для этого нужно "очистить" Высший совет юстиции.
Ключ к системе
"В 2008 году президент Ющенко подписал указ о досрочных выборах в ВР, который был отменен постановлением судьи Административного окружного суда Владимиром Келебердой по обращению представителей БЮТ. Эта история иллюстрирует, чего стоят судейские полномочия", – говорит один из активистов Реанимационного пакета реформ (РПР), адвокат Александр Билоус.
Он считает, что подобная ситуация может повториться и с указом новоизбранного президента Петра Порошенко, который тоже планирует распустить нынешнюю ВР.
Любое его решение суд может отменить. Достаточно обратить внимание на количество отмененных судами указов Ющенко – и сравнить с тем, сколько было отменено указов Януковича, по его же доброй воле. Десятки против единичных случаев.
Высший административный суд, если кому-то будет "очень надо", может пересмотреть постановление Верховной Рады 2014 года о возобновлении действия Конституции 2004 года, которая ограничивает полномочия президента – и вернуть президенту широкие полномочия, которые были при Януковиче.
Ключ к судебной системе – Высший совет юстиции. Это единственный орган, который способен влиять на судьбу неприкосновенных судей: вносить предложения о назначениях и увольнять судей, председателей и заместителей местных и Высших специализированных судов, привлекать к дисциплинарной ответственности судей Верховного суда и Высших спецсудов, судей апелляционных и местных судов, а также прокуроров.
От того, чьи люди сидят в Высшем совете юстиции, – зависит, в чью пользу будут приниматься ключевые решения.
Так, четыре (!) раза Высшей совет юстиции приходил к выводу, что Киреев при рассмотрении дела Тимошенко действовал согласно закону. А сегодня киреев в бегах, что говорит о том, что ранее его действия "крышевались" Высшим советом юстиции в угоду политическим интересам Януковича.
Первым "архитектором" подконтрольного ВСЮ называют Виктора Медведчука, главу АП Кучмы, член Высшего совета юстиции с 1998 по 2010 год.
Отработанные механизмы управления Высшим советом юстиции и, как следствие, судьями, от Виктора Медведчука перешли к Сергею Кивалову. В 2009 году ВСЮ по квоте юридических вузов вошел и Андрей Портнов. Ему приписывают неограниченное влияние на всю судебную систему.
Нынешняя судебная система до сих пор пронизана людьми, лояльными к политическому клану свергнутой "Семьи".
Чтобы очистить систему и реформировать, прежде всего необходимо очистить Высший совет юстиции. По сути, это орган, который как компас, указывает систему координат.
В Высший совет юстиции избираются 20 членов сроком на 6 лет. За то, чтобы попасть в ВСЮ, идет ожесточенная борьба между политическими кланами.
Как сегодня попадают в Высший совет юстиции? Орган формируется следующим кругом субъектов, которые подают свои кандидатуры:
– трое от президента, двое из них должны быть судьями;
– трое от Верховной Рады, двое из них должны быть судьями;
– трое выдвигаются съездом юридических вузов, из них один должен быть судьей;
– трое съездом адвокатов, из них один судья;
– двое прокурорами, из них один судья.
Также в этот орган входит министр юстиции, генпрокурор и глава Верховного суда.
Битва за кресло
В апреле 2014 года с третьей попытки ВР все-таки поддержала закон "О возобновлении доверия к судебной системе". Украинцам выпал уникальный шанс изменить судебную систему.
Согласно закону, были уволены все члены Высшего совета юстиции. Предполагается, что все, кто раньше работал на этих должностях, не могут быть членами этого органа. Также были уволены члены Высшей квалификационной комиссии судей (ВККС), которая занималась отбором на замещение вакантных должностей, и главы судов всех инстанций.
Что это дает? – Возможность переизбрать новый состав ВСЮ, ВККС и глав судов.
Но система чувствует себя баобабом. И намерена сопротивляться.
Депутат Стадничук, которого относят к группе Жвании, вместе с Агафоновой из "Удара" зарегистрировали законопроект, который снимает ограничения закона "О возобновлении доверия к судебной системе возобновление".
Известно, что Давид Жвания близок к Петру Порошенко. Вывод напрашиваются сами собой.
Еще одна интересная деталь. В 2005 году Кивалов и Мельник создали общественную организацию, которую назвали "Совет представителей юридических вузов и научных учреждений". Путем судебных махинаций, им удалось фактически приватизировать процесс избрания трех судей в Высший совет юстиции. Именно благодаря этой махинации они ввели в состав ВСЮ – Портнова.
Съезд этой организации не признают представители таких вузов, как Харьковская юридическая академия, Львовский национальный университет, Киево-Могилянская академия.
В конце апреля Кивалов попытался взять реванш. И по привычке, под шумок, провести съезд своей организации, чтобы внедрить свою тройку в очередной состав ВСЮ. По слухам, от Кивалова должны были быть делегированы Инна Богословская, дочь Кивалова Татьяна и судья из Окружного суда города Киева Евгения Аблова.
Для того чтобы не допустить проведения этого съезда, в Одессу, где проводился съезд, выехали активисты, которые заблокировали суд. Правомерность действий активистов подтверждалась решением Печерского суда, которое запретило проведение "съезда" Кивалова.
29 апреля 2014 общественные активисты добились от Министерства образования проведения открытого съезда при участии представителей ведущих юридических вузов и определились с тремя кандидатурами: Андрей Бойко, декан юридического факультета Львовского национального университета, Оксана Каплина, зав.кафедрой уголовного процесса Национального университета "Юридическая академия имени Ярослава Мудрого", Анна Фазикош, судья Апелляционного суда Закарпатской области.
Результаты этого съезда опротестовал депутат Роман Стаднийчук. Суд первой инстанции отменил решение съезда юридических вузов. Главу этого суда связывают с Киваловым.
У "пакета акций" Кивалова снова появился шанс.
Съезд адвокатов также проходил в конце апреля в Одессе, и тоже с большими нарушениями.
Возглавляет Национальную ассоциацию адвокатов, в которую входит 36 тысяч адвокатов, госпожа Лидия Изовитова, член Высшего совета юстиции в течение трех каденций. В свое время именно она проводила проверку по судье Кирееву – и не нашла никаких нарушений в его деятельности.
Съезд адвокатов начался 27 апреля в 10:00 и закончился 28 апреля в 7:00. Под большим давлением, с нарушением регламента были избраны: адвокат Алексей Резников, партнер Власенко; адвокат Павел Гречковский; и судья Хозяйственного суда города Киева Сергей Балац.
Результаты этого съезда также были оспорены в суде.
Рассматривалось дело в Окружном админсуде судьей Евгением Абловым, одним из претендентов от группы Кивалова.
Выборы кандидатов в Высший совет юстиции напоминают бразильский сериал. Хотя основная сюжетная линия очевидна. Тем не менее, главная интрига состоит в том, станет ли Высший совет юстиции независимым от политических кланов и юридических групп.
Как мы поймем, что он на пути к этому?
"Во-первых, в ближайшее время Апелляционном суде будут рассмотрены два решения – по съезду представителей юридических вузов и съезду адвокатов.
Согласно запросу общественности на справедливое решение, от суда следует ожидать подтверждения законности съезда юридических вузов и научных учреждений, который был организован Министерством образования. И отмены результаты съезда адвокатов", – комментирует адвокат Александр Билоус, активист общественного движения Реанимационного пакета реформ.
В противном случае, слухи о негласном договоре на облуживание Киваловым интересов президента Порошенко подтверждаются.
Еще одно знаковое событие – съезд судей, который состоится 19-20 июня 2014 года, на котором будут избираться члены Высшего совета юстиции, Высшей квалификационной комиссии судей (ВККС) и судьи Конституционного суда. Это главная битва за судебные кресла.
"Мы хотим обратиться к президенту и парламенту, чтобы не они назначали судей в Высший совет юстиции, а принимали во внимание мнение общественности путем создания общественных комиссий, которые, в свою очередь, будут проводить некий первичный отбор, основным критерием которого будет добропорядочность кандидата", – так формулирует требования юристов-волонтеров, работающих над судебной реформой, Оксана Сыроид, глава правления "Украинской правоведческой фундации".
Готовы ли судьи менять ситуацию, станет понятно по результатам съезда и фамилиям избранных представителей. Главная битва впереди. Битва за нашу с вами свободу.
- Информация о материале
12 июня в День России на территорию Украины зашли российские танки. Но об этом россияне вряд ли узнают правду. Впрочем, как и о том, что украинцы выходили громить российское посольство в Киеве в ответ на сбитый боевиками самолет с украинскими военными. Между двумя когда-то родственными странами растет пропасть непонимания.
Перед рамками металлоискателей на Никольской, что берет начало от Красной площади, стоит небольшая толпа, в основном – уроженцы Средней Азии, мигранты. Им не дают пройти дальше: вход на праздничный концерт только по билетам, которые были распространены по профсоюзам и общественным организациям. Собственно, "по благонадежным людям", о чем мне намекнул полицейский, стоявший на входе.
Время от времени он монотонно произносит в мегафон: "Просьба – не скапливаться!"
Тем, кто под определение "благонадежный" не попал, разрешили пройти позже, через три кордона с рамками металлоискателей. Рамки пищат протяжно, звонко, как будто сразу тысячу мышей загнали в одну небольшую клетку.
Вокруг площади расставлены десятки грузовиков и автозаков. Словно солдаты, они молчаливо и напряженно несут свою службу. Вместе с ними дежурят сотни полицейских и сотрудников внутренних войск. Они спокойны, потому что уверены, что сегодня серьезной работы у них не будет: все эти неблагонадежные, "узники Болотной", "нацпредатели" и прочие "несогласные" не ходят на такие мероприятия. Впрочем, я же пришла.
Мобильная связь работает еле-еле. Кто-то из толпы объясняет: "Праздник же, глушат все". Обычно это делают для того, чтобы предотвратить возможный теракт.
Такая мера предосторожности у россиян не вызывает раздражения. Это их реальность.
На площади выступают артисты из 90-х – "Отпетые мошенники". Песню для Дня России они выбрали тематическую: "Мы теперь солдаты". Следом за ними группа "Русские" исполнила песню "Русские идут". Постоянно звучит со сцены: "русские", "Русь", "великая держава".
Между выступлениями ведущие напоминают, что теперь День России отмечает еще один регион, "в котором много новых друзей", – Крым. Толпа искренне радуется "присоединенной" территории. Пьяная девушка, размахивая российским флагом, скандирует: "Россия – чемпионка!"
Вряд ли она знает, какой ценой Крым стал российским. И почему вопрос принадлежности к русским, о чем постоянно сообщают со сцены, стоит так остро.
Ответ приходит в одном из московских кафе, где официанты и весь обслуживающий персонал – мигранты. Раньше, сразу после распада СССР, они в Москве могли рассчитывать разве что на работу дворника или на стройке, а теперь заполонили и сферу обслуживания.
В этом недорогом кафе в центре столицы, каких здесь немало, тоже с недавних пор работают только выходцы из Казахстана, Узбекистана, Китая, Вьетнама.
Парень на кассе нервничает: не может ответить посетителю на русском. Он еще не знает языка. Официантка пытается помочь и советует ему что-то, не смущаясь, на своем. Гость тоже не смущен. Для него это привычная ситуация.
У меня же ощущение, как будто очутилась в чужой стране где-нибудь в глубокой Азии.
В отличие от доступных кафе, в дорогих заведениях посетителей обслуживают местные – русские. Уроженка Вьетнама не может посоветовать тебе, какое блюдо заказать, потому что у нее вкус другой и словарный запас недостаточно богатый. А россиянин – может, но за гроши работать не станет.
Разница в цене – примерно как между конвейерным производством и ручной работой.
Национализм рождается на бытовом уровне: хочешь быть среди своих – плати больше.
Напряженность на почве миграции росла в России еще с начала нулевых годов, а недавно, буквально за полтора месяца до начала Майдана, вылилась в крупный бунт.
В октябре 2013-го случился погром овощной базы в районе Бирюлево: местные жители вышли на улицы в знак протеста против засилья нелегальных мигрантов после того, как азербайджанец убил молодого парня. Люди крушили лотки с продуктами, переворачивали машины, поджигали фаеры.
А несколькими месяцами ранее подобный народный бунт произошел в саратовском Пугачеве, где разъяренная толпа пригрозила местным властям погромами и самосудом, если из города не будут выселены чеченцы.
Удивительно, что именно фактор миграции, а не глобальная политика России, оказался способен заставить людей встать с дивана и выйти на прямую дискуссию с властью. С тех пор подобных инцидентов ни в Москве, ни в российской глубинке не было. Теперь москвичи без смущения заказывают еду у официантов, не знающих языка, и мирно соседствуют с мигрантами на концерте в честь Дня России.
Со сцены на Красной площади ведущая с радостью в голосе произносит: "Что ж, между Крымом и Украиной теперь установлена государственная граница России. И мы под бурные аплодисменты поздравляем крымчан с этим замечательным праздником!"
Следом другой ведущий добавляет, что сегодня "нужно воспитывать всех в духе преданности Родине и ее Вооруженным силам", после чего приглашает на сцену ансамбль песни и пляски Черноморского флота РФ. Из каждой фразы и песни сквозит напоминание: "Крымнаш".
Аннексия Крыма не смогла заставить россиян взбунтоваться. Наверное, потому что большая часть населения Крыма – русские. То есть – свои. "Высшая раса", которую нужно защищать.
Украинцы же, напротив, не свои. Их здесь всегда считали прохиндеями, ворующими газ и, чуть что, хватающимися за вилы. Неудобные соседи для стабильной растущей страны.
В песне группы "Русские", которая, кстати, была хэдлайнером на концерте, посвященном проведению референдума о присоединении Крыма к России в Симферополе, есть фраза: "Ну, а те, кто против, пусть бегут – русские идут". Те, кто против – все эти неблагонадежные, "несогласные" – в последнее время все чаще задумываются о том, чтобы сбежать. Сейчас в Москве одна из самых обсуждаемых тем – уезжать или не уезжать из России.
О выезде задумывается, прежде всего, интеллигенция: журналисты, писатели, режиссеры, художники – все те, кого сейчас принято называть "пятой колонной". Они выступают против агрессии России на востоке Украины и искренне хотят, чтобы их родина наконец пришла в себя, чтобы выстроенное Путиным полицейское государство рухнуло.
Но таких людей – всего полпроцента. А после аннексии Крыма стало еще меньше.
"Знаешь, я решил уехать от этого всего, не могу больше", – говорит мне знакомый журналист, собирающийся переехать в одну из стран бывшего Союза. Мы с ним стоим возле популярного бара "Камчатка", который два года назад открыл ресторатор Аркадий Новиков. В то время бар задумывался как недорогое место для интеллигентной молодежи – а теперь внутрь пускают только по паспортам, алкоголь разливают мигранты, а на входе отплясывает пьяный сброд. За счет доступности цен здесь стал собираться совсем не интеллигентный контингент, начались регулярные драки и конфликты.
"Здесь закончилась всякая журналистика, – продолжает он, глядя, как женщина в тулупе расшатывает забор. – Невозможно освещать события на Украине, не принимая чью-либо сторону, а это неправильно. Стыдно признаться, я даже скучаю по медведевским временам… Тогда, два-три года назад, еще можно было заниматься журналистикой. А теперь ее просто нет".
В "медведевские времена" журналист освещал массовые протесты оппозиции и дальнейшие судьбы "узников Болотной". После тех событий, по его словам, в России не осталось медиа, через которые можно было бы объективно рассказывать людям о том, что на самом деле происходит в Украине.
"Мне стыдно за то, что моя страна это делает, – говорит москвичка, попросившая, как и многие здесь, не называть имени. – Я люблю Украину, эти желто-голубые ленты, прекрасную украинскую природу и искренних людей. И понимаю, почему нас там теперь ненавидят. Я тоже нас ненавижу".
Котлован, в котором гибнет дружба между русскими и украинцами, будет разрастаться и дальше, пока растет бытовой национализм. А думающие люди, способные объяснить нынешние процессы, бегут из России – вместо того, чтобы что-то менять.
Но однажды точка кипения будет пройдена. И больше не нужно будет кричать, размахивая флагом, что "Россия – чемпионка!"
Ведь чемпионы о победе не кричат.
- Информация о материале
Господин Путин был предельно конкретен, когда говорил, что российские войска будут прикрываться женщинами и детьми. Так и происходит сейчас, когда российские военные и добровольцы, набранные в РФ, посредством центральных сайтов, превратившихся в откровенные вербовочные центры, вторгаются на Украину. Но вот сюрприз. Здесь их действительно встречают наши женщины. И вот рассказ об одной из них.
Ради своей мечты стать военным летчиком Надежда Савченко отслужила в десантных войсках, была единственной украинской женщиной-стрелком в составе миротворческих войск в Ираке и получила личное разрешение министра обороны на учебу в летном вузе, который закончила этим летом
В августе сорок курсантов — летчиков Харьковского университета воздушных сил имени Ивана Кожедуба — успешно сдали государственные экзамены по летной подготовке. Среди тех, кто показал наилучшие результаты, и единственная на курсе девушка Надежда Савченко. Чтобы попасть в элиту украинской армии — военную авиацию, девушка прошла армейскую школу ВДВ, отслужила в Ираке и трижды подавала рапорт, прежде чем смогла стать курсантом этого университета. За время учебы резкую и прямолинейную курсантку дважды пытались отчислить из вуза с формулировкой «не годна к вылетам как летчик». Но она упрямо восстанавливалась и таки добилась своей цели.
«Если хочешь учиться, отслужи год в армии», — сказал генерал»
- Сколько себя помню, мне всегда нравилась высота и скорость, — буквально с первых же слов призналась мне в своей любви к небу Надежда Савченко. — У меня такое чувство, что я любила небо всегда, впервые близко увидев его еще четырехлетней девочкой. Навсегда запомнила облака, похожие на барханы. А мечту о полетах мне передал один знакомый, который всю жизнь болел небом, но сказал, что его не возьмут в летное училище, потому что у него шесть пломб в зубах. Представляете, какие раньше были требования к состоянию здоровья будущих летчиков?! Шесть пломб в зубах — и ты уже не годен…
- А разве сейчас требования медицинской комиссии изменились?
- Летная комиссия по-прежнему очень строгая. Скажу сразу: здоровье должно быть идеальным. Многие, конечно, оказываются не пригодными. Хотя шесть пломб в зубах сегодня уже не препятствие. Главное — чтобы были здоровы все органы, особенно сердце.
Так вот, мой друг увлек меня небом в 17 лет. Именно тогда я решила, что хочу стать летчиком. Очень долго по разным справочникам искала, в каких институтах их готовят. И нашла Харьков — университет воздушных сил. Приехав подавать документы, услышала от мужчин с большими звездами на погонах: «У тебя есть одна проблема — ты девочка». Я сразу ответила: «А за штурвалом самолета чем нужно думать — головой или тем, что между ног?» — «Ах, ты еще и хамка. Все, до свидания. Вам здесь не место». После этого я ездила в этот институт четыре года подряд. На КПП говорили: «В армии девушек нет, тем более в авиации». На что я отвечала: «Неправда, есть». И на четвертый год все же добилась приема у генерала, который меня предупредил: «Если хочешь учиться, отслужи год в армии».
Я сразу же поступила контрактником в украинскую армию. (В перерывах между попытками научиться летать Надя освоила профессию модельера-дизайнера и год проучилась на журфаке Киевского университета. — Авт. ) Сначала меня отправили служить радисткой, и четыре месяца работала, по сути, автоответчиком. Но такая служба абсолютно не для меня. Решила, что нигде, кроме как в десантных войсках, не смогу оказаться ближе всего к небу. И пошла проситься к командиру батальона. Тогда формировался первый контрактный батальон, в котором женщины, как вы сами понимаете, были вообще не нужны.
Чтобы от меня отвязаться, комбат сказал: «Девочка, 15 километров полигона, с 15-килограммовым рюкзаком десантника. Бежишь вместе с ребятами, по снегу. Не отстанешь от них — возьму». Я сказала ему: «Хорошо» — и через неделю уже перевелась из одного рода войск в другой.
- Как восприняли ваше появление мужчины?
- Когда я только пришла, надо мной смеялись и говорили: «Ну вот. Еще одна. Интересно, кому достанется?» Не удивлюсь, если и ставки на меня делали. Но, когда начала интересоваться оружием, тактикой, боевыми науками, ребята пошли на контакт. Первыми меня приняли за свою разведчики. А разведчики — это сила. Если принимают они — значит, принимают остальные. Конечно, сначала меня пытались посадить в штаб писать бумажки, но я добилась перевода в боевую роту.
Вот так начала служить в десанте. Причем это единственный род войск, который научил меня любить армию. Они мне дали тот стержень, благодаря которому я выдерживаю всю свою дальнейшую службу. Мы бегали по полям, ловили жаб, я настрелялась из всех видов оружия… Там поняла, что многое могу. Могу спать по два часа в сутки, помогая наряду по ночам чистить туалеты, могу бегать, ходить по четыре часа строевой по плацу в бушлате и ушанке. Могу пять дней не спать и семь дней не есть.
- Надежда, а откуда у вас эта сила?
- Наверное, от родителей. Когда моя мама носила меня, до последнего дня работала в колхозе, причем тяжело — рубила капусту. И когда ее начинали ругать за это, то она отвечала: «Мать работает, отец работает, пусть и ребенок работает». Я знаю, что моя мама зимой подо льдом собирала очерет, чтобы топить печку в доме. Как я могу после такого примера считать, что мне в жизни тяжело? Не понимаю, как можно плакать, когда берцы натерли ногу? Когда мы бежали строем, я никогда не падала первой. Последней — да.
«Самые сложные ситуации в жизни я создавала себе сама — своим характером»
- Как отнеслись родители к желанию пойти служить в армию?
- Сколько себя помню, я всегда была очень упрямая. И мои родители знают об этом. Поэтому предпочитают не спорить. Когда я ехала в Ирак, то нужно было предоставить письменное разрешение от ближайших родственников. Кстати, для многих солдат это проблема, и ради ее решения они ищут первую попавшуюся девушку, оформляют за 500 долларов фиктивный брак, и она как законная жена дает разрешение на службу в Ираке. Я же сначала подготовила все документы, привела маму к нотариусу и сказала: «Подписывай». Мама расплакалась: «Чтобы я своими руками отправила ребенка на смерть… » Но я ответила: «Мама, нас в семье двое с сестрой, в случае чего тебе есть ради кого жить. Ты же знаешь, какая я упрямая, так что не реви и подписывай». Она согласилась.
- А как вы оказались в Ираке?
- После того как я год отслужила в десанте, снова приехала в Харьков подавать документы на летный факультет. Но мне сказали: «Мало отслужила». Вернулась назад в Житомир, где проходила службу, и узнала, что нашу роту отправляют в Ирак. Вот и пошла с ними. В Ираке мы были полгода. Я поняла, что это единственное место, где солдат может выполнять свою прямую работу — там не нужно собирать окурки или ходить в наряды по туалетам. Единственная сложность — когда ты одна, а рядом батальон «голодных» мужиков. Но мне было безопасно спать в одной комнате с 25 парнями, потому что знала, что если у одного «сорвет крышу», то его остановят остальные. Я служила с ними как товарищ, и постепенно они привыкли воспринимать меня именно так.
- Помните свое первое боевое крещение?
- Если судить по моим ощущениям, то его еще не было. Моя служба была насыщена многими событиями, но я была готова к тому, что увижу. Психологически мне ни разу не было страшно.
В Ираке я была стрелком. Самое яркое впечатление — это буря в пустыне. Там земля терракотового цвета, и когда начинается буря, поднимается пыль, которая покрывает все вокруг одним цветом. Красота такая, что один раз еле успела сойти с крыши в укрытие — не могла налюбоваться.
- Вы попадали в сложные ситуации?
- Только в те, которые создавала себе сама. Ведь я хочу быть не просто летчиком, а военным. В гражданской авиации могла бы летать уже давно. Но тогда мое счастье было бы неполным.
- Как сложилась ваша судьба после Ирака? Вас сразу приняли в институт?
- Разрешения поступить на летный факультет я добилась через министра обороны. И благополучно отучилась два курса. А потом меня списали с летной службы. Но я снова восстановилась.
- У вас что-то не получалось?
- Я же говорю, характер у меня резкий. А мужчины, тем более летчики, тщеславны. У меня случился конфликт, причем довольно нелепый, из-за дежурства в офицерской столовой. Я не уступила, за что и поплатилась. Мне объявляли выговоры за все, даже за нарушение формы одежды — это когда я не надевала носки, которые не привыкла носить. А списали с формулировкой «не годна к вылетам» после того, как выключили мне радиостанцию перед полетом. Представьте, я выезжаю на старт, запрашиваю взлет, а мне не отвечают, потому что кто-то специально выключил мою радиостанцию. И после этого меня списали. При этом уволив из Вооруженных сил Украины. Я добилась восстановления через Министерство обороны, и меня не просто снова восстановили, а восстановили летчиком. Когда я возвращалась, то знала, что на меня озлобятся еще больше. И знала, что летать все равно не дадут. Меня списали еще раз, так и не дав испытать, что такое самостоятельный полет.
Я снова восстановилась, но теперь уже не как военный летчик, а как штурман. Несколько дней назад наконец-то отлетала штурманом государственный экзамен. Хотя штурман — это небесный калькулятор, а мне больше все равно нравится чувствовать самолет в полете, а не просчитывать его.
«Принц Эс-Сувейры отдавал за меня 50 тысяч долларов, столько в Ираке дают за голову террориста»
- Надя, признайтесь, как относятся мужчины к женщинам в армии?
- Женщина в армии — это такая себе рекламная открытка. Когда я только поступила в институт, из меня тоже пытались сделать такую. Как же — первая за восемь лет женщина-летчик. Приехали с телевидения, и я прямо в камеру сказала: «Такого коррумпированного вуза, как этот, не видела нигде в Украине». Поверьте, для такого заявления у меня были серьезные основания. После этого меня вроде бы оставили в покое, но взялись за Вику Микотову. Она из офицерской семьи, очень эрудированная девушка. Ей стали мешать и в учебе, и в полетах… Если бы женщин в армии воспринимали как нормальное явление, нам было бы намного легче.
- У вас есть подруги?
- Конечно. Остались еще школьные, да и в армии встретила девушек, знакомством с которыми горжусь. Это девушки, которые пришли в армию служить, а не выйти замуж. Кстати, больше всего в армии меня достают не мужчины, а… женщины, которые твердят: «Заведи себе любовника, роди детей». Но я знаю, если буду иметь детей, у меня не хватит здоровья стать летчиком. А если буду летчиком, то у меня не будет здоровья родить детей. Думаю, если я не рожу, демографический кризис Украине не грозит.
- Вы встречали в своей жизни настоящих мужчин, о которых мечтают женщины?
- Я еще не встретила никого, перед кем позволила бы себе быть слабой. Хотя сватаются ко мне постоянно. В Ираке один арабский полицейский сначала хотел купить меня в жены за двух баранов — это у них там стандартная цена за женщину. Потом там же, в Ираке, меня хотел купить еще и принц Эс-Сувейры, уже за 50 тысяч долларов. Для сравнения: такую сумму у них дают за голову террориста. Принц ухаживал серьезно — привозил мне на КПП розы, финики, золото. Я брала только розы — чтобы уважить человека. В итоге комбат объяснил ему, что сделка невозможна. Хотя я не пошла бы за него даже за миллиард.
- Какая ваша сокровенная мечта?
- Я хочу только летать. И хотя все говорят, что это невозможно, знаю, что мой полет еще просто не настал, он впереди. Мой настоящий полет — боевой.
Галина Кожедубова «Факты» (Харьков). 20.08.2009
Добро пожаловать на Российско-Украинскую Войну, наши россиянские друзья. Здесь все против вас. Мы за мир. Поэтому каждый, кто пришел к нам сюда, чтобы убивать, прикрываясь детьми и женщинами, домой поедет в ящике.
- Информация о материале
Беженцы из Славянска обустраиваются на новых местах. Курортный Святогорск, ближайший к зоне боевых действий городок, стал пристанищем для многих тысяч человек.
Здесь шумно и многолюдно, как обычно бывает летом.
Но чувствуется — люди здесь не на отдыхе. Люди бежали от войны.
Ребятня бросает игру и жмется к мамам и бабушкам, завидев незнакомцев. Взрослые, поджав губы, провожают нас настороженными взглядами.
— Дети… Дети ничего не понимают, но все помнят. Недавно тут приезжал кто-то из первых лиц, при нем была охрана из автоматчиков. Одна девочка увидела людей с оружием и расплакалась. Или, скажем, приехала еще одна семья с двумя детьми. Я заметила: как только мама повышает голос, малыши сами оставляют игрушки и лезут прятаться под стол. А когда гремит гром, никто не спит. Дети просыпаются и лезут на руки взрослым, — рассказывает Ирина Крыласова.
До войны она работала в Славянске, в конструкторском бюро. Сейчас взяла на себя функции организатора быта группы беженцев, поселившихся в школе-интернате.
Подшефное сообщество Ирина иронично называет "коммуной". В этой шутке доля правды высока как ни в какой другой — у товарищей по несчастью действительно все общее, кроме личных вещей и койки.
Все привезенные волонтерами-благотворителями продукты сдаются в общую кухню, где по очереди дежурят женщины. Так же организованно люди убирают территорию. Мужчины круглосуточно дежурят на вахте — стерегут покой своих семей.
Государственные чиновники бытом вынужденных переселенцев по-прежнему не занимаются. Точнее, может, и занимаются, но безо всякого видимого результата.
Жилье беженцам предоставляют, если местным властям и волонтерам удается договориться с владельцами или руководством курортных учреждений.
Дожидаться, пока неповоротливая бюрократическая махина раскачается и наконец-то займется их нуждами, некогда. Только 19 июня официально была создана правительственная комиссия, которая задекларировала свою готовность "отработать методику решения проблем".
Между тем, люди начали массово покидать Славянск, как минимум, месяц назад. За это время власти не дошли даже до предоставления вынужденным переселенцам никакого официального статуса. Не говоря уже о какой-либо другой поддержке.
Тех, кого война выгнала из их домов, спасает то, что всегда спасало украинцев в тяжелые времена — самоорганизация.
…Местный исполком набит людьми. В актовом зале беженцы заполняют анкеты. На стенах развешены печатные объявления — адреса временного проживания, контактные телефоны, пункты питания и пр.
Всех вынужденных переселенцев регистрируют, данные вносят в электронную базу.
Этим процессом руководит моложавый энергичный мужчина. Раньше Максим Перепелица был владельцем сети супермаркетов в Славянске. Сегодня он координатор группы волонтеров. Помимо регистрации занимается распределением редких партий гуманитарной помощи.
— Сначала был бардак. Тут есть кафе, хозяин на своей кухне разрешил готовить еду для беженцев. Мало того, что вместо ста человек прибежало пятьсот. Так еще и дяденьки на "Лексусах" совали паспорта со славянской пропиской: я, мол, беженец, мне положено. Пришлось взять это дело под контроль, — говорит Максим.
Теперь силами волонтеров создан реестр вынужденных переселенцев. В день успевают обрабатывать около пятисот анкет.
Елена Коркишко, сама беженка из Славянска, с деловитым видом раздает бланки и объясняет правила заполнения документа. Работа спасает ее от мрачных мыслей и стресса.
Так можно хоть ненадолго отвлечься от того, что беспокоит всех переселенцев. Того, о чем думают и говорят все.
— Освободите наш город! — на ее глазах блестят слезы. — Мы сами бесплатно будем все восстанавливать! Только дайте нам вернуться! Мы не хотим уезжать далеко и вообще не хотим уезжать. Там могилы моих родителей, куда я увезу эту память?
С ней горячо соглашаются все. На нас — группу волонтеров и журналистов — набрасываются с просьбами и претензиями того же свойства.
Люди, лишенные возможности высказать все это чиновникам, выплескивают наболевшее на тех, кто, кажется, впервые решил поинтересоваться их чаяниями.
— Мы были в городе до последнего, пока не отключили свет и воду. У нас там остались друзья и родственники, которые ухаживают за лежачими больными. Потому что таких больных даже платные "скорые" вывозить оттуда отказываются, — объясняет Валентина Деревянко.
Она как раз недавно из Славянска. Мы застали ее в тот момент, когда пятидесятилетняя женщина пришла предложить свою помощь волонтерам.
— Моя семья строила наш дом тридцать лет. Как я его брошу? Где я в таком возрасте заработаю на квартиру в другом месте? — продолжает Валентина. — Мы готовы пожить здесь, рядышком, некоторое время. Но пусть нам, наконец, ответят, сколько нам ждать здесь — месяц, два, до конца года?
Сейчас в реестре больше тысячи человек, в том числе 257 детей. Это "улов" последних двух дней. На большее пока не хватает ни людей, ни ресурсов. Городские власти Святогорска выделили для учета переселенцев только три компьютера и, соответственно, трех сотрудников.
Почти никто не хочет покидать родные края. Люди ждут шанса вернуться домой. И, как могут, налаживают временный быт.
— Вот, смотрите, — Максим кивает на стопку заполненных анкет. В углу каждого бланка стоит цифра от единицы до тройки. — Мы сами придумали систему приоритетов. Номер "один" означает категорию срочно нуждающихся в помощи. Это, в первую очередь, семьи с детками. "Два" — это люди, у которых нет с собой больших сумм или заблокированы банковские счета. Ну а "три" — это более-менее обеспеченные люди, те, кто может продержаться некоторое время самостоятельно…
Расселением беженцев занимаются Сергей и Игорь, молодые парни из села Татьяновка. Фотографироваться и называть фамилии категорически отказываются.
Внешне они полная противоположность друг другу. Сергей — двухметровый небритый верзила. Игорь — невысокий и подвижный.
Бывшие строители временно остались без работы ("Славянск начнут отстраивать, там и поработаем", — мрачно шутят они).
Волонтеры без устали мотаются по округе на стареньком пикапе. Договариваются с директорами санаториев, развозят людей.
Больше всего их удручают не трудности нового для них дела, а поведение некоторых из опекаемых.
— Вот иногда говорят, что 90% населения — быдлота! Так вот я уже думаю, что это — правда! — взрывается вдруг Игорь посреди спокойной беседы. — Договоришься, привезешь человека, поселишь бесплатно, а он тебя же носом тычет: а где горячая вода, а почему Wi-Fi не работает, да что же это за условия… А вечером глянешь — сидит в беседке, дорогой коньяк лакает…
— А что же вы? Будете помогать даже таким? — не удерживаюсь от вопроса.
Парни переглядываются. Потом Игорь твердо отвечает:
— Будем.
…Предпринимательская хватка бывшего торговца Максима Перепелицы чувствуется и на складе гуманитарной помощи. В школьном спортзале аккуратно сложены памперсы, мешки с продуктами, упаковки с водой. В одном углу разложены небольшие пакеты стильного дизайна с символикой ООН. Заглядываю в один: гигиенические прокладки, кусок мыла, бутылка воды. Негусто.
Выдача товарно-материальных ценностей с этого склада происходит по тому самому списку, который составляется в исполкоме. Продукты, как правило, отправляют туда, где есть возможность готовить еду: Святогорская Лавра, санатории, пансионаты. А вот средства гигиены, особенно детские, отдают лично в руки.
Занимаются всем этим также волонтеры — несколько беженцев, добровольно ставших экспедиторами и грузчиками.
— Люди очень сильно сплотились, — с гордостью говорит Максим. — Помогают друг другу. Раньше такого не было…
Марина Черенкова, председатель правления благотворительного фонда "Сопричастность", настроена более скептически. При Януковиче она дослужилась до директора департамента министерства регионального развития, когда Минрегион возглавлял Анатолий Близнюк.
После вернулась в Донецк.
Это ее фонд отправил в Святогорск три фургона с продовольствием — львиную долю всех богатств склада Максима.
— "Сплотились", как же! — кривится Марина. — Я недавно попросила своего бывшего шефа разослать от своего имени письма донецким депутатам Рады с просьбой пожертвовать хотя бы часть зарплаты на помощь беженцам. Откликнулся только один человек, и это был, собственно, Анатолий Михайлович Близнюк…
Уроженец Краматорска, представитель так называемой "старой гвардии", как может, пытается помочь попавшим в беду землякам.
Он бомбил письмами Арсения Яценюка, пытаясь добиться возобновления социальных выплат беженцам. Люди вывезли из Славянска документы и банковские карточки. Но на новом месте выяснили, что на счетах пусто. Больше 43 млн грн не досталось пенсионерам. Где-то "зависли" 2 млн грн пособий семьям с детьми. Остались без зарплаты бюджетники.
— Еще нашел для Святогорска мусоровоз, город же утопает в мусоре, — голос в телефонной трубке звучит устало. Совсем не похоже на обычного Близнюка, шумного и энергичного. — Но теперь не могу найти водителя. Как только говорю, куда надо ехать, швыряют ключи на стол…
Беженцам нужно еще много всего. Кроме продуктов и бытовых мелочей, необходимы, например, врачи. В первую очередь, психотерапевты. Нужна хотя бы временная, но работа.
И дело не только в том, что люди остались без средств к существованию. Многие готовы работать за минимальную плату, а то и вовсе без нее. Вынужденное безделье большинства переселенцев оставляет их наедине с пережитым в зоне боевых действий, что усугубляет стресс, провоцирует пьянство и конфликты.
Однако пока для правительства они как бы не существуют. В опубликованном службой омбудсмена перечне свободных мест для временных переселенцев напротив Донецкой области стоит бескомпромиссный "ноль".
…Сейчас на востоке даже дорожный треп — о войне. На обратном пути завязывается дискуссия на тему, виноваты ли сами жители Донбасса в тех бедах, что на них свалились.
— Я считаю, что все мы виноваты, каждый по-своему, — ставит точку Марина. — Я, например, в том, что молчала, когда нужно было возражать…
- Информация о материале
Страница 779 из 1561
