Статьи

Департамент капітального будівництва Харківської обладміністрації 21 жовтня уклав дві угоди з ТОВ «Ремстройсинтез» щодо ремонту будівлі школи та реконструкції приміщень Центру екстреної медичної допомоги загальною вартістю 14,68 млн грн. Про це повідомляється у «Віснику держаних закупівель».

Роботи мають бути виконані у 2015-2016 роках.

Так, за 9,49 млн грн. мають реконструювати приміщення травматологічного та ревматологічного відділень 8-го поверху головного лікувального корпусу в Харкові, де буде облаштовано Центр екстреної медичної допомоги. Крім ремонту приміщення планується заміна сантехніки та електрообладнання, а також облаштування системи киснезабезпечення в операційних та реанімаційних кімнатах.

Єдиним конкурентом переможця торгів було ТОВ «Констракшн груп Інтернешнл», чия пропозиція була дорожчою всього на 0,04%. Це підприємство належить Ігору Морусу, а директором є Олександр Зайцев. Раніше до складу засновників входив Олександр Сінчук – син екс-прокурора Харківської області Василя Сінчука.

Також ТОВ «Ремстройсинтез» проведе капітальний ремонт будівлі Цапівської загальноосвітньої школи I-II ступенів у Золочівському районі. Вартість цієї угоди – 5,19 млн грн. За ці кошти фірма проведе ремонт приміщень школи з їх утепленням, ремонт покрівлі, замінить сантехніку, проведе електомонтажні роботи, встановить огорожу та інше.

Єдиним конкурентом під час торгів по ремонту школи виступила приватна будівельна фірма «Кронверк» Олександра Каменецького, але її пропозиція була дорожче на 1,3%.

ТОВ «Ремстройсинтез» була створена у грудні 2014 року, має статутний фонд 1000 гривень й записана на Ігора Потоцького. Раніше він був засновником ПП «ВКФ «Хартехпромбуд», яка за часів губернаторства Михайла Добкіна отримала від ОДА підрядів на суму понад 50 млн грн, а зараз ліквідована.

Цікаво, що комунальні структури були винні гроші фірмі «Хартехпромбуд». І в суді фірму відстояло ТОВ «Компанія «Стройстиль» Юрія Рарога. Це ще один фаворит тендерів ОДА й фігурант кримінальних проваджень щодо розкрадання департаментом капітального будівництва бюджетних коштів.

Харківську ОДА з лютого 2015 року очолює Ігор Райнін. До того він працював в Адміністрації президента, а після призначення губернатором став також радником голови АП Бориса Ложкіна.

В червні 2015 року керівником департаменту капітального будівництва ХОДА було призначено Сергія Ткачука який до того був засновником будівельних компаній ТОВ «Стройеталон», ТОВ «Будівельна компанія «Мангуст». Остання є серед засновників «Корпорації Добробуд», де директором також був Ткачук.

Информация о материале

Опубликовано: 04 ноября 2015

«Адам спас мне жизнь». Таких признаний военных о Евгении Межевикине десятки. Кто-то называет его ангелом-хранителем, кто-то бесстрашным киборгом, а противник – «летчиком»: так быстро, неожиданно и четко работал танк Адама.

Позывной «первого человека» товарищи дали ему еще в самом начале войны. Евгений везде был впереди – разведать ситуацию, прикрыть позиции, отремонтировать танк и выйти в бой.

Говорят, военные черствые и скупые на похвалу. Но, если послушать их рассказы об Адаме, сразу становится понятно, почему кроме Героя Украины и орденов Богдана Хмельницкого, у него есть еще одна, особенная – «Народного героя».

Ее присуждают военные совместно с волонтерами и экспертами. Здесь сложно заподозрить чьи-либо интересы – это признание в любви и уважения к конкретному бойцу. В данном случае – легендарному Адаму.

Мы встречаемся в Киеве сразу после указа президента о присуждении ему наивысшей государственной награды – «Золотой звезды» героя. За время АТО такой награды удостоились 23 бойца, 12 из них – посмертно.

Телефон танкиста постоянно звонит, военный смущается, отвечает что-то про зарплату, которую придется истратить на угощение позвонившим – а потом спокойно, не теряя нити разговора, возвращается к интервью.

Адам сосредоточено рассказывает историю своей войны. Так, будто собирает карту из отдельных листов, с которыми он ходил в бой в самом начале АТО.

Вот первый блокпост и первый урок, который преподнесла война: машины на марше нельзя ставить одна за другой, только «елочкой».

Вот первые конфликты с местными, которые закончились заваливанием военных угощениями и консервами.

Вот первые потери и бойцы, готовые все бросить и бежать поскорей домой.

Вот аэропорт и простреливаемая взлетка, по которой не боялся ездить «железный Адам».

Сейчас он говорит, что, и вправду, в какой-то момент перестал бояться – от усталости, желания защитить своих бойцов и «сделать работу». Танкист так и говорит – «отработал». Без пафоса.

Майору Евгению Межевикину 33 года. Родился в России в шахтерской семье, в начале 90-х семья переехала в Днепропетровскую область. Он и представить не мог, что придется воевать с русскими – они ведь «друзья и братья».

Все поменялось после первых обстрелов. Друзья – не убивают.

Но и теперь Евгений говорит, что некоторые знакомые звонят его поздравить с наградами – человеческие отношения важнее политики.

Для Межевикина военное дело было мечтой со школьной скамьи. Рассказывает, что выискивал в библиотеке всё о сражениях. «Войну и мир» прочитал очень быстро – концентрировался на описании баталий, а вот любовные сцены пропускал.

В разговоре это заметно – он описывает все в подробностях, будто вырисовывая детали и схемы боя, минуя свои переживания. И лишь вскользь упоминает о том, почему не давал имен своей машине, и о том, как прожил год без семьи.

За 1,5 года он прошел множество горячих точек в составе 93-й бригады, командовал батальоном в 1-й танковой бригаде. Хотя по образованию он – инженер-механик, специализируется на ремонте техники.

Но Адам – способный самоучка. Все его знания о ведении боя – из опыта и книг, которые он штудировал между боями. Теперь некоторые его сослуживцы говорят, что «тактику Межевикина» можно вписывать в учебники. Cейчас Адам сам сел за парту в Национальной академии обороны.

А еще вспоминают его выносливость. Как пример, приводят тот факт, что с ним работали двое механиков – один не выдерживал его темп. Но сам Евгений говорит: «Да у нас просто танков не хватало. Механиков, и правда, было двое, я хотел, чтобы они отдыхали».

В течение нескольких часов Адам вспоминает товарищей, шутит над самим собой и другими. Но после разговора, взяв очередную сигарету, улыбчивый и добродушный Адам грустнеет и задумывается.

«Мы тебя утомили?» – спрашиваем, заметив резкое изменение.

«Просто вспомнил ребят, которые остались там...»

У нас тогда бригада на 90-95% была пророссийски настроена. Но после первых обстрелов все поменялось

Саша Олійник «Олень» (зліва) з «Адамом» Евген Межевікін (справа) 24 липня 2014 року у Пісках

Фото: Oleksandr Klymenko

Насмотревшись патриотических фильмов о Великой отечественной, я еще в детстве решил стать военным. Мечтал поехать куда-нибудь повоевать, но только не на своей земле. А потом вернуться с орденами – ну, как в фильмах. Такая глупая детская мечта.

Родителям о своем решении стать военным ничего не говорил – я же взрослый. Решил поступать в Харьковское летное, но меня забраковали из-за небольших проблем со здоровьем.

Пришел в военкомат, а мне говорят: «Дураков много везде, а в танковых войсках их немало, в танкисты не хочешь?»

Так я оказался в Харьковском институте танковых войск. А после него попал в 93-ю бригаду как заместитель по вооружению. Я хорошо разбирался в технике, за первые месяцы мы отремонтировали два БМП.

Со временем мне дали командовать танковым взводом. Но как зампотех, я не умел стрелять, решил учиться. «Доставал» замкомандира батальона, постоянно старался сесть с ним в офицерский экипаж, – все впитывал, запоминал.

Потом я принял вторую танковую роту. Привели в порядок все машины – они были готовы идти в бой в любой момент. Когда после Майдана всех впервые подняли по тревоге – моя рота была единственная, которая могла выйти.

3 марта 2014 года мы уже погрузились на эшелон и выехали на украинско-российскую границу. Сначала в Станицу-Луганскую. Но местные не дали нам разгрузиться на платформе – заблокировали пути, начали шуметь, кричать, ругаться, зачем мы, такие нехорошие, сюда приехали.

Я тогда вышел в толпу и говорю: «Вы на кого кричите? Это - солдаты, срочники, это не наемники. Вы лучше посмотрите, как они одеты, и спросите, может, голодные?» Они бросились тащить консервы.

Так вот, один вагон забрасывали камнями, а в другой несли продукты. Но разгрузиться не дали.

В начале войны я не понимал: с русскими воевать? Со своими? Это же все друзья. У нас тогда бригада на 90-95% была пророссийски настроена. Все знали, что когда придут россияне, никто стрелять не будет.

С такими мыслями мы принимали в апреле мобилизованных. Но после первых обстрелов все поменялось. Ведь друг не убивает.

Какая разница, кто стрелял – шахтер или сепар? Если это человек с незаконным оружием, он – бандит. Когда в аэропорту взяли в плен несколько россиян, все уже было понятно.

В мае меня отправили со сводной механизированной ротой на БТРах. Тогда еще танкистов не трогали, выдернули меня и замкомбата. Нас кинули на донецкое направление.

Поставили задачу – выдвигаться вперед, занять блокпост в Лысовке. Не объяснили ничего, сказали: «Езжайте сюда, займите брошенный несколько дней назад блокпост, по дороге обеспечьте себе охрану». Мы и поперли.

Остановились возле переезда посмотреть, куда дальше ехать. Смотрю – в воздухе поднялась белая ракета. Все стоят, глядят на нее, ничего не понимаем.

Потом пошла красная. Все присели, началась стрельба. Мы не знали, что это наши. Мы должны были в ответ тоже запустить белую ракету, но нас никто не предупредил.

Да и сигнальных ракет никто не дал. Ведь красная – это уже сигнал к бою.

Мы рассеялись, началась хаотичная стрельба, все испугались. Это я теперь понимаю, что на марше даже на коротких остановках машины надо ставить елочкой, чтобы все БТРы могли работать, а мы ведь все вряд стали.

В какой-то момент я крикнул: «Не стрелять!» Смотрю, с той стороны тоже затихли. Говорю: «Давай, кричим: «93-я!» И оттуда ответ – «93-я», мы ведь в метрах 100-150 стояли. А они уже беху завели, собирались по нам влупить.

У нас трехсотый. Живот в крови, ноги в крови, и все стоят, смотрят… Подбежал с той стороны медик. У нашего парня пули в ноги вошли. Ну, и кого ругать?

Мы у них переночевали. Помогли охрану выставить, да и поехали.

Наш блокпост был крайним. За нами – сепары. В то время мы постоянно учились на собственном опыте – при нападениях я брал механика, наводчика, выезжали ночью, маневрировали.

Охрану лагеря взял на себя, никому не доверял. Сколько мы стояли, я ни одну ночь не спал – постоянно с бойцами. Ложился утром часа на три-четыре – и дальше занимаемся.

Потом нас переместили на Розовку, ближе к Донецку.

Чтобы сбить противника с толку, мы брали БТРы, выкатывались где-то на километр-два от нашей позиции и делали временные блокпосты. Встали – и начинаем проверять: оружие-боеприпасы-документы. Здесь постояли – переместились чуть дальше, там постояли – передвинулись. Но, видимо, мы кого-то разозлили – нас потом крепко накрыли минометами.

Помню, начинается обстрел. Паника, все бегут в ближайший блиндаж. Одеваю броник, каску, беру автомат, думаю прыгнуть в окоп. А там уже солдаты, поднимают на меня голову, говорят: «Командир, делай что-нибудь». Я понял, что в окопе мне делать уже нечего. Скажут ведь – трус.

Разворачиваюсь. Бегу к минометчикам. Но по Розовке отвечать нельзя – там же мирные жители. Бегу к танкистам через все поле. Слышу свист – разрыв. Чик – присел. Рядом. Я вновь – тык-тык-тык. Подбегаю к танку. Кричу: «Заводи! Видишь, посадка? Там чуть левее, метров 200 за ней, дай четыре снаряда».

Отбегаю, танк завелся, вижу, хорошо отработал. Я вновь к минометчикам. Слышу, летит. А там единственная яма – туалет. Думаю, если что, перекачусь в яму, и уже хрен с ним.

Эти все снаряды легли по окраине Розовки, чтобы не задеть мирных, но мы напугали сепаров, они уехали.

Уже потом по видео в интернете нашли, что они стреляли из машины в центре Розовки.

С тех пор солдаты меня уже слушались беспрекословно. Если раньше я бегал с палкой и всех заставлял «копай окоп», то после этого они начали драться за лопаты и бензопилы.

Мы тогда были без воды. Теперь я точно знаю, что три литра хватает, чтобы полностью покупаться с шампунем.

Бой показал, что первое – связь, второе – все должно быть заправлено и отремонтировано. поэтому мы занялись машинами

«Я не считал, сколько у меня на счету подбитых машин. Я знаю – две бэхи, один БТР.

Но проверять-то никто не ходил – куча машин с боеприпасами, минометы, детонаций много было»

При первой попытке взять Пески мы потеряли два танка – погибших ребят сепары вернули нам через пару дней.

После ранения комбата «Кощея» мне пришлось принимать танковый батальон вместо БТРов, на которых мы воевали до того.

Сразу ставят задачу – ты заходишь с батальоном, занимаешь оборону, и с одной стороны удерживаешь Пески. Я слушаю, и думаю, о том, что вот, наши парни погибли. Сколько их погибло, я не знаю, для меня даже один человек – это много.

Страшно. Тяжело. Иду к батальону и понимаю, что в таком состоянии к нему идти нельзя. Выкурил 5 сигарет, успокоился.

Вижу, в батальоне начинается массовая паника, что их бросили. Подошел, слышу – кто-то кричит: «Да нахер оно вам надо!» Меня передернуло, я пришел в чувство. Построил всех.

Вспомнил, как мы стояли на блокпостах. Что некоторые местные и правда нам пальцы тыкали, дебилами называли, но большая часть привозила еду, просила идти дальше. Женщины плакали, говорили: «Вы не представляете, что они с нами делают».

Потому пацанам сказал: «Вы что, это забыли? Это ваша земля!»

Уговаривать никого не хотел. Сказал просто: «Кто готов идти в бой, отомстить за погибших пацанов, становись на левый фланг, кто нет – на правый».

Смотрю, один экипаж перешел, потом еще. Кто налево, кто – направо. Было где-то 50 на 50.

Первый же бой показал, что первое – связь, второе – все должно быть заправлено и отремонтировано. Поэтому мы занялись машинами.

Ночью рванули на задание тремя танками, плюс пехота – «Днепр».

Я ребятам обрисовал тактику. «Идем елочкой». Первого прикрывает вторая машина, третья идет сзади. И работаем: первая делает выстрел, тогда идет вторая и отходит, а третья в резерве. Ведется беспрерывная стрельба, противник не успевает поднять голову.

Я ехал первым, но у меня была задержка – пушка перестала стрелять. Вышел, вытаскиваю заряд, смотрю, а он целый, накола нет. Засовываю руку, а там ржавчина. Почистить нечем.

И вот в Песках я выезжаю на перекресток. Идет бой, а я ищу наждачку. На меня смотрят, как на дурака. Нашел что-то быстро, почистил, заряд достал, поехали.

Мы долго так колошматились. Жара, в машине духотища. Бой идет, в машине курю.

Батальонам ТРО дали команду уходить. Но куда уходить, если надо удержать Пески?

«Днепр» молодцы, сказали: «Мы танкистов не бросим». И вот как они заняли оборону на перекрестке с нашими танками, так они и стояли.

Потом начался обстрел. Я запрыгнул на машину, думаю, возьму бронежилет и каску, которые на броне лежали. Рядом разорвалась мина. Меня сбросило с башни взрывной волной.

Лежу, не понимаю, что случилось, вдохнуть не могу, ног не чувствую. Руками гребу вперед, чтобы выползти. Слышу, как ребята кричат: «Командира ранило!»

Парни из машины начали выпрыгивать. Я кричу: «В машину! Работать».

Тут правосеки подбежали, меня вытаскивают, взяли под плечи, потащили, забросили в джип и поехали. Обстрел такой, что выехать невозможно. Мы остановились. Сидим и ждем.

Мне тяжело вдохнуть. Укол сделали, я смог дышать. Потом оказалось, что была трещина в ребре, а сбоку свисала гематома 15 на 17 см.

Вижу, как пехота скучковалась в ямке возле забора: «Нас бросили, нас кинули, мы сейчас все здесь сдохнем!»

Подхожу к пехоте, спрашиваю: «Кто старший?» – «Та старший ранен, его увезли».

«Как оборону организовали?» – «Какую оборону? Нас, нас… Мы сейчас уходим отсюда, мы убегаем».

Я говорю: «Там сейчас находятся два взвода. Если вы бросаете этот участок, то их берут в кольцо и убивают. Вот этот танк видите? Почему его никто не прикрывает? Если его сожгут, это будет на вашей совести».

...В общем, сказал, что они нехорошие люди. Говорю: «Кто готов со мной вперед идти? Сейчас будем выставлять там посты». Двое вызвались. Мы пошли вперед, расставил их на позиции.

Потом подхожу к правосекам и говорю: «Везите меня обратно к танкистам». Отвезли. Залезаю в машину. Каждый выстрел – как будто тебе внутрь вставили арматуру…

В итоге Пески мы взяли.

Потом пошло наступление на Авдеевку. Комбриг звонит: «Твои боевые поедут дальше воевать. Они не очкуют».

Я к медикам подошел, взял еще пять уколов. Не помню, что за уколы, но послабее, чем у правосеков.

Спать не могу, лежать не могу. Встал, думаю, похожу. Я в трусах, а справа такая гематома висит. Подхожу к «Дозору», они не очень хотели идти на задание. Мы просто поговорили. А когда я ушел, его бойцы сказали: «Если даже он побитый пойдет, мы тоже готовы». Это мне Дозор потом через год рассказал.

После боя меня сменил командир роты, я отправился в госпиталь. Приехал и говорю: «Давайте, полечусь амбулаторно». Дома не смог усидеть, а тут еще и пацаны звонят: «Никто в бой идти не хочет». Так что я через неделю вернулся.

В Донецком аэропорту мы создали маленькие мобильные группы. Такого приказа не было – это все из опыта

«Кіборги - 2015» / Cyborgs - 2015

Личный блог · Нравится 42 572 пользователям

• 10 июня · отредактировано·

Евгений Межевикин, позывной «Адам». Майор, командир 1-го танкового батальона, 1-й танковой бригады.

С августа 2014 по февраль 2015 года - военнослужащий 93-я отдельной механизированной бригады ВСУ. Начальник штаба танкового батальона, после ранения штатного командира батальона - исполняющий обязанности командира батальона.
Тот самый «Адам», который лично, на танке кошмарил сепаров в районе взлетно-посадочной полосы, диспетчерской башни и терминалов. Тот майор–танкист, экипажи которого выполняли боевые задачи в районе Песок, Авдеевки, Зенита, воинской части ПВО, в периметре аэропорта, помогали нашим бойцам уничтожать боевиков, технику и вообще все, что двигалось в нашу сторону, и делали это вполне успешно. Чьи машины обеспечивали огневую поддержку наших подразделений, сопровождали колонны с боеприпасами и личным составом, заходившие в аэропорт. Который в боях за Донецкий аэропорт применил тактику мобильных танковых групп. Ранее боевые машины закреплялись за стационарными постами и постоянно находились на переднем крае, непосредственно на линии соприкосновения, где были удобной целью для вражеской артиллерии и разведывательно-диверсионных групп. Это приводило к потерям, как боевой техники, так и личного состава, особенно после того, как у противника появились новые противотанковые управляемые ракеты. Тактика мобильных танковых групп позволила отвести технику из-под удара и использовать более эффективно на наиболее опасных направлениях.

4 июня 2015 г. Евгений Межевикин, удостоен звания «Народный Герой Украины» и награжден первой негосударственной наградой - орденом «Народный Герой Украины».

photo by Roman Nikolayev

‪#‎війна, ‪#‎АТО, ‪#‎ЗСУ, ‪#‎славаукраине,‪#‎Тука,‪#‎геройукраины

В конце ноября было очередное наступление. Мы отработали, старый терминал оставили, перешли в новый. Планировалось снова отбить старый терминал. Мы завалили половину здания, там еще много спецназеров русских внутри погибло.

На очередной выход я взял с собой две машины. Перед тем просил отправить вечером саперов на дорогу, по который мы будем идти, ведь там до этого была вражеская ДРГ.

Никто ничего не сделал.

Я плюнул, решил ехать. Я – первым, а за мной две машины. На улице дубарина, снег. Слышу взрыв сзади. Машина, которая ехала за мной, сошла с моего следа и попала на мину. Я по страдиостанции спрашиваю: все нормально? «Да-да-да, механик чуток контужен».

Говорю третьему экипажу – давай оттягивай машину, а я пошел самостоятельно работать.

Выскочил на взлетку, пошел вдоль нее. Получил ПТУРом в крайнюю «шоколадку» - это мы так динамическую защиту называем. Повезло, что в динамику попало и машину не пробило. Но она остановилась и заглохла – на открытом участке, который простреливается.

Смотрю – еще несколько птуров попало в забор, а целили в нас. Завестись не получается. Говорю экипажу, выходите и ползите к нашим, а я остаюсь. Но пацаны: «Мы с тобой». После боя, смеясь, поясняли: «Он нам говорит, выходите! Куда выходить, там валят! Уж лучше в машине».

Стоим, ждем танки. Штурман по связи говорит: «Адам, мы идем к тебе». А тогда в аэропорт, кроме меня, самостоятельно никто не заходил. Я еще подумал: «О, мужиками стали».

Подкатываются ко мне. Я вылез, смотрю на свою машину – а у меня нет ни одного троса. Приезжает танк – у них тоже только один, второй потеряли по дороге, когда тянули первую машину.

И вот они меня тянут этим одним тросом, а я еще по сепарам ударил.

Но тогда четко артиллерия сработала. Они как услышали: «Адам подбит на взлетке», – всё вокруг меня закрыли, и никто не подошел. После этого я проверил машину, завел ее и поехал дальше под ДАП.

Мы тогда доработали хорошо. Старый терминал не отбили, но они понесли большие потери.

Есть ли проблема в армии с трусостью танкистов? Иногда да. Но мне до сих пор обидно такое слышать.

Вот смотрите, мне ставят задачу: «Адам, надо выйти и поработать мишенью. Пусть по тебе повалят, а мы будем знать, откуда – и потом по ним поработаем». То есть, мне задачу обрисовывают.

А был случай, когда якобы танкисты не пошли. Им сказали, что нужно выйти, развалить терминал, пострелять, потом выйти на взлетку, снова пострелять.

Есть задача, ее нужно выполнить, но ты подумай, как ее выполнить. Они подумали и говорят: «А зачем нам именно заезжать, куда указывают? Мы отработаем по тем точкам».

Поехали, отработали и ушли. А их вновь гонят на взлетку: «Зачем? Мы отработали. Можем еще раз выехать и отработать по тем точкам, которые вы сказали».

В конечном счете, их назвали трусами. Если бы им сказали: «Ребята, вы должны поработать наживкой, чтобы выманить их танки», – то они бы вышли, зная полную картину.

Это армия – и задачи, даже дурные, нужно выполнять. Но с головой.

Например, мы загнали танки в аэропорт. Артиллерия кроет день и ночь, ранило экипажи. Я начинаю думать, что надо что-то менять. Никто же ничего не говорит, как и что делать.

Вспоминаю, что когда территория аэропорта была большая, машины стояли внутри, сепары не знали, где именно, поэтому крыли везде. Но если шло наступление, танкисты занимали места и выходили на нужную точку. Теперь территория уменьшилась, все просматривалось – и сепары уже валили прямой наводкой.

Тогда я забрал танкистов из аэропорта на «подлетное» расстояние.

Дальше мы работали так: пехота на своих объектах принимает удар на себя и отвлекает противника. А в это время выходят танки. Экипажи уже знают, где противник, какие позиции лучше занять, чтобы по нему отработать. Идет спокойная работа: увидел, попал, уничтожил.

Это получилось случайно, но создалась маленькая мобильная группа.

Танки целые, пехота все равно нахрапом не пойдет. Пока они идут, прощупывают, начинают выходить, мы уже об этом знаем – машины заводятся, и в течение 10 минут мы уже на месте, начинаем работать.

Дальше, когда мне привели подкрепление, я создал мобильные группы и придумывал тактику. Выходит один танк, делает 5-6 выстрелов, разворачивается и уходит. Пока делает первый выстрел, противник наводит артиллерию, но танка там уже нет. А им, чтобы перенавестись, нужно время. В этот момент выходит еще одна группа из другой точки и начинает работать. Третья группа заходит с фланга и разбивает.

Это даже не то, чтоб я сам придумал. Ночью или же во время затиший я перечитал все о чеченской кампании, потому что там бои велись в городе.

Потом вместо отдыха объездил точки, новые рубежи, маршруты, все пути отхода, выхода, продумал все варианты наступлений противника – и у меня были заготовки, как действовать.

Неожиданностей не будет, и они получат по шее. Получали ли они? Наверное, да, раз они меня ловили (смеется).

Когда не хватало машин, мы с экипажем постоянно одни катались, никто с нами не хотел. Как-то слышим по перехвату: «Летчик, летчик идет, с**бываемся». Они меня летчиком называли. Иногда пытались меня поймать. Мои мне передают: «Адам, Адам, тебя ловят, меняй маршрут!»

А куда менять? Там засада, там ловят, а здесь их штатные позиции. Я говорю механику: «Давай прямо пойдем». Мы решили внаглую через поле на их базу. Выскакиваем на асфальт, мчим на Авдеевку. Они не ожидали, поэтому ни одного выстрела не сделали. И таких случаев много.

Мне даже сложно понять, за какой именно бой меня наградили. Потому что бои были постоянно

Cейчас Адам сам сел за парту в Национальной академии обороны

Те пацаны, которые там остались после первых обстрелов в августе – самые боевые, это семья. Но были и такие, которые при первом обстреле «Градами» вызывали такси. Оно приезжало из Красноармейска по тройному тарифу.

Почему трусов не наказывали? После первого обстрела у нас и кое-кто уехал, не говоря уже о комендатуре. А в Пески вообще никто не заглядывал.

Однажды мы вытаскивали пехоту в аэропорту. Тогда бэха зашла и навернулась на взлетке. Мне говорят: «Адам, надо вытащить». Мы приехали туда, на их машине тросов не оказалось.

Говорю командиру бехи: «Давай своих бойцов, цепляем машину». Вокруг разрывы, свист. Смотрю, его бойцы, которые занимали круговую оборону, ныряют в беху и закрывают за собой двери.

А мы вдвоем с командиром, цепляем БМП на танковые тросы. На пути из аэропорта, двигатель бехи начинает работать, снова глохнет, и так несколько раз. Короче, я не знаю, как нас не расстреляли.

Когда беха снова заглохла, говорю механику: «Включай термодымовую аппаратуру» (ТДА). Это на разогретую турбину с очень высокой температурой, впрыскивается топливо. Оно не загорается, но получается густой дым, который задымляет большой участок местности.

Сепары потом у нас научились дымы закидывать и пользоваться ТДА при выходе, раньше они такого не делали.

В общем, мы задымили всю взлетку. Беха вновь заглохла – запустили. Смотрю, задымилась, начинает гореть. Десант внутри сидит, не открывает.

В общем, еле вытащили мы беху в Пески. Выбежали, открываем люк, а там пламя. Снегом его затушили. Десант сдуло опять, даже спасибо не сказали. Командиру потом пожал руку: «Молодец, мужик».

Страх пропал, когда уже морально устал. Без ротации тяжело, то есть, ты привыкаешь, перестаешь думать об этом. Бывало даже, что я засыпал в танке во время боя – пацаны будили. Я знал, что они со мной, и все будет хорошо.

Поступила как-то задача два отделения сопроводить в старый терминал. Они загрузились в БТРы и поперли туда. В аэропорту, чтоб пешком не ходить, я решил на танке заехать к Редуту поздороваться и уточнить обстановку.

Залез на броню, смотрю влево – танк идет. У меня даже не было никакой мысли, что это сепарский. Этот танк увидел наши БТР-ы и влупил по ним. Это все у меня на глазах. Мы ныряем в машину, я поворачиваю башню и вижу, как первый БТР взрывается.

Начинаем двигаться вперед, этот БТР перекрывает нам сектор стрельбы. Пошел наш второй БТР, в него тоже попали, и он тоже заградил нам сектор стрельбы.

Мы немного откатились назад, а в это время сепары сделали следующий выстрел по рукаву аэропорта прямо над нами. Я ответил – прямое попадание. За 8 секунд, пока я перезаряжался, командир и наводчик из подбитой сепарской машины выпрыгнули. Их уже наша пехота добила.

Потом я увидел еще один их танк, он начал отходить, спрятался за «КамАЗ». Двумя выстрелами подбили и то, и другое. Сепары после этого сразу отошли. Атака была отбита.

Смотрю в прицелы – к нам бежит Редут. Я вышел ему навстречу. Он за плечи так меня схватил, встряхнул, но ничего не сказал. Хотя видно было, что хотел поблагодарить.

В ноябре-декабре мы отбили наступление сепаров в аэропорту. Мне даже сложно понять, за какой именно бой меня наградили. Потому что они были постоянно.

Однажды было наступление. Мне кричат: «Адам, выходи!» – а я понимаю, что не успеваю. На улице ночь, но я знаю местность. Заехал с Опытного и вдалеке увидел фонарик где-то в Донецке.

Навелся на этот фонарик, взял чуть-чуть правее и чуть-чуть ниже, дальность знаю, и сделал первый выстрел. Выхожу: «Шалаш, помогай. Куда попал?».

Они говорят: «Пока тишина». Я ж начинаю волноваться: «Блин, по своим еще лупанул, приехал, называется, помочь».

Потом слышу: «Давай, давай, отлично! 50 м правее и насыпай!» Говорю: «Принял, хорошо, продолжаю». И я туда высыпал. Ночное наступление остановили.

Я не считал, сколько у меня на счету подбитых машин. Я знаю – две бэхи, один БТР. Но проверять-то никто не ходил – куча машин с боеприпасами, минометы, детонаций много было. Валили и не спрашивали, что мы там у них взорвали.

Я могу поцеловать машину, когда сажусь в нее

«У меня было правило – по гражданским не стрелять.

Сомневаешься, есть гражданский в доме или нет, – не стреляй, пока не увидишь, откуда атакуют»

Фото: Валерий Логинов Позывной Аскольд

Я учу ребят, что надо любить машину, обслуживать ее. Я могу поцеловать машину, когда сажусь в нее (смеется). Разговариваю и прошу, чтобы не подвела.

Я ее никак не называл и не подписывал, никакие эмблемы не рисовал. Почему? Бывает, едешь и видишь чей-то подписанный автомат, и все знают, кто его владелец и что он погиб. А так, железяка валяется – ну, пусть и валяется.

Я учу, что должна идти беспрерывная стрельба: пушка – пулемет на башне – пушка – пулемет на башне. Если так работают две или три машины, то вообще никто головы не поднимет. Но этому меня никто не учил.

Вообще я инженер-механик по специальности. Поэтому я не изучал то, чему учат командиров. У меня все знания из практики и книжек. Потом уже я учил новеньких.

Танкиста, который может работать, можно подготовить за три дня. А танкиста, который будет работать хорошо, – за пять. У меня так получалось. Но чтобы у него это все закрепилось, ему нужно после этих пяти дней постоянно работать.

Хотя начинать приходится с того, что выводишь многих из состояния запоя, а потом начинаешь учить. Как?

В первую очередь, человека надо заинтересовать. Конечно, после полугода ведения боевых действий люди уже приблизительно знали, кто я такой. Давал им максимальную нагрузку. Люди постоянно работали, им нравилось, желания пить уже не было.

Все говорят, что без артиллерии было бы невозможно, а без танков было бы туго. Танк – это бронированная машина, предназначенная для уничтожения техники, бронированных целей, дотов, дзотов и живой силы противника.

Из опыта все поняли, что пехота без танков никуда не пойдет и не будет держать оборону. Поэтому они всегда кричат: «Дайте танк!» Но если ты даешь танк, и танк подбивают, то они тоже кричат: «Мы не будем стоять, танк подбит».

Поэтому я всегда пехоту учил и танкистам говорил: «Ребята, если вы хотите остаться живыми, и чтобы танк вас прикрывал и работал, танк должен стоять где-нибудь в сторонке, не под огнем артиллерии. Даже не обязательно, чтобы вы его видели.

Вы знайте, что он – есть. Но когда будет наступление, этот танк выйдет, отработает и вас прикроет».

В зависимости от вида боя танк может выполнять разные функции и задачи.

В оборонном бою это очень хорошее средство для поддержки пехоты. Мы же почти не наступали, чаще всего танк использовался для обороны. Сейчас машин стало больше. Да и боевых подразделений больше, опыта, офицеров.

Перейдя в марте в первую танковую, я стал бороться с пьянством – серьезных боев уже не было. Сначала в ямы сажали, по шее давали. Не помогает. В Волновахе комендант помог. Если нужно было, мы аватаров отвозили к нему на день-два.

Дальше наказывали рублем. Первый залет – лишение половины процентов и домой семье письмо с объяснением, почему он не получил полную зарплату.

Следующий залет – лишаем полной премии и отправляем письмо всем: на работу, в школу, садик, сельсовет. Чтобы знали, что это не герой, который их защищает, а алкаш.

Так мы результатов добились. Остались единицы, которые не понимали. Но, откровенно говоря, мы так никому ни одного письма и не отправили – жалко их было.

Но премий лишали. А этими деньгами, по разрешению, начали отдавать премии другим бойцам. Работаешь хорошо – вот тебе премия, если бухаешь – поделись премией с товарищем.

Сильный ли враг? Это противник, с которым можно бороться, можно по нему работать

«Я могу поцеловать машину, когда сажусь в нее. Разговариваю и прошу, чтобы не подвела».

Фото: Иван Начовный

Уровень противника чувствуется по работе, по тому, как ведется артиллерийский обстрел, охота на танки, наступление.

Раньше они шли тупо, в полный рост, обколотые, обкуренные. А потом начали думать, использовать профессиональных снайперов с хорошими винтовками, хорошие противотанковые средства, правильно их расставлять.

В августе нам было проще, в сентябре – сложнее, в октябре – еще сложнее. В ноябре-декабре вообще не знаю, как мы удержали позиции – работали по максимуму.

В феврале уже было видно, как профессионально работают их танки. Это не «бывшие шахтеры», которые из подвала достали машины и научились за полгода на них ездить.

Сильный ли враг? Это противник, с которым можно бороться, можно по нему работать.

У меня было правило – по гражданским не стрелять. Сомневаешься, есть гражданский в доме или нет, – не стреляй, пока не увидишь, откуда атакуют.

Это наша земля, это наш дом, это наши люди. Если по тебе откроют огонь, тогда ты откроешь.

Наша сила в правде. Это наша земля.

Что еще мне давало силы?.. Да ничего, за ребят там был. С первого блокпоста я понял, что моя цель – сохранить их жизни.

О доме не думал. Такие мысли тормозят. Отсекаешь от себя все, думаешь только о работе – и тогда спокойно и хорошо.

Информация о материале

Опубликовано: 04 ноября 2015

Cтолица айтишников

Детская мечта раздобыть машину времени никуда не девается с возрастом. И чтобы ее осуществить, стоит всего лишь купить билет на поезд, приехать во Львов, пройтись старинными улочками армянских, польских, австрийских, русских, еврейских, латинских кварталов, вдохнуть воздух истории семи с половиной веков и вспомнить жизнь и легенды чудесного средневекового города и его жителей.

Впрочем, тот, кто не был во Львове всего пару лет, теперь город не узнает. В средневековье красивых жилых многоквартирных и т.н. «односемейных» домов, дворцов, соборов, костелов, театров и старинных площадей стремительно ворвались модные бутики известных брендов, роскошные отели и рестораны, а также ультрасовременные сверкающие торговые и офисные центры. Теперь и во Львове при посещении торгового центра можно оставить ребенка в детском сказочном городке, а самому после «шопинга» покататься на коньках, поиграть в боулинг, посетить киносеанс с «энным» количеством Д-эффектов, воспользоваться буквально десятками кафешек на любой вкус и кошелек, полюбоваться видами древнего города с роскошных открытых террас. Все это великолепие дополнено старинной и современной брусчаткой улиц, красивыми фонтанами, деревьями, высаженными прямо на разделительных полосах центральных улиц, современными велосипедными дорожками, всего лишь за пару-тройку лет превратившими Львов в самый велосипедный город Украины.

Львов на глазах становится европейским городом, который выбирают для эффективного развития украинские и международные компании из различных направлений бизнеса, и в первую очередь — из сферы информационных технологий. В планах — и голландский проект по первому в стране индустриальному парку, первенцем которого должен стать завод автопроводки с инвесторами-японцами, и проект под условным названием «Креативный квартал» с концепцией создания места совместной работы и развития представителей технологических и креативных сообществ молодых предпринимателей. В одном из самых «магнитных» мест Львова, не исключено, появится комплекс с антикафе, коворкингом, стартап-боксами, хакерспейсом, залами для мастер-классов, творческими мастерскими, центром развития детей, переговорными комнатами, конференц-залами, амфитеатром, экопарком и т.п. «индустрией будущего».

Вообще до недавнего времени по оценкам экспертов в городе проживало около 10 тыс. IT-сотрудников, но с учетом трудовой миграции в западную столицу из-за сложной обстановки в стране сейчас эта цифра существенно больше.

Поэтому Львов по праву можно назвать столицей не только западной Украины, но и столицей «айтишников». Мощные американские, канадские и европейские IT-фирмы с представительствами во всех развитых странах мира создают оптимальные рабочие места для талантливой молодежи, которая хочет и может зарабатывать свой «хлеб с маслом» именно во Львове.

Кроме мощной, зачастую дублированной интернет-»оптики» (скоростная интернет-связь), как правило, обязательными условиями для обеспечения нормальных рабочих мест для IT-специалистов международного класса является обязательное наличие в современном офисе мини-кухни с качественной бытовой техникой, место для велопарковки, душевые комнаты для велосипедистов, бесплатные кофе-чай-сладости, теннисные столы, игровые столы мини-футбола, спортивные тренажеры прямо в офисе, «не отходя от рабочего места» — стола с системным блоком.

Годы летят быстро, как знать, возможно, в будущем именно Львов станет настоящей украинской «силиконовой долиной», западно-украинским тигром, способным быть одним из основных драйверов общего экономического рывка страны.

Когда квадраты «вкуснее» доллара

Недвижимость в современном европейском, почти игрушечном городе, где работает и будет работать несметное количество зарубежных компаний и иностранных специалистов, не может стоить дешево.

Кроме иностранцев на рынке аренды и купли-продажи жилья Львова замечено немало киевлян и жителей других крупных региональных центров страны.

Не только высокопоставленные выходцы из Львова покупают квартиры на «малой» родине, но и, к примеру, «простые» коренные киевские чиновники, знаменитые украинские футболисты и другие спортсмены, известные бизнесмены не прочь прикупить вторую или третью квартиру именно во Львове. Причем зачастую жилье в этом городе используется не для постоянного проживания, а всего лишь как дача, место, куда приезжают на выходные или в праздник — попить знаменитого львовского кофе, погулять по средневековым улочкам, посетить модную театральную постановку или поучаствовать в многочисленных львовских «аттракциях» — представлениях, фестивалях, концертах и презентациях.

Именно такие «варяги», ну и иностранцы (немцы, американцы, поляки), само собой, зачастую взвинчивают цены на аренду и покупку качественной львовской недвижимости. Именно поэтому имеем такую парадоксальную ситуацию, когда цены во всех сегментах жилья во всех городах Украины в долларовом эквиваленте за последние два года буквально обвалились, а сегмент львовского премиум-класса даже в валютном исчислении значительно подорожал.

Еще в 2010—2013 гг. в центре Львова было успешно реализовано несколько удачных проектов, возведено несколько новостроек, где каждая минута пребывания — «в радость». Центр, но под окнами — полоски буйной зелени. Вокруг — старинные виллы конца ХІХ — начала ХХ ст., но в исторически сформировавшуюся застройку органично вставлены современные малоэтажные дома (пяти-шестиэтажки с несколькими мансардными этажами). Все это дополнено открытыми многоступенчатыми террасами для барбекю на крыше с видами на старинный Львов, лифтом прямо в подземный паркинг, помещениями для охраны на входе в закрытый двор, деревянным евробрусом в окнах, высокими потолками (минимум три метра, максимум 3.30 м), ну и привычным уже индивидуальным отоплением с котлами и отопительными батареями от ведущих европейских производителей.

Такое комфортное и притягательное жилье реализовывалось в среднем по 1 тыс. евро за 1 м², что всего лишь пару лет назад составляло по прежнему курсу около 10 тыс. грн за квадрат (2010—2013 гг.).

В силу того, что прицентральные районы старинного города «не резиновые», и хороших мест в тихом центре не так уж и много, в отличие от всех других сегментов и всех других городов страны, квадратные метры в премиум-сегменте Львова за несколько лет резко подорожали, и не только в гривне. С усредненной 1 тыс. евро за 1 м2 квартиры в элитных новостройках центра города взлетели до 1300—1500 евро за 1 м2, несмотря на то, что по теперешнему курсу это составляет заоблачные и почти фантастические 35—39 тыс. грн за квадрат.

Местные риелторы знают не один случай, когда квартиры в новостройках, приобретенные весной 2010-го по цене 10 тыс. грн за 1 м2 без ремонта, на том же «нулевом» цикле были перепроданы уже в суперкризисном 2015-м по 35—40 тыс. за 1 м2. Разгадка, очевидно, в том, что элитные львовские квартиры в центре — это штучный товар, своеобразные бриллианты рынка недвижимости всей страны. Следовательно, жилплощадь в новых домах (иногда утопающих в зелени старых садов) бизнес- или премиум-класса в тихих районах центра является чрезвычайно выгодным капиталовложением.

Почему такие квадраты иногда «вкуснее» доллара? Такая инвестиция — это защита от:

1) любых финансовых потрясений, например дефолта страны (совсем недавно мы были за полшага от этого нежелательного события);

2) банкротства банков (количество рухнувших финучреждений в Украине за последние два года исчисляется многими десятками);

3) инфляции и девальвации национальной валюты (вспомним, во что превратились некогда сверхнадежные советские рубли, и во сколько тысяч американских долларов оцениваются в настоящее время те же советские квартиры);

4) защита от биржевых падений (квартиры — не акции, их стоимость в отличие от акций обанкротившихся предприятий никогда не будет равна величинам, близким к нулю). Кроме того, на рынке жилья в отличие от рынка акций невозможны резкие значительные скачки цен, этот рынок чрезвычайно инертен (есть возможность и время «рассмотреть» тренд для принятия решений);

5) финансовых реформ (всяческих деноминаций и девальваций);

6) «прелестей» экономических реформ («не дай вам Бог жить в эпоху перемен» — гласит древняя китайская мудрость);

Кроме того, недвижимость — это универсальный товар (даже в «черный день» хорошее жилье можно дорого ли, дешево ли, но сдать в аренду, получать стабильный дополнительный доход, и даже в случае если квартира единственная, можно поселиться в менее престижной и комфортной квартире и жить на разницу в аренде). Цены на классное удобное жилье растут гораздо быстрее цен на «массовку» в период роста цен на рынке недвижимости и падают гораздо меньшими темпами в период понижательного ценового тренда.

Конечно, у недвижимости есть и свои минусы. Это и налог, к которому теперь надо привыкать. И сравнительно невысокая ликвидность (квартиру при необходимости нельзя просто «сдать в ближайшую обменку»), процесс продажи иногда длится годами. Хотя по-настоящему классные квартиры, приобретенные по «разумной» цене, в случае необходимости можно продать и за неделю (иногда приличные варианты риелторы даже в базы объявлений не вносят — штучный товар расходится среди знакомых).

Даже простенькие квартиры — теперь предмет роскоши

Что касается эконом-сегмента львовского рынка недвижимости — «чешек-брежневок», «хрущевок», «сталинок», квартир в стареньких австрийских и польских домах (не в люксах, и не полулюксах), многочисленных новостроек в спальных районах (иногда в Интернете их называют «ульями»), то тут ситуация характерна для всего рынка недвижимости Украины.

Основные тенденции таковы.

1. Медленное «сползание» долларового эквивалента стоимости, в среднем до минус 40—50% за два последних года.
2. Постоянный перманентный рост гривневой цены. Почти все объекты в гривне подорожали в два с лишним раза, и даже скромная квартира в Украине всего за два года превратилась в предмет роскоши, на который надо работать много-много лет, ведь зарплаты и доходы граждан и бизнеса в отличие от гривневой цены на жилье в стране практически не повысились. Лишь немногие «счастливчики» получили максимум 20% прибавки к заработной плате.
3. Смещение спроса в сторону малогабаритных квартир (давление налога на недвижимость и потерявшей тормоза «коммуналки»), в т.ч. и в новостройках. Некоторые проекты срочно в процессе реализации «уплотняли» и вместо просторных квартир «запускали» в работу тесные малометражки.
4. Максимальная востребованность жилья в районах хорошей транспортной развязки (в Киеве — это как всегда в первую очередь приближенность к метро). В таких квартирах легче жить, их также на порядок легче и дороже сдать.
5. Гибкость позиций покупателей и продавцов. В условиях колоссальных экономических потрясений, трехкратного «девала» национальной денежной единицы и фактической ликвидации ипотеки продавцы зачастую идут на уступки и понижают цену до реального платежеспособного уровня. С другой стороны, когда речь идет о ликвидном жилье, покупатели не переусердствуют в торговле, понимая, что по-настоящему хороших объектов не так много, и когда, рано или поздно, но неминуемо через пару-тройку лет заработает-таки кредитование, цены на квартиры будут такими, что мало не покажется.
6. Ну и, наконец, хотя все-таки рынок «скорее жив, чем мертв», количество сделок на рынке купли-продажи рекордно низкое, в разы меньше по сравнению с докризисными временами. У народа банально нет денег, долларовые заначки почти у всех закончились, а по нынешним временам ни на квартиру, ни на машину не заработаешь.

Что касается цены обычных львовских квартир, они, как и по всей стране, стали безумно дорогими (в гривне). Еще два года назад за 10 тыс. украинских денег можно было приобрести квадратный метр жилья в полуклубном доме центра Львова. Сейчас 10 тысяч грн — это всего лишь цена 1 м2. в дальних пригородах города, или в его неблагополучных районах. Иногда такие деньги просят за квартиру в еще непостроенном доме, так сказать, «на котловане».

В условиях Львова 15—23 тыс. грн за 1 м2 — это диапазон цены, по которой реализуются сравнительно качественные квартиры в нецентральных, но достаточно неплохих районах города. Тем не менее, квартиры, особенно в новостройках, покупают, ведь альтернативы капиталовложений зачастую просто нет. Объем ввода в эксплуатацию жилья именно во Львове стабильно растет, даже несмотря на хаос в экономике.

Справка

В 2014 г. во Львовской области сдано в эксплуатацию 877 тыс. м2 жилой площади. Количественные показатели 2013 г. превышены на треть. Это личный рекорд города по объему ввода в эксплуатацию общей площади жилья в течение последнего 20-летия.

Сегодня в Киеве на этапе коммерческой реализации находятся 239 жилых комплексов. Для сравнения, в Одессе — 100, во Львове — 143. С учетом того, что во Львове в четыре раза меньше жителей, чем в Киеве, по количеству жилых комплексов на душу населения города Львов — уже сегодня чемпион Украины.

Первый шаг к финансовой независимости

Рынок недвижимости Львова, как и рынок недвижимости всей страны — это, как водится, зеркало экономики. Экономика рухнула минимум на треть, инвестиции обходят нашу страну, как плавсредства пресловутый бермудский треугольник. И если крупные компании и сетевики еще как-то сводят концы с концами, то мелкий бизнес находится буквально на грани выживания.

По всей стране закрываются мелкие торговые точки, предприниматели предпочитают не работать, чем работать себе в убыток. Количество объявлений «продам» или «сдам в аренду» на коммерческих помещениях даже прицентральных частей городов сейчас практически удесятерилось по сравнению с «прибыльными» временами. Тем не менее, накопленные средства население несет не в банковскую систему, где «вход — гривня, выход — две», и где уже почти два года действуют просто-таки несуразные валютные ограничения, которые и «прикончили» значительную часть финансовой системы страны. Хранение средств «под подушкой» — также не вариант для неспокойного времени и сложной криминогенной ситуацией. Остается «добрый старый рынок недвижимости», который и является сегодня единственным безопасным и перспективным вариантом инвестирования. Только объекты инвестирования должны подбираться тщательно и выверено, иначе низколиквидная новоприобретенная квартира или офис вместо ожидаемой радости могут принести бесконечную головную боль.

Во Львове ведь, как и по всей стране, квартиры уже не покупаются как пирожки на рынке. Прошла «буйная» пятилетка 2004—2008 гг., когда покупатели «гребли» все без разбора, ведь пузырь, раздутый дешевыми иностранными кредитными долларами, закономерно лопнул. Закончилась и эйфория мнимой «нескончаемой» стабильности 2010—2013 гг., когда при курсе 8 грн за 1 долл. валюта зарабатывалась сравнительно легко и быстро. Каждый доллар теперь дается покупателю с неимоверным трудом. За «трудные» деньги покупатель стремится получить достойный товар.

Именно поэтому, как определили эксперты проектной группы «Архиматика», будущее на рынке недвижимости за новым трендом т.н. «комфорт-класса», включающего ландшафтную среду вокруг жилого комплекса, зеленые пешеходные зоны без автомашин во дворах, с паркингом в наземных или подземных кварталах, красивые неординарные фасады, удачные дизайнерские решения вестибюлей и коридоров общего пользования, оптимальную планировку квартир, физический комфорт жильцов (тепло, влажность, акустику, инсоляцию, вентиляцию и т.п.), объекты инфраструктуры — развлечения, питания, медицины, спорта, торговли, детские учреждения размещаются на первых этажах жилых секций. Только такое жилье будет высоколиквидной и надежной инвестицией в будущее.

Информация о материале

Опубликовано: 04 ноября 2015

При Авакову збереглась схема викачування грошей з тих, хто продає свій автомобіль. Ціна питання: за півтора року – мільярд. Половина – в «розпил».

На початку квітня цього року очільник МВС Арсен Аваков підірвав своїм постом у Facebook усі ЗМІ України. Новина була справді неочікуваною: за хабарі затримали керівника відділу київського управління ДАІ підполковника Миколу Жебеля, а сам начальник УДАІ полковник Микола Макаренко встиг втекти від правосуддя у Білорусь.

Причина гучної затримки: щомісячні хабарі від підлеглих Центрів послуг ДАІ за обслуговування схеми із так званими «довідками-рахунками», які монопольно роздавало приватне ТОВ «Іннавто».

«Тільки через цю компанію Жебель отримував незаконного доходу понад 600 000 гривень в місяць, наживаючись тільки на одному бланкові 720 грн(!)», – написав тоді Аваков.

А тепер про те, що сталось потім. Будь-яке розслідування намагається відповісти на три запитання: «Скільки вкрали?», «Як?» і «Хто?». І про все це міліціонери дізнались. Прикрість полягає в тому, що сама схема (тобто «Як?») залишилась в абсолютно робочому стані. Вона як генерувала кеш для «кращих людей міста», так і продовжує це робити. Не зважаючи навіть на те, що будь-яка людина при здоровому глузді, ознайомившись із принципами функціонування схеми, скаже, що виглядає вона «трохи по дебільному».

Гроші, вилучені під час обшуків у хабарників з столичного ДАІ

1000-30=970. На ці 3% і живем

Фраза «по-дебільному» написана не для міцного слівця. Для того, щоб у цьому переконатись, розповімо неавтомобілістам, як працює в Україні найпопулярніша система продажу вживаних авто. Отож.

Покупець і продавець ідуть разом в приватну(!) фірму, оформлюють там продаж і отримують документ, який називається «довідка-рахунок», за який і платять приватникам. Уже з цією довідкою приходять до держави, точніше до Центрів ДАІ, де передача власності легалізується остаточно.

Якщо хтось може притомно пояснити, навіщо в цьому ланцюжку приватник – тому пряник. Точніше, ми теж можемо пояснити, але тільки з корупційної точки зору.

Про всяк випадок опитали кількох представників різних європейських країн, які продавали в себе авто на Батьківщині. Відповіді різняться хіба що способом передачі даних місцевій поліції. В одних країнах треба до поліції йти, в інших – вирішити проблему через Інтернет. Але в усіх випадках жодними приватниками і не пахло, а оплата за державну послугу була настільки нікчемною, що співрозмовники не могли пригадати точну суму.

Тут з’являється ще одна особливість України. У нас, на відміну від інших країн, цей бізнес такий самий високомаржинальний, як і торгівля зброєю.

Ціна продажу довідки-рахунку в залежності від регіону коливається в межах 500-1000 грн, хоча часто фіксувалось і 2 000. Ціну придумує сам приватник. Собівартість бланку, який випускає ДП «Поліграфкомбінат «Україна», становить 29 грн 04 коп. Затрати на заповнення можете порахувати самі, глянувши на кількість полів:

Халяви не буде

Назва цього розділу – спеціально для тих, хто, знайшовши у кишені 30 грн, почав роздумувати, як конвертувати їх у тисячу або дві. Не вийде. Бізнес тут не такий простий, як здається на перший погляд.

Спершу приватна компанія мусить отримати дозвіл на цей специфічний вид діяльності. І зробити це в обласному ДАІ. Там перевірять, чи має фірма офіс, сейф для бланків суворої звітності і т.д.. Там же запишуть адресу, за якою компанія матиме право видавати довідки-рахунки. Що важливо: адреса має бути лише одна і чітка (а не, скажімо – м. Київ).

Якщо цей левел вдалось пройти, то чекає наступний. Компанія аналізує, скільки їй потрібно бланків довідок-рахунків, робить замовлення через обласне управління ДАІ, яке передає всі заявки до центрального управління в Києві. Те, в свою чергу, звертається до департаменту ресурсного забезпечення МВС, яке й замовляє довідки для всіх обласних центрів.

Хто пройшов два левели, може спробувати позмагатись за бонус: отримати адресу для продажу довідок-рахунків дуже близько до ДАІ або ж просто в ньому.

Тепер про особливості кожного рівня.

1. Ліцензування і адреса

Вікно з «Експертами» юридично знаходиться в іншому приміщенні

«Зараз продавати машину дуже просто. Зайшов в ДАІ, заплатив там за довідку-рахунок, і все», – розповів «Нашим грошам» один відомий український журналіст. Не називаємо його прізвища, щоб не осоромити. Річ у тому, що чоловік, не відаючи, став учасником корупційної схеми, адже приватна фірма знаходитись в приміщенні ДАІ не може.

Правда, схемотворці викручуються як можуть. Одні розташовують свої офіси впритул до міліціонерів (іншим на це дозволів чомусь не дають), інші діють більш вибагливо. Наприклад, у Білій Церкві фірма орендувала приміщення так вдало, що змогла прорубати до «правоохоронців» двері крізь спільну стіну (на фото).

На щастя двері замурували після виходу журналістського матеріалу про це ноу-хау, але проблема лишилась.

2. Кількість довідок

Де-юре, приватна компанія має право отримати стільки порожніх бланків довідок-рахунків, скільки заманеться. У реалі – все трохи по-інакшому. Часто співробітники обласних управлінь самі вирішують яку кількість довідок видати тій чи іншій торговій компанії. Зрозуміло, що законодавчого закріплення подібних реверансів немає. В пункті 3.7. міністерського наказу №361 від 05.08.2010 року чітко вказано три підстави для відмови у видачі довідок: порушення вимог Порядку торгівлі, невідповідність даних у поданих матеріалах та наявність інформації щодо вироку суду про заборону займатися цією діяльністю.

Але навіть сама міліція час від часу фіксує, що пункти закону не працюють. Нещодавно за обмеження обігу довідок-рахунків звільнили кількох керівників управлінь ДАІ великих обласних центрів. Скількох не помітили, а відтак і не звільнили – одному Богу відомо.

До речі, в Департаменті ДАІ відстежують ще й скільки видали компанії довідок і як виконуються умови ліцензії. Відтак, якщо ваша компанія зареєстрована на одній адресі, а продає – за іншою, то біди не оминути. Але, наприклад, якщо в тій же Білій Церкві компанія має перебувати за адресою вул. Сухоярська, буд.18, а насправді функціонує навпроти будинку Центру ДАІ – в павільйоні авторинку, то цього можна і не помітити. Як карта ляже.

Копієчка до копієчки – мільярд

У результаті цього «лягання карт» у всіх регіонах України – ціни на папір, собівартість якого не перевищує 30 грн, вперто не хочуть падати нижче 500-1000 грн. Занадто багато інтересів «зашили» в цю суму.

Яким є процент корупційної маржі можемо прослідкувати на прикладі того ж «Іннавто». Ще зовсім недавно вона мала цілий ряд «дочок» – «Іннавто-2», «Іннавто-3», «Іннавто-4», «Іннавто-6», «Іннавто-11» і т.д. Разом вони покривали всі райони столиці і мали неймовірні преференції від міліції. У результаті фактично монопольного становища створювались надприбутки, частина з яких перекочовувала в кишені міліціонерів.

Нагадаємо, що за словами Авакова – кожного місяця ця сума у Києві складала 600 000 грн. Яким чином збирались ці гроші, можна прослідкувати на матеріалах Реєстру судових рішень. Слідчі встановили, що раз в тиждень директор «Іннавто» об’їжджав Центри адмінпослуг ДАІ(!) і збирав там чергову данину, яка складала близько 140 000 грн. Потім, перестраховуючись від підстави, заїжджав до банку «Хрещатик», міняв там зібрані купюри на банківські, і вже їх відвозив до керівників столичного ДАІ.

Ні слідство, ні Аваков не згадують «співпрацю» ДАІ із іншими торговельними фірмами, відтак можна передбачити, що загальна сума була вищою. Мила деталь: на допитах керівники Центрів ДАІ засвідчили, що вони передавали ці гроші, оскільки в інакшому випадку їм були обіцяні переслідування на роботі, і вони злякались. Зайвий раз нагадаємо, що цей «переляк» спіткав «правоохоронців» зовсім недавно, після Майдану, під час війни і заяв вищого начальства про битву з корупцією. Ну, і так виглядає, що усі ці керівники середньої ланки справді відбулись тільки переляком.

Але повернемось до грошей. За словами міністра, корупційна маржа в Києві склала 720 грн. на одній довідці. Ми звернулись до центрального апарату ДАІ із питанням про кількість виданих рахунків. Виявилось, що за 2014 і половину 2015 рр. їх було оформлено 979 948 бланків довідок-рахунків, що в перерахунку на суму подальшої реалізації становить під мільярд гривень.

Як вийти із зачарованого кола?

За словами, учасників ринку і співробітників силових структур, схема довідок-рахунків діяла роками, однак фінансові потоки від неї почали централізуватись у 2008 році. Саме тоді були впроваджені перші обмеження щодо постановки на облік торгових компаній. Продовження ліцензії мало б здійснюватися за окрему плату. У 2010 році ці обмеження прибрали, натомість була вибудувана чітка структура хто, скільки і кому має «заносити» за можливість заробляти на продажі довідок-рахунків.

Ми умисно не називаємо прізвища усіх задіяних у цій схемі у минулому очільників міліції, оскільки головне питання не «Як там було?», а «Що робити?».

Вихід із ситуації – точно не в контролі за міліціонерами чи зміні керівників. Досвід боротьби з корупцією свідчить, що найефективніше – це створення такої системи, коли немає як вкрасти.

Можна змусити користуватись власників автомобілів користуватись іншими нині існуючими системами продажу – через нотаріусів або за допомогою біржі. Однак вони або задорогі, або загроміздкі. Саме тому ними ніхто не користується.

Ідеальний варіант – не ламати собі голову, взяти будь-який позитивний світовий досвід, де перереєстрація здійснюється за більш простою і менш корупційною схемою і втілити його в себе. Бажано одразу із використанням Інтернету.

Для тих, же хто хотів би просто видозмінити «систему довідок-рахунків», маємо ще один аргумент. Включення в систему продажу автомобілів приватної структури жодним чином не захищає власника автомобіля. Судовий реєстр просто завалений справами, коли крадена машина виявлялась проданою через видану довідку-рахунок, а попередній власник про це навіть не знав.

Так що усе просто. Прибрати зайву ланку, подивитись на світовий досвід, запровадити нову систему і обрубати корупційні потоки. Хай краще цей мільярд піде на хліб-ковбасу для людей, ніж на хатинки для VIP-міліціонерів.

Информация о материале

Опубликовано: 04 ноября 2015