Статьи
Миротворцы ООН на Донбассе? Судя по частым комментариям российских журналистов и дипломатов, в Москве очень даже не против этого. Вот и во время Мюнхенской конференции по вопросам безопасности российский журналист спросил Петра Порошенко о целесообразности ввода миротворцев ООН в Украину.
Киев против такой идеи. «Нам не нужны миротворческие контингенты. Просто закройте границу и отведите иностранные войска», — повторил в Мюнхене позицию Украины Петр Порошенко. Одновременно он обратил внимание на то, что решение о введении «голубых касок» затянется минимум на полгода, и все это время будут гибнуть украинские граждане.
В свою очередь, заместитель официального представителя генсекретаря ООН Фархен Хак заявил на днях: в Совете Безопасности ООН не ведутся дискуссии о миротворческой миссии в Украине. То, что вопрос о направлении миротворцев не обсуждается ни в кулуарах Организации, ни на ее Генассамблее, ни на Совете Безопасности, подтвердил в беседе и постоянный представитель Украины при ООН Юрий Сергеев: «Нет никакого обсуждения вопроса о введении миротворцев в нашу страну».
Тем не менее, в Кремле не собираются отказываться от этой идеи. И независимо от решений, принятых в Минске, тема миротворцев — под эгидой ООН, ОБСЕ, СНГ или ОДКБ — обречена постоянно появляться в информационном пространстве: конфликт на Донбассе, в существовании которого заинтересованы в Москве, будет периодически выливаться в ожесточенное вооруженное противостояние. А значит — и сопровождаться призывами ввести «голубые каски».
Столь же последовательно Киев будет отказываться от введения миротворческого контингента. Причин такой позиции несколько.
Петр Порошенко прав, когда говорит о том, что может пройти полгода, прежде чем на Востоке появятся миротворцы, а за это время погибнут многие украинские граждане. Украине же нужен мир уже сейчас. При этом стоит помнить, что миротворцы — это барьер, который разъединяет противоборствующие стороны, а не умиротворяет их. Оружие же «голубые каски» могут применять только для защиты себя и мирного населения. И то не всегда эффективно.
По словам Юрия Сергеева, к которому ZN.UA обратилось с просьбой рассказать о процедуре направления «голубых касок», подразделения миротворцев ООН могут быть отправлены Организацией только по инициативе правительства страны, где происходит конфликт. Добро на отправку контингента, его состав, использование и финансирование дает Совет Безопасности ООН. Он же и предоставляет мандат, в соответствии с которым «голубые каски» осуществляют свою миротворческую миссию.
Ооновские же процедуры таковы, что с момента обращения правительства до отбытия миротворцев проходит от полугода до года. ООН, к сожалению, не имеет механизма моментального реагирования на вооруженный конфликт, в отличие от уже разработанной процедуры, применяемой в случае гуманитарной катастрофы.
Столь долгое время отводится ООН для технической подготовки миссии — ее планирования, когда определяется, что нужно и кто нужен, организации и проведения тендеров. И, конечно же, для формирования миротворческого контингента, которое происходит по принципу «кто может». Поэтому вполне возможно, что если будет принято решение о миротворцах на Донбассе, то среди них окажется и российский контингент.
Именно перспективы российского участия в миротворческой миссии ООН на Востоке и вызывают серьезные опасения у Киева. Ведь Россия — непосредственный участник вооруженного конфликта: ее солдаты воюют на Востоке, используя современное российское оружие, а руководство страны оказывает сепаратистам политическую и экономическую поддержку.
В этой ситуации россияне не могут быть беспристрастными миротворцами. Они лишь станут дополнительным фактором узаконивания российской оккупации Донбасса. А если в мандате миротворческой миссии будет прописан и охрана границ, то Киев может забыть о том, чтобы перекрыть поставки оружия боевикам.
И ситуацию не изменит даже возможное участие в контингенте белорусов и казахов. Ведь Беларусь и Казахстан — члены ОДКБ, где главную скрипку играет Россия.
Подобные опасения существуют не только у украинцев. Спикер польского сейма Радослав Сикорский еще прошлым летом заявил, что никто не поверит в миротворческую миссию России в Украине, «несмотря на то, какого цвета будут российские танки».
Опять же, история всех миротворческих операций показывает: появление миротворческого контингента в зоне конфликта — это, как правило, его замораживание, а не разрешение.
Участие же России в миротворческих операциях в Приднестровье, Южной Осетии, Абхазии привело к тому, что российское военное присутствие было легализировано в Молдове и Грузии, конфликты оказались заморожены, а центральные власти утратили контроль над этой территорией. В общем, появление миротворцев станет еще одной дополнительной скрепой, позволяющей России удержать оккупированные территории под своим контролем. Нужно ли это украинцам?
Зато неудивительно, что представители «народных республик» с готовностью реагируют на разговоры о вводе миротворцев под эгидой ООН или ОДКБ. (Ранее сепаратисты уже неоднократно призывали Россию ввести своих миротворцев на территорию Донбасса.) В Киеве же опасаются реализации на Востоке абхазского сценария «миротворческой» операции России.
Напомним, что в 1993 г. Организация Объединенных Наций и Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе (предшественник ОБСЕ) согласились, что функции по международному руководству в конфликте в Абхазии должна принять на себя ООН, тогда как в Южной Осетии оно должно отойти к СБСЕ. В том же году была создана Миссия ООН по наблюдению в Грузии (МООННГ). С 23 июня 1994 г. на территории Абхазии находились миротворческие силы СНГ. Фактически это были те же российские подразделения ВДВ, дислоцировавшиеся здесь ранее.
«Россия сумела склонить постоянных членов Совета Безопасности ООН в пользу присутствия миротворческих сил СНГ, полностью состоящих из российских военнослужащих. ООН же до последнего дня играла роль наблюдателя за прекращением огня», — пояснил Юрий Сергеев.
Причина такого решения заключалась в нежелании членов СБ ООН оспаривать прерогативы России, изъявившей желание принять на себя ведущую роль в урегулировании конфликтов на постсоветском пространстве. Свою роль сыграло и то, что в СБ ООН возникли разногласия по поводу того, каким должен быть мандат контингента ООН.
Долгое время в ООН считали, что «взаимодействие между ООН и СНГ в деле поддержания мира в Грузии — яркий пример решения проблем безопасности совместными усилиями ООН и региональных организаций». Но «миротворчество» России привело в 2008 г. к российско-грузинской войне и признанию Москвой независимости Абхазии и Южной Осетии. «Такое «взаимодействие» недопустимо в нашем случае», — считает Юрий Сергеев.
Кроме того, при введении миротворцев Киев теряет возможность проведения любой военной операции по восстановлению контроля центральной власти над территориями, контролируемыми сепаратистами и российской армией. Ведь в таком случае это приведет к обострению отношений Украины с ООН и международным сообществом, в глазах которого украинская сторона будет выглядеть виновницей в эскалации конфликта. А вот сепаратисты и Москва сохраняют полную возможность возобновить боевые действия в любой удобный для них момент.
Вот почему, хотя ввод миротворческого контингента и является одним из способов прекратить насилие на Востоке, в Киеве выступают против ввода миротворцев.
- Информация о материале
Денег в стране явно не хватает: если бы хватало, то проценты за кредиты и депозиты были бы совсем иными. Да, денежного «рисования» для обеспечения объективно заслуженного уровня количества купюр избалованная экономика не выдержит, но спрос будить надо. Без него производство не имеет ни смысла - никто не купит, ни возможностей -дорогие кредиты. «Рисовать» деньги было бы хорошо и для решения социальных задач.
Те, кто «рисунки» получит, от них в итоге выигрывает, несмотря на автоматически нарисованную инфляцию: раздали-то не всем, а теряют понемножку все.
Так что получившие все же имеют суммарный плюс за счет распространения потери - но уже без денег - на всех остальных.
Особенно стимулирование спроса и решение социальных задач необходимы с учетом требуемого от Украины НДС, ведь желаемое Европой обложение именно добавочной стоимости - это удар и по спросу, и по социалке.
Ну а чтобы и «нарисовать», и не потерять, «рисовать» надо не деньги, а их полуполноценные заменители - чтобы обойтись без роста цен и колебаний курса.
Итак, государство раздает беднейшим слоям «нарисованные» до объективно требуемого уровня денег в стране именные социально-налоговые сертификаты - СНС. По-украински - СПС - «СПаСибі». Вариант: на бланке сертификата отражаются все его хозяева по очереди.
Потратить эти ценные бумаги можно только на покупку украинских товаров, работ или услуг. Предприятия с учетом неких ограничений также могут тратить их на нечто украинское и на уплату налогов, но не на зарплату.
Чтобы на полученных так налогах не потерять, СНС, равные «нарисованным» и возвращаемым через налоги их суммам, государство размещает кое-где принудительно.
Ими, например, выдается часть гривны при обмене СКВ - пусть учитывают при ее покупке. Возможно, ими выплачивается прирост пенсий или стипендий. Главное - ими и само государство рассчитывается за все украинское.
Вот в этих рамках реального использования налоги через сертификаты и принимаются, что учитывается при объявлении перечня замещаемых СНС платежей. Тогда - никакого давления на бюджет страны.
Принимать СНС в оплату для других субъектов предпринимательства не обязательно, только добровольно, это принципиально.
Именно благодаря тому, что кто-то принимает, а кто-то - нет, не растут цены у тех, кто их не берет. Спрос из-за этого и так падает, в лучшем случае - не растет, ведь покупатели уходят к тем, кто берет, так что цены они не поднимут.
Те, кто СНС принимает, цены не повысят тоже - ради тех, у кого этих СНС нет, и для кого ничего не изменилось, но кто в случае чего перебежит к непринимающему, а терять их ради «не совсем полноценных» жалко.
Если же отказываться от приема СНС никто не станет, можно ограничить варианты их использования. Например, не принимать их в уплату налогов. «Отказники» необходимы, ведь именно они будут держать цены.
Дополнительной гарантией может стать вменяемая обязанность на определенный период не повышать цены и рентабельность в обмен на право принимать СНС.
Народ получает социальную поддержку, предприятия - возможность получить новых покупателей и оплатить за их счет украинское сырье или украинские налоги, а экономика - толчок, ведь эти «недоденьги» вряд ли пойдут в кубышку или в обмен на СКВ, поскольку получают их беднейшие.
Общий итог - «завод» экономики с приоритетом отечественного производителя плюс частичное решение соцзадач адресной монетизацией через выброс полуденег без роста цен и падения курса, ведь на валюту сертификаты не обмениваются. Когда денег в стране не хватает, такое возможно.
Кроме того: кто больше платит налогов, тот больше может их принимать, а это уже сработает на улучшение платежной налоговой дисциплины.
- Информация о материале
Украина, находясь в состоянии информационной войны с Россией, пока не стремится к проведению своих информационных операций. При этом она больше обращает внимание на собственную информационную безопасность.
В текущем конфликте мы научились выявлять признаки информационной экспансии, определить ее цели и придавать их огласке. Это уже немало. Предупреждение о готовящейся провокации – тоже метод информационной борьбы. Зная о предполагаемой атаке пропагандистов, всегда можно подготовить необходимые ответные мероприятия.
Итак, информационная цель России, как оказалось, проста – Москва намеревается реинтегрировать Донбасс в состав Украины на правах федерации (или автономии) с пророссийскими фигурами во главе. Кроме этого, Москве важен внеблоковый статус Украины.
Этой цели посвящены практически все планы России в отношении Украины, в том числе, и информационного характера.
За длительное время информационной войны против Украины стало возможным определять тенденции направлений активных информационных действий. Они имеют прямую зависимость от политических, экономических и социальных процессов в России.
Их анализ определяет перспективные направления российского информационного давления. Поэтому, прогнозируется, что основными трендами информационных противостояний будут:
Во-первых, создание атмосферы недоверия у народа Украины к президенту Порошенко. Для этого во многих СМИ РФ распространяются мнения о якобы непоследовательной политике украинского президента, договорных отношениях с российским руководством по поводу «слива Украины» и нежелании обращать внимание на собственный «обнищавший народ».
Для формирования критических взглядов о Порошенко за основу берутся данные его биографии, политической карьеры, бизнеса или что-либо иное, а за тем создается проекция на существующую политическую ситуацию в стране. Материалы о президенте-изменнике часто можно заметить в видеоновостях в Д.Киселевым на канале «Россия 24» или в прессе, распространяемой в «ДНР»-«ЛНР», а также в Крыму.
Во-вторых, разобщение государственного руководства и ослабление политического управления Украиной. Так, в последние месяцы в российских СМИформируется мнение о конфликтах внутри руководства Украины. Их показывают в виде двух полюсов: с одной стороны – Порошенко-Гройсман, а с другой – Яценюк-Турчинов-Аваков-Наливайченко-Коломойский.
При этом Порошенко изображается удобным для России политиком, с которым «еще можно вести диалоги и договариваться». А «его оппонентам» – уже дали несколько определений типа «натовские ястребы», «американские пособники» или тому подобное.
Команду премьера Яценюка показывают полным противопоставлением «президентским идеям мирного урегулирования конфликта на востоке Украины». Для достижения этой цели российские медиа используют цитаты украинских и зарубежных изданий, но придают им свои смыслы, созвучные с точкой зрения Кремля.
Очевидно, в разобщении украинского руководства Кремль видит путь реализации своих интересов по переговорному процессу о прекращении боевых действий на Донбассе. По их логике, с одной из сторон всегда легче договориться, особенно при наличии внутреннего конфликта. В подтверждение этому, в российской прессе уже идет подготовка к новому раунду переговоров. Это подтверждают фактыширокого обсуждения вопросов об отводе Украиной своих тяжелых вооружений, федерализации Донбасса с российскими представителями во главе и восстановлении разрушенных регионов за счет украинского бюджета.
Одним из последний месседжей Москвы стала повторная попытка навязать мнение украинскому руководству о необходимости присутствия миротворческого контингента на оккупированной территории. Причем, есть данные, что план по убеждению украинского политикума по поводу российских миротворцев уже реализуется.
В-третьих, нагнетается атмосфера протестных настроений в украинском обществе. В основу создания такого тренда берутся крайне негативные оценки социально-политической ситуации в стране, а также демонстрация нестабильного морально-психологического состояния украинского общества. Здесь главную скрипку играют кремлевские телевизионные каналы и российские электронные издания.
Как показал мониторинг российских информационных источников, в последние недели основным мотивом протестных настроений в Украине стали:
- проблема мобилизации ВС Украины;
- оказание помощи воюющим частям на Донбассе;
- попытки украинских чиновников использовать АТО в собственных интересах;
- неразрешенные вопросы с переселенцами из оккупированных территорий;
- падение социальных гарантий для населения Украины и пассивность в этом властей.
Следует отметить, что для достижения цели этой задачи, российские специалисты делают ставку на «пятую колонну» украинской общественности, прикрываясь мотивами демократии или свободы мнений.
В-четвертых, намерение создать мощную прокремлевскую общественно-политическую силу с полномочиями «контроля» за действиями существующей власти. Кроме этого, на новое партийное объединение предполагается возложить задачи по продвижению интересов Кремля вВерховной Раде Украины, а также координации переговорного процесса по вопросам прекращения боевых действий на Донбассе.
Ввиду этого, стала проявляться новая политическая прослойка в Украине, основу которой составляет Оппозиционный блок в Верховной Раде. Здесь следует упомянуть и Виктора Медведчука, ставшего «гарантом по обмену пленными» в переговорах Минского формата и сделавшего за несколько дней рядсенсационных заявленийпосле длительной паузы.
В этой связи, необходимо сделать акцент на том, что российские СМИ очень часто цитируют резкие высказывания Виктории Шиловой («Антивойна»), Татьяны Монтян, Сергея Разумовского («Каскад»), Руслана Коцабы и др. При этом, в отдельных случаях подобные цитаты подаются российской прессой, как «народный первоисточник» либо официальная позиция «прогрессивного населения Украины».
Что в этом случае должна делать Украина?
Ответ прост – вести упредительную работу и осуществлять полноценную информационную деятельность. На сегодняшний день оба эти пункта выполняются наполовину. Поэтому, необходимо вспомнить аксиому информационной войны – если аудитория не получила информацию из государственного источника, она ее будет ее искать у источника оппонента.
Подразумевается максимальное информирование о событиях в Украине во всех сферах жизни. В нем должны принимать самое непосредственное участие государственные лица от президента Украины и спикера СНБО до журналиста. Только тогда рейтинг нашего политического руководства будет укрепляться. А разного рода недомолвок, которые создают почву для Кремля, вообще не станет.
И второй вопрос – включить в активную работу министерство информационной политики. Это – сердце информационной кровеносной системы государства. Только тогда государственное информационное пространство сможет полноценно работать на политику государства, а не ограничиваться отключением российских каналов.
* * *
Таким образом, в информационном поле Украины продолжают наблюдаться попытки Кремля по навязыванию своих образов. Прогнозируется, что в самое ближайшее время со стороны РФ могут проводиться мероприятия по информационному влиянию по вопросам создания атмосферы недоверия к украинскому правительству, нагнетания протестных настроений, а также по формированию общественно-политической платформы пророссийского толка в украинском политикуме.
При этом, главным направлением противодействия российской пропаганде должно стать качественное и масштабное информирование украинской аудитории о принимаемых решениях и политики государства.
- Информация о материале
Речь о законопроекте №0915 «О добровольном объединении территориальных общин», разработанном в Кабмине и прошедшем основательную переработку в профильном комитете Рады по вопросам госстроительства, региональной политики и местного самоуправления. 5 февраля во втором чтении за него отдали голоса 265 народных депутатов.
Необходимость принятия такого закона объяснять человеку, коль сколь-нибудь интересующемуся проблемами местного самоуправления, не стоит. Ведь речь идет о базовых принципах: праве мелких общин объединяться в более крупные (или с более крупными) ради формирования «полноценных» с точки зрения возможностей самоуправления общин.
Проще говоря, понятно, что село с населением в 100 жителей не способно за счет собственных средств (как их ни собирай, какие схемы перераспределения налогов и сборов не изобретай) обеспечить своим жителям доступ даже к минимальному уровню публичных услуг. Объединение (или фактическое присоединение) к более крупному населенному пункту дает шанс на эффект синергии. И хоть можно возразить, что объединение нескольких бедняков не превратит их в одного богача, – шанс у более крупных общин все-таки есть.
Но с реализацией благого намерения в законодательной плоскости изначально не очень-то заладилось. В первую очередь из-за того, что Кабмин, подготовивший начальную редакцию законопроекта, показал свое полное непонимание сути процесса децентрализации. По задумке правительства, процесс укрупнения общин должен был проходить фактически по инициативе и планам, разработанным областными государственными администрациями. Как было указано в проекте: ОГА должны подготовить «перспективные планы объединения». Пожалуй, это редкий пример, когда децентрализацию собирались проводить по четкой указке сверху. Можно только представить, во что выродился бы процесс развития местного самоуправления, если бы объединением (или недопущением такового процесса) общин руководили чиновники из ОГА.
К счастью, парламентарии в процессе работы над законопроектом обратили внимание на этот момент, и к рассмотрению во втором чтении он был исключен. Но проблемы все равно остались.
Главнейшая из них – игнорирование механизма прямого народовластия. Местный референдум (провести который в селе или проселке трудностей не вызовет) как форма прямой демократии законодателями практически игнорируется. Проголосованный закон предполагает, что мнение самих жителей спрашивать вовсе не обязательно.
Вот как на практике будет, согласно принятому законопроекту, проходить процесс объединения общин. Шаг первый: мэр (сельский голова), или треть депутатов местного совета, или местные жители в порядке инициативы (закон не указывает их минимальное количество) поднимают вопрос об объединении. Шаг второй: проведение общественного обсуждения вопроса (как оно будет проводиться – решает местный совет). Шаг третий: местный совет одобряет начало процесса. Четвертый: получить аналогичное согласие общины, с которой планируется провести объединение. Пятый: создание и деятельность совместной рабочей группы объединяющихся общин, которая вырабатывает проект решения об объединении. Шестой: ОГА определяет, соответствует ли этот проект законам и Конституции. Седьмой: местные советы утверждают решение об объединении – или проводят местный референдум по этому вопросу.
Что смущает в этом порядке? Два момента: во-первых, почему именно ОГА решает, соответствует ли проект решения об объединении КУ и законам страны? В правовом государстве вопросы соответствия законодательству решает суд, а не чиновник. Второй: почему референдум появляется только на последней стадии процесса объединения? К чему вообще городить огород с рабочими группами, экспертизами проекта, если изначально не известно мнение самих членов территориальных общин? А вдруг они против?
И, наконец, еще два важнейших замечания, высказанное экспертами-правоведами аппарата Верховной Рады, но, как это часто бывает, проигнорированное законодателями. А они указали на то, что принятие данного закона без внесения изменений в Конституцию Украины – пустая трата времени и сил. Более того – данный закон принят, как говорится, «поперед батька в пекло» - ведь в Украине до сих про отсутствует закон о территориальном устройстве. А без него все прочие правовые инициативы не имеют смысла: образно говоря, депутаты занимаются дизайном балконов в доме без фундамента.
Впрочем, тот факт, что основой подлинной децентрализации должна быть именно конституционная реформа, народных избранников не смущает. По умолчанию считается, что ее инициатором должен выступить президент. А он, увязав данный процесс с внешнеполитическими обстоятельствами, поставил его на паузу еще с лета минувшего года.
- Информация о материале
Российская насильственная аннексия Крыма, применение оружия против Украины, засылка вооруженных банд, групп, регулярных частей или наемников, осуществляющих акты применения вооруженной силы против Украины, — все эти действия, согласно Резолюции 3314 (XXIX) Генеральной ассамблеи ООН от 14 декабря 1974 г. и общепризнанным нормам международного права, представляют направленные против Украины акты агрессии, которые квалифицируются как тяжкое преступление против мира и безопасности и нарушают основополагающие нормы международного права.
Прекращение агрессии, получение заверений и гарантий неповторения агрессии, полное возмещение причиненного агрессией ущерба (материального, включая упущенную выгоду, и морального) и привлечение к ответственности (в том числе уголовной) конкретных физических лиц, виновных в совершении агрессии, — основная цель мер по противодействию агрессору, применяемых Украиной и другими государствами мира.
Важное место в комплексе мер по противодействию агрессору занимает юридическое противодействие, которое может осуществляться согласованно с другими мерами военного, политического, дипломатического, экономического характера — как на национально-правовом, так и на международно-правовом уровне.
Предметом этой статьи является анализ возможных юридических мер противодействия агрессору. Для такого анализа были использованы комментарии Министерства юстиции Украины, полученные в ответ на запрос ZN.UA (с их содержанием можно ознакомиться в материале «Как наказать агрессора: программа-минимум от Минюста»).
Юридическое признание совершения агрессии
Ключевым элементом национально-правовых и международно-правовых мер противодействия агрессору является юридическое признание совершения против Украины агрессии и других международных преступлений. Такое юридическое признание будет неопровержимым основанием как для реализации международно-правовой ответственности агрессора (включая возмещение ущерба, причиненного агрессией), так и для привлечения лиц, виновных в совершении агрессии, к индивидуальной уголовной ответственности.
На сегодня ведущие международные организации приняли решение об осуждении военных действий России против Украины, квалифицируя их как вооруженное вмешательство и акты агрессии. Так, Резолюция ПАСЕ от 09.04.2014 осуждает «российскую военную агрессию и дальнейшую аннексию Крыма, что является явным нарушением норм международного права». Резолюция Европейского парламента от 16.04.2014 «рассматривает акты агрессии России как серьезное нарушение международного права и ее международных обязательств». Резолюция ПА ОБСЕ от 01.07.2014 квалифицирует действия России по нарушению суверенитета и территориальной целостности Украины как «военную агрессию и различные формы принуждения». Указанные решения ведущих международных организаций являются важными шагами, направленными на восстановление мирового правопорядка, нарушенного действиями России в Крыму и на Востоке Украины. Но эти решения приняты политическими, а не юрисдикционными международными органами, и поэтому составляют политическое признание совершения агрессии против Украины, которое может быть использовано только как одно (хотя и существенное) доказательство при реализации юридической ответственности агрессора.
Сейчас фактически единственным универсальным международным органом, который мог бы дать надлежащую юридическую квалификацию действий России как тяжких международно-противоправных деяний и актов агрессии против Украины, является Международный суд ООН. Поскольку Россия не признает универсальной юрисдикции Международного суда ООН, рассмотрение последним вопроса об юридической квалификации действий России в Крыму и на Востоке Украины потребует согласия самой России. И хотя получение такого согласия маловероятно, все же украинская сторона должна была бы официально предложить России передать соответствующий вопрос на рассмотрение Международного суда ООН. Отрицательный ответ России также будет иметь важное значение, поскольку, с одной стороны, выступит косвенным признанием ее вины, а с другой — послужит одним из обоснований для применения Украиной альтернативных международных и национальных средств реализации ответственности РФ за совершение агрессии.
Более результативным вариантом может быть инициирование Украиной вынесения Международным судом ООН, по обращению Генеральной ассамблеи ООН, консультативного заключения в связи с действиями России в Крыму и на Востоке Украины. Процедура вынесения консультативного заключения быстрее, по сравнению с рассмотрением спора между государствами, и предусматривает большую роль самого Суда в сборе необходимых доказательств. И хотя консультативное заключение Международного суда ООН (в отличие от его решения, которое выносится в споре между государствами) не будет иметь юридически обязательной силы для России, но консультативное заключение указанного Суда с квалификацией совершенных Россией действий как актов агрессии и международных преступлений против Украины будет юридическим решением международного юрисдикционного органа, которое даст надлежащие юридические основания для применения Украиной (ее гражданами и юридическими лицами) и другими государствами национально- и международно-правовых механизмов реализации ответственности России и ее высших должностных лиц за совершение актов агрессии и международных преступлений.
Кроме того, наличие юридического решения, принятого компетентным международным юрисдикционным органом, о квалификации действий, совершенных Россией в Крыму и на Востоке Украины, как актов агрессии и международных преступлений против Украины будет, во-первых, «юридическим предохранителем» от признания в будущем аннексии Крыма легитимной со стороны других государств мира (поскольку международные преступления и их последствия ни при каких обстоятельствах не могут быть признаны законными); во-вторых, веским основанием для принятия более объективных и жестких решений и санкций другими государствами и международными организациями в отношении России как государства-агрессора, в том числе с целью прекращения агрессии и восстановления ранее существовавшего состояния (сейчас же можно констатировать, что, например, в известной резолюции ГА ООН от 27.03.2014 о территориальной целостности Украины не сказано об «агрессии» или «аннексии» со стороны России, а употребляется юридически «размытое» и политически нейтральное выражение «изменение статуса Автономной Республики Крым и города Севастополь», без какого-либо упоминания о роли России в таком «изменении»).
Важно акцентировать, что отсутствие на международно-правовом уровне юридического решения о совершении агрессии против Украины в целом не будет препятствием для реализации международно-правовой ответственности России за совершение актов агрессии и других международных преступлений (в том числе для претензий о возмещении причиненного ими ущерба), однако в такой ситуации:
а) юридическая ответственность агрессора будет носить фрагментарный характер: украинская сторона сможет поднимать вопрос о международно-правовой ответственности России за совершение международно-противоправных действий, которые связаны с агрессией или вызваны ею (но не непосредственно за саму агрессию) и которые предусмотрены отдельными международными договорами, действующими для Украины и России и устанавливающими институциональный механизм за их нарушение (Европейская конвенция о защите прав человека, Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризма и ряд других). Реализация такого подхода возможна, но потребует значительных юридических усилий, сбора серьезной доказательной базы, эффективного межведомственного взаимодействия и значительных затрат на юридическое сопровождение;
б) будет осложнена подготовка консолидированной претензии Украины о возмещении ущерба, причиненного агрессией. Фактически Украина сможет заявлять о возмещении ущерба, связанного с нарушением Россией отдельных (упомянутых выше) международных договоров и только отдельно в рамках каждого из таких договоров, с учетом их специфики.
Из комментариев Минюста следует, что на данном этапе предпочтение отдается именно фрагментарному подходу к реализации международно-правовой ответственности России.
Международно-правовые меры противодействия агрессору
На данном этапе, как отмечает в своих комментариях Министерство юстиции Украины, основной международно-правовой мерой противодействия агрессору, к которому прибегла украинская сторона, является инициированное 13 марта 2014 г. в Европейском суде по правам человека (ЕСПЧ) дело «Украина против России» (заявление №20958/14). В связи с этим заявлением следует отметить следующее:
1. ЕСПЧ выносит решение о нарушении государством прав, предусмотренных в Европейской конвенции по правам человека (ЕКПЧ). В то же время, ЕКПЧ не содержит нормы, которая бы прямо касалась преступления агрессии. Это означает, что даже в случае вынесения положительного для Украины решения в нем будет установлена ответственность России не за совершение агрессии (более того, ЕСПЧ вряд ли будет квалифицировать в своем решении действия России как акты агрессии по международному праву), а за нарушения конкретных прав, гарантированных ЕКПЧ (право на жизнь, право на свободу и личную неприкосновенность, свобода выражения взглядов, право на мирное владение имуществом и т.п.) Соответственно, ущерб, который будет подлежать возмещению со стороны России, будут оцениваться ЕСПЧ не в общем контексте совершения Россией актов агрессии как тяжкого международного преступления, а на основе оценки конкретных потерь, понесенных вследствие каждого доказанного нарушения Россией прав человека, гарантированных ЕКПЧ;
2. Указанное заявление является межгосударственным, что исключает возможность присоединения к нему физических и юридических лиц, пострадавших вследствие совершения Россией актов агрессии против Украины. Пострадавшие физические и юридические лица должны самостоятельно подавать индивидуальные заявления в ЕСПЧ. Соответственно, действующий в ЕСПЧ механизм не позволяет сформировать консолидированную претензию Украины о возмещении ушерба, причиненного российской агрессией (в рамках уже поданного в ЕСПЧ заявления может быть заявлен к возмещению только ущерб, нанесенный Украине и государственным хозяйствующим субъектам);
3. Любое решение ЕСПЧ, принятое против России, может быть выполнено только добровольно со стороны России и только на территории России. Ни международное право, ни национальное законодательство других государств не предусматривает возможности принудительного (без согласия России) выполнения решения ЕСПЧ, вынесенного против России.
Приведенные выше и другие особенности свидетельствуют, что механизм ЕСПЧ — далеко не самый оптимальный и эффективный для наказания агрессора, восстановления ранее существовавшего состояния и возмещения ущерба, причиненного агрессией.
В связи с этим украинской стороне следовало бы эффективнее использовать национально-правовые средства противодействия агрессору (об этом — ниже), а также рассмотреть другие возможные варианты действий на международно-правовом уровне. В частности, речь идет о скоординированном и согласованном использовании рычагов противодействия государству-агрессору с помощью механизмов, доступных в рамках международных межправительственных организаций. Определение таких механизмов, разработка общей стратегии и детального плана действий с целью возмещения причиненного ущерба должны стать главным вопросом в повестке дня Межведомственной рабочей группы, созданной постановлением КМУ от 17.07.2014 №343, приоритетным направлением работы которой до сих пор остается только использование механизма ЕСПЧ.
С другой стороны, украинской стороне следовало бы рассмотреть возможность обеспечения гражданам и юридическим лицам Украины, чьи активы были экспроприированы вследствие российской агрессии в Крыму и на востоке Украины, получения возмещения путем обращения в Международный инвестиционный арбитраж в рамках украинско-российского Соглашения о защите инвестиций от 27.11.1998 (что было бы значительно более эффективной мерой по сравнению с обращением в ЕСПЧ, особенно, когда речь идет о потере значительных активов).
Оценка ущерба, причиненного агрессией
Минюст отмечает, что размер ущерба, причиненного украинской стороне вследствие аннексии Крыма, на июнь 2014 г. составляет 1,08 трлн грн.
Минюст не конкретизирует методику, с помощью которой проводилась оценка соответствующего ущерба, а также не называет основные категории оцененного ушерба. Но фиксированная сумма ущерба может свидетельствовать о том, что она рассчитана на основе стоимости активов, утраченных Украиной. Такой подход к оценке ущерба связан со значительными юридическими рисками, поскольку, претендуя на возврат стоимостного эквивалента утраченных активов, украинская сторона может считаться отказавшейся от права на сами активы.
Для определения суммы ущерба за основу целесообразно брать не стоимость активов, доступа к которым были лишены Украина, ее граждане и юридические лица, во избежание риска потери титула (права собственности на такие активы), а рассчитанную сумму ущерба за незаконное временное владение чужим имуществом (за незаконное лишение доступа Украины, ее граждан и юридических лиц к пользованию их имуществом в Крыму). При этом сумма ущерба должна быть не фиксированной, а рассчитанной за определенный промежуток времени (например, за один календарный месяц) и автоматически увеличиваться с течением времени. Соответственно, сумма ущерба должна быть рассчитана как своеобразная «рента» до тех пор, пока Крым будет неправомерно находиться под фактическим контролем России. Как один из возможных вариантов — в основу размера причиненного ущерба целесообразно было бы положить потенциально упущенный доход от максимально возможного, эффективного использования утраченного актива, дисконтированный к текущему моменту.
Национально-правовые меры противодействия агрессору
Применение Украиной национально-правовых средств противодействия агрессору на этом этапе — скорее эпизодическое и недостаточно систематизированное. В частности, для противодействия российской агрессии и ликвидации ее последствий:
(а) Кабинет Министров создал межведомственную рабочую группу по вопросам возмещения ущерба, причиненного временной оккупацией части территории Украины (постановление КМУ от 17.07.2014 №343) и комитет по вопросам применения санкций к лицам, поддерживающим и финансирующим терроризм в Украине (постановление КМУ от 23.07. 2014 №278). Наличие двух консультативно-совещательных органов с разным персональным составом создает риск несогласованности и снижения эффективности мер, которые могут быть применены в ответ на российскую агрессию;
(б) принят Закон Украины «О санкциях», который, однако, имеет рамочный характер. На основании указанного закона, распоряжением КМУ от 11.09.2014 №829 утверждено и передано на рассмотрение СНБОУ предложение о применении персональных специальных экономических и других ограничительных мер в связи с российской агрессией. Вместе с тем предложенные Кабмином санкции до сих пор не введены в действие и не включают возможные меры с целью возмещения ущерба, причиненного российской агрессией.
Организация противодействия агрессору на национально-правовом уровне может осуществляться более системно и согласованно, в том числе с тем, чтобы эффективно дополнить и усилить комплекс международно-правовых средств реализации международно-правовой ответственности агрессора. В частности, речь идет о следующем:
(1) необходимо обеспечить (в том числе с привлечением опытных украинских и международных юристов-практиков) эффективный внутригосударственный механизм сбора, систематизации, анализа и сохранения доказательств совершения Россией (и/или другими лицами при ее поддержке или содействии) актов агрессии и других международных преступлений. Без этого будет невозможно обеспечить реализацию ответственности России;
(2) получение возмещения ущерба, причиненного Украине, ее гражданам и юридическим лицам вследствие российских актов агрессии, возможно лишь при условии должной оценки и фиксации (подтверждения) такого ущерба. С этой целью должны быть безотлагательно разработаны соответствующие методики оценивания ущерба, причиненного вследствие агрессии. Не менее важно обеспечение специального процессуального механизма подтверждения национальными судами Украины размера ущерба, причиненного конкретным гражданам и юридическим лицам Украины, пострадавшим вследствие российской агрессии. Такой механизм может быть разработан (внесением изменений и дополнений в Гражданский процессуальный и/или Хозяйственный процессуальный кодексы Украины) без необходимости привлечения России, что сняло бы вопрос о судебном иммунитете последней. Это значительно облегчило бы как подготовку консолидированной претензии Украины о возмещении ущерба, причиненного российской агрессией, так и задействование разных национальных и международных механизмов для получения практического возмещения такого ущерба;
(3) в случае отказа России дать согласие на рассмотрение Международным судом ООН вопроса о юридической квалификации действий России в Крыму и на востоке Украины Украина могла бы (приняв специальный закон) лишить Россию иммунитета (кроме дипломатического и консульского) в судах Украины в производствах по возмещению ущерба, причиненного международно-противоправными действиями (агрессией) России. В этом случае лишение России судебного иммунитета имело бы характер «контрмеры» (под которой в международном праве понимается временное невыполнение потерпевшим государством его международно-правовых обязательств в отношении виновного государства с целью вынудить последнее к прекращению международно-противоправного действия и к возмещению причиненного ущерба). Соответственно, возмещение ущерба, причиненного российской агрессией, осуществлялось бы на основании решений судов Украины, принятых против России, и за счет российских активов на территории Украины;
(4) совершение актов агрессии против Украины является основанием для возбуждения компетентными украинскими органами уголовных производств по признакам преступлений, предусмотренных ст. 110 («Посягательство на территориальную целостность и неприкосновенность Украины») и ст. 437 («Планирование, подготовка, развязывание и ведение агрессивной войны») Уголовного кодекса Украины (УК Украины). Это позволило бы обеспечить юридическую фиксацию на национально-правовом уровне совершения актов агрессии против Украины, а доказательства, собранные в рамках соответствующих уголовных производств, могли бы быть использованы при задействовании международно-правовых средств противодействия агрессору (в частности, при обращении в Международный уголовный суд). Следует отметить, что согласно изменениям, внесенным в законодательство Украины в апреле 2014 г., уголовные производства по указанным статьям УК Украины могут быть возбуждены также против юридических лиц (резидентов и нерезидентов Украины), виновных в совершении соответствующих преступлений. При этом юридические лица (в том числе украинские), находящиеся под эффективным контролем России, причастные к совершению агрессии против Украины, несут гражданскую ответственность в полном объеме за ущерб, причиненный российской агрессией. Однако, насколько известно, Украина ни одного уголовного производства по указанным статьям УКУ до сих пор не возбудила;
(5) следовало бы ввести (принятием специального нормативного акта) порядок предоставления Украиной дипломатической защиты гражданам и юридическим лицам Украины, пострадавшим вследствие российской агрессии. Нужно признать, что у подавляющего большинства пострадавших граждан и хозяйствующих субъектов Украины вряд ли будут практические возможности и необходимые ресурсы для того, чтобы самостоятельно добиваться от России — через обращение в ЕСПЧ или Международный инвестиционный арбитраж — возмещения причиненного агрессией ущерба. Задействование в такой ситуации механизма дипломатической защиты обеспечило бы переход в порядке суброгации права требования (относительно возмещения ущерба) от пострадавших лиц к государству Украина, которое с помощью доступных ему средств дипломатической и/или судебной защиты и/или контрмер добивалось бы консолидированной компенсации от России для дальнейшего ее распределения среди пострадавших лиц. Предоставление дипломатической защиты пострадавшим лицам также способствовало бы подготовке консолидированной претензии Украины о возмещении ущерба, причиненного российской агрессией.
Наконец, национально-правовые меры противодействия агрессору могли бы быть применены, по инициативе Украины, также в рамках национальных правовых систем других государств. В частности:
(а) поскольку российская агрессия и оккупация являются продолжающимся нарушением обязательства в отношении международного сообщества в целом, другие государства также имеют право применять контрмеры к России для прекращения агрессии и предоставления возмещения. Такие контрмеры могли бы быть приняты в форме обеспечения признания и исполнения на территории других государств решений судов Украины в производствах против РФ. Это позволило бы обеспечить исполнение решений украинских судов о возмещении ущерба, причиненного российской агрессией, за счет российских активов, находящихся в других государствах;
(б) в других странах (прежде всего ЕС) могут быть инициированы уголовные дела против лиц, виновных в совершении агрессии против Украины, на основании принципа универсальной юрисдикции, который позволяет привлечь к уголовной ответственности конкретных лиц, посягающих на мировой публичный порядок, безотносительно к месту совершения преступления или гражданству потерпевшего или обвиняемого (другими словами, речь идет о том, чтобы финансово-экономические и гуманитарные санкции в отношении конкретных физлиц, которые уже ввели ЕС, США, Канада и другие страны, были дополнены индивидуальной уголовной ответственностью).
* * *
С начала российской агрессии против Украины прошел почти год. Однако украинская власть не смогла разработать комплексную (консолидированную) стратегию юридических действий, направленных на возмещение Россией ущерба, причиненного аннексией Крыма и действиями на востоке Украины. Действия власти носят преимущественно фрагментарный характер. Отсутствует должная координация между соответствующими государственными органами, особенно в правоохранительной сфере. Последовательная работа по сбору и фиксации юридических доказательств совершения Россией актов агрессии и других противоправных действий, которые привели и приводят к астрономическим убыткам Украинского государства, его юридических лиц и граждан, до сих пор должным образом не налажена.
Главное же, что за год Украинское государство практически не сделало прорывных шагов как на международно-правовом, так и на внутригосударственном уровнях, направленных на юридическое определение действий России в отношении Украины как актов агрессии, и не начало системной работы по подготовке консолидированной претензии Украины к России о возмещении ущерба, причиненного российской агрессией.
В этой связи целесообразно вынести на обсуждение общественности предложения о разработке консолидированной стратегии и комплексного плана действий, направленных на качественное усиление деятельности государственных органов Украины и всех заинтересованных бизнес- и общественных институтов в сфере обеспечения возмещения ущерба, причиненного агрессией России против Украины. В основу соответствующей стратегии и плана действий целесообразно было бы положить такие пункты:
1.Соответствующим органам государственной власти Украины (с возложением общей координации на МИД Украины) немедленно начать действия для юридического признания совершения Россией актов агрессии против Украины, в частности:
— официально обратиться к России с предложением передать на рассмотрение Международного суда ООН вопрос о юридической квалификации действий России в Крыму и на востоке Украины;
— инициировать обращение Генеральной ассамблеи ООН к Международному суду ООН о предоставлении консультативного заключения в связи с действиями России в Крыму и на востоке Украины.
2. Минюсту Украины настойчиво продолжать в Европейском суде по правам человека дело «Украина против России», привлекая к этому ведущих украинских и иностранных юристов.
3. Подробно проанализировать возможность обращения в компетентные международные инвестиционные арбитражи с целью защиты граждан и юридических лиц Украины, активы которых экспроприированы вследствие актов российской агрессии. В частности, проработать возможность обращения в третейский суд, предусмотренный украино-российским Соглашением о защите инвестиций.
4. Срочно разработать методику оценивания ущерба, причиненного актами агрессии России, положив в ее основу потенциально упущенный доход от максимально возможного эффективного использования утраченных активов.
5. Кабинету министров Украины создать единый межведомственный орган по координации всех действий по возмещению ущерба и применению санкций, связанных с российскими актами агрессии.
6. Ввести (изменениями в законодательство Украины) специальную процедуру, которая позволит украинским судам своими решениями подтверждать размер ущерба, причиненного Украине, ее юридическим лицам и гражданам вследствие российской агрессии.
7. Разработать и принять специальный закон Украины, который при определенных условиях лишит Россию иммунитета (кроме дипломатического и консульского) при рассмотрении украинскими судами производств о возмещении ущерба, причиненного вследствие российской агрессии.
8. Компетентным правоохранительным органам немедленно инициировать возбуждение уголовных производств по признакам преступлений, предусмотренных ст. 110 и ст. 437 Уголовного кодекса Украины с дальнейшим вынесением соответствующих судебных решений.
9. МИД Украины срочно разработать специальный порядок предоставления Украиной дипломатической защиты украинским гражданам и юридическим лицам, пострадавшим вследствие российской агрессии.
10. Компетентным государственным органам во взаимодействии с соответствующими бизнес-структурами и общественными организациями проанализировать возможность признания и выполнения на территории других государств решений судов Украины в производствах против России, а также инициировать возбуждение в других государствах уголовных дел (на основе принципа универсальной юрисдикции) в связи с совершением Россией международных преступлений на территории Украины.
11. Кабинету министров Украины срочно установить порядок сбора, систематизации, анализа, юридической фиксации и хранения доказательств совершения Россией (и/или другими лицами при ее поддержке или содействии) международных преступлений на территории Украины.
12. Компетентным государственным органам, при участии всех заинтересованных граждан Украины, бизнес- и общественных учреждений, немедленно начать работу по обработке консолидированной претензии к России в связи с аннексией Крыма и действиями на востоке Украины.
Бесспорно, изложенные выше предложения не претендуют на истину в последней инстанции. Это, скорее, предложение для широкой профессиональной дискуссии с участием общественности и соответствующих государственных органов. Дискуссии, по результатам которой должны появиться консолидированная стратегия и план действий, которые сделают неотвратимой ответственность российской стороны за совершение актов агрессии против Украины и других международных преступлений.
- Информация о материале
А действительно, почему? Простой ответ, который можно часто услышать в Facebook - #всепропало и #нассливают. Но для более вдумчивой аудитории таких аргументов недостаточно.
Действительно, о торможении реформ говорят все. Об этом говорят западные лидеры и их послы, представители международных организаций и отечественные предприниматели, веселые тетушки на базаре и пасмурные мужчины в маршрутке. Говорят даже президент и премьер-министр.
В этом тексте мы попробуем с этим вопросом беспристрастно разобраться. Для этого автору пришлось опросить пару сотен человек (экспертов, предпринимателей, активных граждан, а также депутатов и членов правительства) и представить огромное количество их комментариев в сравнительно небольшой статье.
Мы начнем с анализа объективных факторов, которые тормозят реформы. Дальше рассмотрим субъективные, а завершим предложениями по выходу из нынешней ситуации. Мы не даем здесь оценок деятельности отдельных персоналий, а рассматриваем ситуацию комплексно, в целом.
Итак, объективные причины торможения реформ.
1. Слишком поздно появились предпосылки.
Это правда, ведь реформы делаются путем изменения законов, а для этого нужен парламент. На протяжении большей части 2014 года мы имели парламент, в котором преобладали регионалы. Он был абсолютно непригоден для проведения изменений. И лишь после парламентских выборов, после формирования коалиции и нового правительства, мы можем взяться за реформы.
К тому же, не следует забывать и о том, что первые месяцы после победы Майдану пришлось второпях разбираться с наследством поваленного режима - от дотла разрушенной армии до украденных на года вперед государственных финансов.
2. Реформы нуждаются в много времени.
Это правда, ведь система построена таким образом, чтобы защитить свое постоянство от непродуманных изменений. Законопроект должен быть написан, внесен в Кабинет Министров, всесторонне рассмотрен и согласован всеми министерствами, внесен в Верховную Раду, рассмотрен в комитетах, принят в первом чтении. Должны быть собраны замечания, все они обсуждены, внесены правки, далее принятие во втором чтении, подписание Президентом. А дальше начинается продолжительный процесс имплементации, который требует значительно больше времени. Еще более сложная, намного более сложная процедура - внесение изменений в Конституцию. Но этого требуют определенные реформы, например, судебная.
3. Реформы всегда блокируются средним звеном старой системы.
Это правда, ведь должно было принять закон. Его нужно внедрить (в том числе написать подзаконные акты). Чиновники, которые являются частью старой коррупционной системы («Гидры»), не настроены так просто разводиться со своими доходами и будут тормозить все, что можно. Еще и будут защищаться карманными общественными организациями-имитаторами, которые также является частью системы.
Саботаж, непрофессиональность, безынициативность преобладают. Даже при наличии желания отдельных должностных лиц, система, которая строилась не один год, имеет большой ресурс сопротивления изменениям и самовосстановления. Даже добросовестный чиновник всегда лучше скажет «нет», чем возьмет на себя ответственность за возможную ошибку. Недавние назначения молодых членов правительства (например, на уровне заместителей министров это уже больше десятка самоотверженных специалистов высшего сорта) не составляют критической массы.
4. Психология избирателей не изменилась.
Это правда, ведь немного больше половины избирателей остаются в плену старого мышления и старых ценностей. Они продолжают возлагать надежды на государство, а не на себя. Ждать, когда уже им сделают наконец счастливую жизнь. Люди не хотят ничего менять, виднеясь о гарантированной зарплате, высоких пенсиях и бесплатной медицине. Меньшинства хочет реформ и борьбы с коррупцией, большинство хочет покоя и мира.
Площадь и война не стали факторами изменений в жизни этих людей. Они не поддержат никаких реформ, а любой реформатор моментально потеряет рейтинг.
5. Война и кризис.
Это правда, ведь для реформ нужны деньги, а их забирают кризис и война. Высокие должностные лица весьма заняты проблемами войны, чтобы иметь возможность спокойно заняться реформами. В той самой Грузии война началась уже после того, как основные реформы были проведены. Война, кстати, еще и отвлекает волонтеров, которые могли бы направить свою энергию на преобразования.
Все вышеупомянутое - правда, но это не вся правда. Голос совести подсказывает, что это все довольно слабые оправдания.
Поздно появились предпосылки. Голос совести: Значительная часть реформ может быть начата на уровне Правительства, потому что определенные вещи регулируются не законами, а постановлениями Кабинета Министров.
Например, работу по дерегуляции или быстрое внедрение телекоммуникации 3G можно было сделать летом и осенью. Это время потеряно.
Реформы нуждаются в много времени. Голос совести: На самом деле потрачено очень много времени. Законопроекты можно было подготовить заранее. Для этого существуют экспертные сообщества, готовы работать на волонтерских началах, структуры гражданского общества, которые давно уже разработали и предложили ряд законопроектов.
Имея парламентское большинство, можно вносить законопроекты от нее целыми пачками, обходя Правительство. Напряженный график работы парламента обеспечил бы принятие значительного количества законов уже в январе, если не в декабре. Готовность на реформы означала бы, что партийцам надо не посади делить, а быстро принимать ключевые решения. А теперь много вещей приходится делать на скорую руку, под временным прессом.
Реформы всегда блокируются средним звеном старой системы. Голос совести: Именно поэтому все реформы должны начаться с реформы Кабинета Министров, и уже для этого точно не нужно было ждать нового парламента. Очищение правительственной системы могло происходить на протяжении того полугодия, когда в условиях старого парламента правительством руководили «камикадзе».
А после парламентских выборов новые министры получили бы уже обновленный аппарат, готовый к выполнению новых задач. Принимая во внимание количество людей из бизнеса и гражданского общества, которые готовы идти работать, проблем с кадрами не было бы. Вместо того Правительство даже не внесло свою собственную реформу к плану работы. Ни единого саботажника не наказали.
Психология избирателей не изменилась. Голос совести: Именно поэтому нужно постоянно объяснять сущность реформ, объяснять и объяснять. И еще пользоваться удачным временем для реформ, а сейчас именно такое время: жить по старым правилам уже невозможно, а новых никто не предложил. Окна возможностей для общественного принятия реформ не такие большие, и они могут закрыться.
Война и кризис. Голос совести: Война является хорошей причиной откладывать реформы «на потом». Если реформы начнутся только после войны, то противники реформ сделают все возможное, чтобы война была вечной. Да и можно ли без реформ выжить и победить более сильного соперника в гибридной войне?
Кажется, больше объективных причин для торможения реформ нет. Давайте теперь посмотрим на субъективные.
6. Коррупция и самоуверенность.
Существует множество известных примеров коррупции после Майдана. Некоторые из них уже расследуются. Понятно, что коррупционеры делают все возможное, чтобы затормозить потерю своих сверхприбылей. Определенные сферы оккупированы настоящей мафией, без преувеличения.
Даже честные политики вынуждены считаться с системой: ведь реформы подрывают основы благосостояния тех групп, которые стоят за победившими парламентскими партиями. Поэтому политики делают изменения осторожно, чтобы с этими группами не ссориться. Ведь политика есть искусство возможного.
К тому же, значительная часть политических лидеров считает, что времени для реформ достаточно. А значит, можно еще немного посидеть в зоне комфорта, еще немного поработать по старым схемам, сдерживая реформы, а потом можно их возглавить и войти в историю знатными реформаторами.
7. Недоверие народа.
Что бы не делали реформаторы, народ все равно им не верит. И это после того, как соответствующие партии получили наивысшие результаты на парламентских выборах. Что же изменилось за каких-то пару месяцев? Это и потому что оно, что ничего не изменилось.
Недоверие в значительной мере основывается на нарушении политиками простых «правил техники безопасности»: невыполнение прежде данных обещаний, противоречивые заявления, отсутствие четкой позиции, явное отсутствие правды в коммуникации и справедливости в действиях.
Ну что, может, снова послушаем голос совести?
Голос совести: Это все правда. Политики действительно руководствуются своими личными страхами и убеждениями, неадекватными оценками степени драматичности ситуации.
И это основная причина, почему политики никогда не делают реформ. Мы об этом писали еще в октябре, упоминая известное выражение, приписанное Уинстону Черчиллю: «Государственники отличаются от политиков тем, что политик думает о следующих выборах, а государственник - о следующих поколениях».
Реформы делают только профессионалы, которые не имеют никаких политических обязательств, никаких страхов относительно рейтинга, а лишь страх неважно выполнить свою работу и тем опозорить профессиональную репутацию. В начале декабря, анализируя вновь назначенное правительство, мы писали, что у него нет 100 дней. Но вот эти 100 дней скоро подходят к концу, а почти ничего не сделано.
Политические ошибки приводят к краху. И даже министры- иностранцы, назначенные по квоте БПП, не спасают.
Во-первых, Правительство работает как единая система, и невозможно сделать реформы в одном отдельно взятом ведомстве. Реформы являются комплексными, и невозможно сделать, например, качественную налоговую реформу без бюджетной, пенсионной и т.п.
Во-вторых, никакой министр ни на что не способен без заместителей, а их назначает Правительство. Не удивительно, что у многих министров до сих пор так и не появился полный комплект. А министров-одиночек без команды мы видели еще в прошлом правительстве. Короче говоря, лебедь, рак и щука так и не нашли общего языка. Коалиционная, а не профессиональная природа правительства, как мы и предусматривали, стала препятствием на пути реформ.
Кстати, выражение Черчилля напоминает нам о еще одном недостатке политиков. Временами в них нет масштаба мышления, они затыкают тактические дырки стратегическими ресурсами. Например, таким, как ресурс доверия.
Относительно доверия народа. Можно сколько угодно говорить об «не такой» ментальности, связанной то ли с черноземами и хуторянством, то ли с постоянными иностранными оккупациями. Частично это будет правдой: доверие в нашем обществе действительно в дефиците. Но неожиданный и ошеломляющий взрыв доверия на Майдане, в добровольческих и волонтерских движениях не зацепил доверие к власти. Две простых и понятных причины - отсутствие информации и отсутствие символов.
8. Отсутствие информации.
О реформах очень много говорится, но поверхностно, без объяснений, так как это слово уже затерлось. Именно постоянное употребление слово «реформа» ничем не отличается от времен «папередников».
Нет никаких специальных информационных мер, чтобы объяснить суть какой-то конкретной реформ: почему она нужна, как будет делаться, почему сначала станет хуже, а в перспективе значительно лучше, и почему нельзя медлить, а надо «резать», и почему нельзя ожидать немедленных результатов.
Вместо того преобладает негативная информация, и мало транслируется образ новой страны, цветущей после реформ. Да, есть определенный позитив на сайтах органов власти, но их читает меньшинство. Информацию надо продвигать через популярные онлайновые площадки, социальные сети, радио и телевидение и т.п.
Недавний призыв Президента к руководителям телеканалов делать передачи о реформах не учитывает того, что члены правительства по обыкновению сами не знают, что сказать. Понятно, что в условиях, когда люди не понимают и привыкли к обману, они способны только бояться, чтобы не стало еще хуже. А в условиях недостаточной коммуникации придумают себе такие нереально ужасные сюжеты, что классики жанра отдыхают.
Добавьте к этому информационные спецоперации вражеской страны, направленные на дискредитацию идеи реформ и украинской государственности в общем, «раскачивание лодки» и конкретные точечные удары (например, дискредитацию министров-иностранцев как абстрактной идеи и конкретных личностей) и все это в условиях полного отсутствия отечественной контрпропаганды, и вы получите описание информационного поля, в котором живое средний гражданин.
9. Отсутствие символов.
Люди не доверяют реформаторам, потому что не видят простых конкретных изменений. Несколько быстро сделанных вещей, которые стали бы символами победы над старой системой («Гидрой»), в значительной мере восстановили бы доверие, но где же эти символические победы?
Новая патрульная служба, решительно упрощенные административные услуги, отмена виз в ЕС - эти вещи могли бы стать предвестниками реформ для граждан. Внедрение прозрачных электронных государственных закупок, снижение налогового нагрузки, отмена бесчисленных форм отчетности, лицензий, ограничений и инспекций (то есть дерегуляция) - это долгожданные сигналы для бизнеса. Сейчас похвастаться нечем, а о налоговой реформе как классическом плохом примере мы еще скажем ниже.
Доверие к реформам подрывается также старыми практиками. В парламенте - голосованием за чистые листы, как это было с бюджетом и налоговыми изменениями перед новым годом, кнопкодавством (не персональным голосованием), пренебрежением Коалиционным соглашением, отсутствием открытого диалога. В исполнительной власти - непрозрачными назначениями явным образом некомпетентных, но близких людей и неудачными псевдореформами.
«Доверие» - есть ключевое слово реформ, и играть с ним опасно. Когда глава Государственной фискальной службы говорит на камеру о прозрачности и предсказуемости налоговой системы, миллионы людей по ту сторону телеэкранов грустно или презрительно смеются.
Реформы нуждаются в доверии, а доверие нуждается в диалоге. Широкие общественные обсуждения проектов реформ привели бы к существенному снижению социального напряжения, начала восстановления доверия со стороны бизнеса. Но коммуникации нет.
Провал отдельных реформ - это не просто «ноль» на счету псевдореформаторов, это истинный «минус», потому что доверие теряется быстро, а завоевывается медленно. Потеря доверия углубляется противоречивыми сигналами на манер «сделаем по-новому, а если не удастся, то вернемся к старому». Следствие - полная дезориентация общества.
Напоследок еще три важных фактора торможения реформ.
10. Недостаток политической воли.
Уже столько раз цитировался Каха Бендукидзе, Лешек Бальцерович и другие большие реформаторы о необходимости жесткой политической воли, что излишне повторять эти крылатые выражения.
Решительность, четкая субъектная позиция, даже определенной мерой авторитарность, крайне необходимы для преодоления сопротивления системы. Все успешные истории реформ - это самоотверженная политическая воля, даже определенной мерой самопожертвование, сильное лидерство, вокруг которого сплачивают большие социальные группы.
11. Неумение сплотить союзников.
Для этого необходимо видеть эти группы, вести с ними диалог. Малый и средний бизнес и организованное гражданское общество (включая экспертные сообщества и волонтерские движения) - это две мощные силы, на которые можно опираться при проведении решительных реформ.
В давние времена короли, чтобы преодолеть сопротивление большой аристократии, опирались на мелкое дворянство и городскую буржуазию. Мы имеем похожую ситуацию, ведь наша экономическая система очень даже напоминает «новый феодализм». Король без поддержки других социальных групп бессилен против больших феодалов. И тогда начинается стихийный и жестокий бунт. В нашем случае недоверие политиков к гражданскому обществу и малому и среднему бизнесу мешает им опираться на эти силы, которые могут играть решающую роль и предоставить чрезвычайно ценный человеческий капитал.
Очень хорошим примером является провал налоговой реформы. Предприниматели хорошо помнят, как согласованные предложения деловых ассоциаций были выброшены в мусор прошлым летом. А потом сборщики налогов все сделали сами и впопыхах, а теперь жалуются, что было недостаточно времени.
12. Система не ремонтируется изнутри.
Каждому понятно, что эффективнее это делать извне. Тяжело представить чиновников, которые сами себе сокращают функции, права и численность подчиненных (а с этим связано уменьшения собственного статуса), вместо того увеличивая собственную подотчетность и прозрачность, расширяя права граждан и бизнеса.
Субъект и объект реформ должны быть разбавлены. В уже рассмотренном примере налоговая реформа, которая поручена разрабатывать сборщикам налогов, - это экономический нонсенс, ведь сборщики налогов представляют лишь интересы доходной части бюджета, им начхать на экономическое развитие, занятость и безработица, борьбу с бедностью и предотвращение социальных взрывов. Уже не говоря об инновациях, экономической независимости и т.п. Это как автомобиль, в котором есть педаль тормоза, а нет педали газа. Далеко мы на нем не уедем.
Да и или можно вообще починить тот старый автомобиль, ржавый и без колес?
Иногда необходимо решиться его выбросить на помойку, создав новую современную систему. И здесь «институционная память», сохраненная внутри старой системы, и так высоко оцененная членами правительства, играет чрезвычайно плохую роль. Практики правления, проверенные десятилетиями советского и постсоветского жизни, могут быть в прямом понимании слова убийственными во время войны и глубокого кризиса.
Скоро будет год с момента победы над Януковичем. Скоро будет год, как Майдан привел к власти новое правительство. Потерян целый год, и суд истории этого не извинит, даже если извинит суд народный.
Не надо думать, что все обстоит благополучно, если народ еще терпит. Терпение не безгранично. В условиях бедности, недоверия и ощущения несправедливости есть только один шаг от слез и ненависти к насилию. Бессмертная надежда политиков на безразмерные и безусловные западные деньги и терпеливо покорный народ - не имеет под собой никакого грунта.
А напоследок предложим 10 решительных шагов, которые могли бы сдвинуть реформы с места:
1. Заключить и утвердить конкретный помесячный план действий на ближайший год со сроками, показателями и ответственными. Уместно и уже ко времени, что определенные политики (депутаты, министры) возьмут на себя публичную личную ответственность за конкретные реформы: кто-то за одну, кто-то за другую и так далее.
2. Срочно и в первую очередь реформировать Кабмин, для чего разработать программу, которая должна быть полностью выполнена за 2 месяца. Резать функции, а не должности. Фактически уничтожить старые постсоветские ведомства и создать новые, компактные и эффективные. Лучше всего для этого ввести должность вице-премьер-министра по реформированию Правительства с ограниченным сроком полномочий - сделал и ушел.
3. Объявить «призыв» экспертов гражданского общества на волонтерских началах для быстрейшего внедрения изменений по вышеупомянутому единому плану. Большой объем работы по спасения страны можно выполнить даже без участия государства: разработка проектов реформ, подготовка команд, публичная коммуникация.
4. Срочно провести реформу по дерегуляции на основе разработок команды проекта Easybusіness. Это будет первым положительным сигналом для экономики. Широко коммуницировать результаты в Украине и за границей.
5. Срочно ввести во всех органах власти и госпредприятиях электронные государственные закупки на основе пилотного проекта, который уже внедряется в отдельных ведомствах. Это самый большой системный удар по коррупции и значительная экономия бюджета. Широко коммуницировать результаты в Украине и за границей.
6. Начать общественные обсуждения ключевых реформ при участии представителей деловых кругов и экспертных сообществ. Первый приоритет - налоговая реформа. Но начать с явного и четкого провозглашения новых правил игры - подписать договор между бизнесом и властью как часть Нового общественного договора.
7. Развернуть систему публичной коммуникации реформ на базе руководящих телеканалов и специально созданной группы правительственных экспертов уровня заместителя министра. За каждым проектом реформы должны стоять команда. Граждане должны видеть, что это за люди и какие их взгляды, намерения и ожидания. Фокусирование внимания через социальные сети, культурные события и т.п. - это радушно сделают тысячи волонтеров, для которых успех той или другой реформы станет личным делом.
8. Срочно провести назначение на все вакантные должности заместителей министров.
9. Дать соответствующие поручения относительно кардинального ускорения следственных действий по резонансным коррупционным делам правительственного уровня. Прямо сейчас, не ожидая создания Антикоррупционного бюро.
10. Срочно пересмотреть бюджет, сократив его расходы к уровню 45% ВВП. Это будет главнейшим сигналом украинским гражданам и международным финансовым организациям, что реформы начались.
Кто же должны выполнять этот план?
Мы все прекрасно понимаем, что система не может изменить себя изнутри. Все реформы во все времена делались вследствие прихода новых людей одновременно с прищепом старых элит. Сегодня такие люди есть. И в депутатском корпусе, и в правительстве на уровне заместителей министров, а кое-где даже министров. К ним приобщатся те представители «старой волны», в которых включается инстинкт самосохранения и есть жажда к изменениям.
Политическая система тормозит, не успевая за каждый раз большим запросом общества. Наша задача - помочь реформаторским силам самим стать частью этих сил. Это и есть наш Третий Майдан.
Что же является основной причиной торможения реформ? Голос совести отвечает: это война со старой системой («Гидрой»). Вести ее надо как войну - со стратегией, штабом, ресурсами, мобилизацией, пропагандой, героями среди своих и раскаявшихся пленных со стороны противника.
- Информация о материале
Страница 654 из 1561
