Хихаханьки

В Омске женщина задолжала ГИБДД уплату штрафов по 12 протоколам – за непристегнутые ремни безопасности, превышение скорости и парковку в запрещенных местах. Пусть это были по ее мнению не нарушения, но закон существует для того, чтобы его придерживались и суд следит за всем достаточно щепетильно. После того, как сумма долга превысила 200 долларов, то к нарушительнице были отправлены судебные приставы.

Однако женщина официально не имела практически ничего, все имущество принадлежало ее сыну, кроме собаки. И тогда исполнители закона посчитали четырехмесячного щенка лабрадора по кличке Барон заложником, ведь стоимость породистой собачки, по словам хозяйки, составляет около 700 долларов. Они приняли решение передать щенка на хранение фирме, занимающейся реализацией арестованного имущества.

Женщина так испугалась потерять любимого питомца, что сразу же заняла денег у соседей и догнала служителей закона. Получив деньги и выписав квитанцию, судебные приставы вернули любимца его владелице.

Информация о материале

Опубликовано: 07 августа 2010

Юля гадала при свечах. Ей все время выпадал злосчастный туз треф, пророчащий казенный дом. Возвращаться в тюрьму не хотелось. Во-первых, полосатая пижама, как она была уверена, ей не к лицу, во-вторых, слишком мало людей для многотысячных митингов.

Юля задремала. Ей снилось, будто она в тюремной столовой открыла газ на плите и надувает им воздушные шарики. «Десять, одиннадцать», - считала она, по ходу пытаясь вспомнить формулу объема шара из школьного курса математики. Вспоминался только комсомол и видеосалон с фильмами сомнительного содержания, где главные герои использовали далеко не воздушные шарики. Пронзительно завизжала сирена, Юля вскочила, и начала лихорадочно носиться по помещению, прикидывая, куда можно спрятать незаконтрактованные объемы газа. В столовую ворвалась охрана тюрьмы, возглавляемая, почему-то, генпрокурором Медведько. «Опять, Юля, газ тыришь?», - громогласно заявил Александр Иванович и, обернувшись к охранникам, скомандовал: «В кандалы ее! В Сибирь! На каторгу!».

Юлия Владимировна проснулась от собственного крика. В ушах отдавался эхом голос Медведько. Она на всякий случай перекрестилась, и взглянула на разложенные на ковре карты. Пиковый король отвратительно напоминал ей начальника по прежней работе. Начальника звали Павлом Ивановичем, и мотал он в данный момент срок в местах ну очень отдаленных.

В дверь резко постучали. Юлия Владимировна вскочила, подбежала к рабочему столу и вытащила из-под него дорожный чемоданчик от Louis Vuitton, из которого вкусно пахло сухарями, забежала за штору и затаилась. Дверь открылась и с порога раздался знакомый голос: «Вылезай, Юля, свои...». Экс-премьерка выглянула из-за шторы: «А, это ты, майор!». Николай Мельниченко принялся деловито приклеивать скотчем к дивану бобинный магнитофон с подключенным огромным микрофоном. «Коля, что это?», - дрожащим голосом произнесла Юля. «Прослушка это. Догадаться трудно?», - многозначительно заявил майор. «Коль, а почему она такая, ну... большая такая прослушка твоя. У всех же маленький, незаметный, компактный такой диктофончик», - с капризными нотками в голосе заметила экс-премьерка. «Маленький - это у дружка твоего - Турчинова», - сказал майор и расхохотался собственной шутке. «А ты чего тут, дух Паши Лазаренко вызываешь?», - спросил Мельниченко, скосившись на карты, но, не отрываясь от монтажа чудовищных размеров устройства. «Типун тебе на язык, Коля», - задрожала Юля.

Майор закончил работу, повернулся к экс-премьерке и заявил: «Юля, как тебе повезло!». «С чего бы это?», - напряженно спросила та. «У меня сегодня акция. В комплекте с бесплатной прослушкой всего за полцены ты можешь купить у меня сверхсекретные переговоры сомалийских пиратов с китайскими моряками. Только сегодня цена на них 999 тысяч 999 долларов. Предлагаю прослушать фрагмент», - победоносно улыбаясь, произнес майор и нажал кнопку диктофона. Из динамика понеслась какая-то тарабарщина. Юля закрыла уши и заорала: «Слышь, сморчкоед, ты мне это фуфло собираешься впарить за лимон баксов?». Мельниченко опешил, впервые услышав от лидера оппозиции такую брань. «Юльвладмирна, всего 999...», - в голову майора полетел брендовый чемоданчик. Николай пригнулся и, как под обстрелом, ринулся к выходу. Серебристая туфелька экс-премьерки ударилась уже в захлопнутую дверь.

Юля, хромая на босую ногу, подошла к окну. Внизу, у каштана нес свою бессменную вахту начальник Лукьяновского СИЗО, который держал в руках табличку с нарисованными маркером цифрами «242». Увидев в окне знакомый силуэт, он помахал рукой и показал пальцем на плакат. Юля содрогнулась - «242» был номером камеры, в которой она сидела. Экс-премьерка в ужасе задернула шторы. В дверь снова постучали. Юля сняла вторую туфельку и прицелилась. В кабинет просунулась лысая голова соратника по партии. «Бить будете, барыня?», - спросил Турчинов, увидев туфлю в руках лидерки. «А, Шурик, заходи», - успокоилась Юля. Александр Валентинович, напряженно согнувшись в три погибели, втиснулся в кабинет и упал на колени. «О, Юлия Владимировна, да будут устланы пути Ваши лепестками роз, да продлит Аллах Ваши годы...», - принялся привычно лепетать экс-шеф Службы безопасности Украины. «Саш, ты ж вроде баптист, чего ты мне тут про Аллаха мычишь?», - пресекла молитву Турчинова экс-премьерка. «Дык я это, ну как его...», - Александр Валентинович понял, что совершил ошибку и ударил головой о пол: «Не вели казнить, барыня!». «Да не вопи ты, без тебя тошно», - вздохнула Юлия Владимировна. Турчинов притих. Экс-премьерка перевела взгляд с поникшего соратника на карты, лежащие на полу. Пиковый король с лицом Павла Ивановича подмигнул ей.

Вновь раздался стук в дверь. Юлины глаза расширились, она кошкой прыгнула к чемоданчику с сухарями, потом также мгновенно взлетела на хребет Турчинова и с воплем: «Так ты на меня, сука, мусоров навел!», принялась лупить его по лысине. Александр Иванович нечленораздельно замычал. В дверь вошел Томенко. «Развлекаетесь? Ну-ну!», - заявил он, увидев раскрасневшуюся шефиню верхом на Турчинове. Николай Владимирович уверенно прошел к бобинному магнитофону, приклеенному к дивану, и выключил его. «Но, с другой стороны, я тебя не осуждаю, во фракции-то остались одни педофилы и эти... однополые», - поморщился Томенко. Юля слезла с Турчинова. «Чего пришел?», - сказала она, поправляя съехавшую косу. «Да тут вот новость есть, читать?», - Николай вопросительно взглянул на шефиню. «Давай уж», - Юлия Владимировна уселась в кресло, положив ноги на спину удобно стоящему на четвереньках Александру Валентиновичу.

«Комсомольская правда в Украине» пишет, - начал Томенко, - «Первое, что сделает экс-премьер министр Украины Павел Лазаренко, выйдя на волю, отправится за покупками в строительный супермаркет. Однако корреспонденты издания выяснили, что он не собирается делать ремонт. В списке товаров, который Лазаренко составлял много лет, числятся: бельевая веревка, топор и бензопила». Турчинов заскулил. Томенко закрыл газету и сообщил: «Выпустят подельника твоего 11 января 2012 года. Через полтора года, в общем. А может и раньше за примерное поведение. Он там, видишь ли, лекции читает и у них за это срок скидывают». Побледневшая Юля подошла к окну и отдернула штору. Человек с цифрами «242» на плакате приветственно помахал ей рукой. Экс-премьерка обреченно подняла руку в ответном приветствии.

Информация о материале

Опубликовано: 07 августа 2010

Проект Налогового кодекса, получивший неоднозначные оценки как со стороны политиков, так и бизнеса, парламент Украины 8 июля решил вынести на всенародное обсуждение. Согласно решению парламента Украины, правительство должно обеспечить публикацию документа в правительственном издании, провести всенародное обсуждение проекта Налогового кодекса, обобщить его результаты и до 5 сентября подать их в парламент. 

РИА Новости, 03.08.2010

 

Бюджетный кодекс Украины обнародован. Текст кодекса опубликован в газете "Голос Украины" № 143 от 4 августа 2010 г.

РБК-Украина, 04.08.2010, Киев, 12:11

 

Налоговый, я слышал, кодекс

Народ позвали обсудить.

Ну, это посложней, чем тодес

На льду партнершею крутить -

 

Народ безмерно обленился,

Не тянет к подвигам его - 

Кто озлобился, кто забылся,

А остальные - не того…

 

Но я готов, буквально даром,

С утра до ночи, каждый день,

Вам помогать, Премьер Азаров,

И Вам, Тигипко-супермен.

 

С женой ложась под одеяло,

Иль с пивом севши на скамью -

Читать с конца или с начала

Любую кодекса статью!

 

Я весь последний месяц лета

Вплоть до начала сентября

Из рук не выпущу газету!

Лишь только алая заря

 

Кабмин окрасит нежным тоном,

Лишь Чечетов, взмахнув рукой,

Исторгнет сладостные стоны,

Что Президент у нас – Святой,

 

Бегу я к дворнику с газетой,

Чтоб с аргументом или без,

Услышать от него советы,

Как быть всё с тем же НДС.

 

А у ларька – мать-перемать!

Здесь блеск в глазах, здесь тяга к жизни!

Лишь здесь смогу я услыхать

Дискуссию про сбор акцизный.

 

Бразды пушистые взрывая

И пользуясь карандашом,

Детально Кодекс обсуждаю

С опохмелённым алкашом.

 

А вот столкнулись джипа два,

Но, слава Богу, без последствий,

И далеко летят слова 

- Налог! На транспортные! Средства!

 

Молить я буду до изжоги

Бабулек, продающих квас,

Сказать хоть слово о налоге

На нефть, на землю и на газ.

 

Есть у меня задача свыше,

Готов я долг свой исполнять,

Коль Тот, Кто Каждого Услышал,

Велел нам кодекс обсуждать!

 

Хоть стану к вечеру, как ватный,

Стараюсь, видимо, не зря…

***

Вновь над страной, жарой объятой,

Взойдёт Азарова заря.

Информация о материале

Опубликовано: 07 августа 2010

Дорогой мой, любимый … нет, не могу писать … плачу, слезы капают на оберточную бумагу. Сейчас успокоюсь. Санёк, зёма – плесни мне успокоительного. Вот, полегало, продолжаю.

Не удивляйся, родный ты наш, что пишу на оберточной бумажке. Настоящую у меня преступная оранжевая власть отобрала. Да, отобрала, и огородила меня в лице Тимошенко колючей проволокой. Боже мой, опять плачу! Санёк!!! 
Буль-буль-буль… 
Ага, теперь могу продолжать. Тут Санёк подсказал, что колючей проволокой нас оградили ещё в 1970 году, когда нашу базу построили. Но это для нас ничего не значит. Всё равно – ты наш Бог! А колючку при Тимошенко обновили, так что всё стало плохо, просто ужасно…плачу…

Санёк, как закончилось!? Как!!! Беги быстро в ларёк…ну, типа в аптеку, если кто спросит. Что ночью никто не спросит? С твоей-то мордой? Ну ладно, давай, а то я тут делом занят.
Совсем забыл, солнышко моё светлое, это пишу тебе я, бывший завхоз …вроде Жора. Эх, жаль, зёма ушел, уточнить не у кого. Ещё до прихода оранжевых я был настоящим завхозом. Работал, прославляя наш родный край, до посинения лица. А они … меня …хочу заплакать, но Санёк ещё не вернулся! 
Виктор Фёдорович – преступная власть, науськанная лично Тимошенко, преступно сняла меня с должности. Без предупреждения! Я и слова не успел сказать. Подлецы воспользовались тем, что я отбивал атаку демонов и инопланетян, защищая всем телом родную базу. 
А в больнице, куда меня отвезли неведомые, покрытые шерстью многорукие существа, лекари, сговорившись с бесами и Тимошенко, привязали меня к железной койке. Неделю они ставили надо мной эксперименты, травили отравляющими газами, и вводили зонд в мой мозг, внушая страшные мысли. По ночам врачи-убийцы присылали Бандеру, который кусал меня за пальцы на ногах, и шептал в мои ухи гадости. 
Теперь я грузчик, на той самой базе, которую ценой здоровья спас от монстров, мутантов и оранжевой власти бандеровских преступников. Сидел я давеча в отхожем месте, и на бумажке прочитал, будто бы бандеровка Ивановна кляузу на тебя, спаситель наш, написала. И кому! Нет, не могу этого имени сказать, плачу… Хорошо, что Санёк вернулся. 
Виктор Фёдорович, обращаюсь к Вам, как к самому крепкому и хозяйственному политику. Я и сам был завхозом, знаю, как Вам тяжело! И мне сейчас тоже тяжело. Но, у меня есть Саня, и лекарство…пока есть. А Вам каково? Хотя, может и Вас лекарство есть? Так Вы того…не стесняйтесь…и я за Ваше здоровье приму на душу. 
Ну, чтобы оно всегда было! Буль-буль-буль… Теперь можно и по делу сказать. 
Виктор Федорович, я, как и миллионы моих наших сограждан, не очень удовлетворился от Вашей деятельности. Как бывший завхоз, я не понимаю, почему кто-то может говорить, что вы не Бог? Даже как грузчик не могу понять. 
Помните, Виктор Федорович, это ведь я Вам к ручке приложился! Если не верите, могу выслать отпечаток губ, я их с той поры ещё не мыл. И когда был привязан к койке злыми санитарами, тоже не мог помыть. Это все преступная власть западных львовских жидо-нацистов учинила насилие над Вашим поклонником. 
Я бы целовал Вас и дальше, но за мной в толпе стояли бандеровка Стецив и наглая масонская личность, по фамилии Рабинович. Они оттащили меня, и совсем порвали мне майку напополам. И вот Вы дали им должность, медаль, орден и деньги … а я, а мне! Ведь я был первый. Обидно…буду плакать. Саня… 
Вот Вы обещали, что я на родном языке смогу говорить, где захочу. Но как же так – почему какие-то украинцы лопочут непонятно что, да ещё и где хотят! И главное, зачем Вы им потакаете! Конечно, спасибо Вам за министра Табачника. И я, и все грузчики нашей базы, и Саня лично, передают Вам низкий поклон за этого мудрого человека. 
А Вы, отец наш, бросьте мучатся, говорите по-нашему, по-нормальному. И не мучайте светлую голову Николая Яновича, мы все слезами обливаемся, когда его страдания видим. Вот и Санёк уже рыдает, при одной только мысли, что сейчас Николай Янович заговорит на незнакомом диком наречии. Отмените его, Виктор Фёдорович, батюшка Вы наш! 
Ведь всё в Ваших силах! Вот и отец Митрофан вчерась на проповеди говорил, что вы Господом ниспосланы ересь истребить. А Митрофану сие сам Кирилл сказывал, что Вас на царство благословлял со Святым Великомучеником державы Расейской Владимиром свет-Владимировичем да страстотерпцем Дмитрием. Так истребляйте, а мы за Вас молитвы возносить будем! 
Да, Виктор Фёдорович, мы тут в правильную церковь ходим. Вот и Санёк не дал бы мне сбрехать, но не может говорить – так его благодать проняла! Лежит под столом – тихо так лежит. Молится, наверное. И лицо такое…благостное, как у отца Митрофана при виде денег. 
А Вы для нас Святой, так на коленях Вас просим: не принимайте раскольников да басурман всяческих, и католиков злобных, и магометан-террористов, и униатов отвратительных, и жидовствующих (кроме Рабиновича), и лютеран мерзостных, да раскольников всяких, и идолопоклонников в желтых тряпках с бубнами гоните пинками. 
А самое главное – изгоните православных, что денег Кирилушке не дают. От них самый главный вред! Кто Кирилла благословенного не полюбит – тот Вам главный враг. Так отец Митрофан велел Вам передать, да Вы и сами знаете. 
А вот ещё Вы говорили, что главным братом нашим старшим Россия будет. И что же – мы все ждём, когда нас заберут назад, ждём…ждём.… И ничего? Как же так! Почему мой сын не служит в Чечне! Или, хотя бы в Абхазии! Вот тут Саня очнулся от молитвы, и говорит что у меня нет сына. Сразу скажу – если бы был, послал бы сразу в великую русскую армию – бить чёрномордых, чёрножопых, чёрноглазых… 
Как же так, Виктор Федорович! Они, чёрные то есть, на базарах целый день стоят, торгуют, делают там что-то, деньги наши зарабатывают. А мы!? Почему мы должны целыми днями искать по базе алюминиевые проводки, копаться в мусорных баках! Где справедливость? Нехорошо, срочно надо нам в великую Россию, отбирать у чёрных наши деньги. Они ведь наши! И вообще, кто дал им право вот так себе жить, делать что хочешь! Говорят тут всякое, строят там что-то. А кто им разрешил? Как этим хохлам, понимаешь. 
Да, кстати о хохлах! Виктор Федорович, почему они позволяют себе говорить вообще? Когда Вы их заткнете совсем. Зачем нам их слушать, мы не хотим их слушать, все грузчики нашей базы не хотят слушать! Пускай замолчат. Слава Вам, Богу и Хорошковскому…нет, наоборот – Хорошковскому и Богу, на телевидении стало чище. Смотришь, а в стране всё лучше и лучше, всё богаче и зажиточнее. Мы с Саней плачем…пока есть чем. 
Да, так вот – когда же нам в Россию? Виктор Федорович, мы все тут ждём. Ведь в России всё есть – газ, нефть, и духовности хоть отбавляй. Всей базой жаждем прильнуть к исконно православной духовности, немедленно. И Санёк тоже хочет, а от этой страны его тошнит, по звуку слышу. Эй, Саня, не забрызгай сортир! 
Вот Вы, Виктор Федорович, наверное, хотите спросить, – Как вам тут живется, простой народишко? Отвечу Вам от души, – Хорошо! Нет – отлично, превосходно, чудесно!!! Тут Саня что-то про газ говорил – так нам всё равно. Любимый отец наш, Виктор Фёдорович, делай что хочешь, нам тут наплевать. 
Мне уж точно наплевать. Тем более, квартиру-то у меня зловещая антирусская оранжевая власть выманила. Преступно дала мне денег, а я – наивный русский человек как-то их того…и нет теперь. Так что, благодетель, повышай, что хочёшь! Мы за – и я, и Саня – вон, он тоже тянется слово черкнуть…а, нет, за стаканом тянется. Но это в твою честь, не ругай его. 
Ничего, что это я перешёл на ты. Мы же свои, Виктор Федорович. У нас тут половина грузчиков твой путь прошли. Некоторые и трижды. Так что, можешь на нас положиться. На меня точно можно положить. Сделаем всё, что повелишь, не сумлевайся. 
Жду ответа, пресветлый царь мой. Целую твой портрет и просьбу имею – покарай нашего директора, Тимошенко Степана Ильича, мерзкого прислужника оранжевых садистов. Из-за его колючей проволокой мы с Саней, уже почитай год, ничего тяжёлого за забор вытащить не можем. А как же нам жить? 
Накажи его, а лучше назначь меня директором. Уж я-то послужу тебе! А если нельзя директором, то вышли нам с Саней гривен тысячу, пойдёт и двадцать. Ну, хотя бы пузырь бормотухи, а?
Всегда Ваш, бывший завхоз, а ныне репрессированный грузчик Жора.

Информация о материале

Опубликовано: 31 июля 2010