Статьи
Валюта, как известно, — отражение экономики. Поэтому о болезнях гривни говорить, казалось бы, нет смысла: о них все давно и так понятно.
Последняя курсовая лихорадка, тряхнувшая рынок накануне выделения МВФ третьего, «вымученного», транша, — еще одно тому подтверждение: ничего нового. Ни по сути, ни по реакции.
И, тем не менее, удивляет единодушный вывод — скачок курса (с 24,8 до 26 грн/долл. и выше) был ожидаем. Почему так говорят эксперты, понятно. А вот то, что им вторят регуляторы, впечатляет. Поскольку это, по сути, их собственная оценка своей коллективной работы и качества наших реформ.
От надежд до неприятия
Совсем недавно украинской гривне исполнилось 20 лет. К моменту ее появления на свет важность валютного курса не вызывала сомнений, как и то, что это парафия центрального банка. Что касается первого, то опыт гиперинфляции и курсового бессилия начала 90-х прошлого столетия был слишком свеж. Во втором же случае вопрос обсуждению вообще не подлежал.
При этом, правда, было очевидно, что тяжесть курса одному НБУ не вынести — как минимум требовалась поддержка Минфина в виде низкого бюджетного дефицита. Его финансирование без помощи Нацбанка стало условием курсовой и ценовой устойчивости. Такому взгляду немало способствовали тогдашние неплатежи, массовый бартер, истощение финансовой системы и хронические бюджетные проблемы.
Вводя в обращение гривню, Нацбанк не скрывал надежд заякорить курсовые ожидания: новая валюта, незапятнанная репутация, чистые горизонты. Но на деле все оказалось намного сложнее. Во-первых, сама по себе полезная деноминация (100 тыс. раз) и новые купюры не меняли смысла тогдашней приватизации, ее принципов, участников и результатов. Последние же не дали ни иностранной валюты, ни умелых собственников, ни технологий, ни новой продукции, ни партнерских отношений с Западом. Скорее, все даже наоборот.
Поэтому и проблемы бюджета остались прежними. Первое время их скрывал приток иностранных вложений в облигации Минфина. При этом он подпитывал бюджет, валютный рынок и курс гривни. Однако скоро ОВГЗ превратились из инструмента в проблему — госдолг разросся до масштаба пирамиды. Рухнула она в 1998 г. на волне бегства иностранного капитала от кризиса в Юго-Восточной Азии.
Гривня из-под ее завалов выбралась лишь в 2000 г., потеряв почти 2/3 своего долларового веса. Для его спасения применялись и курсовые коридоры, и потолки, и массовые увещевания — экономические проблемы тогда стало модно объяснять «неправильными» ожиданиями населения и бизнеса.
Но дело пошло на лад лишь после того, как удалось отложить выплату части внешнего госдолга.
Этому способствовала четырехлетняя программа МВФ (EFF), в рамках которой Кабмин и НБУ сделали заявление об использовании в 2000 г. плавающего валютного курса. И хотя никаких правовых последствий оно не имело, это был прецедент — отвечать за курс после всего случившегося никто уже не спешил. Но и бросать его в Нацбанке тоже не собирались: экономика была чересчур уязвима к резким валютным перепадам не только ввиду высокой долларизации и открытости, но также из-за отсутствия рыночных буферов.
На этом фоне в «Основных направлениях денежно-кредитной политики» ежегодно утверждался прогноз курса на три года. Однако формальной ответственности за него уже никто не нес, хотя де-факто официальный курс гривни к доллару США замер на месте.
На уровне 5,05 грн/долл. он продержался три года, прежде чем упасть до 8,0 грн/долл. во время кризиса 2008–2009 гг. Общее мнение тогда сошлось на том, что во всем виноват Нацбанк: «его» фиксированный курс убил чувство риска, стимулировал валютные кредиты и затянул всех в долговую яму.
Эта критика не лишена смысла. Но ее изъяны тоже очевидны: плавай гривня в докризисный период, и она бы укреплялась, так как на нее давил мощный приток иностранной валюты. Коль так, все перечисленные проблемы только бы усилились, поскольку заимствовать в валюте стало бы еще выгоднее, чем при фиксированном курсе.
Между тем история с фиксацией повторилась в 2012–2014 гг. С той лишь существенной разницей, что теперь она превратилась из инструмента в самоцель. И способствовала уже не росту международных резервов, а их истощению. Поэтому, когда курс гривни в феврале 2014 г. наконец «отпустили», многие… с облегчением вздохнули. Хотя от Нацбанка тут же стали требовать его стабилизации.
Секрет Полишинеля
Такая противоречивость — неизменный фон наших реалий. В 2014 г. он достиг той крайней точки, когда громче всех звучал призыв перейти к свободному плаванию и отменить валютные ограничения. Тогда же НБУ объявил образцом монетарной политики инфляционное таргетирование — режим, отвечающий этим требованиям.
Но как только коснулось дела, все снова оказалось намного сложнее. «Вдруг» выяснилось, что рыночный курс не столько колеблется вокруг идеальной точки равновесия, сколько пребывает в состоянии затяжного подъема или спада. Оказалось, что даже при низкой инфляции эти фазы не зависят от правительства и НБУ, а задаются глобальной конъюнктурой. Причем когда она неблагоприятна, падает не только курс, но и вся экономика, включая доходы бюджета и его способность поддерживать устойчивость гривни.
Стало очевидно, что курсовая гибкость в такие моменты — лекарство небезопасное. Снижая торговые дефициты, оно способно попутно угробить банковскую систему и часть населения, так как из больниц и аптек исчезает жизненно важный импорт. Механическая же борьба с инфляцией сводит на нет кредиты, производство и занятость. Наконец, неконтролируемое падение курса напомнило, что такая гибкость не что иное, как… валютный кризис. Со всеми вытекающими ценовыми, финансовыми и долговыми последствиями.
Конечно, это прозрение было банальным. Однако и оно потребовало в 2014–2015 гг. нескольких настоятельных просьб президента стабилизировать валютный рынок. После чего курсовая риторика НБУ изменилась — из нее исчезли обороты о «свободном плавании» и «валютных вольностях». Да и об инфляционном таргетировании все чаще стали писать в будущем времени.
Тут же всплыли цитаты из прошлого. Так, свои валютные интервенции Нацбанк вновь стал объяснять «сглаживанием чрезмерных колебаний курса». Правда, какие колебания надо считать «нормальными», а какие «чрезмерными», толком никто не знает. Хотя прежде таких формальностей не возникало, так как речь шла о 2-процентном отклонении официального курса от рыночного, прописанном в программе с МВФ. Однако сегодня эта норма выполняется автоматически.
Секреты Полишинеля этим не ограничились. Открещиваясь от поддержки курса, НБУ теперь любую валютную интервенцию поясняет действием «фундаментальных трендов». Однако объяснить мгновенный переход от покупки им валюты к ее продаже он не берется, поскольку на «фундаментальность» такая практика явно не тянет.
Эти и другие подобные мелочи не прибавляют доверия и весомости словам и действиям регулятора. При том что необходимость его усилий по снижению инфляции не вызывает ни малейших сомнений.
Подобное лукавство НБУ мало согласуется с его заявлениями о переходе к политике полной открытости. Однако такое противоречие тоже не новость, а скорее, обычная практика, так как публично своих ошибок не признает ни один регулятор. Поэтому дело, в общем-то, не в них. Проблема, когда из ошибок не делают выводов. Тем более когда они ложатся так плотно и часто.
Рукотворные проблемы
История нашей гривни незатейлива. Ее наглядно описывает помесячная динамика официального курса к доллару. А там все довольно просто — три относительно спокойных периода (1996–1997, 2000–2007, 2010–2013 гг.) и три «ступеньки» (1998–1999, 2008–2009, 2014–2016 гг.). Последние отражают валютные кризисы: сначала гривня обесценилась едва ли не втрое, затем — в 1,6 раза, а потом — еще в 3,3 раза. Общий итог — 14-кратное падение, с 1,76 до 26 грн/долл.
Официальная версия этих событий приведена выше: в конце 90-х подвел бюджет и пирамида ОВГЗ, в 2008-м — валютные кредиты и фиксированный курс гривни, ну а в 2014-м — опять фиксированный курс плюс аннексия, оккупация, война и потеря части Донбасса.
Не подвергая сомнению эту логику, нельзя не отметить одного нюанса — она не может объяснить, почему все экономические проблемы детонировали не годом раньше или позже. Почему, например, валютные кредиты взорвались не в начале 2008 г., а в его конце? Или по какой причине фиксированный курс работал в 2010–2011 гг. и стал вдруг проблемой через год?
Ответ на этот вопрос лежит не в монетарной сфере, а в производственной. Дело в том, что в указанные периоды резко падали цены на сырье, которое экспортирует Украина (зерно, металлы, простейшая химия). Как результат, у нас таяла экспортная выручка, сжимался бизнес, бюджетные поступления, доходы населения. Но поскольку обязательства государства и частного сектора более инерционны, обнажался дефицит валюты и бюджета. Завершающим аккордом служило истощение международных резервов и падение курса гривни.
Знают ли об этой зависимости в НБУ? Очевидно, поскольку о ней немало пишется. Известно ли, что мировые цены на сырье падают пятый (!) год кряду? Безусловно, ведь это одна из ведущих международных тем. В курсе ли Нацбанк, что в мире избыток мощностей по выплавке стали? Знает ли он, что цены на железную руду не только растут, но и снижаются, а на зерно — просто валятся? Конечно. Секрет ли, что это ключевые продукты украинского экспорта и наших валютных поступлений? Об этом знают даже студенты.
Тогда с какой стати НБУ стал смягчать валютные ограничения?! В стране война, нехватка валюты, год бегаем за траншем МВФ, без конца заглядываем в карман США, стоим с протянутой рукой в Европе, реструктуризируем внешний долг на откровенно невыгодных условиях, побираемся, где только можем, и тут на тебе — валютные свободы! При том, что и программа с МВФ этого прямо не требует.
Между тем с июня НБУ снижает с 75 до 65% норму обязательной продажи валютной выручки, а с августа — увеличивает с 90 до 120 дней срок оплаты внешнеторговых контрактов. Результат налицо: как только качнулась сырьевая гривня, экспортеры тут же воспользовались правом держать валюту за рубежом в течение дополнительных 30 дней. А зачем ее продавать сегодня, когда завтра на курсе можно заработать несколько (сот) миллионов гривен? Импортеры же, наоборот, дабы не терять те же миллионы, смогли покупать валюту на 30 дней раньше.
На межбанке на голом месте возник ее дефицит. Плюс НБУ уменьшил норму обязательной продажи. Плюс разрешил банкам менять в течение дня курс в обменниках. Они и меняют — как только дорожает доллар на межбанке, он тут же ползет вверх на наличке. А там уже и межбанк за наличкой тянется — у страха и соблазна глаза велики.
С легкой руки Нацбанка настороженность рынка мгновенно переросла в страх, а затем и в ажиотаж. Тем более что регулятор не упустил случая напомнить в этот момент о курсовой свободе гривни и таргетировании инфляции. Словно подталкивая гривню к краю.
Поэтому, когда Нацбанк убеждает, что ее падение «прогнозировалось», не верить ему нельзя. Другое дело, идет ли при этом речь о доверии к нему и его действиям. Аналогичный эффект имело сообщение НБУ о приемлемой амплитуде колебаний курса. По мнению регулятора, это 10–20% в среднесрочном периоде.
Но что такое «среднесрочный период» — 3–5 лет? А может, один год? Если первое, то зачем начинать спасение гривни, когда ее курс просел всего на 3%? Ведь в пересчете это снижение вполне укладывается в 10–20% за 3–5 лет. В свете же отмены валютных ограничений Нацбанк, очевидно, вообще не видит никаких рисков ни для курса, ни для инфляции. Тогда с какой целью он продал за семь дней почти 200 млн долл.?
Если же колебания курса в 10–20% допустимы в течение одного года, то вопросов еще больше, так как среднегодовое обесценение гривни к доллару в 1996–2016 гг. составляет… 14–15%. Аккурат в указанном диапазоне. Но кто решится назвать нашу курсовую историю «приемлемой»?
Кстати, падай гривня ежегодно на 20% (верхний предел озвученного диапазона), и ее курс в этом году превысил бы 67 грн/долл., а в следующем — 80.
Денежные знаки, деньги, валюта
Если сравнить мировую экономику с глобальным промышленным предприятием, то наше место различимо лишь где-то в заготовительных цехах и за стенами этого предприятия — в шахтах, карьерах да на сельскохозяйственной периферии. Сборочное же производство, а также службы главного инженера и технолога пребывают во власти стран первого — индустриального — мира. Им же принадлежит и конечная продукция предприятия со всеми торговыми марками на выпускаемые компьютеры, смартфоны, бытовую технику, автомобили, лекарства, спутниковую связь, Интернет и т.д. Эти товары — основа современного могущества.
Страны — поставщики сырья и полуфабрикатов вынуждены их покупать, чтобы иметь доступ к промышленным достижениям. Поэтому для них жизненно необходимы доллары, евро, иены, стерлинги — денежные знаки индустриального мира. По сути, только эти деньги и можно сегодня считать полноценной валютой, так как гривни, рубли, манаты и динары настолько же известны миру, как и их национальная продукция. Потому неудивительно, если за пределами большинства сырьевых стран об их денежных знаках никто никогда ничего не слышал.
Удельный вес гривни даже в торговых расчетах Украины не превышает 3%. Что же тогда говорить об интересе к ней всего остального мира?Нравится нам или нет, но вся наша монетарная политика строилась и строится вокруг твердой валюты, которая попадает на счета украинских предприятий и в руки наших сограждан. При этом процесс выпуска в обращение гривни и его регулирования привязан, в конечном счете, к тому, как много этой валюты они получили из-за границы и сколько туда же отправили.
Наши попытки управлять денежным обращением, механически копируя центральные банки индустриальных стран, наивны. Ведь у нас нет ни одного массового ликвидного финансового актива, кроме… твердой иностранной валюты. Но сегодня и она в жесточайшем дефиците. В индустриальных же странах вопрос стоит иначе — их деньги и есть эта самая валюта. В основе ее финансового фундамента лежат акции и облигации собственников конечной продукции того самого глобального мегапредприятия.
Украина не имеет ни одного подобного атрибута: ни такой товарной массы, ни емкого рынка частных ценных бумаг, ни действующего механизма их оценки. Поэтому ключевой финансовой опорой гривни остается твердая иностранная валюта: есть ее поступления, и Нацбанк ее покупает, выпуская в обращение гривню. Если же этот поток обращается вспять, мы вынуждены продавать из резервов ту же валюту, изымая из оборота гривню, дабы предупредить ее обесценивание и скачки цен. Когда же средств в резервах остается критически мало, происходит валютный кризис, что и наблюдалось в 1998–1999, 2008–2009 и 2014–2015 гг.
По этой схеме НБУ работает и сегодня. С тем лишь отличием, что официальный курс гривни он теперь не фиксирует. Но это и понятно: закон его к тому не обязывает, состояние экономики незавидное, валюта в дефиците, а подставляться под лишнюю критику желания нет никакого. Тем более что ее и так хватает.
Вместе с тем это не оправдывает попыток Нацбанка убедить всех в ничтожной роли курса. Особенно когда вся страна является свидетелем громких офшорных скандалов и резкого роста числа обменных пунктов.
Заклинание
Если курс сложно стабилизировать, это не значит, что о нем надо молчать. Тем более что такое пренебрежение дорого стоит, а валютный рынок реально истощен войной, низкими ценами на сырье и закрытыми рынками внешних кредитов.
Вместо напускного равнодушия более разумным был бы поиск комплексного решения проблемы. У Нацбанка для этого есть и конституционный мандат, и властные полномочия, и организационные возможности — от Совета по финансовой стабильности до Совета национальной безопасности и обороны. В связке с правительством было бы уместно определить перечень системно важного импорта, который требует первоочередной поддержки. Аналогично — по иностранным инвестициям и экспорту, в части технологически сложной продукции.
Подобные ориентиры позволили бы умерить валютное напряжение для перспективного производства. Конечно, было бы лучше к этим мерам не прибегать, а уверенно контролировать свои границы, не просить кредиты у США и ЕС, а кредитовать их самим (как Китай) и приобретать импортную продукцию за гривню, поскольку она приобрела статус твердой валюты. Но поскольку такая картина сродни сказкам Г.Х.Андерсена, мы продолжаем держать курс с помощью административных ограничений. Только делаем это хаотично, бессистемно и вульгарно — кромсая в основном наиболее сложное производство, несущее золотые яйца. Однако признаваться в этом не хотим, убеждая себя, что все само собой разрешится, как только среднесрочная инфляция вернется к уровню в 5%.
Между тем она таковой уже была — не далее как в 2010–2013 гг. К сожалению, этого оказалось критически мало. Что потом произошло, хорошо известно: и в части курса, и банков, и вкладчиков, и экономики. Спустя два года мы буквально молимся на кредиты МВФ. И, тем не менее, повторяем как заклинание, что курс гривни для нас ничего не значит. Словно в это действительно можно поверить.
P.S. 14 сентября МВФ решил выделить Украине третий транш в размере 1,0 млрд долл., вместо 1,7 млрд запланированных. В сообщении Фонда указывается, что мы, среди прочего, не выполнили критерий по чистым международным резервам. В связи с этим невольно возникает вопрос: а сможем ли мы его вообще соблюдать, если и впредь будем продавать валюту из резервов, гася пламя рукотворных проблем?
- Информация о материале
Комунальна організація «Харківський зоологічний парк» 15 вересня акцептувало дві пропозиції ТОВ «Київська будівельна компанія-Плюс» щодо реконструкції зоопарку загальною вартістю 32,99 млн. грн.
Про це повідомляється у «Віснику державних закупівель».
Роботи мають бути виконані до кінця 2017 року.
Зокрема, 21,02 млн. грн. буде коштувати реконструкція «Вхідної групи № 2» та адміністративної будівлі «Харківського зоопарку». Мова йде про реконструкцію двох одноповерхових будівель.
Крім того, ще 11,97 млн. грн. витратять на будівництво мереж та споруд зливової каналізації у зоопарку.
Єдиним конкурентом переможця було ПАТ «Альпсервіс». Керівником підприємства є Олександр Ярко а підписантом Ігор Бовикін.
Щодо переможця, то вперше у Харкові ця фірма виплила під час реконструкції саду ім. Шевченко.
Минулого тижня вона ж виграла два тендера на реконструкцію зоопарка.
Зокрема, 48,399 млн. грн. планують отримати за реконструкцію зони «Планета мавп» та існуючих будівель і споруд на території зоопарку.
Крім того, ще 11,165 млн. грн. мають отримати за реконструкцію зони «Дика Австралія». Ця зона включає в себе будівництво зимового вольєру, вольєру для птахів літнього та навісу для птахів.
ТОВ «Київська будівельна компанія-Плюс» заснував Євгеній Волк з Житомирської області.
Він також є засновником ТОВ «Київбудресурс», де його партнерами є Олег Пінчук та Володимир Бойко, ТОВ «Київська будівельна компанія –В» (директор Андрій Безух). Крім того, дружина Волка -Вікторія Волк разом з Олегом Пінчуком заснувала ТОВ «Компанія «Буд-Стар».
ТОВ «Київська будівельна компанія-Плюс» не є відомим забудовником. Але з минулого року почала отримувати цікаві підряди. Так, приватники виграли тендер у київського КП «Інженерний центр» на реставрацію Андріївського узвізу вартістю 5 млн. грн.
А цього року фірма отримує кошти від ДПСУ на будівництво житла для прикордонників у Чернігові.
- Информация о материале
В среду, 21 сентября, в Минске было подписано рамочное решение Трехсторонней контактной группы по урегулированию конфликта на Донбассе о разведении сил и средств противоборствующих сторон. Как пояснил в интервью один из участников переговорного процесса, представитель Украины по вопросам безопасности Евгений Марчук, документ позволяет начать отвод от линии соприкосновения всех воинских подразделений, чтобы обеспечить полное прекращение огня из всех видов вооружения. Пока процесс планируется начать на трех участках, площадью по 4 кв км каждый. Эти участки расположены в районе Станицы Луганской, а также Золотого и Петровского в Донецкой области. По словам господина Марчука, если первый опыт получится удачным, он положит начало разведению сторон и на других участках линии фронта.
- Евгений Кириллович, что произошло 21 сентября в Минске?
- Произошло подписание очень важного рамочного решения. В случае его выполнения - добросовестного и четкого - будет положено начало процессу совершенно нового качества. Речь идет о разведении от линии соприкосновения военных подразделений с бронетехникой и стрелковым вооружением. Все это будет отведено по обе стороны линии фронта. Для реализации этих планов выбраны три участка, расположенные на линии соприкосновения.
- Что это за участки?
- Это Станица Луганская, а также Золотое и Петровское в Донецкой области. Они будут представлять собой территорию площадью по четыре квадратных километра. При этом каждая из сторон отведет свои подразделения на один километр от линии соприкосновения. В отношении Станицы Луганской мы сначала хотели распространить эту зону до государственной границы. Переговоры проходили в два раунда, но, к сожалению, ничего не получилось, и мы остановились именно на такой схеме. Три участка - это только начало. Есть еще четыре, которые будут согласованы во время следующего раунда переговоров. Если первый опыт окажется удачным, будут еще десятка полтора или два для того, чтобы постепенно завершить процесс отведения подразделений по всей линии фронта, протяженность которой составляет 426 км.
- Можете ли Вы назвать те четыре участка, которые могут оказаться следующими?
- Пока рано о них говорить. Но все они идут ниже по карте (к югу Донецкой области, - «Апостроф). Там есть места очень сложные для процесса отведения войск.
- А по какому принципу выбирались три первых участка?
- Все они важны не с военной, а с гуманитарной точки зрения. Например, в Станице Луганской есть взорванный мост и КПВВ. Это непростая проблема для местного населения, большая часть которого состоит из людей преклонного возраста. Им очень сложно ходить по этому мосту, потому что всегда есть риск сорваться вниз. Или, например, Золотое. Там тоже есть контрольный пункт въезда-выезда, но он не работает из-за обстрелов. А если обстрелы прекратятся, это снимет нагрузку с других КПВВ. И так далее. Сейчас тяжелое вооружение, в основном, отведено на 15 км в обе стороны, но снайперы работают, БМП и крупнокалиберные пулеметы стреляют... Но если нам удастся отвести и это добро, тогда у людей появится атмосфера реального спокойствия.
- Каков механизм выполнения рамочного решения?
- Процесс достаточно сложный. Он предполагает подготовительный этап. Стороны должны четко показать представителям ОБСЕ, где находятся их подразделения сейчас и куда они будут отведены потом. Представители ОБСЕ должны, в свою очередь, все точно зафиксировать и верифицировать. Отвод должен осуществляться симметрично и зеркально, то есть - одновременно на одно и то же расстояние и обязательно под контролем ОБСЕ. Предполагается также блокировка нарушений. В основном, нарушения, конечно, бывают военного характера, например, кто-то начал стрельбу, но в результате трехмесячной работы и многочисленных согласований мы выписали абсолютно все виды нарушений, в том числе и невоенного характера. Речь идет, скажем, о нахождении в зоне отведения посторонних лиц и препятствовании работе представителей ОБСЕ, если им не дают пройти на тот объект, куда они хотят и когда они хотят. Четко определена ответственность сторон и что необходимо сделать в случае фиксации нарушений. Впервые, и это очень важно, ОБСЕ взяла на себя обязательство круглосуточно проводить мониторинг ситуации. То есть, мы совершенно точно будем знать, кто именно и когда нарушил соглашение.
- Когда начнется процесс отвода войск?
- К соглашению прилагается график отвода, на выполнение которого выделяется 13 дней. Я думаю, что на этой неделе разведение сторон точно должно начаться.
- У Вас есть уверенность, что достигнутые соглашения будут выполняться? Ведь до этого много раз на Донбассе пытались установить режим тишины, но обстрелы все равно возобновлялись.
- Надежда есть. Потому что в успешной реализации соглашения именно на этих трех участках заинтересованы все стороны. Ведь, как я уже говорил, они имеют не военное, а исключительно гуманитарное значение. Поэтому мы и говорим о том, что если нам удастся все выполнить, то это станет прецедентом и примером того, что противоборствующие стороны на Донбассе могут быть разведены. Но мы понимаем, что идеальных ситуаций не бывает, состояние войны сохраняется и недоверие все еще очень высоко.
- Кто конкретно подписал рамочное соглашение?
- От Украины - Леонид Кучма, от ОБСЕ - Мартин Сайдик, от России - Борис Грызлов. Захарченко и Плотницкий (главари ДНР и ЛНР. - «Апостроф») через своих представителей Пушилина и Дейнего подтвердили, что также поставят свои подписи под этим документом.
- Информация о материале
«Знайти себе». Я дуже часто чую цю фразу від солдатів, що повернулися із зони АТО, і маю на увазі - знайти себе в мирному житті. Це складно, тому що тут немає звичних наказів, тут не завжди ставлять чіткі завдання. Тут дуже багато варіантів, в яких так просто загубитися. Жити як раніше - вже неможливо, плисти за течією теж, тому що ти інший - більш справжній, ніж до війни, більш вимогливий до себе й до інших. Які вони - хлопці, яким вдається знаходити себе, створювати бізнес з нуля, займатися улюбленою справою і ділитися досвідом з іншими, я розповім в серії історій «Знайти себе: робота після дембеля».
* * *
В мене є знайомий юнак, у якого залишилось тільки три пальці на одній руці. Він воював. Був масажистом до війни і зараз хоче знову практикувати масаж. Я чим зможу, тим з радістю йому допоможу. Ми домовились, що коли відкриємо реабілітаційний центр, то він зможе там практикувати.
«Давайте Ваші руки сюди», - сказав мені молодий масажист Діма Крикун. Я вмикаю диктофон, покірно простягаю руки, він їх масажує. В деяких місцях відчуваю біль, Діма каже, що це зажаті м’язи – біль в таких випадках нормальне явище. В маленькому масажному кабінеті на Подолі на стіні висить великий прапор України, на поличках стоять різні масажні олійки, в цілому - затишно і тихо. Наступні півгодини спокійний рудоволосий хлопець родом з Житомирщини розповідатиме мені, чим для нього є його улюблена справа, як він до неї йшов і про що мріє тепер. А потім пригостить смачною кавою і домашніми кручениками.
Я мріяв колись, що на строкову службу попаду в ВДВ, але був водієм. А от коли мобілізували, мрія збулася - попав в 95 бригаду. Прослужив рік.
Про війну в мене було уявлення з якихось серіалів, що це в більшості рукопашні бої, а не така війна, якою я її побачив – війна артилерії. Спочатку були блокпости, пістолети-ножі, а потім були миті, коли розумів, що можна і життя втратити. Страшно було залишитись інвалідом. Страх згодом, правда, стає менш виразним. Пам’ятаю, як міни над головою пролітали і ти чітко розумієш, що ось летить смерть - і вона тебе все ж таки пролітає.
На фронті прості речі набувають великої цінності. Коли ми стояли під Слов’янськом, вода була на вагу золота, нам видавали півтора літра на день, тобто помитись було неможливо. А спека страшна стояла у травні, і коли пішов дощ і усі почали набирати воду в якісь ємкості, щоб помитися, я не витримав, роздягнувся і в чому мати народила бігав по полю - мився.
Мені війна додала впевненості. Я перестав вагатись в якихось речах. Відсіялись люди, в яких теж не був впевнений, що це справжні друзі.
От і на свою справу я теж нарешті зважився після АТО. Бо до війни я працював на будівництві, але масаж мені завжди подобався, просто я не наважувався цим займатися.
Демобілізували мене весною 15 року. Мені хотілося продовжити воювати, але просто перебувати в зоні АТО – ні, тому що я не бачив сенсу, коли по тобі стріляють, а ти просто сидиш в окопі.
Я спочатку додому повернувся, потім у Київ, шукав себе. Перепробував багато професій, поступив в КПІ, повернувся на будівництво. Місяць попрацював, але в мене були проблеми зі спиною і небажання там працювати переважило. Протрузії в шийному відділі я отримав після травми на фронті.
Якось зустрів знайому, вона спитала, чому я постійно без настрою. Сказав, що не можу зрозуміти, чим зайнятись. Розговорилися, розповів про масаж. Вона розповіла про масажиста в Білій Церкві, якого добре знала. Зрештою вийшло так, що він дав мені уроки масажу, але не міг видати ніякого документу. Після занять з ним, я надибав в інтернеті рекламу від проекту «Воїну – гідна праця», закінчив там спочатку безплатні курси масажу, потім заплатив і продовжив курс. Далі взяв стіл на виплат. Матеріально мені допомагали рідні. Почав працювати, спочатку до мене ходили друзі, знайомі і рекомендували одне одному масаж від мене. Згодом зміг повернути гроші, які я брав у борг.
«Кіборг-масаж» - це весела назва. Зараз багато хто питає, а чому саме така. Коли я отримав сертифікат з масажу, розповів про це другові, а він просто пожартував: «То що? Тепер будеш робити в Києві кіборг-масаж?», - хоча я ніяк не пов’язую це з аеропортом. І ніяким кіборгом себе не вважаю.
Я служив в другому баті 95 бригади. Був кулеметником в БТРі. В Пісках ми пробули з 4 жовтня по 1 грудня, а в аеропорті стояли наші перший і 13 батальйони - і ми доставляли туди боєприпаси, супроводжували конвої, возили їжу і забирали поранених. А коли в них були дуже значні втрати, а декого відпустили у відпустку, туди відправили наш бат. Пробув я там недовго, але «жарко» там було постійно. Найбільше запам’яталося, коли на взльотку виїжджали, ось там сєпари нас крили дуже сильно, а ми їх, і все це відбувалося на відстані 700 метрів.
Я дуже хочу далі розвиватись у своїй справі. Мені інколи навіть не зручно себе масажистом назвати, тому що ще не так багато досвіду. Масаж для мене – це і улюблена робота, і допомога людям. Мені здається в цій професії можна розвиватись без кінця.
Мої знайомі за невеликі гроші виділили мені приміщення на Подолі в підвалі. Відкрив його в травні. Я дуже люблю Поділ. Ще мені допоміг проект «Допоможи іншому». Вони розглядають пропозиції атошників, і якщо їм подобається, шукають на це діло спонсора. Так було і зі мною.
А ще нещодавно я поступив в інститут фізкультури, документи з КПІ забрав. На сесіях в політесі просто засинав, та й взагалі зрозумів, що інженер – це не моє. А зараз, коли заходжу на територію інституту фізкультури - у мене одразу мурашки по шкірі, бо я дуже радію, що навчаюся там на реабілітолога. На парах сиджу з відкритим ротом.
Я спочатку займався класичним масажем, тепер окрім нього - спортивним. Сподіваюсь створити ще якийсь авторський масаж. Ще мої друзі, атошники, з фонду «Гідність побратимів» хочуть відкрити реабілітаційний центр і пропонують бути там масажистом. Мені це теж цікаво, і я певен, що буду їм допомагати. Тому що для мене важливо, щоб моя робота приносила користь людям. Я з радістю до цієї справи підтягну ще хлопців, розкажу про масаж, але коли мене питають не про саму справу, а скільки на цьому можна заробити – то такі люди мені нецікаві.
Після якісного масажу, якщо людина фізично не працює і не займається спортом, у неї на другий день буде кріпатура. До мене якось прийшла жінка з великою купою проблем. Я їй хотів допомогти хоч трішки, тому, можна так сказати, вклав душу, поки робив їй масаж. А наступного дня спитав, як самопочуття. Вона сказала, що думала, щоб їй таке придумати, щоб не йти на другий сеанс, бо дуже все болить. І додала, що прийшла на роботу, розповіла про біль колегам, а вони сказали, що вона побувала в руках у справжнього чоловіка. На що вона їм відповіла, що побувала в руках асфальтного катка. От думаю тепер, чи не взяти цю назву для авторського масажу.
Для учасників бойових дій 5 масажів у мене безплатно. Але я завжди наголошую, тільки для тих, хто має УБД і тих, хто воював справді на передовій. Але є проблема, що люди, які робили щось героїчне там, не хочуть робити масаж безкоштовно – це принципові люди в усьому. А ще, як показує досвід, поки дружина за вуха не приведе, вони не йдуть.
Мене запрошували в АТО як масажиста. Але їхати треба мінімум на тиждень, а зараз з навчанням мені важко викроїти час. Проте, я думаю, що зможу згодом поїхати і допомогти хлопцям.
Я дуже довго думав про те, що буду робити, якщо буде загострення на сході і вирішив, що якщо не буде оцих домовленостей і буде, що там робити, точно поїду, а справу залишу на друзів, щоб підтримували.
Я не вважаю свою роботу бізнесом. Хоча я і приватний підприємець. Кожна людина має займатися тим, що вона любить. Якщо людина любить крутити гайки – дуже добре, нехай крутить їх класно і професійно.
Коли я демобілізувавася, по декілька разів на тиждень збирався їхати назад. Але все ж таки, якщо ти повернувся звідти живим, то значить, тобі є що робити тут. І взагалі ти навіщось народився на цей світ. Я живу в цій країні і хочу щось робити для неї. Не опускати руки і не шукати когось крайнього. У всіх своїх бідах і нещастях винуваті ми самі. Потрібно просто подумати, що ти робиш не так. Потрібно зрозуміти чим хочеш зайнятися і йти в цьому напрямку. Приклад щастя дуже простий – роби те, що тобі подобається. Мені б дуже хотілося, щоб дехто з атошників перестав нити й бухати і звинувачувати всіх - від президента до дружини у своїх бідах, а брав і робив щось власноруч.
В мене є знайомий юнак, у якого залишилось тільки три пальці на одній руці. Він воював. Був масажистом до війни і зараз хоче знову практикувати масаж. Я чим зможу, тим з радістю йому допоможу. Ми домовились, що коли відкриємо реабілітаційний центр, то він зможе там практикувати.
Мене можна назвати майже щасливою людиною. Коли отримаю диплом реабілітолога, тоді на 100 відсотків. А взагалі в мене стільки планів, що на одне інтерв’ю не вистачить. І звісно, мені б хотілося мати сім'ю, будинок - і я знаю, що все це колись в мене буде.
А ще хочеться встановити рекорд по масажу по Україні, але який саме, не буду поки що розповідати.
Мене дуже надихають вперті і цілеспрямовані люди, наприклад, паралімпійці. Я просто в захваті, коли бачу людей з фізичними вадами, які досягли своєї мети. А ще, коли в мене інколи опускаються руки, я згадую, ким був до війни і чим займаюсь зараз – значить, я на правильному шляху.
«Кіборг Масаж» - сторінка в фейсбуці
- Информация о материале
Иногда мне хочется поднять тост за своих врагов: людей без стыда и совести, жадных, бесчестных, неумелых, неумных…
То, что они совершают, порождает порой такой силы встречное действие, что ты всем существом начинаешь ощущать настоящую опору в жизни, заново осознавать, что такое друзья и что такое ценности, которые твоих друзей объединяют, и какая мощная сила во всем этом кроется.
И в такой ситуации ты вдруг чувствуешь себя неуязвимым для врагов, осознаешь себя победителем даже в ситуации, где они видят тебя побежденным.
Вкратце о том, что стало причиной появления этой колонки.
Меня не допустили к выборам ректора Харьковского национального университета радиоэлектроники, который я возглавляю последние 9 месяцев.
В списке кандидатов, допущенных Министерством образования и науки к выборам ректора, назначенным на октябрь, нет моей фамилии.
Подписал письмо с перечнем допущенных замминистра и руководитель аппарата министерства Роман Греба.
Формальный повод – у меня якобы нет необходимых 10 лет педагогического стажа.
Однако казус заключается в том, что всего несколько месяцев назад я благополучно участвовал в аналогичных выборах ректора (они не выявили победителя), и стажа тогда вполне хватало.
Перед подачей документов я спросил, какие справки будут акцептированы. И всё то, что мне сказали, – предоставил. Теперь придётся через суд подтверждать свой стаж.
Выборы ректора одного из вузов – вроде бы мелкое событие в масштабах страны. На самом деле – нет.
Во всей этой ситуации, как в капле – море, отражается то, что происходит в стране. И совершенно не удивительно, что мой скромный пост об этом событии меньше, чем за сутки, собрал около тысячи откликов и больше 200 публикаций.
Поясню, в чем дело.
Две причины.
Первая: ХНУРЭ – базовый национальный вуз по подготовке ИТ-специалистов, т.е. кадров для той отрасли, которая сегодня несет золотые яйца для Украины.
Вторая: в ХНУРЭ осуществляется очень смелый эксперимент. Это единственный на всю страну прецедент, когда Министерство рискнуло разрулить годами складывавшуюся в вузе кризисную ситуацию радикальным образом – назначив исполняющим обязанности руководителя варяга-бизнесмена.
И поэтому сейчас десятки тысяч заинтересованных глаз пристально следят, что же из всего этого получится.
Получается многое, даже больше, чем мы сами ожидали, я неоднократно писал об этом.
Сумасшедший (реально сумасшедший, в разы) рост в рейтингах. В Webometrics, например, мы прыгнули со 152-го места сразу на 14-е в общеукраинском зачете.
В Харькове с «надцатых» позиций перебрались в тройку лидеров. И объявленная мною цель (мы должны стать лучшим техническим университетом Украины), которая поначалу казалась многим утопичной, теперь уже не выглядит такой недостижимой.
Да, мы двигаемся даже быстрее, чем предполагали. Еще весной в своей избирательной программе я говорил о том, что вуз должен научиться самостоятельно зарабатывать средства, не уповая только на бюджетные доходы.
Я закладывал минимум два-три года на то чтобы начать зарабатывать больше, чем мы получаем от государства. Уже сейчас очевидно, что мы должны достичь этой цели прямо в текущем учебном году.
Потому что вдвое увеличили количество контрактников и многократно увеличим число поступающих к нам иностранных студентов (при этом обеспечив 100%-ное заполнение бюджетных мест).
И здесь лежит ключ к успеху: начнем самостоятельно зарабатывать – получим принципиально новые возможности для саморазвития.
Еще один важный фактор – сделать так, чтобы деньги больше не разворовывались. Мы крепко наступили на хвост коррупционерам, перекрыв их основные «схемы», некоторых уволив с должностей.
Вот, собственно, в этом и есть истинная, а не формальная причина моего недопуска к выборам.
Добиться моего снятия с должности министерским решением тройка отставленных мной с должностей бывших проректоров, объединившихся против меня в единый фронт, – не смогла.
В МОН прекрасно понимают, что снимать меня при текущих показателях деятельности не за что, и что такой шаг грозит мегаскандалом, с огромными имиджевыми потерями для министерства и для власти в целом.
Поэтому убирать меня решили «по-тихому» и, как им показалось, элегантно: закрыв возможность выдвигаться на выборах.
Расчет простой: в этом случае победит кто-то из привычного вузовского «болота», кто точно не сможет противостоять возращению старых «серых» схем.
Но «решалы» глубоко просчитались в трех вещах:
во-первых, правда всегда сильнее любого фейка;
во-вторых, общественный резонанс выше любых кулуарных договоренностей;
в-третьих, вернуться в прошлое – невозможно, таков закон природы.
Т.е. вы, ребята, можете, конечно, устроить себе любимый вами «совок» в собственном палисаднике, но вам не дано вернуть в это состояние целый огромный коллектив.
Сделав свой ход, «серые» очень серьезно всколыхнули общественность, от студентов и преподавателей до депутатского корпуса. Первые моментально заявили о готовности к забастовке, а это дело нешуточное, вторые – уже вывели обсуждение ситуации на уровень премьер-министра Украины.
И вот уже то, что казалось твоим врагам большой победой, на самом деле оборачивается для них страшным поражением. Они еще пьют шампанское и празднуют победу, а земля уже уходит у них из-под ног.
Уже сейчас понятно, что они проиграли. Окончательно и бесповоротно.
Но этого мало.
Поэтому, пользуясь случаем, хочу обратиться к некоторым должностным лицам.
Уважаемая министр образования и науки, уважаемая Лилия Михайловна!
Я очень надеюсь, что сложившаяся ситуация станет поводом для рассмотрения в целом эффективности действующей системы выборов ректоров.
Я уже писал об этой проблеме, столкнувшись с ней на практике.
Модель управления, опирающаяся на вузовское большинство, становится реальным тормозом на пути к развитию университетов, поскольку большинство всегда голосует за сохранение статус-кво, а не за реформы.
Мы просто теряем время и конкурентоспособность, а МОН благодаря этой системе де-факто утрачивает контроль над ситуацией в вузах.
В Германии ректор – назначаемая должность, и этого никто не стесняется. У нас оптимальным вариантом, на мой взгляд, была бы двухуровневая система: после первого тура выборов несколько лучших кандидатов должны защищать свои бизнес-планы (не программы, а именно бизнес-планы!) перед коллегиальным собранием, где должны быть представлены и МОН, и наблюдательный совет министерства, и всеукраинские и региональные ассоциации работодателей.
Таким перекрестным участием мы сняли бы все коррупционные риски и обеспечили эффективный отбор с участием всех заинтересованных сторон.
Повторюсь, нынешняя модель абсолютно неэффективна с управленческой точки зрения, и отбрасывает нас далеко назад на глобальном рынке образования.
Это настоящая беда, и с этим надо срочно что-то делать.
Уважаемый Генеральный прокурор Украины, уважаемый Министр внутренних дел!
Хочу напомнить, что в ХНУРЭ за период с 1 января 2014 года по 31 декабря 2015 года был проведен министерский аудит, разоблачивший незаконные действия и растрату средств и имущества на сумму свыше 20 млн грн.
Главные фигуранты отчета – бывший проректор по научной работе Николай Слипченко, бывший проректор по международному сотрудничеству Мурад Омаров, бывший проректор по научно-методической работе Наталья Лесная. Их усилиями годами закупались по завышенным ценам продукты питания, утрачено более 80% патентов, нецелевым образом расходовались деньги, выделяемые на науку и т.д.
Прошло полгода. Дела не движутся. Прокуратура все это время вместо того, чтобы заниматься расследованием уголовного дела, выясняет, за что Эдуард Рубин уволил трех проректоров.
Я очень прошу разобраться, почему так происходит, и наказать виновных. Я также прошу обратить внимание на журналистские расследования местных СМИ о деятельности семейной фирмы Омаровых «Хазар».
Сон власти, как и сон разума, порождает чудовищ. Бездействие правоохранительных органов приводит к тому, что все эти люди чувствуют себя безнаказанными и делают все, чтобы помешать нормальному развитию вуза. Это проблема огромного масштаба, на самом деле, потому что подрывает авторитет власти и доверие к проводимым в стране реформам.
Уважаемый Юрий Витальевич, уважаемый Арсен Борисович, прошу обратить внимание на эту ситуацию и дать, наконец, правовую оценку действиям тех лиц, которые руководили ХНУРЭ последние два года.
Прошу считать это официальным обращением.
Спасибо всем, кто поддерживает меня. Нас так много, что мы однозначно победим, в этом нет сомнений.
Эдуард Рубин, и.о. ректора ХНУРЭ
- Информация о материале
В Украине в очередной раз приближается календарный дедлайн для решения вопроса продления или отмены моратория на продажу земель сельхозназначения. Традиционное для этого периода оживление политической дискуссии в нынешнем году многократно усилено планируемым в ближайшее время внесением законопроекта об обороте сельхозземель, что делает — теоретически — возможным запуск рынка земли в Украине.
К сожалению, при определении наилучшей модели реализации земельной реформы народные депутаты ориентируются на собственного избирателя, а не на участников земельных отношений — владельцев паев, крупных аграрных формирований, небольших агропроизводителей (условно — фермеров) и государство в лице органов местного самоуправления. Сейчас исходные позиции этих стейкхолдеров не равны, а земельная отрасль работает по неформальным зачастую правилам, которые сложно назвать цивилизованными.
В результате 15-летнего действия моратория основная форма земельных отношений в Украине — это арендные договоры с пайщиками, которых заключено 4,7 млн на общую площадь 16,6 млн га, то есть более чем на половину всех земель частной формы собственности. Также действуют около
56 тыс. договоров аренды государственных сельхозземель на общую площадь около 2,5 млн га, что составляет четверть всего государственного земельного банка. Рынок аренды характеризуется локальными монополиями, так как даже если на территории условных сельрады/района землю обрабатывают несколько арендаторов, то их ценовые предложения, как правило, идентичны. Конкуренция имеет цикличный формат и пикообразно увеличивается в момент перезаключения договоров, но большую часть времени рынок аренды — это рынок покупателя, а не продавца.
Ситуация усугубилась после принятия в апреле 2015 г. закона, которым было разрешено передавать земли личных крестьянских хозяйств в аренду агрохолдингам, был установлен минимальный срок аренды в семь лет и отменены эколого-экономические обоснования севооборотов. Производная от этих новаций — лендлордизация и перенасыщение севооборота масличными культурами, удельный вес которых в структуре посевов в некоторых областях доходит до 40%. В масштабах страны посевы подсолнечника уже почти сравнялись с площадями под пшеницей и составляют 6 млн га, что на 900 тыс. га больше, чем годом ранее.
В такой системе координат арендная плата априори не может быть высокой, и Украина доказывает этот тезис. 862 грн, или менее 40 долл. за гектар, — столько в среднем, по данным Госгеокадастра, получил владелец пая в 2015 г. И нет оснований считать, что по итогам 2016-го показатель существенно увеличится. Агрохолдинги — региональные монополисты вряд ли инициируют повышение ставок, а теневая аренда в мелком бизнесе тем более не может служить драйвером роста в отрасли.
Что получает в сложившейся модели государство? Из позитивного — из года в год растущие объемы экспорта зерновых (39 млн т по итогам 2015/2016 маркетингового года и 39,8 млн т прогнозируется по итогам текущего сезона) и, соответственно, стабильные поступления валютной выручки в страну. В 2015-м удельный вес аграрной выручки в общем объеме экспорта составил 28,5%, по итогам первого полугодия — 31,4%.
Но за эту стабильность Украина платит высокую цену в виденеравномерной социальной инфраструктуры, состояние которой зависит от доброй воли арендатора, отсутствия кредитования в АПК, поскольку банки не воспринимают эфемерный земельный банк как твердый залог, и отрицательной динамики инвестиций в длинные и/или инвестиционноемкие проекты, в первую очередь, в животноводстве, в рамках которых могли бы быть созданы тысячи новых рабочих мест.
Негатив состоит также в том, что из-за сырьевой структуры украинский АПК не генерирует добавочной стоимости, а сырьевая структура аграрного экспорта делает валютную выручку принципиально зависимой от индексов цен на сельхозпродукцию на мировых рынках.
Основными бенефициарами действующей модели являются агрохолдинги, которые пользуются дешевым земельным ресурсом, и по той же причине, но в меньшей степени — фермеры. При этом ущемлены права 6,7 млн человек, которые не могут распорядиться своей собственностью и которые не получают за ее использование третьими лицами адекватное вознаграждение.
Государство при этом находится за пределами земельного рынка, не получая положенных налогов и сборов от операций с землей и не имея возможности обеспечить развитие сельских территорий и стимулировать развитие стагнирующих сейчас секторов в АПК, привлекая в них инвесторов.
Как может развиваться отрасль в дальнейшем? Моделей несколько, но основных, исходя из содержания актуальной политической дискуссии, — три.
Модель 1. Продление моратория на длительный срок (до 2022 г. и далее)
О необходимости продлить мораторий минимум на пять лет активно говорят представители нескольких политических сил с целью «защиты прав сельских жителей». Кроме этого несколько абстрактного призыва, я не слышал внятных аргументов в пользу сохранения крепостного права в XXI веке в отдельно взятом государстве, да и вряд ли они возможны в принципе. Но, даже вынося за скобки истинную подоплеку такой риторики, нужно объективно оценить последствия развития событий по первой модели.
Итак, к 2022 г. мы выйдем на еще большую лендлордизацию сельского хозяйства. Количество пайщиков продолжит уменьшаться, и их неформальными наследниками в значительной части случаев станут органы местного самоуправления, которые и будут сдавать паи в аренду агрохолдингам, не беспокоя этим бизнесом государство. Для остальных владельцев паев продолжат действовать минимальные арендные ставки. Ситуация со структурой посевов будет усугубляться, а позиционирование животноводства в Украине как инвестпривлекательной отрасли окончательно утратит актуальность. При этом экспорт продолжит увеличиваться, Украина сохранит за собой второе место в рейтинге мировых поставщиков зерна, урожаи продолжат бить рекорды — возможно, мы даже выйдем на легендарные 100 млн т валового сбора. То есть мы увидим усиление всех существующих трендов, скорректированное на возможные потрясения в виде изменения системы налогообложения или падения цен на сырьевые товары.
Считаю этот вариант наихудшим и готов признать его право на существование только при условии, что государство возьмет на себя обязательства по выкупу паев у желающих их продать. По очень приблизительным оценкам, таких около 1 млн человек. После этого можно закрыть вопрос с мораторием и работать в определенной системе координат. Но право граждан на распоряжение своей собственностью должно быть реализовано, это даже не обсуждается.
Модель 2. Запуск рынка земли в формате продажи прав аренды
Разработанный Министерством агрополитики законопроект «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения» предполагает разблокирование статус-кво через запуск права продажи аренды. Основное достоинство этого проекта, по моему мнению, — отсутствие в его тексте слова «рынок», что выбивает почву из-под ног популистов и повышает шансы на его прохождение в парламенте. Сильным раздражителем для депутатов может стать только отсутствие в законопроекте ограничений на участие в сделках юридических лиц, а также иностранцев, и лимитов на концентрацию в одних руках.
В рамках этой модели запускается оборот прав аренды, которые, став активом, могут быть использованы в качестве банковского залога. От появления такого квазитовара выиграют, опять-таки, агрохолдинги, так как фермеры не будут активными участниками рынка купли-продажи таких прав. Для пайщиков мало что поменяется, кроме того, что они будут получать небольшую премию с каждой перепродажи прав аренды на свой земельный участок (если допустить, что такие сделки будут сплошь легальными). Это увеличит их доходы, но пролонгирует ситуацию с ущемлением их прав в части распоряжения собственностью на неопределенный срок. Для стейкхолдера-государства вторая модель сулит незначительное увеличение налоговых поступленийот осуществленных «в белую» сделок и появление новой бизнес-ниши посредников и агентов по их сопровождению. Особняком стоит риск использования скупки права аренды больших массивов в гибридной войне, опять-таки, из-за отсутствия ограничений на концентрацию и допуска к этому процессу юрлиц.
Подытоживая: при реализации этого сценария произойдет незначительное косметическое оживление во всех сегментах земельного рынка, но глобального реформаторского эффекта для отрасли эта модель иметь не будет. Дело в том, что позиция банковского сектора по отношению к этому активу остается туманной. В самом лучшем случае финучреждения активно включатся в рынок аренды не раньше, чем будет наработана практика, в том числе судебная, а на это уйдет минимум три года. До тех пор в дополнение к правам аренды банки будут требовать твердый залог — как это происходит и сейчас. Выходом из положения может стать реализация проекта по созданию специального фонда гарантирования по таким кредитам, который мы обсуждаем с ЕБРР. Донор возьмет на себя риски невозвратов, оперативно возмещая кредитору убытки и самостоятельно решая вопрос с перепродажей залога. Открытый вопрос при этом, да простят меня банкиры, — не злоупотребят ли этим финансисты, оказавшись в ситуации win-win?
Модель 3. Поэтапный запуск рынка земли
Концепт запуска рынка земли в Украине в несколько этапов был предложен экспертной рабочей группой, сформированной при Госгеокадастре. В рамках этой модели на первом этапе, в течение двух лет, на продажу выставляется часть государственного земельного банка — до 1 млн га. Государственные сельхозземли — и в этом их преимущество перед паями — как правило, представляют собой единый массив, что позволяет рассчитывать на интерес к ним со стороны инвесторов. Критическая масса сделок позволит определить локальные ценовые ориентиры во всех регионах Украины и сформировать минимально допустимую цену земли к моменту выхода на рынок частных лиц.
Реализация участков будет происходить через открытые земельные аукционы, которые планируется проводить онлайн, чтобы обеспечить доступ максимальному количеству участников. Госгеокадастр разработал необходимую инфраструктуру для проведения таких электронных аукционов с применением наиболее прогрессивной технологии защиты данных block-chain, успешно апробировал ее и готов передать на баланс любому, определенному Кабинетом министров ведомству.
На втором этапе рынок земли открывается для частных лиц. Располагая ориентиром цены, они могут продать свои участки как частному инвестору, так и государству, которое через профильную структуру будет выступать «аварийным выходом» для пайщиков в случае давления на них и принуждения к продаже.
Иностранцы не будут являться участниками рынка ни на одном из его этапов, как и юридические лица. Это сужает круг покупателей и тормозит рост цены (хоть и не критично), однако обеспечивает гарантии соблюдения национальных интересов.
С точки зрения стейкхолдеров, ситуация выглядит следующим образом.Владельцы земли получают, наконец, альтернативу — как распорядиться своей собственностью. С учетом опыта стран Восточной Европы и Балтии, цена земли вырастает на 25% в первые три года после запуска рынка и на 8–10% — с 4-го по 11-й годы. Также из европейской практики известно, что установление свободного рынка земли приводит к более эффективному хозяйствованию и увеличению урожайности зерновых — в среднем на 30% в первые два года.
Фермеры получают стимул для концентрации земли в собственности и как следствие — доступа к кредитным ресурсам. Агрохолдинги остаются с нулевым балансом, так как средства, которые они сейчас недоплачивают, пользуясь дешевыми земельными ресурсами, будут переориентированы на выкуп части земельного банка. Государство получает позитивный экономический эффект от появления нового рынка — по нашим оценкам, он составит 7–8 млрд долл. по итогам уже первого этапа.
Не считаю нужным скрывать, что являюсь ярым сторонником третьей модели, поскольку она наиболее либеральна из всех возможных в ближайшее время в Украине. Но я готов поддержать любой вариант и любую конфигурацию земельной реформы, который позволит 7 млн человек реализовать свое гарантированное не просто Конституцией, но самим здравым смыслом право распорядиться своей частной собственностью.
- Информация о материале
Страница 354 из 1561
