Статьи
За стандартами ООН, якщо людина витрачає на проживання та продукти харчування менше п’яти доларів у день, то вона живе за порогом бідності. В Україні кількість таких осіб становить 80% населення. Це «червоне світло» прийдешньої катастрофи, яке влада наполегливо ігнорує.
Стаття 1 Конституції України чітко встановлює, що наша держава є соціальною. З погляду права та здорової логіки це означає, що життя та добробут людини є найвищою цінністю, а пріоритет номер один — забезпечення справедливого розподілу суспільних благ заради всебічного розвитку та процвітання. На жаль, з моменту появи цієї норми вона так і не позбулася своєї декларативності.
На тлі тривалої всеохоплюючої кризи добробут українців майже повністю залежить від державної соціальної допомоги. Для мільйонів людей виплати з державного та/або місцевого бюджетів є чи не єдиним джерелом для існування. Відповідно, мільярди гривень податкових надходжень щороку спрямовуються саме на підтримку малозабезпечених і соціально вразливих груп громадян. Як бачимо, толку від цього мало.
Радянська система з пострадянською неефективністю
Вітчизняна система соціального захисту надзвичайно застаріла. Багато в чому зберігає рудименти планової моделі економіки. Так, на утримання напівзруйнованих, іноді антисанітарних майнових комплексів виділяються чималі кошти.
Комунальне майно, яке можна віддати у безкоштовне користування соціально значущим проектам (відповідальному бізнесу та громадським ініціативам), тепер годує чиновників та афілійованих з ними орендарів.
Або ще гірше — будівлі просто занепадають, поки «розумний» власник чекає гарної пропозиції із забудови ділянки. Якість послуг, які все ж надають чинні заклади, є неприпустимо низькою саме через зубожіння та розкрадання майна комунальних установ, корупцію та безвідповідальність посадовців.
Досі зберігається велика кількість інституцій — інтернатів, психлікарень, спецшкіл, які працюють за радянськими принципами (лише замість червоного прапора висить жовто-блакитний). Не створено жодних умов для повсюдного надання соціальних послуг на базі громади, тобто поза інституцією.
У цьому аспекті державі потрібно співпрацювати з громадами та неурядовими організаціями, налагоджувати нові децентралізовані механізми підтримки соціальної продуктивності та достойного рівня життя.
Хто винен і що не робити не треба
Сьогодні в Україні соціальна сфера взагалі витіснена на периферію. Зазвичай вона асоціюється з піклуванням про вбогих і знедолених або ж з прибиранням вулиць. Держава, фінансуючи цю сферу за залишковим принципом, не докладає жодних зусиль для подолання негативних стереотипів.
Відсутній моніторинг реальних потреб. Зокрема, немає належного контролю за своєчасністю, якістю та повнотою соціальної допомоги. Що казати, навіть у великих містах маломобільні люди та пенсіонери часто не мають фізичного доступу до органів влади та базових об’єктів міської інфраструктури.
У малих містах і селах ситуація з доступністю взагалі катастрофічна. Для багатьох людей це стає причиною соціальної ізоляції та психологічної травми. Інтересами та потребами мільйонів людей просто нехтують. Хоч вони можуть бути дуже ефективними лідерами.
Соціальна сфера потерпає від колосальної корупції: розкрадання та відмивання коштів, хабарництво, незаконне збагачення. Причина — брак відповідальності та механізмів захисту прав нужденних громадян. У цьому немає нічого дивного, якщо згадати, що судова система геть розхитана, а влада дозволяє собі позбавляти тисячі українців права на суд.
Також відсутня чітко сформульована державна політика щодо неприбуткових і волонтерських організацій і проектів, які то опиняються на п’єдесталі слави, то поливаються брудом, а то й узагалі штучним чином підриваються зсередини. Це дискредитує не лише ідею благодійності та соціальної відповідальності, а й породжує недовіру до українського громадянського суспільства з боку наших співгромадян і друзів з-за кордону.
Нарешті, державні мужі дивують своєю жадібністю. Самі вони «освоюють» мільйонні гранти, але ж не дай боже бабуся отримає від благодійника безкоштовний інвалідний візок — оподаткують та ще й субсидію заберуть.
Список «досягнень» вітчизняної соціальної політики можна перераховувати доволі довго. За останні три роки уряд і конкретно Міністерство соціальної політики чимало говорили про реформи у соціальній сфері. Зокрема, про підвищення рівня життя та добробуту кожної родини.
Влада, як то кажуть у народі, прагне змін. Тому час від часу у парламенті з’являються нові «пропозиції» щодо законодавчого вдосконалення окремих елементів системи соціального захисту того самого народу. Центральне місце у цій проблематиці займає питання надання соціальних послуг.
Одним з останніх таких законопроектів є проект закону «Про соціальні послуги» (№4607). Не вдаючись у подробиці щодо змісту проекту, коротко сформулюю його зміст: кошти, виділені на соціальне замовлення, чиновники розподілятимуть між усіма надавачами соціальних послуг, включаючи територіальні комунальні центри соціального обслуговування, притулки, будинки-інтернати. Тобто конкретний споживач залишається фактично безправним адресатом визначеної бюрократами допомоги.
Ця модель несе ризики знищення будь-якої конкуренції у соціальній сфері та, скоріш за все, гарантує державну підтримку комунальним установам соціального обслуговування, які по суті отримують державні преференції у порівнянні з приватними структурами.
П’ять кроків назустріч людям
Але досвід усіх розвинених та успішних європейських держав свідчить, що справжня реформа у соціальній сфері потребує запровадження кардинально іншого підходу. Йдеться про принцип «гроші ходять за людиною».
Найважливішим критерієм у цьому підході є спроможність людини виконувати основні життєві функції. І саме цьому параметру підпорядковується диференційована сітка нормативів бюджетного забезпечення на одну особу. Також встановлено організаційно-правовий механізм, який гарантує, що розрахована за нормативом сума постійно супроводжуватиме конкретну особу.
Наприклад, якщо особу вдома доглядають близькі, то ці кошти перераховують їй або родині. Якщо ж перебуває в інституції — на рахунки відповідного закладу.
Аналогічно у випадку з опікуном. До речі, кошти можуть також розподілятися залежно від обсягів наданих послуг. Оскільки основними формами надання соціальних послуг в Україні є матеріальна допомога та соціальне обслуговування. Такий підхід видається найбільш раціональним і з економічного погляду.
Вся суть реформування соціальної сфери насамперед має бути зосереджена в частині децентралізації та викорінення державної монополії на надання соціальних послуг, яка фактично існує з часів СРСР.
У контексті децентралізації соціальної сфери провідне значення має реалізація згаданого механізму «гроші ходять за людиною». Але, зрозуміло, для цього потрібно здійснити низку важливих змін у законодавстві — і не зовсім таких, як пропонує нам новий урядовий проект.
По-перше, потрібно законом гарантувати рівність усіх надавачів послуг, незалежно від форми власності чи організаційно-правової форми. Мають бути єдині права і правила роботи для всіх надавачів соціальних послуг: державних, комунальних, приватних, громадських, релігійних, фізичних осіб тощо.
По-друге, має існувати прозорий механізм соціального замовлення, який би унеможливив корупційні прояви і створював здорову конкуренцію. Також надати особі (або її родині чи законному представнику) право самостійно обирати надавача соціальних послуг. Такий крок скоріше забезпечить зацікавленість надавача працювати якісно.
По-третє, слід запровадити чітку і прозору методологію оцінки потреб і створити реєстр нужденних громадян. Крім того, варто спростити метод розрахунку цін за відповідні послуги таким чином, щоб вони були співставні з ринковими. Послуги в межах соціального замовлення мають гарантувати стандарт якості, не нижчий за ринковий.
По-четверте, скруту в інфраструктурі реально подолати шляхом паралельного запуску двох процесів. Перший — автономізація закладів соціальної сфери. Така ініціатива дозволить ринковим чинникам стимулювати розвиток установ як комунальних підприємств. Доволі позитивний досвід вже маємо у сфері охорони здоров’я. Другий процес — організаційно-правове сприяння співпраці соціально відповідального бізнесу, благодійних структур, громадських організацій (які представляють інтереси отримувачів і надавачів послуг) та органів центральної і місцевої влади. Це дозволить залучити знання, кошти, нові технології, інші ресурси та формувати ефективні програми й бюджетні плани.
По-п’яте, важливо відмовитися від принципу фінансування закладу на користь фінансування конкретної послуги. Діючі норми бюджетного законодавства не дозволяють виділяти кошти індивідуально. До того ж чинні правила не передбачають урахування нужденності та рівня самостійності особи. Хоча, наприклад, усі міжнародні організації та благодійні фонди в оцінці потреб обов’язково враховують індивідуальний стан кожного претендента на отримання допомоги.
Всі ці кроки не є панацеєю. Скоріше це дороговказ на шляху до ефективної, якісної та надійної системи соціальної підтримки вразливих груп населення. Вважаю, саме такою мала б бути позиція уряду, якби можновладці дійсно прислухалися до думки фахівців, а не керувалися винятково політичною доцільністю.
- Информация о материале
Что ни говорите, а наши власть имущие таки научились воевать гибридно. Правда, не с врагом-агрессором — тут, за редким исключением, поражения без боя. В отличие от путинского «женщины и дети впереди военных» в нашем случае военных поставили впереди гражданских — «фронтовиков» и порошенковцев, включивших спецоперацию по срыву второй волны е-декларирования и нейтрализации антикоррупционеров.
Чем «страшна» для коррумпированного чиновника подача второй е-декларации? Тем, что уже была первая волна е-декларирования, с которой вводилась уголовная ответственность за недостоверные данные об имуществе и финансовом положении, и это обязывало быть предельно честным. Первая волна потрясла общество размерами и наполненностью кубышек слуг народа и их родственников, но происхождение недвижимости и средств передвижения, драгоценностей и разноцветного кэша («общак», напомню, потянул на 12 млрд грн) пришлось объяснять, по большому счету, только надоедливым журналистам-расследователям, и то, если догонят. Потому что Нацагентство по противодействию коррупции успело начать полную проверку только 11 деклараций (еще около 70, как говорят, в работе). В этом смысле первая волна стала актом необъявленной легализации доходов лиц, уполномоченных на исполнение государственных функций, без единого за полгода расследованного дела о незаконном обогащении. Но вот вторая волна декларирования вопрос происхождения приобретенных за 2016 г. благ уже поставит ребром. Однако может так оказаться, что кроме журналистов и активистов его снова будет задавать некому: и так бездействовавшее НАПК может и вовсе «схлопнуться», потому как в этой спецоперации ему отведена роль козла отпущения, не обеспечившего вторую волну е-декларирования. Активность же антикоррупционных расследователей и общественников можно понизить, усложнив им жизнь тем же способом — обязав е-декларироваться, причем не только им самим, но и всем контрагентам, и участникам их мероприятий. И пока антикоррупционеры отбивались в эфирах и соцсетях от кавычек, ставящих под сомнение их деятельность, и манипуляций «а что такого страшного в том, что вы покажете свои гонорары и гранты?», система е-декларирования «зависла», казалось, навсегда.
Что на самом деле происходит, поможет понять простая хронология.
Во-первых, напомним, чем закончился прошлогодний скандал с программным обеспечением (ПО) реестра е-деклараций, которое на деньги доноров разрабатывало ООО «Миранда». Софт был признан негодным, Госслужбой спецсвязи не сертифицитрован и отдан в руки профессионалов — ГП «Украинские специальные системы» (УСС). И президент лично доложил обществу и западным партнерам (которые вынуждены были особо настойчиво напомнить ему об обязательствах по борьбе с коррупцией для получения безвизового режима с ЕС), что «программа была кардинально переделана», сертифицирована и система будет запущена в срок.
Во-вторых, 1 марта 2017 г. между НАПК и УСС был подписан новый договор по администрированию и программно-техническому сопровождению ПО Единого государственного реестра деклараций лиц, уполномоченных на выполнение функций государства или местного самоуправления. Кроме того, в тот же день был подписан договор с ООО «Алтаюр» на аренду серверного оборудования на 2,16 млн грн.
В-третьих, 9 марта НАПК сообщило, что после дооснащения аппаратной базы Реестра количество одновременных сессий в пиковых режимах работы системы увеличено на порядок — с 7 до 50–70 тысяч!
«Для обеспечения функционирования Реестра деклараций во время проведения второго этапа декларирования было проведено дооснащение аппаратной базы Реестра в соответствии с техническими требованиями, предоставленных администратором системы — Государственным предприятием «Украинские специальные системы. ...Проведенное дооснащение позволит увеличить как количество одновременных сессий пользователей до 70 тыс., так и количество документов, обрабатываемых в системе, до 2,5 млн документов в год, без какой-либо угрозы для работы Единого государственного реестра деклараций лиц, уполномоченных на выполнение функций государства или местного самоуправления», — сообщало НАПК.
Однако, как следует из открытого обращения главы агентства Натальи Корчак к НАБУ, ГПУ Нацполиции, СНБО, госорганам (без указания), которое появилось на сайте НАПК в четверг, 30 марта, с 14 марта «в работе ИТС Реестра фиксируются перебои, которые с 23 марта носят постоянный характер». НАПК трижды направляло письма в УСС с требованиями обеспечить работу Реестра (15, 16 и 27 марта), а также в Госслужбу специальной связи и защиты информации с требованиями немедленного устранения сбоев в работе Реестра. Но «мероприятия по их устранению не принимались вовремя, ответы на письма Национального агентства не предоставлялись». Сбои продолжались до 29 марта. И «порчу» Реестра как рукой сняло сразу после заседания Кабмина, на котором премьер потребовал отставки руководства НАПК, а от Минюста — разработки проекта закона для «перезапуска» агентства. До дедлайна подачи е-деклараций оставалось 2,5 суток, поэтому количество тех, кто по техническим причинам не заполнил ее вовремя, может исчисляться десятками тысяч.
Определить, виновато ли в сбое ПО, или это было рукотворное умышленное блокирование системы, — невозможно. Независимого оценивания программы не было. А руководство УСС озвучивало на рабочих группах желание получить многомиллионные подряды на создание нового софта, поскольку нынешний якобы непригоден для того, чтобы «прикрутить» к нему госреестры — это бы позволило НАПК вести проверку деклараций автоматически.
Но вот Наталья Корчак (вы помните, с какими усилиями власть, преодолевая сопротивление общественников, продавила ее в руководство НАПК) считает, что сбои в системе — результат преступления со стороны должностных лиц УСС.
«Как руководитель Национального агентства вижу в действиях должностных лиц Государственной службы специальной связи и защиты информации, а также ГП «УСС» признаки должностных преступлений, которые дискредитируют саму идею предотвращения коррупции, электронного декларирования доходов и требуют соответствующего правового реагирования», — говорится в открытом обращении Корчак к ГПУ, Нацполиции и НАБУ.
Заявление прежде всего свидетельствует о нежелания Натальи Корчак быть козлом отпущения после целого года «правильного» поведения, послушного исполнения пожеланий власти, в окружении смотрящих от АП и замглавы СБУ Демчины (начальника аппарата НАПК Ткаченко и помощника Корчак Карпушина – соответственно), руководителей Госспецсвязи и УСС, связанных с секретарем СНБО Турчиновым (что им опровергается), с компенсацией в виде огромной зарплаты без требований впечатляющих результатов работы. Поэтому это скорее бунт против такого поворота отношения к ней самой. Как юрист и даже доктор юридических наук Наталья Корчак понимает, что публикации на сайте для открытия уголовного производства по служебному преступлению все же недостаточно — надо бы заявление о преступлении должностных лиц УСС подать в порядке УПК. В НАБУ ZN.UA сообщили, что «инициированных НАПК или Корчак писем в наш адрес за последние два дня не поступало».
При этом необходимо помнить, что ответственность за срыв работы Реестра у НАПК и УСС солидарная, но именно Агентство отвечает за нормальное его функционирование. И если Укрспецсвязь не гарантировала этого, то договор следовало заключать с другим предприятием, но делать это, конечно, не 1 марта. К слову, упоминавшаяся выше аренда серверного оборудования у ООО «Алтаюр», как сообщали «Наші гроші», обошлась НАПК в половину его балансовой стоимости. Поэтому с учетом налога НАПК за два года оплатит полную балансовую стоимость серверов. При этом, утверждает глава правления Центра противодействия коррупции Виталий Шабунин, международные доноры предлагали Агентству купить необходимое серверное оборудование, чтобы не было зависимости от третьих лиц, однако предложение не было принято.
Как будут развиваться события далее? При худшем сценарии вторая волна е-декларирования будет сорвана, сама система е-декларирования признана непригодной, а ее сторонников продолжат дискредитировать. Работа НАПК может быть окончательно заблокирована. Вариантов этого несколько — от отставки одного-двух его руководителей до тихого саботажа заседаний, в чем Корчак в пятницу и обвинила своего заместителя Руслана Радецкого. По ее словам, по причине отказа Радецкого не были рассмотрены протоколы об админнарушениях, которые в течение трех дней должны направляться в суд. Кроме того, Радецкий, по словам Корчак, трижды не голосовал за утверждение выводов по результатам анализа финансовых отчетов партий.
В лучшем случае разблокирование пойдет по правовому пути — внесением изменений в закон о НАПК, с изменением типа управления Агентством: с коллективно-безответственного, которое мы наблюдали до сих пор, — на единоличное, и сменой руководства Агентства. Самая главная опасность состоит в том, если общественникам не удастся добиться максимально прозрачной и быстрой процедуры избрания/назначения руководителя, независимого от власти. После скандала в ВР с попыткой протянуть в аудиторы НАБУ очередного «лыжного инструктора», сбоев в работе Реестра е-деклараций, принятия закона №1975 — никаких сомнений относительно целенаправленных действий по сворачиванию антикоррупционной политики ни у западных партнеров, ни у общественности и избирателей возникать не должно.
Как и в том, кто главный в процессе принятия «закона Черновол» — Тот, кто в любой момент мог бы заблокировать принятие закона, родственного «диктаторским законам 16 января» и российскому об иностранных агентах. Петр Порошенко мог остановить процесс в любой момент — фракция его имени его позицию бы не проигнорировала. И когда в закон с заботой о военнослужащих, освобождаемых от е-декларирования, в худших традициях впихнули дискриминационные нормы; и когда три десятка поправок были проголосованы с голоса; и когда в нем осталась невероятная даже для путинской России норма о декларировании контрагентов антикоррупционеров; и когда мог ветировать, внеся поправки. Но не сделал этого. По простой, наверное, причине — потому что он этого хотел.
Многие считают, что внесение в закон обязательства е-декларирования для представителей общественных организаций, занимающихся антикоррупционной деятельностью, — это эмоциональная месть депутатов и чиновников гражданскому обществу, додавившему и саму систему электронных деклараций, и ProZorro, и горой стоящего за НАБУ. Другие как достижение называют то, что из перечня лиц, которые наравне с чиновниками должны подавать е-декларации, убрали руководителей СМИ. На самом деле все сделано цинично и расчетливо, а в законе остались все, кто коррупционерам неугоден.
Нет нужды контролировать руководителей всех СМИ — на политику большинства каналов, изданий и онлайн-ресурсов и так влияют. Если не контролируют, то, как минимум, используют через «джинсу» и «блоки» (это когда платят медиа за неупоминание тех или иных фамилий и событий). Неподконтрольны, в массе своем, те СМИ, финансирование которых осуществляется за наиболее прозрачных, с точки зрения происхождения средств — грантовых программ техпомощи, выделяемых западными странами.
Которые легально проходят через Минэкономики и с которых обязательно платятся налоги. Это, по сути, безвозвратные инвестиции, которые привлекает гражданское общество в экономику страны и которые предоставляются для ее демократического развития. На эти средства действуют независимые редакции расследовательских проектов, причиняющие столько неудобств е-декларантам-чиновникам и политикам.
Теперь западные гранты на антикоррупционную деятельность пытаются сделать «токсичными» — всяк к ним прикоснувшийся обязан будет подавать е-декларацию, не имея того иммунитета от злоупотреблений со стороны органов власти, которым обладают слуги народа. Но самое главное в другом: последняя, третья часть п.5 статьи 3 устанавливает, что действие закона распространяется на физических лиц — руководителей общественных организаций и входящих в высший их орган управления (а это собрание, как правило), если организация занимается антикоррупционной деятельностью, или если они «участвуют, привлекаются к осуществлению мероприятий, связанных с предотвращением, противодействием коррупции». И здесь, в отличие от двух предыдущих абзацев, нет упоминания о том, что эта норма касается получателей средств западных программ техпомощи. То есть охват получился максимальный.
- Информация о материале
Заступник керівника Державної екологічної інспекції у Харківській області Антон Шевченко придбав ще одну земельну ділянку та паркомісце в елітному будинку.
Про це йдеться у повідомлені про суттєві зміни до декларації чиновника, яке опубліковане на Єдиному державному реєстру декларацій.
За 280 тис. грн. чиновник придбав місце для парковки автомобіля у будинку по вул. Отакара Яроша, 22. Цікаво, що вартість паркомісця – це зарплата чиновника за три роки.
Іншої нової нерухомості особисто у Шевченко заданими реєстру немає, але в листопаді 2016 року йому подарували квартиру площею 113 кв.м. на проспекті Науки.
Крім того, він придбав земельну ділянку площею 0,12 га у садівничому господарстві «Пролісок 69» на території Малоданилівської селищної ради.
Нагадаємо, що згідно декларації, родина чиновника також має нерухомість на території Харківської області.
Зокрема, Шевченко володіє двома квартирами у Солоницівці (37 кв.м та 70,5 кв.м), квартирою в Харкові (113,7 кв.м), офісом у Харкові (28,6 кв.м), гаражем у Солоницівці (25,2 кв.м).
При цьому Шевченко має велику кількість земельних ділянок: у Бабаях Харківського району (10 соток), дві ділянки по 10 соток у Печенігах, у Мартовій поблизу Печенізького водосховища (2 га), у Черкаській Лозовій під Харковом (майже 16 соток), три ділянки в Руській Лозовій (2 га, дві ділянки по 10 соток кожна), у Дергачах під Харковом (1,34 га), дві ділянки в Малій Данилівці під Харковом (по 12 соток кожна).
Дружина Шевченка володіє квартирою в Солоницівці (49,1 кв.м), офісом у Богодухові Харківської області (75,1 кв.м) та двома земельними ділянками у Боровій Харківської області загальною площею майже 25 соток.
При цьому доходи чиновника у 2016 році складалися із зарплати за основним місцем роботи (87,7 тис. грн) і продажу автівки – 300 тис. грн.
Цікаво, що в декларації за 2015 рік Шевченко вказав, що йому належить лише автомобіль «Део Ланос», який також вказаний й в декларації 2016 року. Тож неясно що за автівка була продана й чому вона не була задекларована минулого року.
Крім того, в декларації з’явився автомобіль «Ауді А 6» 2013 року. Вартість такої автівки на ринку становить приблизно 30 тис. дол. Шевченко вказав, що набув права власності на неї у 2014 році, але в декларації за 2015 рік її також не має.
Екоінспектор також задекларував 50 тис. дол. готівки. Його дружина – 10,4 тис. дол на рахунку у «Приватбанку» та 10 тис. дол. готівки.
- Информация о материале
Исполнение судебного решения – является завершающей стадией судебного процесса, успешно пройдя который можно восстановить свои нарушенные права. Тем не менее, преодолеть эту стадию успешно и быстро, удается далеко не всем, и тем кому не повезло, логического завершения могут дождаться только спустя годы, а то и вовсе не дождаться. Занимается исполнением судебных решений и решений иных государственных органов - Государственная исполнительная служба.
С момента своего официального создания в 1998 году, Государственная исполнительная служба Украины, которая должна была стать гарантом реализации судебных и других решений, не раз подвергалась ряду изменений, которые государственные мужи с гордостью называли реформами. Но от количества проведенных реорганизаций и реформ, процесс исполнения решений в Украине, по состоянию на сегодняшний день, так и не достиг надлежащего уровня. По данным Министерства юстиции Украины фактическое исполнение не превышает 30%.
В чем же на самом деле причина такого низкого уровня исполнения решения в нашей стране и почему такой показатель держится вот уже более 18 лет.
В Общественной организации «Верховенство права», некоторые юристы которой также некогда имели отношении к данной структуре, попытались объяснить плачевное положение дел.
К примеру, на сегодняшний день, на одного государственного исполнителя приходится в среднем от 1500 до 3000 тысяч исполнительных производств, но по-настоящему эффективных законодательных механизмов для надлежащего, а тем более своевременного их исполнения нет. Попробуйте только обойти, как минимум, 1500 адресов и поговорить с каждым из должников о причинах неисполнения документа, отобрать пояснение, составить акт, а в обязанность исполнителя входит еще и масса другой процессуальной работы, не всегда полезной, с точки зрения здравого смысла.
Множество вопросов есть и к качеству выносимых судебных решений, не способствуют процессу исполнения и процессуальные диверсии сторон. Также, нет и однозначной судебной практики в отношении лиц, действительно уклоняющихся от исполнения решений, в то время, как такая ответственность прямо предусмотрена Уголовным и Гражданским законодательством.
К примеру, часто суды по очень «интересным» основаниям отказывает государственному исполнителю в удовлетворении обоснованных представлений по запрету выезда за границу должнику, разъяснении решения, установлении способа/порядка исполнения либо принудительному вхождению в помещение должника. Может быть оттого, что судьи не очень компетентны в исполнительном производстве?
О расследовании уголовных производств в отношении злостных должников, а тем более привлечении их к уголовной ответственности, сказать просто нечего. Исполнители шутят, что скорее будет второе пришествие, чем привлечение «их клиента» к уголовной ответственности.
Одним из важных факторов, также является время, затраченное на получение информации от других государственных органов об имущественном состоянии должника. На сегодняшний день нет единой электронной базы, которая позволила бы государственному исполнителю получить полную информацию по принципу «одного щелчка». Необходимая и важная исполнителю информация, разбросана по разным базам, доступ к которым по большей части для него ограничен. Иногда простого ответа из полиции о транспортных средствах должника приходиться ждать месяцами, а при наличии даже 1000 тысяч исполнительных производств, постоянных обращений граждан, жалоб, судебных заседаний, направить повторный запрос либо выяснить судьбу предыдущего - целая проблема.
Низкий уровень исполнения судебных решений также связан с отсутствием нормального финансирования государственных исполнителей и обеспечением их соответствующей материально-технической базой, способной обеспечить комфортные условия труда. На сегодняшний день зарплата государственного исполнителя с 10-летним стажем (нужно искать днем с огнем) не превышает 5,5 тысяч гривен, вновь назначенный получит на руки не более 3000 тысяч гривен. Помещения, где трудятся государственные исполнители, оставляют желать лучшего – зачастую это внутрипарадные либо полуподвальные помещения с отсутствием элементарного косметического ремонта без надлежащей охраны и системы сигнализации. Об обеспечении государственных исполнителей нормальной офисной техникой и канцелярскими принадлежностями можно и вовсе не говорить.
Безусловно, нельзя не сказать и о низком уровне профессионализма многих государственных исполнителей, ведь работать в таких условиях и за такие деньги согласится либо выпускник ВУЗа, либо человек любящий эту работу, либо человек изначально идущий работать не на зарплату. А ведь нужно еще отметить, что далеко не все работающие сотрудники по своим морально-волевым качествам могут выполнять такую работу. А ведь иногда судебными решением предписывается выселять семьи с детьми и стариков, необходимо принудительно вскрывать квартиры и забирать имущество, постоянно испытывая сильнейший прессинг.
А теперь подумаем, как может обычный гражданин относиться с уважением к данному государственному органу, зная или видя реальное положение дел в ней? Ответ прост - неуважительно и попустительски.
А что же постоянные реформы? А тут как раз все просто, ведь как правило горе-реформаторы из различных организаций, привыкли называть главной проблемой коррупцию и знают лишь другие поверхностные проблемы. Отсюда и результат реформ, точнее его полное отсутствие.
- Информация о материале
Недавнее сообщение о создании рабочей группы из представителей Министерства финансов, Национального банка, профильного комитета парламента и всех госбанков, работающей над созданием Агентства проблемных активов, весьма актуально не только для финансовой системы, но и для всей экономики. Ведь без очищения банковских балансов от их так называемой токсичной доли, давно вышедшей за какие-либо приемлемые границы, нечего и думать о полноценном возобновлении кредитования и устойчивого роста ВВП. Вместе с тем в публикации ZN.UA по этому поводу абсолютно справедливо отмечались огромные, в том числе и коррупционные, риски этого процесса. Вопрос действительно непростой с точки зрения как технологии, так и затратности его решения. Но разбираться в нем придется. Причем очень внимательно и тщательно, ведь цена вопроса — по меньшей мере, сотни миллиардов, если не триллионы гривен.
Масштабы и профиль рисков
По официальной статистике НБУ, объемы негативно классифицированных (плохих) кредитов составляют 25,3% от общего портфеля украинских банков, или 238,5 млрд грн. Но по данным экспертов и неофициальным данным НБУ, часть проблемных активов достигает 55%, что составляет уже 518,4 млрд. К этому объему нужно добавить кредиты банков, находящихся под контролем Фонда гарантирования вкладов физических лиц, которые де-факто очень плохо обслуживаются. В целом это уже около 1 трлн грн, и, к сожалению, это еще далеко не окончательный предел.
Структура проблемных активов, или NPL (non-performing-loans), по разным банкам несколько отличается, но приблизительно общая доля плохих корпоративных кредитов достигает 65%, тогда как среди займов физическим лицам — 31%, а малому и среднему бизнесу — только 4%. Проблемные кредиты физлицам приблизительно распределяются на ипотечные (40%), потребительские (35%) и автокредиты — 25%.
Почему же плохие кредиты так мешают банкам работать и развиваться?
Во-первых, спецификой проблемных кредитов является несоответствие суммы остатка непогашенного долга реальному положению вещей, изменившемуся вследствие кризисных обстоятельств. Это касается как рыночной стоимости залога, так и суммы, которую способен платить заемщик. Попытки сторон — банков и заемщиков — скорректировать по совместной договоренности сумму долга до реальной для возвращения путем реструктуризации часто оказываются неудачными, кредиты и далее надлежащим образом не обслуживаются, поэтому просроченная задолженность накапливается, как снежный ком.
Во-вторых, процедуры взыскания долгов по проблемным кредитам не могут быть стандартизированы и синхронизированы с другими технологическими цепочками в банке. Поэтому их выносят в отдельные подразделения, что требует немалого финансирования и отвлечения мощностей банка с других направлений. Банки даже после списания за счет резерва несут расходы на отслеживание дальнейшей судьбы активов на внебалансовых счетах.
В-третьих, даже когда банк пройдет все невероятные украинские «круги ада», закончив судебную и исполнительную волокиту, в лучшем случае ему достается приблизительно половина от взысканной с заемщика суммы. Поэтому такой «выигрыш» довольно часто меньше сделанных «ставок».
В-четвертых, урегулирование проблемных кредитов путем реструктуризации, как правило, предполагает продление срока или отсрочку выплаты, замену валюты обязательства, частичное прощение долга и уменьшение процентов. На это банки должны получить определенные полномочия от владельцев. Но если владельцами банка выступает государство, получить такие полномочия почти невозможно. И это характерно не только для украинских госбанков.
Поэтому освобождение банков от проблемных кредитов является условием оздоровления кредитно-финансовой системы государства, без чего невозможно его экономическое развитие.
Международный опыт
Вице-президент Европейского центрального банка Витор Констанцио на конференции «Преодоление европейского кризиса неработающих кредитов — реструктуризация долга, экономический рост», состоявшейся 3 февраля 2017 г. в Брюсселе, отметил: «В целом стратегии решения проблемы с NPL насчитывают широкий ряд вариантов, доступных банкам и правительствам. Эти варианты, как правило, дополняют друг друга. С одной стороны этого спектра — разные пути решения проблемы собственными силами за свои средства. С другой стороны — прямая продажа инвесторам для быстрого избавления от кредитов. Между ними существует целый ряд других опций, таких, как схемы защиты активов АPS, секьюритизация и синтетическая секьюритизация, создание компаний по управлению проблемными активами (КУА) при участии государства» (см. рис.).
В Украине, к сожалению, пока используются только две крайние и наиболее дорогие стратегии из перечисленных выше. Банки, не дождавшись помощи от правительства и парламента, или списывают плохие активы за счет собственных резервов, или продают их за бесценок коллекторам и посредникам. В обоих случаях банки фиксируют огромные убытки, что требует дополнительного резервирования, а иногда и дополнительного привлечения капитала.
Альтернативные пути решения вопроса избавления банков от плохих активов, которые возможно имплементировать, следующие:
1. Передача NPL в финансово стабильные банки с целью оздоровления других.
2. Передача NPL с балансов банков на баланс «плохому» банку — Bad Bank.
3. Продажа NPL компании по управлению проблемными активами, наделяемой специальными правами и полномочиями по урегулированию долгов.
4. Секьюритизация — замещение NPL секьюритизационными ценными бумагами с их переведением на баланс специализированной компании-эмитента SPV (special-proposal-vehicle).
«Хороший»…
В некоторых странах правительства и центробанки заставляли здоровые банки выкупать у «больных» активы или принимать их вместе с обязательствами (Бразилия). Иногда банки принудительно выкупали гарантированные правительством облигации «больных» банков (Венгрия). Гарантированные облигации, как правило, были беспроцентными и долгосрочными, но регуляторы учитывали их как высоколиквидные для расчетов экономических нормативов финучреждений.
В Украине уже был некоторый опыт такой передачи активов. В 2015 г. были переданы активы и обязательство банка «Киев» в пользу Укргазбанка. Активы были переданы по рыночной цене, определенной независимой оценкой, а обязательства — по их балансовой стоимости. Но у этих двух банков был единый собственник — правительство, поэтому распространить этот опыт на другие коммерческие банки довольно сложно. Тем более что АКБ «Киев» потом был ликвидирован.
В целом попытки лечить одни банки передачей их токсичных активов в другие могут отравить всю банковскую систему.
«Плохой»…
«Плохой» банк, или Bad Bank, означает финансовое учреждение, создаваемое для выкупа NPL у коммерческих банков. Исторических примеров их создания достаточно. В последнее время даже возобновились дебаты о создании единого общеевропейского Bad Bank, который должен выкупать NPL у банков из стран ЕС. Проблема неработающих кредитов особенно остро влияет на банки более отсталых стран, например Греции и Кипра, где свыше половины всех кредитов являются проблемными. Но и у развитых стран, таких, как Италия, почти четверть плохих кредитов в совокупном портфеле банков, а это 276 млрд евро. Идею вложить 1 трлн евро в Bad Bank, по понятным причинам, не очень поддерживают другие страны — члены ЕС, в частности Германия, которая даже не хочет принимать участие в общей системе гарантирования вкладов.
Действительно, Bad Bank — это очень дорогое решение, которое нужно финансировать за счет налогоплательщиков. Поэтому его создание в Украине после недавно понесенных правительственных расходов на капитализацию Приватбанка требует очень взвешенного подхода к поиску источников финансирования или наделения Минфина полномочиями по предоставлению госгарантий на случай расчетов ценными бумагами, эмитированными Bad Bank, или внесения ОВГЗ в капитал.
Еще одним характерным признаком Bad Bank, кроме больших расходов, является достаточно несовершенная управляемость процессом. Вызывает трудности даже стадия элементарного администрирования кредитов, что негативно сказывается на способности надлежащим образом выполнять функции нового кредитора по огромному количеству неоднородных активов вместо бывших кредиторов — крупных сетевых банков. Большое количество информации и значительные объемы первичных документов подлежат перемещению и требуют соответствующих условий для сохранности и регламентированного доступа. Ситуацию усложняет и географическая разбросанность мест нахождения лиц-заемщиков, их поручителей и залогового имущества, которое нужно контролировать и даже защищать.
Трудности, которые будут сопровождать Bad Bank, ярко демонстрирует деятельность Фонда гарантирования вкладов физических лиц, который не смог надлежащим образом управлять активами ликвидированных банков. Фактически ФГВФЛ выполняет функцию, подобную функции «плохого» банка, концентрируя под своим контролем огромные активы, но не имея возможностей полноценно продолжить выполнение функций кредитора вместо ликвидированного банка. Он даже не успевает защищать свои права как кредитора в многочисленных судебных процессах о банкротстве, используемых заемщиками, чтобы не платить долгов. Долги ФГВФЛ перед Минфином в сумме свыше 125 млрд грн почти неизбежно будут списаны за счет налогоплательщиков, потому что компенсировать затраты за счет активов ликвидированных банков уже невозможно.
Если рассматривать Bad Bank как своеобразное «кладбище» плохих кредитов, для их приема на баланс, согласно украинскому законодательству, он должен быть финансовым учреждением в форме хозяйственного общества. Покупка у банков прав требования на активы рассматривается как факторинг, не требующий лицензии Нацкомфинуслуг. Запрета на выкуп нет, если он не содержится в договоре, права по которому уступаются, или законодательного моратория на такую уступку или взысканий на обеспечение.
Но возникает вопрос, по какой цене будут передаваться и приниматься проблемные долги? Установление справедливой цены на активы является главным аспектом уступки балансовых финансовых обязательств в пользу Bad Bank. Последствиями результатов независимой оценки, кроме довольно значительных расходов на ее организацию, становится необходимость принятия решения об уходе с позиций экономической состоятельности сторон провести сделку в таких значительных объемах, а значит, ее последующей легитимизации. Высокая рыночная стоимость увеличит цену для налогоплательщиков, что приведет к политическим последствиям. Вместе с тем дешевая уступка не устроит сами банки и может послужить причиной нехватки капитала в случае необходимости мгновенно зафиксировать убытки по незарезервированной части уступленных долгов.
Иногда для расчетов за уступленные активы используются гарантированные правительством ценные бумаги, эмитированные Bad Bank (Малайзия, Мексика). Для внедрения такой формы расчетов в Украине нужно внести изменения в законодательство, регулирующее вопросы эмиссии ценных бумаг в зависимости от их вида — облигации предприятий или сертификаты паевого инвестиционного фонда, в частности, в части снятия ограничений по объему выпусков и условиям обращения бумаг такого специфического эмитента.
«Злой»…
Создание при участии государства Компании по управлению активами для централизации NPL из коммерческих банков имеет много примеров (Япония, Корея, Малайзия, Индонезия и т.п.). Ключевым фактором для успешного запуска и деятельности такой КУА является предоставление ей расширенных полномочий в отношениях с заемщиками и независимость от политического влияния и от банков-оригинаторов (уступивших плохие кредиты) и даже от центрального банка. Показательным примером является деятельность малайзийской компании «Данахарта» (Danaharta), пользовавшейся исключительными полномочиями согласно специальному закону (The Danaharta Act). По этому закону, третьим лицам запрещалось подавать жалобы на ее право на все приобретенные активы, заемщики по проблемным кредитам не имели права оспаривать продажу их долга третьим лицам. Более того, эта компания имела право принимать на себя управление предприятиями-должниками посредством введения своих администраторов, осуществлявших возврат долга всеми возможными способами, включая санацию или продажу имущества и корпоративных прав на собственность предприятием (акций). И пока администратор «руководил» таким предприятием, вводился мораторий на какие-либо действия против него на срок 12 месяцев.
В Украине уже предпринималась попытка создать санационный банк наподобие КУА-Bad Bank. Капитализировав один из проблемных банков «Родовид банк» на сумму 12,3 млрд грн, правительство в 2011 г. утвердило Положение о санационном банке, а в 2012-м НБУ предоставил ему соответствующую лицензию. Но он так фактически и не заработал, специальный законопроект «О санационном банке» так и не был принят ВР, а учреждение через четыре года бездеятельности было отправлено НБУ на ликвидацию в ФГВФЛ.
Следует отметить некоторую специфику отношений между правительствами и банками и бизнесом, присущих странам Юго-Восточной Азии. Эта специфика заключается в широких возможностях власти принципиально сокращать права субъектов хозяйствования и банков ради общей цели. Такой подход не является естественным для более либеральных европейских экономик с очень лояльным отношением к банкам и предприятиям-заемщикам. Но европейские банки опираются на надежную судебную практику, защищающую собственность и кредиторов. В тех чрезвычайных условиях, в которых оказались украинские банки, может, и стоит позаимствовать некоторые подходы из азиатских стран?
Секьюритизация NPL
Вице-президент ЕЦБ Витор Констанцио подчеркивает необходимость выбора наиболее эффективных путей и инструментов, среди которых определенные преимущества имеет секьюритизация NPL: «…Одним из преимуществ (секьюритизации) является расширение круга инвесторов в проблемные долги. Благодаря рейтингу старшего транша (серии ценных бумаг) более широкая группа инвесторов может приобретать проблемные кредиты. Кроме того, секьюритизация предлагает еще один способ, с помощью которого правительства могут подтолкнуть рынок NPL, например путем совместного инвестирования вместе с частными инвесторами в подчиненные средние и младшие транши…».
Действительно, NPL являются активами, которыми формируются секьюритизационные пулы в странах ЕС, в США и большинстве других юрисдикций, где действует секьюритизационное законодательство. В случае секьюритизации NPL первыми собственниками эмитированных при этом ЦБ (обеспеченных активами облигаций) обычно становятся банки-оригинаторы при расчете за уступленные ими активы, или им сразу направляются все средства от первичной продажи бумаг другим инвесторам.
При секьюритизации проблемных активов они юридически отделяются от имущества банка-оригинатора и списываются с его баланса, после чего риски и вознаграждения, генерируемые активами, распределяются среди инвесторов в ценные бумаги. Эмитентом и балансодержателем активов выступает специально созданная для выпуска SPV.
Секьюритизация NPL имеет очевидные преимущества.
Во-первых, активы уступаются по номинальной стоимости. Таким образом, отпадает необходимость проводить их рыночную переоценку при отсутствии рынка. Вместо этой очень дорогой процедуры применяется прогнозирование будущего денежного потока, учитывающее вероятные поступления деньгами вместе с рисками окончательной потери части долга. Такое прогнозирование проводится рейтинговыми агентствами на основании утвержденных (публичных) методик. Благодаря этому анализу отдельным сериям ЦБ единого выпуска (на базе пула уступленных активов) присваиваются соответствующие рейтинги.
Во-вторых, расчеты за уступленные активы проводятся за счет субординированных по приоритетности расчетов ценных бумаг. Бумаги с наивысшим рейтингом предлагаются на продажу инвесторам по рыночным ценам (дисконту). Инвестиционную привлекательность бумаг следующих серий можно повысить госгарантиями. Самая молодая серия, выкупаемая банком-оригинатором, не будет иметь рейтинга и рыночного обращения, она полностью резервируется и постепенно списывается с его баланса.
В-третьих, секьюритизация активов исключает используемые в Украине инструменты рейдерства. Специальный эмитент (SPV) является лишь средством отделения активов. Такое «непредпринимательское общество», не имеющее собственного счета, печати, офиса, персонала и других атрибутов юридического лица, невозможно захватить. Деятельность SPV обеспечивают на комиссионных началах другие, не связанные между собой финучреждения (КУА, распорядитель-эскроу, платежный сервисер и т.п.), которые не владеют активами и не влияют на денежный поток от активов, поступающих на специальные счета-эскроу и направляемые владельцам ценных бумаг. Поэтому печально известные в Украине способы рейдерских захватов активов и предприятий тут не сработают.
В-четвертых, все полномочия управляющего активами (КУА) исчерпывающе изложены в публичном проспекте эмиссии ЦБ, включая его право принимать решение о способах урегулирования долга (реструктуризация, девалютизация, отсрочка уплаты и т.п.). Его действия контролируются доверенным лицом-распорядителем и подтверждаются аудитором.
Для запуска операций по списанию NPL с балансов банков не хватает нормативно-законодательного обеспечения. Пока в Украине секьюритизационное законодательство ограничивается только ипотечными активами (Закон «Об ипотечных облигациях»). «Комплексной программой развития финансового рынка Украины до 2020 года» предусмотрено внедрение института секьюритизации проблемных активов финансовых учреждений, но сроки его внедрения неоправданно отодвинуты.
Стандартный механизм секьюритизации разработан в законопроекте №2784 «Об облигациях, обеспеченных обособленными активами», по которому уже принято решение профильного комитета о принятии его за основу на первое чтение в ВР.
Смешанный подход
Как правило, банки-оригинатори, избавившиеся от NPL с помощью их секьюритизации, продолжают выполнять функции платежного сервиса и обслуживания кредитов на комиссионных началах. В таком случае их полномочия, определяемые условиями выпусков облигаций, не содержат каких-либо особых способов урегулирования проблемной задолженности, не предусмотренных законодательством. Но такую функцию по управлению активами может выполнять и другое учреждение, определенное в проспекте эмиссии. Эта возможность может эффективно сочетать оба подхода к решению проблемы токсичных активов — Bad Bank и секьюритизацию.
По мнению вице-президента ЕЦБ В.Констанцио, «сочетанием КУА, работающей по правилам, и секьюритизации можно достичь быстрого очищения банковских балансов». Действительно, положительного результата можно достичь сочетанием вышеупомянутых способов очищения банков от NPL. Для этого управление секьюритизированными проблемными активами можно поручить КУА, которая, будучи наделенной особыми полномочиями, будет принимать необходимые меры по проблемным кредитам. Круг и размер специальных полномочий должны быть установлены специальным законом наподобие The Danaharta Act и, прежде всего, должны исключать препятствование деятельности КУА, упростить процедуры по взысканию долгов и наделить КУА специальными полномочиями в отношениях с заемщиками, уклоняющимися от уплаты, имея финансовые возможности.
В результате сочетания этих двух подходов возникает реальная возможность для быстрого очищения банков от проблемных активов без непомерных финансовых вливаний за счет госбюджета. Банки будут получать в расчет за уступленные кредиты ценные бумаги, выпущенные субординированными сериями. Максимизацию поступлений от урегулирования NPL будут обеспечивать специальный статус и полномочия КУА, которых не может быть у обычных банков. Правительство может наделить ценные бумаги госгарантиями и способствовать их инвестиционной привлекательности (по примеру Германии, Финляндии и Швеции), парламент может стимулировать инвесторов налоговыми льготами. За счет инвестиций банки получат часть стоимости уступленных кредитов, что повысит их ликвидность для восстановления кредитования. НБУ может поощрить банки к более активной продаже NPL и увеличению объемов кредитования предприятий реального сектора. Банки-оригинаторы (бывшие кредиторы) также должны выполнять определенные функции по их обслуживанию, в частности сохранение документов и прием платежей. Это сэкономит значительные средства на запуск КУА, которая будет действовать, опираясь на уже существующую разветвленную банковскую инфраструктуру вместо создания своей.
Такой подход может быть очень эффективным еще и потому, что современные финансовые технологии секьюритизации проблемных активов позволяют достичь цели, избегая огромных и непрогнозируемых финансовых затрат.
В любом случае нужно немедленно приступать к решению задачи по очищению украинских банков от проблемных кредитов, освободив банковские операционные мощности и капитал для кредитования экономики. И для этого нужно использовать международный опыт, а особенно тщательно — изучить все допущенные другими ошибки, чтобы не повторять их в Украине, потому что на это уже нет ни средств, ни времени!
- Информация о материале
Харківський національний університет радіоелектроніки уклав угоду з ПП «Харків будкомфорт» щодо проведення ремонтних робіт вартістю 1,32 млн. грн.
Звіт про проведення закупівлі опублікований на веб-порталі Уповноваженого органу з питань закупівель «Прозорро».
Планується виконати капітальний ремонт приміщень 8-го поверху лівої банки гуртожитку №5, за адресою: м.Харків, вул.Цілиноградська,58.
У документації, яка доступна в системі «Прозорро» не вказано об’єм робіт, який має бути виконаний.
Також варто відзначити, що договір уклали без проведення аукціону.
Засновником ПП «Харків будкомфорт» є Гліб Федоров, а директором – його батько Омелян Федоров.
Цікаво, що ця фірма фігурувала у кримінальному провадженні,яяке було відкрито за фактом розтрати бюджетних коштів посадовими особами Харківського національного університету радіоелектроніки, які виявлені сектором внутрішнього аудиту Міністерства освіти і науки України.
- Информация о материале
Страница 256 из 1561
