Статьи
Похоже, сегодня мы становимся свидетелями увлекательной технологической многоходовки, направленной на укрепление власти Петра Порошенко. Технологи президента задумали операцию, после которой Петр Алексеевич сможет оставаться у руля государства как минимум до 2022 года, а то и дольше – до 2027 года. О том, что общая схема операции утверждена, наш источник в структурах власти утверждал еще несколько недель назад. За это время стали появляться косвенные признаки того, что схема запущена и уже работает.
Авторами схемы называют творческий тандем в составе народных депутатов, близких к Петру Порошенко – Игоря Грынива и Сергея Левочкина. Грынив – не только руководитель фракции Блока Петра Порошенко в парламенте. Он еще и блестящий политтехнолог, в активе которого – создание партии «Реформы и Порядок», проекта «Наша Украина», фактическое приведение к власти Виктора Ющенко в 2004 и Петра Порошенко в 2014 годах. Сергей Левочкин – не только один из неформальных лидеров Оппозиционного блока. В прошлом – серый кардинал Леонида Кучмы, Владимира Литвина, Виктора Януковича, блестящий аппаратчик, умеющий сталкивать лбами, предлагать многоходовые операции, подставлять и выходить сухим из воды. Левочкина – не смотря на формальное пребывание в оппозиции – считают человеком, близким к Петру Порошенко. Стоит ли напоминать, что именно совместная операция Грынива и Левочкина в апреле 2014 года обеспечила Петру Порошенко победу в первом туре? Имею в виду Венские договоренности с Дмитрием Фирташем о снятии с президентской гонки полностью зависимого от «газовой группы» Виталия Кличко, чьи голоса могли спутать карты Порошенко.
Итак, каков замысел авторов схемы?
Этап первый. Досрочные парламентские выборы
Осень 2016 года обещает быть горячей. Уже сейчас «ястребы» пытаются спровоцировать провал Минских соглашений и переход к наступательным операциям на Донбассе. Их расчет прост: Россия, вовлеченная в парламентскую избирательную кампанию, не будет бросать силы на сохранение марионеточных режимов Захарченко и Плотницкого, а стремительный удар по ДНР/ЛНР может поставить всех гарантов Минского процесса перед фактом: Украина вернула контроль над мятежными территориями, в Минском арбитраже не нуждается. Симптоматичной в этом плане кажется статья одного из идеологов «ястребов» - Владимира Горбулина в «Зеркале недели» под названием «2017-й: все только начинается». Владимир Павлович убеждает: войны с Россией не избежать, она готовится перейти к широкомасштабному наступлению. Запад не поможет. Вывод напрашивается сам по себе: надо не ждать, а активизироваться самим.
Попытки 29 июня перейти в локальное наступление под Дебальцево и торжественное освобождение из-под стражи в Печерском суде города Киева айдаровца «Бати» - звенья одной цепи. Радикалы переходят в наступление и пытаются угрожать Петру Порошенко, становятся основной проблемой для действующей власти.
Также существенной проблемой для Порошенко является рост рейтингов Юлии Тимошенко – она удачно играет на тарифных и других социальных вопросах, медленно дрейфуя влево и заполняя собою тот вакуум в левом движении, который образовался после необдуманной авантюры с запретом Коммунистической партии. Ситуация такова, что Тимошенко и радикалы создают конкретную проблему для Порошенко. К тому же, окрыленная последними рейтингами, Тимошенко требует досрочных парламентских выборов, на которых надеется победить.
Порошенко понимает, что честные досрочные парламентские выборы осенью для него – смерти подобны. Результатом этих выборов станет формирование коалиции в составе «Батьківщини», «Самопомощи», Радикальной партии Олега Ляшко, революционно настроенных комбатов и, возможно, «Свободы» (в прохождение в парламент проектов Лещенко или Сакарелидзе, нерушимого блока Гацько – Касько - Гопко мы, как люди со здравой психикой, не верим). Фракция Блока Петра Порошенко «Солидарность» с ее 70-80 депутатами особую погоду делать не будет. Понятно, что ни парламент, ни правительство не будут питать особые симпатии по отношению к Порошенко. Повторюсь: если выборы пройдут осенью и пройдут абсолютно транспарентно. Но ведь известно, что если бы выборы что-то меняли, их бы давно запретили.
В этой ситуации остается единственный выход: искусственное усиление Оппозиционного блока и параллельные договоренности с ОБ. Именно эта схема лежит в основе плана Грынива – Левочкина.
Осень принесет два существенных момента. Первый: Верховная Рада проголосует законопроект о проведении выборов на Донбассе. К тому времени – не исключено – «ястребы» попытаются еще несколько раз перейти в наступление, но после неудач и громких окриков со стороны Запада смирятся с необходимостью идти на некоторые уступки. Электорально Донбасс будет включен в политическую жизнь страны – по крайней мере, миллионы его жителей будут иметь возможность проголосовать. Прошлогодние выборы в Мариуполе показывают, за кого в основном голосуют на Востоке. Второй: попытки внести изменения в Конституцию и расширить статус регионов будет провален – более того, он может спровоцировать кризис и распад коалиции.
Источник утверждает, что президентское окружение будет сознательно подталкивать к провалу голосования по изменениям в Конституцию. И главная роль в этом процессе отводится спикеру парламента, Андрею Парубию. После этого провоцируется парламентский кризис (коалиция распадается, новая не создается). Распад коалиции – если ситуация пойдет по схеме – ожидается к середине октября (традиционный день УПА 14 октября может стать катализатором негативных процессов – вплоть до имитации некоего подобия нового Майдана). Спустя месяц Петр Порошенко объявит о роспуске парламента и о проведении новых досрочных выборов 22 января 2017 года. Дата более чем символическая – День Соборности.
С технологической точки зрения январь – идеальное время для манипуляций и воздействия на избирательный процесс. Объявление выборов 22 января значит, что пройдут «выборы без выбора»: в новогодние и рождественские праздники телевизионная реклама не действует. Месяц у кандидатов уйдет на регистрацию, месяц – на бесплодную рекламу, которая будет только раздражать. Результат выборов можно заранее нарисовать в кабинете на четвертом этаже здания по Банковой, 11 – и утвердить в Центризбиркоме.
То, что отдельные социологические службы, близкие к власти (читай - к Грыниву), 1 июля обнародовали прогноз на предстоящие парламентские выборы, и этот прогноз моделирует результат в 24,6% для Оппозиционного блока – весьма показательно. Власть готовится вывести Оппоблок в искусственные лидеры, активизировать и актуализировать Восток Украины как новую потенциальную угрозу.
И что же мы будем иметь в результате январских «выборов»?
У Оппоблока в активе будет около 24 - 25% голосов. На второе место с 12% выйдет «Самопомощь». Порошенко очень важно продемонстрировать, что миф о «Юлии Тимошенко - лидере электоральных симпатий» - действительно миф. «Батьківщина» по результатам выборов получит 10% - ровно столько же, сколько и Блок Петра Порошенко. Но при этом у Порошенко будет намного больше мажоритарщиков (суть закона о выборах останется прежней - выборы по открытым спискам власть не интересуют). В парламент не пройдут «антикоррупционные» партии, слегка будет усилен Ляшко, возможно, 5-процентный барьер преодолеет Аграрная партия. Оппоблоку дадут возможность насладиться первым местом и 150 депутатами во фракции - не более. Все равно коалицию будут формировать постмайданные фракции (возможно, в том числе и с участием Тимошенко; в этой связи Надежде Савченко уготовлена роль «умиротворительницы» Юлии Тимошенко, рычага, при помощи которого будет осуществлено «принуждение к миру»).
Подобный сценарий уже однажды сработал в Украине: в 1998 году почти четверть голосов в парламенте получила Коммунистическая партия. Сформировать правительство коммунисты не смогли, но результат КПУ позволил культивировать миф о «коммунистическом реванше». Через год Леонид Кучма стал президентом, активно используя антикоммунистическую риторику и объединяя противников коммунистов под своими знаменами. Теперь технологи предлагают повторить прием и объединить вокруг Петра Порошенко всех, кто боится «возрождения регионалов». «Донецкие идут!» станет самым популярным лозунгом первой половины 2017 года.
И тут будет предложен второй этап.
Этап второй. Зачистка
Через сто дней после выборов, подводя итоги работы парламента и нового правительства, Порошенко заявит о необходимости проведения досрочных президентских выборов и о готовности бороться за переподтверждение своего мандата. «Украина стоит перед историческим выбором: либо мы со всей решимостью сплотимся и защитим завоевания Майдана, либо признаемся честно, что кровь наших товарищей, Небесная Сотня, Дебальцево, Иловайск - все это было ошибкой. Сегодня мы должны сплотиться вокруг Порошенко. Либо Порошенко - либо реванш регионалов», - приблизительно такую риторику предложат спичрайтеры президента.
Новые президентские выборы будут назначены на середину июля. Во второй тур будут выведены Петр Порошенко и Юрий Бойко (в первом туре будет сделано все, чтобы Юлия Тимошенко финишировала третьей, а еще лучше - четвертой: только таким образом «успокоится сердце» главы государства). Стоит ли говорить, кто выиграет выборы в обстановке летних отпусков, уборочной страды, истерии, психоза, угрозы реванша и централизации пропагандистского ресурса?
Этап третий. Новая конституция и утверждение единовластия
После этого наступает время третьего этапа. Порошенко - как переутвержденный глава государства в своей инаугурационной речи заявит о необходимости принятия новой Конституции. Более того: заявит о вынесении Конституции на всеобщее голосование и о том, что референдум будет моментом истины: если народ поддержит президентский вариант Конституции, значит, парламент (в котором окопались регионалы) должен будет уйти в отставку. На начало 2018 года будет назначен Всенародный референдум, который - естественно - примет новую Конституцию (с двухпалатным парламентом и диктаторскими полномочиями президента). Президент соберет некое Национальное Собрание, которое благословит новый Основной Закон.
А дальше - дело техники: основной трюк будет состоять в том, что - поскольку будет принята новая Конституция - в 2022 году Петр Порошенко будет иметь право выдвигать свою кандидатуру на первый президентский пост!
Ловкость рук и никакого мошенничества. Тем более, что это мошенничество называется демократией.
А что, вы скажете, будет делать Тимошенко? Тимошенко будет заниматься внуками. Ну и довольствоваться статусом сенатора.
А радикалы? «Ястребы»? Их участь незавидна - они имели шанс взять власть в свои руки, но упустили его. «Ночь длинных ножей» - не прихоть фюрера, а историческая закономерность.
А США? США будут заняты исправлением ошибок Обамы и его администрации. Первый год нового президента - это всегда борьба с ошибками «паперередников», даже если папередники являются членами одной и той же партии, что и президент.
А что Россия? Ну это вообще-то не российская игра, но игра, абсолютно понятная и приемлемая с точки зрения Москвы. Если бы украинскую политику поручили вершить Суркову, он делал бы ее именно по такому сценарию.
Итак, ждем осенью, когда гроссмейстерский дуэт Грынив-Левочкин сделает ход конем. Или - как ведется со времен Остапа Бендера - ход лошадью. И да простит меня опальный и безлошадный Онищенко…
- Информация о материале
Інспектор патрульної поліції, лейтенант Марина Макарова після року служби розповіла нам, як це – бути жінкою в поліції, та що змінилося в її житті.
Початок
До поліції працювала журналістом та інженером. Коли подорожувала, завжди звертала увагу на різницю на дорогах України та європейських міст. Тоді здавалось, що змінити нічого не можливо, менталітет не такий, законодавство не таке, міліція не така. Після Революції гідності згадала прислів’я: «Легше бути 15 хвилин героєм, ніж один тиждень – нормальною людиною». Хотілось якось власними силами посприяти змінам у нашій державі.
Під час набору в патрульну поліцію почалось щось дивне – родичі, знайомі і ледь знайомі люди радили мені подавати анкету. Всі казали одну фразу – «іди, це твоє». На той момент мені так не здавалось, але вирішила спробувати. Особливу цікавість викликало, що беруть жінок. Про те, що скоро доведеться покинути роботу та змінити своє тихе й налагоджене життя, мови не було – «пройду декілька етапів і напишу про це», така була програма-максимум.
Як бути дівчиною в поліції?
Попри всі обіцянки не вірилось, що в поліцію наберуть зовсім нових людей, що конкурс буде чесним та прозорим. Більше всього сумнівів було перед останнім етапом – співбесідою, бо попередні майже виключали людський фактор впливу, і були пройдені досить легко. Тоді я усвідомила, що це робота моєї мрії, це саме той шанс змінити країну на краще.
У перші дні навчання запитувала всіх хлопців лише про одне: «Як ви ставитесь до того, що серед вас будуть жінки?» 90% були налаштовані цілком негативно, інші 10% – позитивно, але з не приємних міркувань.
Не буду вдаватись в усі подробиці, але під кінець навчання в хлопців не залишилось ні упереджень, ні сексуальних фантазій. Тактика та навчання переламали все. Якщо на початку майже ніхто не хотів мати в напарницях жінку (так було в моїй групі, за інші не знаю), то коли ми прийшли на знайомство роти після закінчення навчання (люди, яких я бачила вперше), командир запитала конкретно – хто не хоче працювати з жінками. Серед сорока знайшовся тільки один. А після першого року в роботі таких немає.
Гендерної рівності на роботі немає, бо робота нерозривна з життям. Жінці-патрульній треба бути набагато кращою працівницею, щоб із тобою рахувались. Крім того хатні, так звані «жіночі» обов’язки ніхто не скасовував. Яким би сучасним та люблячим твій чоловік не був, прийняти, що твоя дружина 90% приділяє роботі, дуже важко. Це вже незважаючи на фізичні та психологічні навантаження.
Написання журналів, прийняття матеріалів та інша «жіноча» робота перекочували від «Вєрочки з бухгалтерії» з радянського фільму до нас. Бачу, як досі ніяково деяким хлопцям потискати мені руку (ніби ми не на службі, а в клубі знайомимось). Був випадок, коли прибули двома екіпажами (чотири хлопці і я) на ОГП (охорона громадського порядку), там УДОвець (працівник управління державної охорони) привітався з усіма, крім мене. Ну невидима, що поробиш, звикла. Після спитав, хто з нас головний – кивнули на мене, і тут сталося прозріння сліпих!
Ставлення правопорушників
На службу ходжу скромно, безбарвний лак, мінімум косметики, але ні це, ні жетон, ні офіцерські погони, ні посвідчення з ПІБ не заважає багатьом правопорушникам називати мене «дєточкой», «заєю» і «мілочкой». Ті, хто молодші (за моєю особистою статистикою), більш лояльні, а от старші чоловіки ніби вважають справою честі відстояти уникнення штрафу від мене. В хід ідуть навіть діалоги типу:
— Доброго дня, лейтенант патрульної поліції, ПІБ, ви перетнули подвійну суцільну…, що суперечить… (чекаю пояснень)… пред’явіть для перевірки…
— А ты замужем? Чо такая злая?
А вже скільки мій «добрий» напарник вислухав за те, що в мене нестача сексу. Ну, звичайно, річ не в тім, що ви на червоний проїхали, вся справа в сексі.
Під час затримання деяким просто соромно підкоритись 50-кілограмовій дівчині. Хоча бувають і зворотні випадки тієї ж самої нерівності. Буквально сьогодні в нічну зміну рознімала з напарником бійку за участі восьми чоловіків, незважаючи на агресію та алкоголь, вони дуже старались не влучити саме по мені.
Родичі та друзі
Із багатьма друзями не бачусь по півроку. Свята в родині минають без мене, рідні вже почали звикати, що мама або на службі, або спить. Коли все починалось, мала серйозну розмову з чоловіком, начебто погодили, що в мене не робота, а служба, і доведеться багато чим жертвувати, але йому і досі не просто. На його плечах зараз багато незвичних для нього обов’язків. Крім того, мене можуть викликати в будь-який час, я вдягаю форму і йду, неважливо – чи вихідний це і який час доби. Насправді, не уявляю, як чоловік переживає те, що мені доводиться рознімати бійки, надавати первинну допомогу та допомагати безхатченкам і нетверезим на вулицях. Я дуже вдячна, що родина прийняла мій вибір і намагається всіма силами мене підтримати.
Окрема тема – це мій батько, який досі не змирився з моїм вибором і дзвонить перед та після кожної зміни. Делікатно питає, чи все добре і чи не передумала.
Якщо чоловік-поліцейський вважається вдома героєм, яким пишається вся родина і чекає на нього, то жінка-поліцейський – «горе в сім’ї». Додому вона біжить не для відпочинку… Її жене почуття провини, що через службовий графік вона погана мати, погана дружина, погана господиня.
Напарник
Мені пощастило, більшу частину служби маю одного напарника. Але не у всіх так. Розстановки на служби змінюються залежно від завдань, так само деякі люди не можуть працювати разом або діють неефективно, і якщо ситуація критична – їх змінюють. Конфлікти неминучі, бо з напарником проводиш набагато більше часу, ніж із рідними, і все це в замкнутому просторі автомобіля, ситуації, в які ви потрапляєте по роботі, не з приємних. Є такий критерій, як особистий комфорт. Не змогла б працювати з людиною (навіть найідеальнішим поліцейським), який користується парфумами на службі, слухає шансон чи має дратівливі звички.
Ми знаємо один про одного майже все, теми для розмов вже вичерпано, але мені цілком нормально з ним мовчати багато годин. Наші стосунки можна описати як братсько-сестринські.
Цінною якістю, яка притаманна нам обом, є здатність швидко забувати погане. Якщо не дійшли згоди під час якогось виклику – на іншому вже про це забули. Покластись на людину, на яку гніваєшся чи вона має якісь образи на тебе, неможливо.
Графік життя
Розпорядок чергувань такий: дві денні зміни – два вихідних, дві нічні – один вихідний. Але в ці вихідні бувають навчання, тести, стрільби, підсилення та ще багато різних речей. Так само під час зміни ніхто тобі не скаже, скільки вона триватиме. Така специфіка служби, що не можна приїхати на виклик, достояти до кінця робочого дня і просто: «Ок, вибачайте, мені час додому».
Звикнути до графіку не можу і досі. Життя однозначно змінилось, почали жахати свята та масові заходи (вони майже 100% значать, що викличуть у вихідний), крім того, навчилась спати в будь-який час, і якщо сонце світить в обличчя, сусід свердлить стіну, а по мені бігають діти – це більше не проблема.
Що змінилось в мені за рік служби? Не знаю, краще видно з боку. Нічого особливого не помітила. Можливо стала менш гарячкувата. Навчилася спершу вислухати всі обставини і, тільки 10 разів все обміркувавши, робити висновки. Більше не цікавить екстрим. Якщо можна поза службою уникнути потенційно небезпечної ситуації – так і роблю. Намагаюсь наскільки можливо вирішувати конфлікти дипломатією, спецзасоби та фізична сила тільки в крайніх випадках. І те, й інше вже доводилось застосовувати. На безглузде геройство не піду, бо якщо не цінуєш своє життя, повинен хоча б цінувати життя напарника та інших людей. Кожна помилка може закінчитись тим, що хтось заволодіє твоєю зброєю.
Досі пам’ятаю своє перше ДТП. Приїхали, а там вже стоїть один патруль, чекають, коли приїде з нашої роти колишній даївець. Літо, страшенна спека, люди роздратовані, починається пробка. Тоді я дістала тремтячими руками рулетку і почала міряти, напарник мене підтримав. За дві години впорались самі. Зараз і згадати смішно, дві години на простеньке ДТП, а тоді страшенно пишались собою. Мабуть, на обличчі були написані всі емоції, бо жінка, на яку оформлювала протокол, підійшла до мене і каже: «Не переживай, все вийде», хоча за логікою це я повинна була її підтримувати.
Випадки з потерпілими чи загиблими не особливо мене зачіпають, як би це жорстоко не звучало. Якщо сприймати їх близько до серця, можна просто стати «обнятись і поплакати», а цього дозволяти не можна. Абстрагуюсь від всього і роблю свою справу без емоцій.
- Информация о материале
Кінець поточного політичного сезону залишає Україну з низкою серйозних викликів – як нових, так і реактуалізованих старих. Це стосується як внутрішнього становища, так і зовнішньополітичної ситуації, яка зараз набрала загрозливих для нашої держави форм. Адже не секрет, що останні події в Європі, США і Близькому сході для світу відштовхують проблему війни в Україні навіть не на другий, а на третій план.
Brexit, постійні теракти в Європі, ініціативи про зняття санкцій з Російської Федерації, які знаходять підтримку в парламентах та місцевих органах різних країн, загроза приходу до влади у США Дональда Трампа, невдалий переворот в Туреччині, після якого тамтешнє керівництво держави семимильними кроками прямує в бік клубу політичних еліт, котрий в нас асоціюється у Путіним.
«Вишенькою на тортик» стала резолюція польського Сейму, яка носить відверто несправедливий антиукраїнський характер.
Реакція влади в Україні на цей антиукраїнський випад наштовхує на висновок чи то про її розгубленість, чи то намагання цей «конфлікт» затерти і змусити про нього забути. Те, що маємо – це самопоїдання і безхребетність.
Справа в тім, що якщо навіть побіжно пройтися по історії Польщі та україно-польських відносинах, то стає зрозуміло, що політична і військова еліта Польщі завжди відзначалася високим рівнем системності. Причому це стосується і випадків прогресу, і випадків самознищення. Методи могли мінятися, могли мінятися союзники – але цілі не мінялися. Розраховувати зараз на виняток чи випадковість не варто.
Незабаром світ має побачити польський фільм «Волинь», про події 1943 року. Як будуть розставлені акценти в тому фільмі?.. Отже, це лише початок, і стосунки з поляками будуть псуватися системно, незалежно від бажання офіційного Києва.
Очевидно, що Україні не вигідно заходити у глибокий конфлікт – проте можливості захищати інтереси, реноме держави і саму державу потрібно нарощувати. Це так само запорука самодостатності, котра, у свою чергу, може забезпечити виживання держави, яка може залишитися без потужних союзників.
І тут ми повертаємося до внутрішніх проблем.
Саме звідси починається якість дипломатії, іміджу на міжнародній арені, здатності відстоювати свої інтереси, не зважаючи на те, що відбувається навколо. А успіх держави, який має характер внутрішнього споживання, стає проекцією, що впливає на її сприйняття і світі.
Після повстання проти режиму Януковича, понад двох років війни і низки розчарувань у правлячому політичному класі, в суспільстві настала така собі «втома металу».
З технічної точки зору це означає втрату агрегатних властивостей – цілісності, міцності, здатності витримувати тиск і навантаження. На те є цілком об'єктивні причини.
До осені 2013 року суспільство перебувало в стані політичної атрофії. Активність була досить низька, народ дуже мляво рефлексував на заклики парламентської опозиції, перебував у стані часткової летаргії. Після початку революційно-військового марафону для України, активність суспільства зросла в геометричній прогресії. І ми «перегоріли», втомилися.
А от здатність вести затяжну боротьбу – як раз те, що може нам допомогти вижити, справитися, перемогти. І самих себе, в тому числі.
Розуміючи, що консолідація суспільства і його адекватна реакція на саму можливість збереження закостенілої політичної системи несе загрозу для прибутків і збереження впливу, великі фінансові і політичні гравці перевели політичне життя країни в режим гіпертрофії. Враховуючи такі події, як революція і війна, це виглядало цілком логічно.
Проте варто звернути увагу на те, у якій формі подавалися в ЗМІ певні події і процеси, як на суспільство виливав інформаційний душ, в якому навіть людям знаючим було складно розібратися. А політичні промови, які супроводжували рішення, часто набули абсурдних форм.
Рівень політичної дискусії скотився в прірву. Нам обіцяють покарання «скотиняк», «сепарських сучок» і тому подібне – замість того, щоб давати реальні відповіді на злободенні питання, складні, якими вони мають бути.
Нинішній політичний клас до цього не готовий, не хоче брати на себе таку відповідальність – і, судячи зі своєї поведінки, жити тут в довгостроковій перспективі не збирається. Ліквідаційний баланс держактивів затверджено, йде планомірний процес реалізації процесу.
Найбільш шкідливі паразити державної машини не були знищені, корупція так і залишилася способом життя для можновладців і чиновників різного рівня, фінансово-промислові групи, схоже, навіть не думають про пошук шляхів припинити паразитування на державній економіці, яка і без того ледве дихає.
Наші сусіди все це бачать і реагують відповідним чином.
Роль суспільства в цьому хаосі все падає, ми все далі абстрагуємося, втрачаємо орієнтири, розчаровуємося.
Звичайно ж, у ситуації, коли переважна більшість населення лягає і прокидається з думкою про те, як вижити – годі очікувати, що пересічний громадянин буде думати про те, як його державі реагувати на антиукраїнські випади Варшави, повертати Крим чи вибудовувати стосунки з країнами Балтії...
Крім того, реанімовано різного роду технології поділу на електоральні групи через розколи на мовній, національній та релігійній основі.
Цей процес штучний. Назвіть хоча б одну країну, яка досягла економічного успіху і добилася поваги у світі – і при цьому має якісь невирішені національно-культурні питання і протиріччя, котрі би відтісняли державотворчу націю на другий план?
Народ без самоповаги і волі, готовності демонструвати характер і боротися за успіх – ніколи не здобуде поваги. Ми знаємо це не з чуток. Низка сміливців з дерев'яними щитами назавжди відкарбувалася в світовій історії.
Очевидно, що національне самоусвідомлення, почуття гідності і справедливості призведе до чергової хвилі консолідації – і це знову перестане бути «електоратом», поділеним на російськомовних, «фашистів» і ще когось там.
Згадайте хоча в б те, що сумнозвісний «мовний» закон Колесніченка, ухвалений з усіма можливими порушеннями, – побачив світ після Євро 2012, саме тоді, коли українці на певний час забули про нав'язувані їм протиріччя.
Консолідація суспільства навколо певної позитивної ідеї несе пряму загрозу правлячому політичному класу, який, аби прийти до влади у 2014 році, мусив перефарбовуватися і послуговуватися часто правими гаслами. Натомість, ідеологічний маятник проросійськими силами і різними крикунами штовхається вліво. А «зліва» в нас донедавна був комунізм, який в Україні просто був ширмою для російського шовінізму. І досі є.
Електоральне поле, готове підтримати націоналістів, систематично розмивається прямими зусиллями влади.
Проросійський колабораціоністський Опоблок до проросійського електорату намагається додати тих, кого вони обманюють соціальними гаслами.
...Втома металу посилюється, «тріщини» поглиблюються, народ все далі втрачає роль фактору політики.
Гіпертрофія призвела до того, що багато подій вже не рефлексуються. Небезпека для країни зростає ще й тому, що схоже саме зараз зароджується ситуація, за якої нам дуже скоро доведеться випробувати свою здатність демонструвати власні силу і самодостатність, долати політичний заплив у морі, яке кишить акулами.
Країна, чиє суспільство втратило віру в себе, не готове брати на себе відповідальність, визнавати і виправляти власні помилки, прогресувати, яке мириться із тим, що його принижують, – такий заплив не здолає.
Ми розрізнені. Ми не бачимо української стратегії. Їй нема звідки взятися, поки ми не змусимо свій ресурс розуму й характеру працювати так, як це належить робити у воюючій країні, над якою зависнув Дамоклів меч демонтажу.
Питання перезавантаження влади через вибори уперлося не в питання того, яка має бути система цих виборів, як збільшити ефективність делегування владних повноважень, яким має бути новий політичний клас – а в те, чи втримають владу одні, чи поверне собі владу російське лобі, як це вплине на перерозподіл фінансових потоків та державне мародерство.
Замість пошуку смислів, формування стратегії, пошуку якісних кадрів та підтримки їх – нам нав'язують примітивну дискусію про те, «хто вийде в другий тур», «на що готові Банкова і Грушевського», аби утримати владу, і які ще погрози суспільству там придумають.
Екзамен на стратегічне державне мислення еліта не здала.
Ми поки не здаємо екзамен на характер, адже окрім інтелекту, має бути характер. І саме час його продемонструвати в повній мірі.
Треба забути про самовпевненість і комплекс неповноцінності, які чомусь вживаються в одному організмі, одному розумі. Це нонсенс.
Втома металу як раз свідчить про те, що треба перебудуватися. Кувати його на марші, через біль, через страх, через дезорієнтацію.
Інакше, нащадки знову ламатимуть голову над тим, як можна було бути такими сліпими і на бачити, до чого скочуємося...
- Информация о материале
В июле состоялась презентация результатов социсследования КМИС, проведенного по заказу Гуманитарного штаба Р.Ахметова и «Допоможемо ТВ«. Мониторинг проводится с сентября 2014 года ежеквартально. Исследователи презентовали данные мая-июня 2016 годаи отвечали на вопросы о том, что же изменилось в условиях жизни населения Донецкой области за два года войны. Чего ожидает, к чему стремится, чего боится и чего хочет население Донбасса в ближайшей и долгосрочной перспективе?
Жизнь человека в зоне конфликта кардинально иная. Это жизнь краткосрочного планирования, подчиненная правилам войны, комендантского часа, безденежья, голода. Жизнь в ежедневном, пусть и латентном, стрессе, в обостренном страхе за жизнь — свою и близких.
За это время на Донбассе погибли сотни детей и взрослых. По данным ООН, более 9200 человек были убиты (из них около 2000 — простые люди), более 21 тыс. получили серьезные ранения.
Полтора-два года назад ситуация даже с базовыми потребностями населения была критичной. Так, в сентябре 2014 года было зафиксировано 42% нуждающихся в медикаментах и 35% тех, кому не хватало продуктов и бытовых товаров. В отдельных населенных пунктах более половины населения на протяжении этих двух лет испытывали острую потребность в лекарствах и продуктах питания.
Люди столкнулись с неведомыми ранее трудностями — отсутствием еды, света, воды, тепла, привычных для современного человека бытовых и гигиенических товаров. Население лишилось своих рабочих мест и, соответственно, дохода.
Масштаб психологической нагрузки и ее последствий для Донбасса и всей Украины будет давать о себе знать еще не одно десятилетие.
Понимание масштабов трагедии и необходимости помочь согражданам в кризисной ситуации стало важным интегрирующим фактором украинского общества. По данным GFK, к концу 2014 года каждый четвертый житель Украины занимался волонтерством в той или иной форме. В конце 2015-го результаты исследования «Как меняется общество Новой Украины?» засвидетельствовали готовность 41% населения Украины к пожертвованиям личных средств и к совершению общественно полезных дел.
Усилия многих волонтеров, общественных организаций, международных фондов, бизнеса и частных инициатив, а также просто неравнодушных граждан были направлены на спасение нуждающихся и помощь им, на то, чтобы поддержать людей, оказавшихся в конфликте, чтобы спасти как можно больше жизней.
Масштабную гуманитарную поддержку региона видит и ощущает местное население. 2/3 опрошенных говорят, что в их населенном пункте предоставляется гуманитарная помощь. 27% жителей Донецкой области лично получают гуманитарную помощь. 75% — от Гуманитарного штаба Р.Ахметова, остальное — от Красного Креста, организации «Человек в беде», ООН, России и других международных организаций.
За два года конфликта гуманитарные потребности жителей Донецкой области снизились. Однако четверть населения по-прежнему ощущает нехватку медикаментов, каждый пятый — продуктов питания, а каждый десятый — основных непродовольственных товаров.
Самыми нуждающимися являются пожилые люди в возрасте 60 и более лет; те, кто проживает в маленьких населенных пунктах на территории, неподконтрольной Украине. Это наименее защищенные категории населения, на которых фокусируют свою деятельность гуманитарные миссии. Такие люди сложнее адаптируются к переменам, менее мобильны, и общество несет за них социальную ответственность.
75% жителей Донбасса оценили свое материальное положение как низкое. Это на 7% больше, чем по всей Украине.
Мир — главное желание и главный запрос. Хрупкая вера в его быстрое наступление уже почти отсутствует. В то, что по мир наступит в течение ближайших нескольких месяцев, верят только 3% жителей Донецкой области. Почти половина (42%) не берутся даже предполагать, когда конфликт завершится.
В краткосрочной перспективе респонденты проявляют сдержанный оптимизм. Возможность улучшения жизни в следующем году жители Донецкой области оценивают выше, чем население страны в целом. 34 и 13% соответственно прогнозируют, что через год их семья будет жить лучше, чем сейчас.
Ожидания в долгосрочной перспективе оптимистичны: 70% жителей Донецкой области считают, что в течение десятилетия проблемы Донбасса решатся и регион будет восстановлен.
- Информация о материале
«Харківський антикорупційний центр» з'ясував, що будинок, в якому подарували квартиру Анні Ушеніній, побудований на земельній ділянці, яка була передана безкоштовно у власність черговому обслуговуючому кооперативу.
25 вересня 2013 року Харківська міська рада передала безкоштовно у власність по «кооперативній схемі» «ЖБК «Новгородський» земельну ділянку площею 0,0910 га (кадастровий номер 6310136300:07:019:0006) для експлуатації та обслуговування житлового будинку по вул. Новгородській, 83-Б.
Саме на цій ділянці побудований будинок (фото 1), в якому 1 квітня 2013-го року Геннадій Кернес вручив Анні Ушеніній ключі від нової двокімнатної квартири. Нагадаємо екс-чемпіонка світу та чемпіонка Європи з шахів Анна Ушеніна продовжує судитися за цю квартиру.
Засновниками обслуговуючого кооперативу «ЖБК «Новгородський» (фото 2) були і є Таміла Стєпічева, Фелікс Станіславський та Ганна Андрющенко. Кооператив створили в червні 2013 року. Невідомо, на яких підставах було створено кооператив для поліпшення житлових умов його членів, якщо два засновника цього кооперативу перед цим в березні 2013 року придбали квартири.
Таміла Стєпічева та Фелікс Станіславський були серед тих 15 осіб, які придбали в березні-квітні 2013 року в будинку по вул. Данилевського, 83-Б квартири. Таміла Стєпічева є цілком ймовірно родичкою Андрія Стєпічева, керівника ТОВ «Енігма Терра» на той час. А Фелікс Олександрович Станіславський, син Олександра Станіславського, який був бізнес-партнером Андрія Стєпічева та Вадима Вишневського по ТОВ «Дар-Ленд», власників ТОВ «Енігма Терра» на той час.
Олександр Станіславський разом з Євгенієм Вольпертом та росіянином Владиславом Риженковим. є співвласником ПП «Траск», яке володіє кафе «Марінела» площею 775 кв.м. в парку Горького і земельною ділянкою площею 0,08 га також в парку.
Також, Олександр Станіславський фігурує в багатьох фірмах, де його партнерами є акціонери банку «Золоті Ворота» та бізнес-оточення Геннадія Кернеса.
Третя засновниця кооперативу «ЖБК «Новгородський», Ганна Андрющенко, володіла разом з Олександром Шаповаловим 18,5 % акцій банку «Золоті Ворота» через ТОВ «Туристична компанія «Ві-Тур» та ТОВ «Хорев Інформ Медікал». Банк «Золоті Ворота» вважався дуже близьким до Геннадія Кернеса та Михайла Добкіна.
Також, Ганна Андрющенко володіє 0,22 га землі по вул. Тульській (Лісопарк), на якій нагадаємо знаходиться маєток Михайла Добкіна. Права на цю землю Ганна Андрющенко отримала в жовтні 2013 року, через місяць після того, як обслуговуючий кооператив «ЖБК «Новгородський» отримав безкоштовно у власність земельну ділянку по вул. Новгородській.
Ось такі власники земельної ділянки, на якій побудований будинок, в якому Геннадій Кернес подарував Анні Ушеніній квартиру.
- Информация о материале
В аккуратной серой папке — биография заключенного, текст судебного приговора, характеристика из колонии, информация о семье и здоровье и главное — ходатайство о помиловании. Таких папок за первое полугодие 2016 года в Департаменте по вопросам помилования Администрации Президента Украины составили более 270. В итоге за полгода Президент помиловал 41 заключенного.
Александр Букалов возглавляет Департамент по вопросам помилований с февраля 2015 года. До этого он долго занимался правозащитной деятельностью, в частности, работал в организациях Amnesty International и «Донецкий Мемориал». А еще раньше Александр Павлович, астроном по образованию, был руководителем астрономических кружков и литейщиком. Поэтому с ним можно говорить о многих интересных вещах, но мы сосредоточились на украинском институте помилования, «законе Савченко» и реформе пенитенциарной системы, которая проходит в Украине.
«Департамент не видит осужденного, и в некоторой степени это хорошо»
— Несколько сотен ходатайств за полгода — это довольно много. Как происходит рассмотрение обращений?
— Почти половину ходатайств можно полноценно рассмотреть сразу. Они поступают из колоний от самих осужденных и дополняются пакетом всех необходимых документов от учреждения выполнения наказаний. Но кроме того, ходатайства часто поступают от народных депутатов, мам, сестер, детей заключенных и не содержат необходимой для рассмотрения информации. Эти ходатаи просто просят о помиловании, иногда даже не указывая имя осужденного, только фамилию. Этим людям мы даем разъяснения, как оформить ходатайство, чтобы мы рассмотрели его должным образом.
Ходатайства, содержащие необходимый перечень документов, сотрудники департамента тщательно изучают, чтобы понять, достаточно ли оснований, чтобы предлагать человека к помилованию. На все это может уйти два-три часа, а иногда и полдня. Нужно прочитать приговор, анкету, характеристику, само ходатайство, сопоставить все эти данные, взвесить аргументы «за» и «против» помилования, при необходимости сделать запросы относительно дополнительной информации.
Иногда сделать вывод бывает не очень сложно: например, человек был восемь раз осужден, первая судимость была в 15 лет, каждый раз между выходом на свободу и новой судимостью проходило около полугода. Когда такой человек выйдет на свободу, существует большая вероятность, что за короткое время он снова совершит преступление. Бывают другие случаи, противоречивые. Тогда мы с коллегами в департаменте тщательно обсуждаем, каким факторам стоит отдать предпочтение.
Статистика свидетельствует, что помилование применяется к одному из семи-девяти человек, обращающихся с ходатайствами. На мой взгляд, это достаточно большая доля. Для рассмотрения кандидатур на помилование Комиссии в вопросах помилования департамент составляет справку о заключенном, отмечая позитивные и негативные факторы. Примерно за неделю до заседания комиссии ее члены получают такие справки об осужденных, знакомятся с ними, а уже во время заседания окончательно принимают решение, кого именно предложить Президенту помиловать.
Заседания комиссии проходят в среднем раз в полтора-два месяца, предварительные заключения департамента обычно поддерживаются, хотя бывают два-три случая, когда решение комиссии не совпадает с предложением нашего департамента. Если для принятия решения комиссии не хватает информации, рассмотрение обращения переносим на следующее заседание.
— По поводу более подробного знакомства с делом. Из вашего недавнего отчета видно, что члены комиссии в 2016 году даже дважды выезжали в места лишения свободы...
— Это несколько иное. Вообще департамент рассматривает документы и не встречается с человеком, который к нам обращается. И в некоторой степени это лучше, потому что минимизируется возможное личностное влияние. Во время личного общения эмоции могут навредить взвешенному решению, а встреча может вызвать у осужденного лишнюю надежду.
Но если человек осужден пожизненно, мы поступаем иначе. По инициативе главы Комиссии в вопросах помилования Андрея Таранова, когда обращается такой человек, мы пытаемся встретиться с ним лично. Для нас важно посмотреть, каким осужденный является сегодня, как оценивает преступление, совершенное более 20 лет назад (осужденные пожизненно могут просить о помиловании только после отбытия ими в местах лишения свободы не менее 20 лет. — Авт.). Об этих выездах и идет речь в отчете. Мы уже рассмотрели несколько десятков ходатайств пожизненно осужденных лиц, но пока не нашли достаточно приемлемой кандидатуры для помилования. На самом деле, хочется, чтобы были такие случаи.
— Какое внимание ходатайствам уделяет Президент?
— После заседания комиссии мы подаем предложения на рассмотрение Президенту, он получает справки на каждого человека. При принятии решения Президент может ознакомиться с каждым случаем. Процедура принятия им решения свидетельствует, что он доверяет мнению членов комиссии.
«В институте помилования значительной является моральная составляющая»
— Как в разные годы меняется количество помилованных?
— Иногда люди удивляются, почему во времена Кучмы, Ющенко миловали по тысяче человек в год, а теперь за полгода — едва ли полсотни? Причиной здесь, на мой взгляд, являются несколько факторов, основных — два.
Первый — изменено «качество» лиц, к которым применяется помилование. Мы выяснили, сколько человек после помилований прошлых лет снова попали за решетку, и оказалось, что таких немало: на октябрь прошлого года их было 130. И это без учета тех, кто после помилования мог совершить преступление, отбыть наказание и в данный момент пребывает на свободе.
Мы видим, что среди этих людей немало таких, кто перед тем, как быть помилованным, уже имел по две-три судимости. Кажется, фактор неоднократного осуждения дает о себе знать. Сегодня подход изменен, и почти все, кто получил помилование за последний год, осуждены впервые. Мне хочется надеяться, что люди, помилованные сейчас, не будут совершать преступлений, хотя это покажет только время.
Другая причина того, почему сегодня количество помилованных существенно уменьшилось, — это количество заключенных лиц и доля тех из них, кто совершил тяжкие преступления. За последние два-три года численность заключенных в Украине значительно сократилась. Десять лет назад их было 190 тысяч, во времена Януковича — около 150 тысяч. Сегодня — 60 тысяч, из которых только 45 тысяч отбывают наказание в местах лишения свободы. Кроме того, в тюрьмах стало намного меньше людей, отбывающих наказание за совершение нетяжких преступлений. А именно такая категория составляла значительную часть тех, кого миловали раньше. Сегодня значительно возросла доля людей, осужденных за убийства, разбои и другие тяжкие преступления. Именно их очень много среди тех, кто обращается к нам, но мы очень осторожно относимся к помилованию таких людей.
— В 2011—2014 годах, когда Президентом был Виктор Янукович, обращений о помиловании было в несколько раз больше, чем сейчас, ежегодно — более полутора тысяч, но самих помилованных — меньше, от двух до 21 человека в год. Почему?
— Количество решений о помиловании зависит от Президента. Во времена Януковича наше подразделение так же рассматривал ходатайства, готовило справки, комиссия заседала и предоставляла Президенту предложения о помиловании. А вот Президент просто не принимал решений по неизвестным причинам. Проходил месяц, второй... Предложения устаревали, некоторые теряли актуальность, потому что кое-кто из кандидатов получал условно-досрочное освобождение. Янукович просто не миловал людей.
— Кому, на ваш взгляд, стоит просить о помиловании?
— Осужденное лицо может быть освобождено от отбывания наказания по амнистии, условно-досрочно, может и по болезни, хотя такая процедура применяется редко. В отличие от этих механизмов освобождения, в институте помилования значимой является моральная составляющая. Чтобы быть помилованным, человек должен быть достоин милосердия, этого помилования. Субъективный фактор в этой процедуре очень важен. Бывает, человек совершил преступление, отбыл значительный срок наказания, который можно считать адекватным этому преступлению, его можно освобождать. К нему можно применить амнистию или УДО, но его не стоит миловать. Помилование в некоторой степени является прощением того, что человек совершил. А иногда человек отбывает наказание за такое, что простить невозможно. И освободить его можно по амнистии или УДО, но миловать его нежелательно.
Кстати, пожизненно осужденные — единственная категория, которая не может освобождаться условно-досрочно или, как еще иногда говорят, условно, так как у них нет срока отбывания наказания. Поэтому уместно предоставить и этим осужденным возможность выходить на свободу не только через помилование. Именно такой подход рекомендует и Совет Европы. Соответствующие законопроекты у нас появляются, но пока такого закона нет. Однако это важно, потому что человек может заслуживать освобождения, но не помилования.
— В мае внесли изменения в Положение о порядке осуществления помилования, и теперь хлопотать о помиловании осужденных могут их родственники, адвокаты, Уполномоченный по правам человека. Как оцениваете это нововведение?
— Положительно. Два-три года назад еще в качестве правозащитника я посылал предложения изменений к Положению. Когда стал работать в департаменте, почти все их реализовали, кроме того, которое касается расширения круга ходатаев. Причина — было неизвестно, как сможет справиться с объемом обращений департамент после значительного сокращения его численности.
В свое время ходатайствовать о помиловании мог широкий круг людей, потом — только осужденный. В итоге число ходатайств уменьшилось в несколько раз. Теперь перечень ходатаев снова расширили, но он не такой большой, как раньше. Это усложнит работу департамента, однако я считаю, что это правильно. Один из главных мотивов такого изменения — избежать случаев, когда администрация учреждения исполнения наказания препятствует осужденному в подаче ходатайства. Это бывает, хоть и редко. Когда ходатайство о помиловании подает посторонний человек, учреждение не может уклониться от подготовки нужных документов. Нет обязанности помиловать человека, но у государства есть обязанность обеспечить каждому лицу реализацию права обратиться с ходатайством о помиловании, а мы обязаны рассмотреть его.
«Иногда при помиловании трудно избежать влияния не очень совершенной судебной системы»
— Обращаются ли к вам люди, которые считают, что их осудили несправедливо?
— Не так уж и редко в ходатайствах случается аргументация: прошу помиловать, потому что решение суда несправедливо или вообще сфальсифицировано. Мы не можем руководствоваться такими аргументами. Наш департамент не может превращаться в инстанцию, которая пересматривает решения судов. Даже когда мы видим по характеру составления приговора, что суд не очень безукоризненно мотивирует свое решение, мы должны исходить из того, что он решил. Аргументы о несправедливом решении должны направляться в суд, они уместны для судебных процессов. Мы принимаем во внимание доводы человека, обратившегося с ходатайством, что касаются несправедливого приговора, но опираться на них, конечно, не можем. Исправлять несправедливый приговор помилованием и опасно и неправильно.
— В сравнении с системой помилования в других странах, насколько прогрессивна украинская?
— Очень осторожно отношусь к слову «прогрессивный», потому что сложно выбрать адекватные критерии прогрессивности. В мире существует широкий спектр процедур и субъектов помилований. Часто это президент, но также это может быть парламент, министерство юстиции, какая-то другая структура. В настоящее время в Украине довольно несовершенная судебная система, далекая от стандартов справедливости. Это не может не отражаться на рассмотрении ходатайств о помиловании. Нормальной практикой является освобождение осужденного лица ранее определенного судом срока, когда можно считать, что уже отбытой частью наказания достигнута цель, ради которой человека лишали свободы. У нас такие механизмы освобождения работают плохо. Это касается и амнистии, и условно-досрочного освобождения. Поэтому немало осужденных полагается в поисках справедливости на возможность применения к ним помилования.
Недостаток справедливости в сфере назначения и отбывания наказания не может не оказывать давление при рассмотрении ходатайств осужденных. Можно сказать, что иногда при помиловании трудно избежать влияния не очень совершенной судебной системы. Возможно, именно с таким влиянием и связан достаточно большой процент удовлетворенных ходатайств о помиловании — как реакция на не совсем справедливые приговоры судов. Это сложный вопрос, и он требует детального изучения. Амнистия также определенным образом корректирует решения судов. Очень хорошо, когда в стране существуют процедуры адекватного назначения наказания и эффективные механизмы освобождения от него. Если эти механизмы, не учитывая помилования, работают хорошо, то и потребность в помиловании будет возникать у небольшого количества осужденных.
Сегодня отмечают, что часто в Украине названные механизмы работают плохо. Например, нередко человек может получить условно-досрочное освобождение только через взятку. Нехватка эффективных механизмов досрочного освобождения приводит к ощутимой нагрузке и на институт помилования. А идеальная ситуация, по моему мнению, когда человек доказывает свое исправление и может освободиться условно-досрочно.
— Вы говорите, что иногда судебные приговоры влияют на рассмотрение ходатайств о помиловании. Что подразумеваете под этими словами?
— Иногда суды выносят неадекватно жестокие приговоры. В Украине за убийство во время ссоры, совершенное случайно, человек может получить семь лет лишения свободы. А бывает, что за преступление с меньшими последствиями он получает 12 лет лишение свободы.
Кажется, даже два-три года заключения должны научить человека, что, например, нельзя красть. И странно видеть, как иногда человек систематически совершает похожие, хотя и нетяжелые, преступления. Отбывает наказание, выходит на свободу и очень скоро опять попадает за решетку. Что нужно сделать, чтобы этот человек прекратил так делать? Возможно, такая «стабильность поведения» является отображением определенной социальной болезни, когда человек психологически готов совершать преступления, невзирая на наказание, и не видит в этом что-то плохого.
Мне кажется, что мало говорится и о роли государства, которое почти ничем не помогает гражданину после освобождения. Человек выходит на свободу и не имеет работы, жилья. Он чувствует, что никому не нужен, самостоятельно преодолеть неурядицы он не в состоянии. Нередко именно своим безразличием к проблемам таких людей государство вроде бы подталкивает их совершать преступления, однако не несет за это ответственность. Нам очень нужна система адаптации бывших заключенных.
«Немало попыток «улучшить» «закон Савченко» — это популизм»
— «Закон Савченко», согласно которому один день пребывания в СИЗО засчитывается как два дня отбывания наказания, вызывает противоречивые оценки общества. Кое-кто называет его востребованным, кое-кто замечает, что из-за него вырос уровень преступности. Как вы оцениваете эту инициативу?
— Я детально исследовал ситуацию с применением закона, проанализировал немало статистических данных и отмечу, что утверждение о том, что преступность выросла из-за «закона Савченко», не имеют оснований. На свободу выходит преступников не больше, а некоторых категорий даже гораздо меньше, чем в 2015 году или раньше.
Уровень преступности обычно зависит от социально-экономической ситуации в стране и от эффективности работы правоохранительных ведомств, а не от количества бывших узников на свободе. Когда всеобщее обнищание в обществе растет, количество граждан, которые осмеливаются нарушать закон, также увеличивается. Когда правоохранительные органы плохо ловят преступников — преступность растет. Но почему-то за рост преступности делают ответственным «закон Савченко».
Частные случаи совершения преступлений людьми, которые отбывали наказание в местах лишения свободы, ничего не говорят о качестве «закона Савченко». Всегда часть лиц, которые освобождаются из тюрем, со временем совершает новые преступления. Поскольку в настоящее время почти всем осужденным — свыше 45 тысяч человек — зачтен срок пребывания в СИЗО, не удивительно, что теперь у почти каждого осужденного, который освобождается, есть факт пересчета срока наказания согласно «закону Савченко».
Рассмотрение материалов ходатайств о помиловании, в которых указывается пересчет согласно закону, свидетельствует, что зачисление срока пребывания в СИЗО на протяжении года и больше встречается очень редко. Типичный срок, на который уменьшается отбывание наказания, — несколько месяцев.
Говорят, что закон применили к 47 тысячам узников, но освобождают не 47 тысяч! Если человеку освобождаться через восемь лет — теперь через семь.
К сожалению, критика закона не вспоминает основную его цель — в известной степени компенсировать еще не осужденным гражданам ужасные условия содержания в СИЗО. И, кстати, попытки изменить закон, чтобы не применять его к лицам, которые совершили тяжелые преступления, значит, засвидетельствовать, что тяжесть условий содержания является элементом наказания.
Закон имеет недостатки, его можно и нужно улучшить, но существующая критика направлена на эту новацию как такую. Мне кажется, что немало попыток «улучшить» «закон Савченко» — это популизм.
«Важно избавиться от плохого обращения с заключенными»
— В Украине продолжается реформа пенитенциарной системы. Вы имеете свой взгляд на ее реализацию, в частности в вопросе обновления персонала в местах лишения свободы. Какие нововведения нужны в этой сфере?
— Мне сложно оценивать преимущества и недостатки нынешней реформы. По моему мнению, она проводится в известной степени спонтанно, многие факторы не достаточно просчитаны. Поэтому кроме позитивных, могут быть негативные последствия. Последние нужно минимизировать, и, думаю, Министерство юстиции на это настроено.
Мне кажется, в настоящее время трудно избрать эффективный, лучший путь изменений в пенитенциарной системе. Мы знаем, что, невзирая на многочисленные публичные дискуссии, реформы в милиции, прокуратуре, судебной системе идут довольно сложно. А в пенитенциарной сфере мы видим только первые шаги к изменениям. Очень важно в настоящее время правильно расставить приоритеты. Думаю, условия содержания людей, строительство новых учреждений и закрытие существующих не смогут существенно изменить тот дух ведомства, который в настоящее время там существует. По моему мнению, определяющими должны быть изменения, связанные с персоналом. Любой нормальный заключенный согласится на не очень хорошие условия содержания, если к нему будут относиться, как к человеку, будут уважать его достоинство. К сожалению, у нас есть примеры учреждений отбывания наказаний, где условия очень хорошие, но арестанты боятся туда попадать, потому что отношение к осужденным крайне плохое.
В первую очередь нужно избавиться от плохого обращения с заключенными. Нужно убрать из системы сотрудников, которым там точно не место, а оставить тех, кто способен воспринять изменения. Однако я не знаю, каким образом, благодаря какому реальному механизму можно сегодня отделить одних от других.
- Информация о материале
Страница 380 из 1561
