Статьи

в апреле Хозяйственный суд Киева удовлетворил пять исковых заявлений Национального антикоррупционного бюро Украины о признании недействительными договоров уступки права требования между ОАО «Запорожьеоблэнерго» (60% его акций принадлежат Фонду госимущества) и ЧАО «ХК «Энергомережа» на сумму свыше 346 млн грн. Об этом говорилось в сообщении пресс-службы НАБУ. Но радость оказалась преждевременной. По данным «ДС», «Энергомережа» не сдалась и подала апелляции на эти решения. Суды состоятся в конце мая.

Данная операция считается одной из самых громких афер минувшего года. Ее суть сводится к тому, что государственное облэнерго в декабре 2014 года уступило право требования 346 млн грн, которые должны были поступить от крупных потребителей электроэнергии («Запорожский титано-магниевый завод» и электрометаллургический завод «Днепроспецсталь») частной фирме «ХК «Энергомережа». Весь пакет кредиторки обошелся ей всего в несколько миллионов гривен. «Энергомережу» возглавляет Дмитрий Крючков, который в 2006 году был народным депутатом от БЮТ.

СМИ связывают Крючкова с братьями Григорием и Игорем Суркисом, которые считаются неформальными кураторами «Запорожьеоблэнерго» и его миноритарными акционерами. Еще один миноритарий компании - Константин Григоришин - выступал статистом на этом празднике жизни. В 2014 году новым директором со скандалом пытались поставить Виталия Цадо, который в 2008-2009 годах работал директором «Луганского энергетического объединения» Григоришина. Однако в итоге директором стал Игорь Корниленков, близкий к Суркисам. Именно под его руководством «Запорожьеоблэнерго» и провело скандальную сделку с «Энергомережой».

Судя по всему, деятельность «Запорожьеоблэнерго» полностью устраивает Фонд госимущества, который не сделал попыток отстранить от должности Корниленкова. Последний до сих пор продолжает руководить облэнерго, несмотря на уголовное производство, открытое Национальным антикоррупционным бюро.

Впрочем, формально «Запорожьеоблэнерго» не идет на прямой конфликт с госорганами. Апелляции на решения судов, отменивших по искам НАБУ скандальные сделки, подало не облэнерго, а сама «Энергомережа». Любопытно, что к последней примкнула и «Днепроспецсталь» с аналогичной позицией. Последнее предприятие связывают с группой VS Energy депутата российской Госдумы Александра Бабакова и президента ФК ЦСКА «Москва) Евгения Гинера, а также группой «Приват» Игоря Коломойского.

Чуть ранее государство с треском проиграло борьбу за выведенные из «Харковоблэнерго» средства, которое, как и «Запорожьеоблэнерго», формально принадлежит государству, но де-факто входит в орбиту братьев Суркисов. В 2015 году «Харьковоблэнерго» купило через малоизвестного торговца ценными бумагами «Сантандер Финанс» у «Львовоблэнерго» братьев Суркисов мусорные акции на 20 млн грн, а также пыталось заказать страховые услуги у компании, имеющей признаки фиктивной, на 100 млн грн. Не дожидаясь расследования НАБУ, «Харьковоблэнерго» обратилось в суд, якобы признав ошибку и попросив отменить скандальную закупку мусорных акций.

Впрочем, сделано это было, судя по всему, не из-за искреннего желания исправить ошибку, а для легализации запланированной сделки. Так, в конце февраля Хозяйственный суд Львовской области признал сделку с мусорными акциями законной, отказавшись ее аннулировать. По данным «ДС», «Харьковоблэнерго» даже не удосужилась подать апелляцию на это решение, подчинившись вердикту первой судебной инстанции и попрощавшись со своими деньгами.

Не исключено,что схожая судьба ждет и «Запорожьеоблэнерго». По информации «ДС№, «Днепроспецсталь» и ЗТМК уже рассчитались с «Энергомережой». И если деньги титано-магниевого комбината - около 41 млн грн - НАБУ успело арестовать, то средства за электроэнергию, которые должны были бы поступить запорожскому облэнерго от металлургов, были благополучно обналичены в различных банках через третьих лиц.

Информация о материале: Опубликовано: 16 мая 2016

Госбюджет напоминает кассу взаимопомощи. И число тех, кто сдает в нее средства, сокращается, а число получателей растет. Очередная волна повышения стоимости газа неизбежно увеличит количество получателей субсидий, а значит, на госказну и налогоплательщиков ляжет новая дополнительная нагрузка. А вот способен ли бюджет ее выдержать?

Справедливой ценой за макроэкономическую стабильность стало снижение темпов роста бюджетных доходов: вслед за замедлением темпов инфляции и девальвации сократились и поступления, поскольку других факторов их роста в прошлом году не было. В этом свете невыполнимым выглядит обещание «агрессивного повышения соцстандартов» вице-премьер-министра Розенко. Новые тарифы камнем опустятся на плечи тех, кто не может претендовать на субсидии, а сама их система из временной меры плавно превращается в постоянное «благо». При этом она совершенно не мотивирует участвующих в ней граждан к энергосбережению и экономии, заводя в тупик реформирование отрасли.

С 1 мая с.г. тарифы на газ были в очередной раз пересмотрены и приведены к единой цене 6,879 грн/кубометр. Министр энергетики Игорь Насалик даже приободрил украинцев, пообещав, что те из них, кто имеет газовые счетчики, получат платежки со сниженной на 5–6% его стоимостью. Говорил министр лишь о тех потребителях, которые ранее платили полный тариф 7,188 грн/кубометр, и стоимость для них снижается не на 5–6%, а на 4% с «хвостиком». Да и таких «счастливчиков» (2-я и 3-я категории потребителей) в стране относительно немного — порядка 5,5 млн домохозяйств, и потребляют они, по данным «Нафтогаза», лишь 9–10% голубого топлива. Остальные 90% газа продавались населению по льготной стоимости 3,6 грн/кубометр при потреблении до 1200 кубометров в течение практически всего прошлого отопительного сезона, то есть для них цена вырастет почти в два раза. Речь идет о семьях, попадающих в первую категорию и использующих газ для приготовления пищи, нагрева воды и отопления. Таких домохозяйств в Украине около 7,4 млн, и их слова Насалика не утешили.

Подсластить пилюлю правительство решило проверенным способом — увеличив количество семей, получающих субсидии. По прогнозам, оно вырастет в полтора раза. И если в прошлом году мы изумлялись тому, что 5,5 млн домохозяйств получают субсидии от государства, то в этом году их число достигнет 8 млн. По данным Госстата, количество обратившихся за субсидиями домохозяйств в первом квартале 2016-го уже выросло по сравнению с аналогичным прошлогодним периодом в 3,5 раза. Субсидии получают почти 35% всех домохозяйств Украины, в городах число их получателей превышает 70% семей. Растет и размер выплат — средняя субсидия на одно домохозяйство в марте 2016 г. увеличилась по сравнению с аналогичным периодом прошлого года в 4,4 раза. В октябре 2015-го средняя субсидия составляла 321 грн, в марте 2016-го она уже достигла 1196 грн, вплотную приблизившись к размеру минимальной пенсии.

При этом количество субсидий, выдаваемых наличными для приобретения сжиженного газа, твердого и жидкого топлива, ничтожно мало. Если, говоря о субсидиях в целом, мы оперируем миллиардами, то наличными готовы выдавать миллионы: за три квартала 2015-го субсидируемые семьи получили 556 млн грн, за первый квартал 2016-го — 181,9 млн. И рост тут не такой впечатляющий, как у безналичной помощи от государства. В октябре 2015 г. средний размер наличной субсидии составил 1379 грн, в марте 2016-го — 1419 грн. Зато при общем росте числа получателей субсидий растет количество отказов в предоставлении именно наличной помощи гражданам. Так, в 2015 г. субсидии наличными назначались 77% обратившихся, а в 2016-м — уже 52,3%. Очевидно, что государство не просто хочет помочь гражданам, а заинтересовано именно в безналичной помощи, а не в выдаче живых денег.

Это лишь подтверждает уже описанную нами схему, придуманную правительством Яценюка и позволяющую не сокращать государственные дотации в энергетику, а перенаправить их посредством субсидий для населения, ведь конечным получателем безналичных субсидий все равно являются энергетические компании, а не конечные потребители. Но увеличивающееся количество получателей субсидий и рост самих выплат заставляют задуматься о грядущем кризисе в социальной сфере.

В правительстве уверены, что дополнительные 5,3 млрд грн на субсидии в этом году найдутся, а общая сумма в 40 млрд не особенно обременит украинский бюджет, так что его дефицит не превысит согласованных с МВФ 3,7% ВВП. Но статистика говорит об обратном. Несмотря на наблюдающийся на внешних рынках рост цен на основные статьи украинского экспорта, темпы роста доходов общего фонда в апреле были на 14% ниже прошлогодних показателей, причем тенденция их замедления фиксируется с января. В марте бюджет получил почти 72 млрд грн, что на 9,6% больше прошлогоднего аналога, тогда как в феврале прирост составил 16,2%, а в январе — 32,7%.

Замедление роста доходов — следствие снижения темпов инфляции и сокращения нерегулярных доходов, отмечавшихся в 2015-м (например, из-за отмены платы на пользование радиочастотным ресурсом). Снижение бюджетных поступлений было ожидаемым многими специалистами, но не Минфином.

Кстати, расходная часть госбюджета за первый квартал уже выросла на 27% (против первых трех месяцев 2015-го) — свою лепту внесло обслуживание госдолга. Многие экономисты уже ставят под сомнение выполнение бюджета, а ведь рост затрат на субсидии в данных первого квартала не учтен. Если смотреть на бюджетные показатели, то уверенный рост без поправок на инфляцию демонстрирует только рента за пользование недрами. Теоретически она могла бы стать источником дотирования, если бы не систематические попытки энергетического лобби эту ренту снизить.

Газодобытчики едины во мнении, что налоговая нагрузка на эту сферу в Украине слишком высока — более 20%, тогда как в Европе средняя нагрузка на выручку газодобывающих компаний не превышает 11%. Действительно, отрасль капиталоемкая, требует стабильных и значительных (2–3 млрд долл. в год) инвестиций в инфраструктуру и технологии. Снижение ренты могло бы высвободить ресурс, необходимый компаниям для наращивания добычи. Но если мы снизим ренту, поступления в бюджет также снизятся, а растущие расходы на субсидирование населения нужно будет покрывать за счет других источников, изыскать которые вроде как и негде. Получается, что из-за такого переливания госсредств из пустого в порожнее нынешняя система субсидирования фактически тормозит развитие газодобывающей отрасли. Но главное, что и сама система субсидий в шаге от тупика.

Субсидиарный тупик

«В 2015 г. украинцы оплатили 20,5 млрд грн за газ и 13,8 млрд — за отопление и горячее водоснабжение. Итак, вместе сумма оплаты живыми деньгами в 2015 г. составила 34,3 млрд. Кроме этого, в 2015-м почти 22 млрд грн ушло из бюджета на покрытие разницы между рыночной ценой газа и ценой его реализации НАКом для жилищно-коммунальных предприятий. Всего в бюджете-2015 на субсидии было предусмотрено 25 млрд грн, — объяснил ZN.UA эксперт «Экономического дискуссионного клуба» Олег Пендзин. — Это то, что было, но то ли еще будет. Украина на нужды населения и предприятий жилищно-коммунального хозяйства потребляет около 18 млрд кубометров газа. Решением правительства установлена единая для всех цена газа в размере 6879 грн за тысячу кубометров. То есть общая сумма за потребленный всеми категориями бытовых потребителей газ составит 123 млрд грн. В бюджете на 2016 г. на субсидии предусмотрено 34 млрд. Разницу, или 89 млрд грн, в текущем году следует уплатить живыми деньгами, то есть на 54,7 млрд больше, чем в прошлом году. Проще говоря, каждая семья из четырех человек дополнительно к своим коммунальным платежам должна платить около 600–800 грн ежемесячно».

И если исходить из этих расчетов, то даже сомнительного с точки зрения выполнения увеличения субсидий и близко не хватит для того, чтобы украинские семьи смогли рассчитаться с государством.

По данным Госстата, тарифы на жилье, воду, электроэнергию, газ и другие виды топлива в 2015-м выросли в целом в два раза и почти на 25% — по состоянию на апрель текущего года. Средние начисления за коммунальные услуги в марте 2016-го по сравнению с мартом 2015-го увеличились на 39%, а по сравнению с аналогом 2014-го — на 84%. Вместе с тем до конца текущего года потребители еще не раз удивятся счетам в своих платежках.

Так, с 1 сентября 2016-го для бытовых потребителей в очередной раз повысятся тарифы на электроэнергию — в среднем на 26%. А вследствие увеличения цены природного газа подскочат и тарифы на отопление и горячую воду.

Да, уровень оплаты населением коммуналки за первый квартал 2016-го составил 87,8%, а в два предыдущих года не опускался ниже 90%. В целом сумма задолженности населения по оплате жилищно-коммунальных услуг сокращается, правда, за счет в том числе списания долгов прошлых периодов, уточнений или пересчета. В то же время по сравнению с данными на конец 2015 г. задолженность по оплате электроэнергии увеличилась на 8,7%, составив в марте 2016-го 2,9 млрд грн. И, несмотря на анонсированную поддержку граждан в виде предоставления им субсидий, эти данные являются предупреждающим звоночком о необходимости срочного принятия мер по повышению реальных доходов граждан.

Любое, плановое или нет, повышение соцстандартов в Украине давно выглядит насмешкой. 1 мая социальные стандарты «повысили» на 6% и еще на 10% планируют повысить 1 декабря. Таким образом, размер минимальной заработной платы до конца года увеличится до 1600 грн, пенсии — до 1250 грн. Размер средних начислений за ЖК-услуги сейчас составляет около 850 грн, а в отопительный сезон перевалит за тысячу. Люди, живущие на минимальные зарплаты и пенсии, имеющие крайне низкую платежеспособность, оформят субсидии — за них заплатит государство. А точнее, те его жители, которые на субсидии не претендуют. Их платежеспособность выше, они могли бы подогревать спрос, но будут тратиться на налоги и коммуналку.

Предлагает ли государство этим гражданам что-то взамен? Улучшение жилищно-коммунальных условий? Реальные программы повышения энергоэффективности? Отмену ненужной разрешительной документации? Рассрочки на покупку счетчиков и энергосберегающих котлов? Даже купив двухтарифный счетчик (считающий электроэнергию в ночное время по льготному тарифу), его нельзя поставить, не пройдя семь кругов бюрократического ада. Даже найдя 3–4 тыс. грн на счетчик отопления, его нельзя установить в многоквартирном доме старой постройки (а таких большинство), если не получено согласие всех жильцов подъезда и только если создано ОСМД. Даже исправно платя за коммунальные услуги, узнать, что входит в установленный тариф, невозможно. Подобное принуждение граждан к оплате фактического отсутствия реформ энергетического сектора — это уже даже не цинизмом называется, а как-то иначе.

Бегом от реформ

«Сегодня у нас нет цивилизованного механизма субсидирования. Действующие модели, по моему мнению, хуже, чем дотирование «Нафтогаза», постоянно осуществлявшееся до 2015 г. Это просто раздача бюджетных средств, — считает эксперт по вопросам энергетики Института общественно-экономических исследований Оксана Короткевич. — Всю эту систему нужно менять. И не только модель предоставления субсидий на жилищно-коммунальные услуги. Реформа энергетических субсидий требует сопутствующих мероприятий в других отраслях. Промышленность и бизнес нуждаются во внедрении мер по энергоэффективности, в инвестициях в инфраструктуру, программах переобучения специалистов. Банковская система должна строить финансовую инфраструктуру для монетизации льгот и открывать кредитные линии для проектов энергоэффективности для малого и среднего бизнеса. Транспортная отрасль должна совершенствовать систему общественного транспорта, находить альтернативные способы грузоперевозок (железнодорожные и водные пути), поддерживать частный общественный транспорт в переходный период. Социальная отрасль нуждается в совершенствовании пенсионного и медицинского страхования, повышении минимальной зарплаты, поддержке малообеспеченных слоев населения. Все это должно координироваться макроэкономической политикой, а именно — управлением инфляцией, усилением рыночных процессов и стимулированием конкуренции».

Эксперт отмечает, что только лишь субсидированием населения вопрос не ограничивается. По оценкам ОЭСР, уровень энергетических субсидий в Украине составил 14 млрд долл. в 2013 г., 17 млрд — в 2014-м и 7 млрд долл. — в 2015-м.

Причем, по методологии ОЭСР, энергетические субсидии — это не только целевые субсидии на жилищно-коммунальные услуги для малообеспеченных слоев населения. Это понятие значительно шире и включает как прямые бюджетные трансферты производителям и потребителям энергетических ресурсов, так и налоговые льготы, перекрестное субсидирование в электроэнергетике и другие механизмы государственной поддержки. Для сравнения, в 2015 г. было потрачено 19 млрд грн на целевые субсидии для домохозяйств, в то время как общая сумма прямых и косвенных энергетических субсидий составила 153 млрд. По своей сути существующая ранее система компенсации цены газа для потребителей — это тоже субсидирование. И мы изменили лишь обложку, не поменяв содержания. В плюсе остались лишь отечественные газодобытчики, которым цену не очень качественного газа дотянули до импортной, а системой субсидий обеспечили бесперебойную и 100-процентную оплату товара.

За счет государства субсидируются не только пенсионеры, не способные заплатить за газ. Мы оплачиваем и покрытие убытков компаний — поставщиков энергоресурсов и коммунальных услуг. Все еще субсидируем убыточные государственные шахты. До сих пор субсидируем потребление электроэнергии льготным категориям за счет промышленности, железнодорожного транспорта и государственных учреждений. Да еще и в таких объемах, что эти три категории потребителей в среднем переплачивают за электроэнергию на 26%.

Источником покрытия всего этого является госбюджет. Вместо того, чтобы эти средства направить на школы, больницы и хоть как-тореально компенсировать катастрофическое падение уровня жизни населения, мы тратим их на дотации для «Нафтогаза», добывающих компаний и меры по получению субсидий.

Наверное, следует говорить о том, что до установления рыночной цены газа неплохо было бы создать сам рынок газа. И если мы говорим об энергетической независимости, то первоочередной задачей для государства должно быть повышение энергоэффективности не только на словах. А любые программы помощи малоимущим должны стимулировать не сокрытие доходов ради получения субсидии, а (придется напомнить) экономное использование энергоресурсов, переход на альтернативные виды топлива, покупку энергосберегающей техники…

«Действующая система субсидий не создает стимулов для экономии. Получателям субсидий практически все равно, какова цена — за них платит государство. Да, мы избавились от двойного ценообразования, забрали «субсидию» у состоятельных граждан, но принципиально систему мотивации экономить для получателей субсидий не изменили. Сейчас об этом уже говорят не только отечественные эксперты, но и эксперты МВФ. Эта мысль звучала и на встрече с чиновниками фонда в Вашингтоне, и в ходе их нынешнего визита. Эксперты настаивают на том, что просто перехода к единой цене недостаточно, важен дальнейший переход к более экономному использованию энергоносителей, — рассказал ZN.UA нардеп Павел Ризаненко (в прошлом специалист E&Y и руководитель отдела финконсалтинга ИБ «Ренессанс Капитал»). — До тех пор, пока люди не начнут получать живые деньги и возможность эти деньги потратить на другие нужды, у них нет стимула экономить. Необходима так называемая монетизация. Делается это просто. Создается специальный счет, на который малообеспеченная семья получает средства от государства. Сокращая потребление, семья может эти деньги оставить себе, ведь помощь она получит как малообеспеченная, не будучи привязанной к тому, сколько процентов от дохода домохозяйства тратится на коммунальные услуги. Отдельно сам же Минфин и Минсоцполитики ведут обширную работу по верификации получателей соцвыплат. Есть все необходимое для перехода к монетизированным выплатам».

Госэнергоэффективность отчиталась, что после повышения тарифов на газ население массово начало брать кредиты на проведение мероприятий по энергосбережению. С января по май с.г. — на 323 млн грн, в том числе с 4 по 10 мая — на 84 млн. Якобы это красноречиво свидетельствует о том, что постепенно меняется и сознание людей в плане энергопотребления. Сравните эти цифры с необходимыми на выплаты субсидий 40 млрд и 80 млрд, на которые увеличатся расходы украинцев на коммунальные платежи в 2016-м. Действующая система не меняет принципиально отношения к проблеме. Среди тех единиц, которые брали кредиты на энергоэффективное оборудование, получателей субсидий менее 10%. Эта категория не заинтересована ни в утеплении, ни в экономии.

Без системы субсидий обойтись было бы сложно, необходимо было сгладить не только резкое повышение цен, но и тотальное обеднение населения вследствие девальвации и инфляции, но замыкаться на этом этапе — вредительство. Мы ни на йоту не снижаем давление на бюджет, не способствуем экономии и энергоэффективности, идем не к реформе энергосектора, а от нее. Но главное — раздаем щедрые обещания помощи и поддержки, которые не сможем выполнять.

Информация о материале: Опубликовано: 16 мая 2016

Голова Чугуївської РДА Харківської області Микола Шошин, який був призначений на посаду 29 квітня, не задекларував внески до статутного фонду трьох фірм на загальну суму 192 тис грн.

Про це стало відомо з аналізу його декларації про доходи та майновий стан за 2015 рік

Шошин у декларації не заповнив пункт щодо статутних внесків. Разом з тим, за даними витягу з ЄДР на 31 грудня 2015 року, Шошин має внески до статутних фондів ТОВ «Алпот Стар» (внесок 93198 грн.), ТОВ «Прагма Клас» (внесок 93198 грн.), ТОВ «Спіка-Гольф» (внесок 5550 грн.). Остання фірма перебуває у стадії ліквідації. Засновником цих фірм Шошин є й зараз.

У своїй декларації Шошин написав, що у 2015 році його доход склав 28595 грн. Всі ці кошти – заробітна плата. Його дружина Яна Шошина у 2015 році заробила 400 тис грн.

До призначення головою Чугуївської РДА Шошин займав посаду голови Печеніжської РДА Харківської області, він також є радником голови Харківської ОДА Ігоря Райніна. Шошин також як тренер пройшов сертифікацію Федерації тенісу України, також тренером є його дружина. Зокрема, подружжя тренує свою доньку Анастасію. Вона професійно займається тенісом і посідає 692 місце в рейтингу WTA. У соціальній мережі Вконтакте Анастасія товаришує з сином губернатора – Анатолієм Райніним, який також раніше займався тенісом.

Шошин має у власності квартиру площею 82 кв м. та земельну ділянку площею 2 500 кв м., а його дружина – квартиру 87 кв м та земельну ділянку площею 20 000 кв м.

За даними декларації, автомобілів у родини Шошина немає.

Нагадаємо, що власний бізнес також забув задекларувати заступник голови Харківської облдержадміністрації Євгеній Шахненко, а ще один віце-губернатор Михайло Черняк забув внести до декларації бізнес дружини.

Микола Шошин (в центрі)

Информация о материале: Опубликовано: 16 мая 2016

В Киеве, на окружной дороге и на въезде со стороны Броваров, можно часто увидеть молодых девчат, которые подрабатывают одной из самых древних профессий – проституцией. Она существовала в древние времена и сохранялась при всех социально-экономических укладах и формах государственного правления. Есть подозрение, что данная профессия останется и в будущем. Будучи на работе, они всем своим внешним видом сигнализируют о характере услуг, которые они готовы оказать. То есть, вряд ли кто-то из них будет представляться испанской летчицей или кандидатом филологических наук. Им просто не надо выдавать себя за кого-то другого. Все по-честному. Так откуда берется презрительное к ним отношение? Это очень трудно понять ибо, по сути, очень многие солидные люди делают вещи куда более аморальные, чем эти девчата.

Взять хотя бы депутатов. Каждый из них лично или через политическую силу, обещает избирателям бороться с негативными явлениями, делать жизнь избирателей лучше и, конечно же – быть кристально чистым, не замаранным в различные махинации. Вся эта идиллия заканчивается в тот день, когда депутат получает свой, прости Господи, мандат. Практически 100% депутатов мгновенно устремляются на политическую панель по установленным тарифам они продают свои голоса, интересы избирателей и часто – интересы Родины. Это известно всему совершеннолетнему населению Украины и очередные кандидаты стремятся именно на самую дорогую панель в стране. Это же можно сказать почти о всех чиновниках, особенно – контролирующих органов. Тем, кто сталкивался с милицией и прокуратурой, быстро становится понятен профессиональный уровень этих деятелей. У каждого из них за плечами – оконченный профильный ВУЗ, но они плывут во всех вопросам, которые выходят за рамки схем, приносящих бабло.

Вот недавно возник тренд выдавливания старых судей из своих кресел. Надо сказать, что эти деятели тоже дают фору проституткам, но не в этом дело. За решение вопроса взялась прокуратура и наклепала кучу дел, от которых волосы встали дыбом у судей Верховного Суда. Прокуроские склепали дела не просто с нарушением норм действующего законодательства, но и с признаками уголовного преступления! Они просто не поняли, что так делать нельзя! И теперь началась схватка двух бульдогов – взяточников судей и взяточников прокурорских. Что из этого получится – увидим. Говорят, что пока судьи ведут со счетом 2:1.

Или вот налоговая фонтанирует идеями принудительной подачи деклараций всеми гражданами Украины. Это при том, что сам руководитель ведомства имеет незадекларированное жилье в Лондоне. Какими такими услугами сей муж заработал эти ништяки – можно только догадываться.

А еще у нас недавно был замечательный министр топлива и энергетики, который сколотил целую эпопею по безнадежному взысканию с Газпрома 80 с лишним миллиардов грн. Он очень патриотично комментирует ситуацию, а однажды даже продемонстрировал остроумие, когда российский журналист задал ему вопрос на русском, а тот ответил на английском. Но это – для широкой публики, а в тишине министерских кабинетов, с участием рыжего владельца донецкой футбольной команды, было принято решение о закупке угля из оккупированных территорий с шахт этого самого любителя футбола. А потом мы ищем пути финансирования сепаратистов. А их искать не надо! Они прямо в центре столицы! За какие такие заслуги Украина платит деньги оккупанту? Что могло министра уговорить? Это не тридцать серебренников и не двадцать баксов. Это – золотой парашют на всю оставшуюся жизнь!

То есть, ежедневно верхушка власти торгует голосами, полномочиями и возможностями, хотя должна быть цепным псом, на страже всего этого. Постоянно сдаются интересы граждан Украины и, как водится – далеко не бесплатно. Что характерно, эти джентльмены что-то кряхтят в телевизоре о справедливости и законности и тут же — набивают карманы мздой. Они – уважаемые люди, с охраной, иммунитетом и прочим. В то же время, проститутка, мерзнущая на морозе в колготках и мини-юбке – презренная, падшая женщина! Да она честнее любого министра или парламентария. Она – проститутка и не скрывает этого. Но мало того, что ею пользуются, ее еще обдирает милиция и прочие деятели, она еще и считается парией, чуть ли не недочеловеком. Хотя можно было узаконить этот вид деятельности, выдать им патенты с видом деятельности «эскорт услуги» и пускай бы себе работали. Они никому не делают плохо! Они никого не обманывают.

Сегодня Виталий Портников выдал заряд презрения коллегам по журналистскому цеху, которые, как оказалось, имеют аккредитацию в «органах ДНР и ЛНР», а в комментариях люди часто называют этих журналистов проститутками. Так вот, мы решили вступиться за путан и попросить не оскорблять представительниц древнейшей профессии сравнением с упомянутыми выше журналистами, депутатами и прочими. Это не проституция. Это – гораздо хуже.

Информация о материале: Опубликовано: 13 мая 2016

Сьогодні в медіапростір не потрапляють цілі сегменти академічного знання. І історія як наука не є винятком.

Проте саме історія, поряд з іншими гуманітарними науками, дає можливість розібратися в проблемі по суті.

Власне для цього «Українська правда. Життя» запросила до розмови Георгія Касьянова, доктора історичних наук, професора, завідувача відділом новітньої історії та політики Інституту історії Національної Академії наук України.

Спеціалізація науковця – історія України ХХ століття.

Касьянов є автором численних досліджень і книг, в тому числі про найбільш трагічні явища в українській історії – про українських дисидентів «Незгодні: українська інтелігенція в русі опору 1960-80-х років», націоналізм – «Теорії нації та націоналізму», Голодомор – « Danse macabre: голод 1932–1933 років у політиці, масовій свідомості та історіографії».

Темою нашої розмови став вкрай суперечливий процес декомунізації та особливості викладання історії в сучасному світі.

Де-факто, імперії були інкубатором нації

– Чим є для вас, історика, процес декомунізації?

– Цей процес вже має історію: це історія Центрально-Східної Європи, Балкан і країн Балтії, у яких те, що ми називаємо «декомунізацією», тривало від початку 1990-х років.

Зазвичай цей процес включав відкриття архівів спецслужб, у деяких країнах – люстрацію, топографічні перейменування, перегляд історії з наголосом на те, що комунізм був неприроднім явищем для східноєвропейских націй. І, звичайно, це переписування історії із зображенням комуністичного періоду як суцільного колективного страждання.

У будь-якому разі, цей процес і далі триває в багатьох із цих країн, і ми зараз активно долучилися до нього.

Як історик я ставлюся до декомунізації як до історичного факту.

Як громадянин вважаю, що в цьому процесі робиться дуже багато помилок, що він відбувається за умов відсутності суспільного консенсусу, багато в чому є нав'язаним суспільству однією політичною групою.

Способи здійснення декомунізації, на мій погляд, надто нагадують комуністичні практики.

– Чому не «дерадянізація»? Хіба був комунізм у Радянському Союзі?

– Звичайно, «декомунізація» – це звуження того, що відбувається. Порядок денний набагато ширший.

По-перше, це «десовєтизація» або «дерадянізація». По-друге, очевидним є антиросійський компонент, оскільки «декомунізатори» вважають, що комунізм і радянська влада – це імпортний продукт від північного сусіда.

Також йдеться про імперську спадщину, про що нам сигналізує історія з Кіровоградом і, певною мірою, з Дніпропетровськом. Зараз ми перебуваємо в стані війcькового конфлікту з Росією, і все, що з нею пов'язано, вписується в наратив української нації-жертви імперії – чи то царської, чи то «совєцької».

– Чи була Україна жертвою радянської імперії?

– Україна була одним з будівничих цієї радянської імперії, а також і царської імперії.

Є навіть книжка Девіда Сондерса «The Ukrainian Impact on Russian Culture» про те, як вихідці з територій, які зараз ми зараз називаємо Україною, у 18 столітті будували Російську імперію.

Ми маємо справу з так званим постколоніальним синдромом, коли знаходять такого собі цивілізаційного Іншого, який несе історичну відповідальність за складнощі сучасного стану. Сучасні негаразди пояснюють втратами у минулому, які виникли унаслідок «імперської політики».

Це стандартний набір постколоніальної риторики.

Але якщо поставити запитання, де виникав український рух – ми побачимо, що він виникав в університетах, наукових і просвітницьких товариствах, громадянських установах (наприклад земствах), які створювалися імперією.

Тобто, де-факто, імперії були інкубатором нації. Вони, з одного боку, виконували певні асиміляторські функції, з іншого – створювали інфраструктури, в яких народжувалися національні рухи. Звісно, не з метою створення націй, а навпаки. Проте, мета і результат можуть не збігатися…

Певна частина політиків, громадських діячів наполягають на тому, що Україна найбільше потерпіла від Радянського Союзу. Але в Росії є люди, які стверджують, що саме Росія найбільше потерпіла від Радянського Союзу.

Це суто ідеологічний словник, і якщо він переноситься в професійне історіописання, то історія в даному разі перестає бути наукою, натомість стає частиною ідеологічного обслуговування політичної еліти, яка на даний момент перебуває при владі.

– Чому питання, які мусили б досліджуватися в академічному середовищі, розглядають політики у Верховній Раді?

– Професійні історики цим займаються, вони про це пишуть. Але ви знаєте, що аудиторія професійного історика – це професійне коло і в найкращому разі студенти.

Аудиторія ВР чи уряду, частиною якого є Український інститут національної пам'яті, – уся країна.

Якщо ми візьмемо історію з чотирма меморіальними законами, які ухвалили 9 квітня 2015 року, ми побачимо таку динаміку.

Невелика група людей, серед яких є й ті, хто вважають себе істориками-науковцями, підготувала чотири проекти законів досить сумнівної юридичної якості, пролобіювала ці закони через Верховну Раду. Політики, які це підтримали, депутати, які ухвалювали ці закони, навряд чи взагалі їх читали.

Два з цих законів спрямовані на витиснення радянського ностальгічного наративу пам'яті, символів цього наративу з публічного простору і його заміщення наративом націоналістичним.

Найбільш свіжий і найбільш символічний приклад: у Києві пропонують проспект Ватутіна перейменувати на проспект Шухевича, а Московський проспект на проспект Бандери.

Це логіка «мінус міняємо на плюс», радикально ідеологізована і доволі більшовицька: нав'язування думки усьому суспільству.

Люди, які є ініціаторами декомунізації, своїми діями дуже нагадують комсомольських активістів

– Рік тому було написано лист іноземних істориків-україністів, які виступили проти цих законопроектів. З якої причини цього не зробила спільнота українських істориків? Були окремі критичні коментарі, але спільної заяви не було.

– Це був лист до Порошенка, Гройсмана і Яценюка.

Власне йшлося про те, щоб Порошенко не підписував два закони: один – про вшанування пам'яті учасників визвольних змагань, національної визвольної боротьби, і другий – про заборону комуністичної символіки.

Я не знаю історію створення цього листа. Можу тільки сказати, що є українські науковці, які підписали цей лист.

Але ви питаєте про спільноту – а чи є та спільнота?..

Українці історики-науковці інституційно не організовані в професійну спільноту, яка має спільну громадську позицію. Наприклад, є рух французьких істориків, який започаткований 2005 року якраз саме з приводу ухвалення меморіальних законів у Франції.

У нас є Національний комітет істориків. Він – як снігова людина. Про нього чули, але ніхто не бачив, не знає про його діяльність.

У нас є професійні секторні спільноти, журнали, довкола яких гуртуються певні групи істориків. Але деякі фахівці-історики просто не хочуть встрягати в політику, іноді навіть є відраза до того, щоб займатися такими речами.

Чесно кажучи, той лист в мене теж не викликав великого захоплення.

Якщо йдеться про те, щоб якось протистояти цьому процесу, то треба його постійно критикувати, писати статті, висловлювати свою позицію. Підписали листа, випустили пару – і все. Хто тепер про нього пам'ятає?

А процес тим часом йде.

Тепер про закони.

Їх критикували не тільки історики. Їх критикувала Венеціанська комісія, яка цілком чітко вказала на те, що: по-перше, покарання, що передбачене за певні дії, надто жорстке, просто неадекватне; по-друге, що вони так чи інакше, прямо чи опосередковано можуть фактично обмежити істориків, і не тільки професійних істориків – а взагалі свободу слова.

У грудні 2015 року, коли надійшли рекомендації Венеціанської комісії, представники Українського інституту національної пам'яті пообіцяли, що вони доопрацюють.

Уже квітень, цим законам вже рік – а відомостей про зміни до них немає. Може, щось й відбувається, тільки ми про це не знаємо.

Тобто, закони поки що залишаються такими, якими вони є. Вони діють, їх впроваджують у життя.

За законом про вшанування пам'яті учасників національного визвольного руху, якщо хтось критично зараз висловиться про Бандеру в публічному просторі, він вже підпадає під дію цього закону.

Я, наприклад, не вважаю Бандеру загальнонаціональним символом, здатним викликати повагу усіх, та й видатним діячем. Якщо я цю думку висловлюю публічно, я вже bad boy не лише для тих, хто зробив з нього ікону, але й для згаданого закону.

– Навіщо потрібен Інститут національної пам'яті, коли є Інститут історії НАНУ, який займається дослідженнями?

– Інститут національної пам'яті – не дослідницька установа, це урядовий орган, який має здійснювати так звану історичну політику. Коли Ющенко підписував указ про створення Інституту національної пам'яті, у нього були певні мотиви, і він копіював польський досвід, який, як бачимо зараз, не в усьому є зразковим…

Мені, як професійному історику, не потрібний Інститут національної пам'яті. Я не впевнений, що він взагалі потрібний суспільству.

Якщо говорити про його роль в суспільстві і про те, що і як цей Інститут робить, я можу однозначно сказати, він зараз створює проблеми, з якими доведеться мати справу в майбутньому.

Основна ідеологія того, що вони роблять, – це нав'язування суспільству певного наративу пам'яті. Тобто фактично йдеться про ідеологічну уніфікацію – цілком як у Радянському Союзі.

Люди, які є ініціаторами декомунізації, своїми діями дуже нагадують комсомольських активістів.

Прагнення ідеологічної уніфікації, принаймні в галузі історії – це відкритий шлях до ідеологічної уніфікації в інших сферах. Суспільство набагато більше, ніж одна ідеологія, навіть популярна.

Якщо Інститут національної пам'яті хоче звести Україну до певних ідеологічних стандартів, то, очевидно, це буде проблемою для всієї країни в майбутньому, яка не вся потерпить «єдінствєнно правільного учєнія».

– Яким мало б бути ставлення до радянського минулого? Чи достатньо цей досвід усвідомлений та опрацьований?

– Хвиля негативу щодо радянського минулого пройшла ще в 1990-ті роки.

Дехто, у тому числі і професійні історики, вважає, що через те, що ми вчасно не дерадянізувалися, не провели люстрацію, а радянські еліти перефарбувалися в національні – і стався весь цей «дерибан», економічний і політичний.

В цих побудовах є думка про те, що радянський період – це суцільний негатив, перерва в «природному» розвитку.

Однак країна, яка в 1991 році стала називатися державою Україна, виникла в межах Української Радянської Соціалістичної Республіки.

Це історичний факт.

І ніхто, навіть відколупуючи меморіальні дошки і зносячи пам'ятники, цей факт не може заперечити.

Очевидно, що в Радянському Союзі Україна остаточно склалася територіально, перетворилася на індустріальну державу з суцільною грамотністю. Якою ціною – інша справа, але це доконаний факт.

Українці перетворилися на урбанізовану націю. Можна багато чого згадати про Радянський Союз. Були репресії, Голодомор, страшні жертви під час Другої світової війни.

Але, було створено потужну індустрію, передову шкільну систему. Україна й досі використовує промисловий, кадровий, інтелектуальний потенціал, який був створений Радянським Союзом.

Власне, за останні 25 років в основних промислових секторах, які й досі тримають нас в колі розвинених індустріальних країн, майже нічого якісно нового не зроблено.

Від ентузіастів «декомунізації» можна почути такий пассаж: ми зараз виконуємо ті завдання, які не було виконане у1990-ті.

Варто нагадати їм про таке: доки в 1990-ті подібні їм ентузіасти подолання комуністичної спадщини долали тоталітарне минуле у доступний їм спосіб, іншу комуністичну спадщину трансформували у капітал ті самі «кляті комуняки», які правильно зрозуміли Маркса.

Зараз ситуація дуже подібна: борці з трухлявим комуністичним минулим гучно длубають гранітний непотреб, створюючи галас, за яким не чути, як цілком конкретні люди і групи «дерибанять» рештки колишньої «загальнонародної власності», імітують реформи та евроінтегрують свої статки.

Архіви – делікатна справа

– Як історик чи маєте ви довіру до документів, які були секретними за радянських часів? До речі, можу пригадати доволі скептичне ставлення Адама Міхника до ентузіазму, з яким чекають відкриття архівів спецслужб. Він казав про те, що ці документи скоріше за все вже опрацьовані цензурою, і навряд чи вони відкриють щось нове.

– Уявлення про те, що архіви щось серйозно додадуть в розуміння минулого, в певному сенсі має підстави.

Будь-який історик, який пише про минуле, має попрацювати в архівах, щоб хоча б відчути контекст епохи. Що стосується того, що архіви призведуть до пізнавальної революції, – це, звичайно, наївний позитивізм.

Можу навести простий приклад.

У 1960-70-ті роки західні дослідники писали про Радянський Союз, про тоталітаризм, була так звана тоталітарна школа. Суть системи вони описали абсолютно адекватно. Потім, у 1990-ті це все стало наповнюватися архівними документами – але по суті нічого не змінилося, крім розширення фактографії.

Я працював з архівами спецслужб ще в 1992 році, коли писав книгу про дисидентів. З Адамом Міхником можна погодитись – це дуже специфічні архіви.

Коли уможливили доступ до цих архівів, у багатьох країнах Центральної і Центрально-Східної Європи на запити про персоналії можна було отримати дані лише про вас самих особисто чи ваших родичів.

Тобто, якщо ви є в цьому архіві і йдеться про особові справи, ви можете свої файли подивитися, персональні файли інших живих людей – ні.

– З якої причини?

– Я працював з архівами КДБ, середня справа – це 30 томів на одну людину. Там багато персональної інформації, матеріали допитів, і там є документи, які очевидно можна сфальсифікувати.

Наприклад, під час допиту в протоколі можна прочитати, що ось той про вас казав це. Це могло робитися спеціально, для того щоб людину «розколоти» – а насправді та людина нічого не казала. Але це може бути підставою, що людина прочитає і зробить і напише: ось той був «стукачем».

Це найпростіший приклад.

Люди потрапляли в стресову ситуацію, їх допитували, шантажували, піддавали психологічним, фізичним тортурам. У такому стані людина багато що може сказати.

Як відомо, в судах свідчення, які здобуті під тортурами, не визнаються легітимними. Якщо в судах вони не визнаються легітимними, чому я як історик міг би їх використовувати в книжці? Вони теж будуть нелегітимними і вони можуть завдати шкоди цій людині, її репутації, або її родичам.

Архіви – делікатна справа. В Польщі були скандали, пов'язані з Лехом Валенсою, що він був співробітником спецслужб. Те саме було в Чехії, Німеччині, щодо відомих людей.

Взагалі історик має мати добру професійну підготовку, знати, як працювати з джерелами, він має бути соціально зрілою людиною.

У мене було багато матеріалів, і якби я опублікував їх на початку 1990-х років, як зараз кажуть, це була б «бомба». Але я свідомо цього не зробив, тому що як фахівець знаю: це може бути фальшивка, спеціально розроблена операція, і тоді я просто стану її учасником.

У нас питання підручників – це питання ідеологічне

– Як співвідносяться курс історії в середніх школах і вищих навчальних закладах України, з тенденціям в глобальному світі?

– Питання історії в школі й у підручниках вперше постало після Першої світової війни. Тоді стало зрозуміло, що шкільні курси історії фактично побудовані на мілітарній історії, пов'язаній з тим, що сусідні нації розглядаються або як вороги, або як небажаний фон.

Після Другої світової війни знову повернулись до цього питання. Вже починаючи з 1950-х років, створювалися різні комісії, які вивчали підручники. Наприклад, була німецько-ізраїльська комісія, німецько-французька комісія. Що цікаво – була німецько-польська комісія за часів комуністичного режиму в Польщі.

Вони намагалися нейтралізувати певні спірні питання у підручниках.

В принципі, будь-яка нація має свій національний наратив, який побудований на дуже простому принципі: ми існуємо дуже довго, та територія, яку ми зараз займаємо, – це наша історична територія, і власне це все.

Такий наратив є фактично в усіх країнах світу, Європи.

У більшості країн Старої Європи шкільна історія відокремлена від наукової історії. Це історія, яка побудована на тому, щоб діти знали минуле і були лояльними до своєї країни.

Наукова історія, історія як наука – займається іншими справами.

Якщо ви подивитесь перші підручники з історії України, то побачите, в 1990-ті роки їх створювали академічні історики.

По-перше, завдяки цьому ці підручники відразу, з самого початку, стали доволі нудними. По-друге, злилися в одне ціле академічна історія і дидактична історія. Таким чином, самі академіки потрапили під вплив моделі дидактичної історії. По-третє, ця історія транслює певний ідеологічний стандарт. Як в українському випадку, що нація існує тисячу років.

Таким чином, у нас питання підручників – це питання ідеологічне.

Фактично, починаючи з 1990-х років, з першого покоління підручників, змістовно в сенсі ідеологічної лінії вони не змінилися. Всі ці скандали часів Табачника – це більше журналістські історії, ніж реальні зміни. Фактично підручники з історії, особливо з історії України, виконують суто ідеологічну функцію, і дуже мало аналітичну і пізнавальну.

Підручники друкуються, припустимо, у кожному вищому навчальному закладі. Якщо є кафедра історії України, там обов'язково хтось надрукує або методичку, або свій підручник чи посібник.

Вважаю, що якщо йдеться про громадянське виховання, то шкільного курсу цілком достатньо.

У вищих навчальних закладах не потрібний курс історії України – оцей обов'язковий стандартних семестровий курс історії України, який повторює шкільний курс і часом дуже нагадує подібний обов'язковий курс історії КПРС радянських часів.

Була спроба два роки тому заступити його курсом історії культури України. Звичайно, був скандал. Звичайно, викладацьке лобі, всі ці люди, які викладають історію України бухгалтерам, стоматологам та іншим неісторикам, збурилися.

А якщо говорити про професійних істориків, то, звичайно, на історичних факультетах підручник з історії як джерело інформації – нонсенс. Якщо людина йде на спеціалізацію «історія», вона з першого курсу має історію вивчати за першоджерелами, за науковими дослідженнями тощо – а не за підручниками.

В Україні шкільний курс намагалися змінити.

У 2008-2010 роках був проект, пов'язаний з тим, щоб олюднити українську історію, позбутися надміру мілітарних сюжетів, етноцентризму, ксенофобії, культурної нетерпимості. Це почалося в 2007 році і закінчилося в 2010-му.

Над змінами працювала група під керівництвом Наталі Яковенко, що дуже цікаво, при Українському інституті національної пам'яті, але тут більше важили особистості, а не інституція.

Коли Табачник став міністром освіти, він початково намагався цю ідею використати у свій спосіб, але невдовзі переключився на більш цікаві для нього речі.

За нинішньої політичної ситуації перегляд підручників в контексті «олюднення», гуманізації української історії виглядає мало вірогідним.

– Чи можливо подолати традицію замочування складних питань? Що саме для цього потрібно?

– У нас немає традиції замовчування. Це була радянська ідея – білі плями, таке інше.

У нас інша традиція: культивування певних сюжетів, які перетворюються з історичних сюжетів на ідеологічні форми.

Припустимо, деякі країни практикували проект навмисної амнезії.

Наприклад, Іспанія намагалася забути про те, що відбувалося в громадянську війну в 1930-ті роки. Французи погодилися не те щоб забути Варфоломіївську ніч, але не надавати цьому історичному факту того значення, яке надавалося до середини 19 століття.

Або, припустимо, революційні репресії в Бретані в 90-ті роки 18 століття дехто називав геноцидом – однак там також досягли певного консенсусу, щоб це питання не культивувати.

У нас є свої скелети в шафі. До прикладу – Волинська трагедія, Волинська різанина, їх по-різному називають Але це те, що не дуже хочеться згадувати.

До Голокосту в Україні є теж різне ставлення. Навіть у наших підручниках з історії України певний час не було взагалі згадки ці події. Голокост згадувався тільки в контексті Західної Європи, що там знищували євреїв.

В Україні нацисти знищили, за різними підрахунками, від 900 тисяч до 1,5 мільйона євреїв – просто тут, на місці, їх нікуди не вивозили.

За радянських часів це замовчувалося. А в часи незалежності це був не дуже зручний сюжет. Адже треба було пояснити позицію місцевого населення, яке досить часто охоче допомагало німцям в цій справі. При цьому, в Україні були дві тисячі праведників – герої, які рятували євреїв, ризикуючи власним життям.

Це дуже складні речі... Вони стосуються всіх країн Центрально-Східної Європи, не тільки України.

У Польщі були й досі залишаються проблеми з тим, як ставитися до Голокосту. Особливо коли до влади приходять праві, починаються проблеми.

Є різні варіанти.

Якщо йдеться про амнезію, то такий проект можна було б реалізовувати – однак незрозуміло, що брати предметом забування. Зараз є намагання реалізувати проект амнезії, коли знищується оцей радянсько-ностальгічний варіант колективної пам'яті.

Вже є конфлікти з цього приводу. Що буде далі – подивимось.

Зараз наближаємося до іншої «суперечливої» дати – 9 травня.

До 2015 року це був День Перемоги у Великій Вітчизняній війні 1941-1945. Згідно з одним з меморіальних законів від 9 квітня минулого року назву і хронологію змінено.

9 травня тепер – День перемоги над нацизмом у Другій світовій війні 1939-1945. У цей спосіб згадане свято також «декомунізували».

Так само запроваджується ще одна пам'ятна дата – 8 травня – День пам'яті і примирення.

За задумом ініціаторів закону, це наближає Україну до європейських практик.

В принципі, з новою назвою і датами все було б гаразд, якби в тексті закону не було такого цікавого формулювання, яке стосується форм увічнення перемоги:

«Недопущення фальсифікації історії Другої світової війни 1939-1945 років у наукових дослідженнях, навчально-методичній літературі, підручниках, засобах масової інформації, публічних виступах представників державних органів, органів місцевого самоврядування, посадових осіб».

Було б цікаво дізнатися, яким чином забезпечуватиметься «недопущення фальсифікацій», хто буде визначати наявність цих фальсифікацій, і якими є критерії.

Мені здається, що й тут ми маємо перспективу перетворити дату, яка може об'єднувати людей – на яблуко розбрату, яке буде до смаку як тим, кому подобається термін «Друга світова», так і тим, хто готовий покласти здоров'я і життя (і не лише власне) за «Велику Вітчизняну».

Информация о материале: Опубликовано: 13 мая 2016

Принцип ответственности перед будущими поколениями предполагает осознание последствий от своих действий и их влияние на жизнь людей в дальнейшем. Все действия, которые мы предпринимаем, так или иначе отразятся на последующих поколениях наших сограждан, а иногда — и жителей других стран.

Но некоторые события последнего времени в Украине очень мало напоминают действия в рамках спланированной и четкой стратегии развития страны. В частности, возникает немало тревожных вопросов по реформированию пенитенциарной системы. Эта тема — не самая медийно-популярная, и кроме того — довольно специфичная, так как мало кто понимает, о чем вообще идет речь, и, соответственно, мало кто берется комментировать происходящее, в отличие от вопросов компетенции Минобороны, СБУ, ОВД, Генпрокуратуры. Это достаточно долгое время позволяло Пенитенциарной службе оставаться закрытой и обособленной.

Само реформирование пенитенциарной системы Украины можно разделить на два вида — «тихое» и гласное. Так вот «тихая» реформа началась еще весной 2014-го с ряда решений, которые во многом остались незамеченными:

1) была объявлена амнистия, по которой освободилось 16 624 осужденных. В последний момент в закон внесли правки и разрешили амнистировать осужденных за незаконный оборот наркотиков, что является беспрецедентным событием;

2) было прекращено выделение средств на проведение ремонтных работ и улучшение коммунально-бытовых условий учреждений исполнения наказания;

3) отказ эвакуировать осужденных и персонал исправительных учреждений из зоны проведения АТО. «Еще 28 ноября 2014 г. мы были готовы к эвакуации. Но в последнюю минуту Министерство внутренних дел, в функции которого входит конвоирование осужденных и арестованных, отказалось это делать», — рассказал в одном из своих интервью глава пенитенциарной службы В.Палагнюк. Однако ситуация в учреждениях была неконтролируема уже в начале июня: произошел ряд нападений на объекты ИН с целью захвата оружия, имели место отдельные случаи нападений на сотрудников, неоднократно артиллерийским обстрелам подверглись исправительные колонии в Донецке, Макеевке, Горловке, Торезе, ряд колоний в Луганской области, вследствие чего погибали как сотрудники учреждений, так и осужденные. Но это не стало достаточным основанием для проведения эвакуации;

4) народные депутаты поддержали изменения в Уголовно-исполнительный кодекс Украины, вследствие которых ст. 118 получила такую редакцию: «Привлечение осужденных к лишению свободы к общественно полезной работе:

Осужденные к лишению свободы имеют право работать в местах и на работах, определяемых администрацией колонии».

До этого осужденные к лишению свободы были обязаны работать. Теперь же — так как человек не обязан реализовывать свои права — осужденные имеют полное право не работать. Но у администраций учреждений исполнения наказания оставался маневр: осужденных, желавших воспользоваться предусмотренными законом льготами (замена неотбытой части наказания более мягким и условно досрочное освобождение), можно было стимулировать к работе, поскольку согласно ст. 130 того же Кодекса: «Мероприятия поощрения, применяемые к лицам, лишенным свободы: 1. За добросовестное поведение и отношение к труду, обучение, активное участие в работе самодеятельных организаций к осужденным могут применяться следующие меры поощрения... «.

Перечень самих поощрений нам не так важен: основной смысл в том, что для получения поощрения необходимо производить над собой усилия, нужна внутренняя интенция и направленность осужденного на ресоциализацию, а значит — возможность быстрее вернутся домой. Безусловно, эта «уловка» работает с теми, у кого есть дом, паспорт, кому есть куда идти. Конечно, таких осужденных немного, но и эту возможность для маневра законодатели недавно решили убрать, о чем пойдет речь ниже.

Что касается гласной реформы, то во время ее презентации 10 февраля 2016 г. вместо четкой эффективной стратегии были озвучены в основном популистские лозунги: «мы уволим почти всех старых сотрудников», «к нам приедут новые и умные из Гарварда», «норвежские инвесторы все это оплатят и подскажут, как сделать еще лучше» и самое главное — «мы продадим старые СИЗО». Речь идет в первую очередь об изоляторах Киева и Черновцов. И если Лукьяновский СИЗО давно требует фундаментальных изменений в части хозяйственной деятельности, то изолятор в Черновцах считается одним из лучших в Украине.

Расскажу по порядку. История с Лукьяновским СИЗО длится уже не первый год, условия содержания в нем действительно оставляют желать лучшего, что подтверждают многочисленные фотоснимки как самих арестованных и осужденных, так и правозащитников, журналистов. Проблемы у Киевского следственного изолятора обострились после смерти Макара Колесникова. По официальной версии, он умер от алкогольного отравления. Родственники, разумеется, в это не верят, прокуратура ведет следствие и даст правовую оценку произошедшего. Масла в огонь подлила следующая внезапная смерть осужденного — от сердечной патологии, после чего таки было принято решение произвести инспекторскую проверку условий содержания осужденных и подследственных. По ее итогам было запрещено использовать 14 камер, но это вряд ли исправит коммунально-бытовые условия осужденных.

В Минюсте заявили, что готовы продать Лукьяновское СИЗО, им якобы поступило подобное предложение — за 8 млн долл. Но дело в том, что законодательной базы для продажи или сдачи в аренду учреждений исполнения наказаний нет. «Согласно действующему законодательству, целостные имущественные комплексы исправительных и воспитательных учреждений, исправительных центров, учреждений исполнения наказаний и следственных изоляторов не подлежат приватизации и не могут передаваться в аренду», — говорят в пенитенциарной службе. Соответственно, чтобы проводить подобные действия, необходимо приводить в соответствие законодательную базу. И об этом в Минюсте молчат.

Кроме того, специалисты по недвижимости уже заявляли в СМИ, что ориентировочная стоимость участка на месте Лукьяновского СИЗО составляет порядка 20–30 млн долл. Как получается такая разница в цене? Все очень просто: Минюст продает здание, а не землю. Участок земли под зданием СИЗО не принадлежит ни Минюсту, ни пенитенциарной службе — земля взята в аренду у Киева. А пенитенциарная служба, по словам ее руководителя В.Палагнюка, аренду не платит: договорились!

Также стоит понимать, что платить за СИЗО будут не в долларах, а в гривнях, и 8 млн долл. сегодня, завтра в Украине могут превратиться в 1 тыс. долл. И тут вырисовывается следующая схема продажи:

1) потенциальный покупатель платит оговоренную сумму;

2) ему разрешают построить новое «европейское» СИЗО за пределами Киева (строить будет либо сам, либо привлекать строительную организацию);

3) после сдачи в эксплуатацию нового СИЗО предпринимателю разрешают снести старое здание и построить что-то свое;

4) он платит аренду за землю Киеву.

В ноябре министр юстиции П.Петренко рассказал, что якобы есть участок земли в городе Ирпень Киевской области (хотя на самом деле участок в Коцюбинском, и там находится действующее учреждение исполнения наказания) для строительства СИЗО вместимостью 1 тыс. чел. Продолжительность строительства министр оценил в девять месяцев. О стоимости строительства речи не было. Возникает вопрос: почему именно на 1 тыс. чел.? В Лукьяновском СИЗО в разные годы содержалось и более 3 тыс. граждан. И точно ли министр юстиции ничего не путает, когда говорит о строительстве СИЗО за девять месяцев? Для строительства «с нуля» такого здания — это утопия в украинских реалиях.

По поводу же нового владельца здания, почему никто не говорит о том, что, например, Киев может выставить непомерную арендную плату? Причем сделает это уже после постройки нового здания: или плати, или забирай свою гостиницу и уходи. Также не следует сбрасывать со счетов разного рода «защитников памятников архитектуры» — эти и в ЮНЕСКО напишут, и в суд пойти не постесняются. Тем более, они уже сейчас об этом заявляют в СМИ. Поэтому на месте потенциального инвестора я бы очень сильно задумался, стоит ли связываться. Допускаю, что в такой ситуации это не будет человек со стороны, а значит, шум в прессе никого не остановит, и даже «свои честные» строители тоже найдутся.

Теперь же рассмотрим ситуацию вокруг Черновицкого СИЗО. 7 октября 2015-го было принято постановление Кабинета министров Украины (№1066-р), в котором значится: «Согласиться с предложением Государственной пенитенциарной службы относительно ликвидации Черновицкого учреждения исполнения наказаний управления Государственной пенитенциарной службы в Черновицкой области (№33) в связи с аварийным состоянием зданий и сооружений, в которых размещено указанное учреждение, и его расположением в непосредственной близости от исторического центра г. Черновцы, объектов, принадлежащих к Всемирному наследию ЮНЕСКО, и учебных заведений». Такие причины закрытия, как аварийное состояние и отсутствие культурной ценности, очень сильно удивили знающих ситуацию людей.

Здание изолятора было построено в 1812–1819 гг., расположено на Соборной площади в самом центре Черновцов и является памятником архитектуры. Почти 100 лет назад, в конце 1916-го, помощник военного прокурора по гражданской части Евреинов писал: «Обозревая тюрьму, я установил, что само помещение является настолько целесообразно устроенным, значительным по размерам и специально приспособленным, что некоторые недостатки содержания арестованных могут быть немедленно же устранены».

В июне 2015-го приехал «обозреть тюрьму» министр юстиции П.Петренко: об этом значимом событии есть фотоотчет на сайте ГПтСУ. А также текст достаточно стандартного содержания: «Был, посмотрел все, зашел в церковь, уехал». Если судить по этому материалу, то визит прошел без проблем, никаких кардинальных решений озвучено не было. Однако, выступая на брифинге в тех же Черновцах, министр заявил: «До конца текущего года Черновицкий следственный изолятор, который расположен в самом центре города, прекратит свою работу и будет законсервирован». Консервирование решили разбить на два этапа. Для начала — вывезти всех пожизненно лишенных свободы, таких осужденных содержалось 14. И второй этап, который ничем не отличается от «схемы» в Киеве.

В августе 2015 г. 14 осужденных к пожизненному лишению свободы были вывезены в разные исправительные учреждения по стране. А в октябре, открывая набор в новую патрульную полицию в Черновцах, премьер-министр А.Яценюк сказал, что Кабинет министров принял решение закрыть изолятор поскольку: «...условия в этом СИЗО, как и в Лукьяновском СИЗО в Киеве, далеки от европейских». Но сам премьер изолятор не посещал.

Но тут опять возникает вопрос: в 2014-м на ремонт СИЗО в Черновцах было выделено 500 тыс. грн. Средства выделялись для ремонта камер СИЗО в соответствии с современными стандартами, были проведены замены систем водоснабжения, электроснабжения, канализации, отопления. Следует отметить, что условия содержания в изоляторе Черновцов считаются одними из лучших в стране. Зачем было ремонтировать безнадежное СИЗО?

Теперь же вернемся к следующим этапам «тихого» реформирования. 26 ноября 2015 г. Верховная Рада приняла Закон «О внесении изменений в Уголовный кодекс Украины (относительно усовершенствования порядка зачисления судом срока предварительного заключения в срок наказания)». Соответствующий законопроект №3413 был подан группой нардепов во главе с Надеждой Савченко. А уже 22 декабря президент подписал эти изменения. Основными целями закона его авторы назвали «компенсацию» осужденным время пребывания в следственных изоляторах, уменьшение численности содержащихся и сроков их пребывания в СИЗО, а также сокращение расходов бюджета. Законодатели мотивируют свое решение ужасным санитарным и коммунально-бытовым состоянием следственных изоляторов (а кто же перестал выделять средства на ремонт?).

В тексте закона написано: «Зачисление судом срока предварительного заключения в случае осуждения к лишению свободы в рамках того же уголовного производства, в рамках которого к лицу было применено предварительное заключение, производится из расчета один день предварительного заключения за два дня лишения свободы». А также: «Этот Закон применяется ко всем лицам, относительно которых на момент вступления в силу настоящего Закона вступил в законную силу обвинительный приговор, наказание по которому не отбыто полностью».

Таким образом, речь идет о зачислении одного дня, проведенного в СИЗО, за два дня пребывания в колонии. Самое любопытное, что эта норма распространяется на всех осужденных, в отношении которых приговор вступил в законную силу, по состоянию на 24 декабря. То есть не только на тех, кто сейчас пребывает в следственных изоляторах, а на всех осужденных — не важно, за преступления какой степени тяжести они отбывают наказания: сидит человек за неуплату алиментов или бандитизм. Эта же норма распространяется на осужденных к пожизненному лишению свободы, которые теперь смогут раньше просить помилования.

По данным ГПтСУ на 12 февраля 2016 г. освободилось:

— 440 лиц — осужденных за умышленное убийство,

— 216 лиц — за нанесение умышленных тяжких телесных повреждений,

— 283 лица — за преступления, связанные с наркотиками,

— 539 лиц — за разбой,

— 375 лиц — за грабеж,

— 524 лица — за кражу.

В целом по формальным признакам под действие указанного Закона подпадают около 49 тыс. лиц, удерживающихся в учреждениях ГПтС Украины. Из них могут быть освобождены от дальнейшего отбывания наказания 6 тыс. лиц, среди которых:

— 3 тыс. лиц, осужденных за совершение тяжких преступлений,

— 1,8 тыс. лиц, осужденных за совершение особо тяжких преступлений.

То есть в ближайшее время освободятся около 50 тыс. чел. из

70 тыс. осужденных, которых Украина официально считает «своими» (без учета зоны АТО и АР Крым). Что позволит «разгрузить» большую часть учреждений исполнения наказания и впоследствии поставить вопрос об их продаже.

Дальше больше: в декабре 2015-го Верховная Рада приняла в первом чтении законопроект «Об амнистии». В СМИ было озвучено, что под действие закона подпадут 4 тыс. осужденных, но неясно, учтены ли в этой цифре те лица, сроки которых сдвинутся вследствие действия «закона Савченко». Амнистию намерены в первую очередь применить к тем категориям осужденных, которые наиболее не защищены и уязвимы социально: к женщинам и несовершеннолетним; мужчинам, имеющим детей в возрасте до 16 лет или детей-инвалидов; к инвалидам первой, второй и третьей групп; людям, больным туберкулезом, онкологическими заболеваниями; лицам, достигшим пенсионного возраста; участникам боевых действий.

А также за основу был принят законопроект 2251а, которым предлагается изменить упомянутую в начале моей статьи норму Уголовно-исполнительного кодекса о порядке наложения поощрений таким образом: «Статья 130. Меры поощрения, применяемые к лицам, лишенным свободы: 1. За выполение возложенных обязанностей и правил поведения, установленных этим Кодексом и правилами внутреннего распорядка колонии». То есть поощрять можно будет, если осужденный ведет «овощной» образ жизни и ничего не нарушает, о внутренних интенциях или устремлениях следует забыть. Вот и получается, что работать не нужно, стремится к чему-то хорошему необязательно, достаточно просто не нарушать то, что само по себе не очень сложно. Это все равно, что за отсутствие нарушений правил дорожного движения каждому дарили бы Rolls-Royce и делали вид, что так правильно. Эти поправки пока еще не внесены в кодекс, но такая возможность остается. Депутаты считают, что подобные изменения будут способствовать «гуманизации» процесса отбывания наказания, но со стороны выглядит, как будто пытаются еще больше «разгрузить» тюрьмы (к осужденным можно будет применять льготы независимо от их поведения).

Возникает вопрос: готова ли наша страна к такому количеству внезапно освободившихся осужденных? Ведь у большинства из них элементарно не будет паспортов, многие из них будут больны, им некуда будет пойти, и не будет за что жить. А главное — они выйдут с четкой уверенностью, что им все должны. Некоторые из них, возможно, будут жителями зоны проведения АТО (Донецкая, Луганская области) или временно оккупированных территорий (АР Крым). Что предложит им наше государство? Предполагаю, что ничего.

Продолжая тему реформирования пенитенциарной системы Украины, хочу обратить внимание на некоторые аспекты службы, которые действительно нуждаются в кардинальных изменениях. Например, порядок труда осужденных к лишению свободы. Во время презентации реформы было заявлено создание единого «холдинга», который будет управлять всеми производственными мощностями службы. То есть, по сути, меняется подчинение, но не меняется смысловое наполнение и законодательная база процесса, что изначально губительно скажется на «реформе», фактических изменений не произойдет.

Зачем осужденному работать, спросите вы? Хороший вопрос, который вызывает много споров и спекуляций... Но, простите, разве каждый из нас задается вопросом «Зачем мне работать?». Это воспринимается как что-то само собой разумеющееся. Нам необходимо покупать еду, одежду, содержать семью, оплачивать аренду жилья, коммунальные услуги, проводить досуг… Все это требует денег, лично за каждого из нас ведь государство не платит?

Помимо озвученных платежей, не следует также забывать о компенсации, которую должен выплачивать осужденный за то горе, которое он совершил своим преступным деянием. Зачастую это немалые деньги. В украинских реалиях, как правило, взыскать материальный ущерб практически невозможно, не в последнюю очередь из-за отсутствия оплачиваемой работы для осужденных. Почему же возникают споры в отношении труда осужденных? Вопрос, скорее, риторический.

При изоляции в спецучреждение человек помещается в совершенно иную социокультурную реальность, созданную поколениями осужденных, со своим языком, идентичностью, ценностями и смыслами и укрепившуюся за время отбывания длительного наказания. Безусловно, она не создана из ничего, а состоит из обыденных для нас ценностей, смыслов и языка, трансформировавшихся в восприятии осужденных из-за неприятия или непонимания наказания, озлобленности на саму систему исполнения наказаний, неустойчивости в восприятии, т.е. опирается на искаженный ценностно-смысловой фундамент обыденной реальности.

В свете всего вышеизложенного нам не приходится говорить об исправлении осужденных в том смысле, в котором они могут стать достойными членами общества и не нарушать нормы обыденной социокультурной реальности. Но мы в праве говорить об исправлении как принятии культурной традиции, установленной в местах лишения свободы, для адекватной адаптации в среде осужденных, занятия определенного места в их иерархии, идентификации себя с группами внутри их среды и установления коммуникации с ними.

Таким образом, на протяжении многих лет происходила выработка и утверждение типа реальности, который стал выражением культурной традиции, изолированной в местах лишения свободы, только там адекватной и отвечающей потребностям осужденных. Но при этом полностью лишенной ценностно-смыслового фундамента за пределами спецучреждений и продуцирующей людей, неспособных занять какое-либо место в обыденной реальности нашего общества.

Социальные процессы, происходящие внутри украинского общества, меняются. На основании этого подходы к исправлению осужденных путем их трудоиспользования в промышленном производстве, сельском хозяйстве, различных спортивных и культурно-массовых мероприятиях, а также при полном отсутствии моделирования взаимодействия гражданина и социальных институтов, наглядной демонстрации положительной реализации своих прав и обязанностей членами социума, ответственности за принятые решения кажутся недостаточными и не отражающими потребности современного украинского общества. Так как исключительно в исполнении своих обязанностей, реализации своих прав и принятии ответственности за принятые решения мы и можем говорить о человеке, как достойном представителе общества. Труд должен восприниматься не как самоцель, но как инструмент приобщения к социальной действительности.

В свете общегосударственных «европейских устремлений» хочется обратить внимание на Европейские пенитенциарные правила (последняя редакция 2006 г.). Этот документ регламентирует деятельность пенитенциарных учреждений стран — членов ЕС и носит рекомендательный характер с поправками на национальное законодательство. Для Украины это важный документ, который почему-то не берется во внимание. Итак, можно выделить следующие основные принципы организации труда осужденных согласно Европейским пенитенциарным правилам:

— Осужденный обязан работать (администрация учреждения должна стремиться предоставить достаточно полезной работы). Не обязаны работать только лица, взятые под стражу, т.е. чья вина еще не доказана. Но в добровольном порядке они могут работать.

— Труд — способ исправления (характер предоставляемой работы должен поддерживать или развивать навыки, которые позволят осужденному зарабатывать на жизнь после освобождения).

— Общественная полезность труда (организация и методы работы должны походить на сходные работы на свободе, чтобы максимально подготовить осужденного к освобождению).

— Объединение труда и профессионального обучения (осужденным должна предоставляться работа с элементами профессиональной подготовки).

— Труд не должен приносить осужденным страдания.

— Использование полученных навыков осужденными после освобождения (основной смысл правил — научить осужденных адекватному поведению в обыденной жизни после освобождения).

Как видим все просто и очень не похоже на сегодняшнюю организацию труда для осужденных в пенитенциарной системе Украины. Коротко и даже обзорно мы рассмотрим другие постсоветские страны:

— Беларусь — согласно действующему законодательству, «осужденные обязаны трудиться на работах, установленных администрацией колонии». Содержание одного осужденного — 1077 грн/месяц*.

— Россия — «осужденные обязаны трудиться на работах, установленных администрацией колонии». Содержание одного осужденного — 2032 грн/месяц*. Средняя месячная зарплата — 2070 грн*.

— Эстония — «осужденные обязаны трудиться на работах, установленных администрацией колонии». Содержание одного осужденного — 31 552 грн/месяц*. Средняя месячная зарплата — 4808 грн* (*по текущему курсу НБУ).

Во время презентации реформы нам рассказывали о положительном опыте Норвегии и о том, как их специалисты нам помогут. Да, действительно в этой стране — одни из лучших, если не лучшие тюрьмы в мире. В Норвегии 49 тюрем и около 4 тыс. осужденных. В самой большой тюрьме, в центре Осло, содержатся 350 осужденных, построена она 150 лет назад.

Работа в тюрьмах Норвегии рассматривается как один из этапов реабилитации, поэтому осужденные трудятся на работах по самообеспечению, занимаются благоустройством территории — подстригают газоны, ухаживают за цветами на клумбах, а также работают на кухне, в парикмахерской, на ферме, ухаживая за скотом, трудятся на полях, выращивая рожь и пшеницу. В некоторых заведениях есть прачечные, которые обслуживают не только постояльцев тюрем, но также воинские части, больницы и дома престарелых. В других функционируют лесопилки и мастерские по производству мебели, что является неким подспорьем к тюремному бюджету.

Отдельное место в презентованной реформе уделено сотрудникам (но не прохождению службы) — большую часть из них предлагают лишить званий (разаттестовать), сократить, а оставшихся прогнать через аттестационные комиссии, которые уже проверяли «компетенцию милиции». Это должно высвободить средства для повышения зарплаты в среднем на 40% для сотрудников колоний. Рядовой на первом году службы сейчас получает 1600 грн офицер — 2000–2200 грн. Как видим, «повышение» заработной платы планируется колоссальное, оно сразу же позволит привлечь выпускников Кембриджа и Гарварда на службу, а также повысит престиж ведомства.

Разаттестация сотрудников добавляет еще один пикантный нюанс: работать в ведомстве смогут люстрированные из других силовых ведомств сотрудники. Эта модель практикуется и сейчас, но после указанной реформы это процесс станет массовым. Европейские пенитенциарные правила говорят о том, что сотрудники должны быть обеспечены достойной заработной платой и условиями прохождения службы, в противном случае предполагается развитие коррупции. Не допускается использование неподготовленного персонала, что практикуется у нас ввиду огромного некомплекта сотрудников. Тому есть ряд объективных причин: на данный момент сотрудники пенитенциарной службы имеют очень низкую зарплату, лишены всех возможных льгот (бесплатного проезда, компенсации за аренду жилья и коммунальные услуги, возможность оздоравливаться и пр.). Срок выхода на пенсию несколько лет назад был поднят с 13,5 до 25 лет.

Но решений этих вопросов в предложенной «реформе» нет. Точно так же, как и нет решения проблемы наркотрафика (об этом говорить вообще не принято) в исправительных учреждениях, содержании наркозависимых и психически больных (они содержаться на общих основаниях со всеми остальными осужденными), коррупции в медицине (освобождения осужденных по болезни), а также в применении к осужденным льгот.

Можно ли считать предложенную «реформу» отвечающую тем вызовам, которые сегодня стоят перед государством? С уверенностью могу утверждать, что это скорее «смена вывески»: фундаментальные основы системы остаются прежними, что связано, в первую очередь, с отсутствием специалистов. Удивительно ли, но к подготовке проекта реформы не привлекались сотрудники пенитенциарной службы, ее ветераны, члены научного совета.

Анализируя нынешнюю ситуацию, сложившуюся в системе исполнения наказания в Украине, можно сделать ряд ключевых выводов:

Согласно нашему законодательству, зона проведения АТО — это Украина, сидят там люди, осужденные именем Украины. На данный момент там осталось около 7 тыс. осужденных. Следует понимать, что не все из них — жители Донецкой и Луганской областей, там отбывают наказание жители многих областей Украины. Пока что одна сторона вопроса решается сама собой — люди эвакуируются самостоятельно, после отбытия срока наказания, но до сих пор неясен их правовой статус в Украине. Вторая часть вопроса — это правовая оценка действий ГПтСУ и Минюста, в частности отказа от эвакуации осужденных и сотрудников учреждений.
Рядовой сотрудник такого сложного и многогранного ведомства не может получать 1600 грн на первом году службы (что даже при заявленном повышении на 40% вследствие реформы звучит смешно), не может быть лишен всех возможных льгот и привилегий. Сотрудники службы должны делать то, что наше общество в силу разных причин сделать не смогло: социализировать людей. В стратегическом плане эта деятельность — важнейшая для государства, т.к. именно от нее напрямую зависит уровень преступности.
Не важен возраст тюрем, важно, как их эксплуатировать, и сколько средств выделять на ремонт (в Украине с апреля 2014-го перестали выделять средства на ремонт учреждений исполнения наказания, а до этого не выделяли больше 40% от необходимого). С таким подходом любой «новый» СИЗО через несколько месяцев станет обычным «старым».
Мы не можем полностью ориентироваться на норвежский опыт, т.к. 4 тыс. норвежских осужденных и 70 тыс. (а потенциально наша система рассчитана на 240 тыс.) украинских — далеко не одно и то же.
Осужденные обязаны работать (это не предмет обсуждения, это данность, стране не хватает чистых улиц, дорог и оперных театров). Их труд должен оплачиваться.
Производство на территории исправительных учреждений не создавалось для того, чтобы приносить прибыль (хотя в нашей стране в былые времена труд осужденных успешно использовался с этой целью). Его основная миссия — ресоциализация, адаптация и получение осужденными навыков самообеспечения.
Осужденные должны частично трудиться на работах по самообслуживанию (шить себе одежду, стирать, готовить еду, убирать, обустраивать прилегающую к общежитию территорию, ремонтировать общежития).
Если Минюсту так хочется строить новые учреждения исполнения наказаний, то пусть это делают осужденные. Демонтаж старых зданий, ремонт существующих также должны проводить осужденные, находящиеся на участках социальной реабилитации либо же отбывающие наказания в исправительных центрах.
Необходимо понять, что осужденные существуют в иной ценностно-смысловой реальности, прочно веря в значимость ее императивов. Повседневность осужденных формируется устойчивой иерархией внутри групп, визуальными знаками отличия и принадлежностью к той или иной «масти», режимным образом жизни, представлениями о должном и достойном, внутренним кодексом поведения, закрепленными в языке (жаргоне). Не изменив эту внутреннюю реальность осужденных, мы наполним новые здания старым смыслом.
В середине 1960-х социолог Роберт Мартинсон написал работу «Ничего не меняется», общий смысл которой сводится к следующему: как бы ни менялся режим в учреждениях (ужесточался или «гуманизировался»), на рецидивность это, по большому счету, никак не влияет. Он считал, что основная задача пенитенциарных учреждений — не сделать преступников еще большими врагами общества, чем они были до этого.
Если оставить все как есть, то получится, что мы продуцируем социальных инвалидов, которым все должны, но которые не обязаны вообще что-либо делать. Во сколько обходится нашей стране рецидивизм? Похоже, никто не задумывается над этим вопросом.
Брать за основу реформу, предложенную Минюстом, нельзя. Она лишена понимания фундаментальных оснований службы, повседневной реальности осужденных, процессов, происходящих «за забором». Озвученные «Европейские стандарты» — это не вседозволенность для осужденных, которая следует из принятых и готовящихся законодательных норм. Основой реформы должно стать создание внутри исправительных учреждений среды адекватных отношений гражданина и социальных институтов, наглядной демонстрации положительной реализации своих прав и обязанностей членами социума, а также принятия ответственности за принятые решения. Так как именно моделирование современных общественных процессов — а они очень сильно меняются за период отбывания наказания осужденным — дает реальную возможность подготовить человека к действиям внутри социума, адекватно реагировать на его вызовы, уметь репрезентировать себя, в первую очередь перед работодателем, а также вести свою повседневную деятельность в правовом поле.

Информация о материале: Опубликовано: 13 мая 2016

Страница 424 из 1561

Как государственные облэнерго оставят без денег

Бедные заплатят за нищих

Субсидиарный тупик

Бегом от реформ

Головою району на Харківщині призначено радника Райніна, який не задекларував бізнес

В защиту проституток

Історик Георгій Касьянов: Способи здійснення декомунізації нагадують комуністичні практики

Де-факто, імперії були інкубатором нації

Люди, які є ініціаторами декомунізації, своїми діями дуже нагадують комсомольських активістів

Архіви – делікатна справа

У нас питання підручників – це питання ідеологічне

Реформа пенитенциарной системы в Украине — отечественный бренд-кризис?

Реклама

Календарь

Пн	Вт	Ср	Чт	Пт	Сб	Вс
1	2	3	4	5	6	7
8	9	10	11	12	13	14
15	16	17	18	19	20	21
22	23	24	25	26	27	28
29	30	31	1	2	3	4