Статьи

Статистика свидетельствует, что в течение последних 25 лет в правоохранительные органы Украины поступило около 70 млн заявлений и сообщений о совершении преступлений; потерпевших от них — не менее 12 млн. чел., а убытки нанесены более чем на 100 млрд грн; вместе с тем было выявлено около 6 млн чел., совершивших преступления, и осуждено 4 млн из них. Исходя из статистических данных о количестве взрослого населения Украины и о том, что 1/3 осужденных — рецидивисты, можем приблизительно подсчитать: один из двадцати жителей Украины когда-либо привлекался к уголовной ответственности, а один из каждых тридцати — был осужден.

Пресловутый закон от 16 января 2014 г. отменен. Но «диктаторские законы» все еще в силе. Речь прежде всего — о действующем Уголовном кодексе (далее — УК).

Этот Кодекс создает опасность применения сурового ограничения прав к каждому из нас. Но при этом практически никто точно не знает, является ли то или иное совершенное действие преступлением, и какое наказание за него будет назначено.

Положения УК не являются четкими и понятными для всех. Предписания закона должны определять уголовно наказуемое действие в четких и ясных выражениях и не подлежат расширенному толкованию. Изучая другие УК, мы видели: такого как у нас, нет нигде в мире — ни в Швеции, ни в Канаде, ни в Японии.

Вспомним, как возбуждались уголовные дела в отношении лиц, которые разрисовывали портрет Януковича или переворачивали его вверх ногами, — по ст. 296 УК «Хулиганство». Почему по этой статье? Потому что описание преступления в ней состоит из сугубо оценочных признаков: «грубое нарушение», «явное неуважение к обществу», «особая дерзость» и т.п. Януковича уже нет, а ст. 296 все еще есть. И она такая — не одна. Кодекс изобилует малопонятными терминами, которые в законе не разъяснены, и каждый прокурор или судья могут толковать их по-своему: «тяжелые последствия», «значительный вред», «заведомо», «общеопасный», «присвоение», «злостное уклонение», «вопреки интересам службы», «пытки», «халатность», «сопротивление», «искреннее раскаяние», «боевая обстановка» и десятки других. Никто не знает, чем отличаются употребленные в УК понятия «грабеж» и «разграбление»; «разбой» и «разбой с целью похищения»; «издевательство» и «глумление»; «психическое насилие» и «запугивание»...

Что необходимо сделать? Создать в УК «словарь» с точным разъяснением всех необходимых терминов.

УК перегружен лишними статьями, что создает чрезвычайные трудности при квалификации преступлений. По состоянию на 1 января 2015 г. УК содержит 487 статей, в том числе его Особая часть, в которой перечислены все возможные преступления, — 366 статей. Большинство последних состоят из двух или трех, часто — четырех, а в нескольких случаях — пяти частей, т.е. можно говорить о более тысячи (!) составов (видов) преступлений. Еще около 200 составов уголовных правонарушений содержит Особая часть Кодекса об административных правонарушениях, лицемерно именуя их административными. Это: насилие в семье, мелкая кража, мелкое хулиганство и т.п.

При этом имеет место дублирование одних и тех же действий в более чем 300 статьях УК. Издевательство над человеком (мучение, причинение страданий) предусмотрено одновременно в пяти статьях, умышленное убийство человека в связи с выполнением им служебных обязанностей — в семи статьях, а умышленное причинение такому лицу тяжких телесных повреждений — в 11 статьях, разглашение определенной информации — в 11 статьях, похищение чужого имущества — в 12 статьях и вымогательство чужого имущества — еще в 12 статьях, другое овладение чужим имуществом — в 15 статьях, препятствование определенной деятельности — в 18 статьях, подделка (фальсификация) документов — в 17 статьях, умышленное уничтожение (разрушение) чужого имущества — в 28 статьях, умышленное его повреждение — в 26 статьях, умышленное применение опасного насилия — в 17 статьях, а умышленное применение насилия, которое не является опасным для жизни и здоровья человека, — в 47 статьях, принуждение (принуждение) к определенным действиям или бездеятельности — в 24 статьях, угроза насилием — в свыше 50 статьях.

Современный законодатель, как полудикари времен «варварских правд», записывает в собрание законов каждое, хоть немного отличающееся от уже записанных, событие. Например, Салическая правда древних германцев содержала более 15 норм о похищении свиней — разного возраста, состояния и количества…

В УК содержатся даже составы преступлений, являющиеся, так сказать, незнакомыми между собой близнецами. Так, нарушение тайны переписки с использованием специальных средств негласного снятия информации (ч. 2 ст. 163) наказывается лишением свободы на срок от 3 до 7 лет, а незаконное использование этих самых средств, если это нарушило тайну переписки (ч. 3 ст. 359), — лишением свободы на срок от 7 до 10 лет. Кто знает, какую из этих статей захочет избрать судья?

Что необходимо сделать? Определить в УК точные правила квалификации преступлений и обязать прокуроров и судей их соблюдать. Изъять из его Особой части треть лишних статей.

Опасные преступления могут, согласно УК, быть наказаны более мягко, а преступления, не представляющие собой серьезной опасности ни для человека, ни для общества, — неоправданно сурово.

Так, лишение жизни лица вследствие умышленных действий виновного, с учетом обстоятельств, может наказываться лишением свободы до двух лет (ст. 118, при превышении мер необходимой обороны) или до трех лет (ч. 1 ст. 120 — путем доведения до самоубийства).

Тем временем кража козы из хлева наказывается лишением свободы от 3 до 6 лет (ч. 3 ст. 185),), похищение 200 литров ацетона (ч. 3 ст. 312), — от 7 до 12 лет, а повреждение путем поджога автомобиля, принадлежащего судье, — от 6 до 15 лет (ст. 378).

Что необходимо сделать? Определить шкалу ценностей, начиная от наивысшей — жизни человека, построить типичные санкции и заставить законодателя учитывать их.

Чрезвычайно широкими являются границы санкций за преступления.

Наиболее вопиющие примеры: лишение свободы на срок «от 3 до 12 лет», «от 2 до 10 лет», «от 5 до 15 лет», а также когда санкция позволяет назначить как ограничение свободы на один год, так и лишение свободы на 8 или даже 10 лет, или как штраф, так и лишение свободы на 10 лет.

В демократических государствах такие границы санкций основываются на высоком доверии к судьям. Но не будем обманываться. В Украине 9 тыс. судей, при этом, согласно данным Высшего специализированного суда по рассмотрению гражданских и уголовных дел, в 2013 г. были упразднены приговоры, определения, постановления в уголовных делах, вынесенные 2556 судьями. Каждый год в Высшую квалификационную комиссию судей поступает около 20 тыс. жалоб на судей — более чем по две на каждого.

Что необходимо сделать? В пределах построения типичных санкций сузить их границы; не предусматривать в одной и той же части статьи несколько разных по тяжести действий.

Закон не связывает судью даже санкцией. Статьи относительно соглашений в уголовном процессе позволяют прокурорам и суду быть как излишне суровыми к одному подсудимому, так и более милосердными к другому.

Так, закон предусматривает за овладение чужим имуществом путем злоупотребления служебным положением в особо крупных размерах (ч. 5 ст. 191) от 7 до 12 лет лишения свободы, а за незаконное производство наркотиков в особо крупных размерах с целью сбыта (ч. 3 ст. 307) — от 9 до 12 лет. Суды же в 2013 г. (данных за 2014 г. еще нет) 61,3% осужденных за первое из названных преступлений и 59% за второй назначили менее чем 7(9) лет лишения свободы. В целом же, более мягкое наказание назначено в каждом девятом случае осуждения за тяжкое преступление и в каждом четвертом — за особо тяжкое. Впрочем, такой закон одинаков не для всех: к осужденным за кражу (ст. 185) суды применяли ст. 69 УК только в 3,3%, а за незаконное изготовление, приобретение, хранение наркотиков без цели сбыта (ч. 2 ст. 309), — в 2,2% случаев.

Люди удивляются: как же так, изуродовал человека, он едва выжил, УК за это предусматривает от 7 до 10 лет лишения свободы, а суд «дал» пять лет и выпустил из-под стражи?

А схема простая: сначала применяются правила ст. 69 УК о возможности назначения наказания низшего от самой низкой границы, установленной в санкции, и вместо семи назначаются пять лет лишения свободы, а потом — правила ст. 75 УК о возможности освобождения от наказания с испытанием.

Что необходимо сделать? Заставить суды соблюдать принципы неотвратимости и равенства для всех адекватного наказания. За нетяжкие преступления должны применяться штраф и другие, более мягкие, наказания, за умышленные особенно тяжкие — исключительно лишение свободы.

Действия, которые не отличаются ни степенью тяжести, ни характером, согласно закону наказываются абсолютно по-разному.

Так, причинение смерти человека по неосторожности (ч. 1 ст. 119) наказывается ограничением свободы от 3 до 5 лет или лишением свободы на такой же срок. Но в других случаях действия, послужившие по неосторожности причиной смерти человека, могут наказываться либо небольшим штрафом (а именно: в ст. 288), либо, наоборот, лишением свободы на срок от 8 до 10 лет или даже пожизненным (!) лишением свободы (ч. 3 ст. 321-1).

В двух разных кодексах — Уголовном и Об административных правонарушениях — одно и то же действие рассматривается как преступление или как административный проступок и предусматривает либо лишение свободы на несколько лет, либо штраф на несколько сотен гривен — на усмотрение суда. Речь идет о разглашении коммерческой тайны (ст. 232 УК и ч. 3 ст. 164-3), незаконной рубке леса (ст. 246 УК и ст. 65 КУАП), нарушении порядка международного экспертного контроля (ст. 333 УК и ст. 212-4 КУАП) или правил международных полетов (ст. 334 УК и ст. 113 КУАП). В общем, таких совпадений — несколько десятков.

Что необходимо сделать? Пересмотреть и сократить УК и КУАП. Определить строгие правила квалификации преступлений.

Явным образом разные по степени тяжести действия наказываются абсолютно одинаково. Установив санкции с потолка, законодатель убеждает нас в том, будто одинаково тяжкими являются:

— умышленное убийство, хоть и содеянное в состоянии сильного возбуждения (ст. 116), и побои, не вызвавшие телесных повреждений (ч. 2 ст. 126);

— убийство по неосторожности двух или больше лиц (ч. 2 ст. 119) и бегство из-под стражи путем подкопа (ч. 2 ст. 393);

— умышленное тяжкое телесное повреждение, послужившее причиной смерти пострадавшего (ч. 2 ст. 121), и подделка избирательного бюллетеня (ч. 4 ст. 158);

— сбыт радиоактивно загрязненных продуктов питания (ч. 1 ст. 327) и предоставление недостоверной информации депутату (ч. 1 ст. 351);

— ведение агрессивной войны (ч. 2 ст. 437) и разбой с целью похищения огнестрельного оружия (ч. 2 ст. 262).

Что необходимо сделать? Разделить все уголовные правонарушения по их тяжести на 10–12 категорий и установить для каждой из них типичные санкции.

Закон дает широкие возможности для закрытия производства, освобождения от уголовной ответственности и наказания. Следователи, прокуроры и суды эти возможности используют преимущественно с коррупционной целью.

По данным ГСА, на протяжении 2013 г. предстали перед судом всего около 147 тыс. чел. Из них не наказаны 71,4 тыс., или 49%. Судами осуждены 123 тыс. чел., оправданы — 295 (0,2%), признаны неподсудными — 846 (0,6%).

В 2013 г. следователи и прокуроры зарегистрировали свыше 563 тыс. преступлений. При этом сообщили о подозрении свыше 223 тыс. чел. (66 тыс. из них, ровно треть, не предстали перед судом), а закрыли уголовные производства — относительно более 1 млн преступлений, из них не менее половины — из-за т.н. отсутствия состава преступления. Часто за этими словами скрываются преступления, которые правоохранители — по собственному усмотрению — решили признать малозначимыми. Малозначимыми (и не преступными) следователи и прокуроры десятками тысяч признают не очень тяжкие телесные повреждения, не слишком продолжительное похищение человека или уничтожение не слишком ценного имущества. Во всех этих случаях права сотен тысяч пострадавших и гражданских истцов остались проигнорированными.

Если производства не закрыты во время досудебного следствия, это еще не означает, что виновного будут судить именем Украины.

В 2013 г. суды освободили от уголовной ответственности 22,8 тыс. чел. (каждого шестого из тех, дело в отношении которого направили в суд). Неравенство перед законом в зависимости от социального статуса поражает. Так, судом дела закрыты: в отношенни 78,7% директоров и других служебных лиц, безосновательно не выплачивавших зарплату (ст. 175), из них 24,5% — с передачей на поруки трудовому коллективу; в отношении 58,0% лиц, совершивших служебный подлог (ст. 366), большинство — в связи с «действенным раскаянием» и «изменением обстановки». А вот из 149 тех, кто совершил т.н. злостную непокорность требованиям администрации исправительного учреждения (ст. 391), т.е. неоднократно нарушил режим, дела закрыты лишь в отношении трех, причем по одному — в связи со смертью.

Освобожденных от ответственности среди тех, кто совершил обычную кражу (ст. 185), — лишь 4,5%, а среди тех, кто воровал, используя служебное положение (ст. 191), вчетверо больше — 17,7%.

Если виновного осудили, то и это не означает, что его подвергнут наказанию и исправлению.

В 2013 г. были освобождены от наказания: 85,1% чел., осужденных за злоупотребление служебным положением, послужившее причиной тяжких последствий (ч. 2 ст. 364); 80,2% чел., осужденных за получение неправомерной выгоды (взятки) в особо крупном размере либо служебным лицом, занимающим особо ответственное положение; 79,6% чел., осужденных за служебный подлог, послуживший причиной тяжких последствий (ч. 2 ст. 366); 76,9% служебных лиц, осужденных за нарушение неприкосновенности чужого жилища (ч. 2 ст. 162); 67,8% чел., осужденных за овладение чужим имуществом путем злоупотребления служебным положением в крупных или особо крупных размерах (ч. 4 и 5 ст. 191), но только 31,3% чел., осужденных за преступления против окружающей среды, и 34,4% чел., осужденных за преступления против авторитета органов государственной власти.

В общем, как это ни удивительно, освобождены от наказания 50,4% чел., совершивших тяжкие преступления, и даже 18% чел., совершивших особо тяжкие. Если бы государство из всех виновных в преступлениях хотя бы взимало штраф в несколько тысяч гривен, у нас уже могли бы быть хорошие дороги.

Наконец, вспомним, что ежегодно тысячам осужденных заменяют неотбытую часть наказания более мягким, других освобождают от отбытия наказания, в том числе «в связи с тяжелой болезнью». При этом, с одной стороны, в колониях находятся более 4 тыс. смертельно больных (СПИДом, открытой формой туберкулеза и т.п., ежегодно умирает почти 1 тыс. нестарых людей), с другой — почти тысячу больных ежегодно освобождают, несмотря на то, что перечень тяжелых болезней законом не определен. Еще есть одна очередь желающих на помилование, другая — на досрочное снятие судимости. Но ни статистика по этим вопросам, ни контроль над этим должным образом не ведутся.

Что необходимо сделать? Некоторые нетяжкие преступления и соответствующие административные правонарушения превратить в уголовные проступки, наказывать за них мягко (преимущественно штрафом и общественными работами), но оперативно. Это позволит прекратить произвол по определению малозначимых действий и обеспечить защиту прав всех без исключения пострадавших. Отменить коррупционную возможность освобождения от уголовной ответственности в связи «с действенным раскаянием», «передачей на поруки» и «изменением обстановки», определить более четкие правила смягчения наказания, освобождения от наказания и его отбытия и замены наказания более мягким.

Действие полусоветского УК является эпицентром всех проблем в сфере уголовной юстиции, что не позволяет нам зарекаться от тюрьмы.

В день, когда вы читаете эти строки, в украинских СИЗО и под домашним арестом ожидают суда, милосердия и справедливости десятки тысяч обвиненных, а дома и в больницах — десятки тысяч пострадавших. Дождутся суда — все, милосердия — многие, справедливости — единицы.

Информация о материале

Опубликовано: 23 января 2015

Мы часто встречаем стереотип о том, что продажи в ЕС - удел лишь крупных компаний, а малому и среднему бизнесу этот путь не осилить. Но практика доказывает противоположное. Наш новый герой – небольшая, со штатом в 40 человек, «семейная» харьковская компания «Борика», производитель комплектующих для лодок, катеров и каяков. Ее создание – пример того, как хобби превращается в профессию. Основанная еще в 1999 году как производитель насосов для надувных аттракционов, эта фирма вскоре сменила профиль на производство различных аксессуаров для активного отдыха на воде.

«Для меня это и хобби, и работа, и образ жизни», - признается основатель и директор компании Виталий Борисенко. Опыт рыбака позволил ему создать ряд новаторских продуктов – в частности, сейчас компания делает упор на производстве универсальных креплений для лодок.

Внутренний рынок в этом узком сегменте – довольно ограниченный, так что «Борика» с самого начала ориентировалась работать также на экспорт. Правда, не в Евросоюз, а на соседний российский рынок.

Однако сложности в России начались еще задолго до обострения конфликта между нашими странами.

«Мы выходили на российский рынок с новаторской продукцией, не имеющей аналогов. Это позволило нам быстро занять свою нишу, сделав бренд узнаваемым. Но вскоре эта узнаваемость стала проблемой - мы столкнулись с целым валом подделок», - рассказывает Борисенко.

По его словам, даже наличие патентов, полученных в РФ, не дает защиты от недобросовестных конкурентов. «Благодаря меньшим логистическим затратам, а главное – худшему контролю за качеством, они смогли предлагать более дешевую продукцию. Как результат – наши продажи в России начали падать еще до 2014 года», - поясняют в «Борика».

Сейчас доля продаж в РФ составляет лишь около 5% - в основном это новаторская продукция, подделать которую российские конкуренты пока не успели.

Именно поэтому в компании стали всерьез присматриваться к рынку Европейского союза, уже в 2013 году пройдя необходимую сертификацию. «К слову, сама по себе сертификация ISO оказалась полезной для нас – она заставила нас еще раз изучить вопрос о том, кто конкретно отвечает за качество продукции на каждом этапе производства. Теоретически, это позволяет быстро определить, на каком этапе возник брак продукции. Но на практике - с тех пор мы не имеем таких проблем», - дополняет руководителя компании его жена и финансовый директор Алла Борисенко.

Бренд, пусть даже знакомый в Украине и странах СНГ, был совершенно неизвестен европейским потребителям. Для решения этой проблемы компания принимала участие в специализированных выставках.

Но главное – харьковчане изначально были готовы к тому, что успех не придет сразу.

«Как показал наш опыт, предлагая новаторскую продукцию, вы должны быть готовы к тому, что покупатели должны привыкнуть к вам. Сначала они изучат ваш стенд на первой вашей выставке, на следующей – уже будут готовы обсуждать вопросы сотрудничества, а уже с третей – заключать контракты», - поясняет Виталий Борисенко.

С подобной проблемой, к слову, сталкивается подавляющее большинство отечественных компаний – европейцам для начала необходимо убедиться в том, что украинская компания настроена на долгосрочное сотрудничество и не является проектом-однодневкой.

В настоящее время «Борика» сотрудничает с рядом европейских производителей лодок, но также и продает свою продукцию напрямую потребителям, выйдя в несколько специализированных сетей, в первую очередь – в Германии.

Последний фактор потребовал существенных изменений в дизайне. «На украинском и российском рынках мы в основном сотрудничали с производителями, которые знали нашу продукцию и у которых были необходимые технические знания.

Работа напрямую с европейским покупателем заставила нас заняться упаковкой.

Европейцы привыкли, что продукция должна быть внешне привлекательной. Мы перешли на пластиковые боксы, а также изменили дизайн оформления наших этикеток, сделав их более красочным. Однако главное – нам пришлось разработать простые и понятные даже неспециалистам схемы крепления», - рассказывает директор «Борика».

При этом интересы европейских покупателей отличаются от российских, и востребованный ассортимент – принципиально иной.

«Наш хит продаж в РФ – крепление с насадкой в виде подставок для стаканов. Однако в Европе это не пользуется спросом – там рыбаки не понимают, как можно «на воде» пить спиртное», - иронизирует Виталий Борисенко.

Как результат, уже в 2014 году доля продаж в ЕС составила более 10% - вполне приемлемый результат для первого года работы на рынке. Однако в нынешнем году в «Борика» рассчитывают увеличить эту долю до 30%.

Достичь этого в компании планируют в том числе благодаря сотрудничеству с сервисом интернет-продаж Amazon. «Выйти на такое сотрудничество очень непросто – у компании есть ряд требований к потенциальным партнерам, а главное – у них уже есть сформировавшийся круг поставщиков, и пополнить его очень непросто», - признает Борисенко.

Помимо особых требований к упаковке (она должна сохранять товарный вид, несмотря на пересылку почтой), а также к наличию международных штрих-кодов, интернет-продажи требуют наличия складов в ЕС – продавец должен быть уверен, что их подрядчик сумеет обеспечить выполнение заказа в кратчайшие сроки.

Это особо актуально для украинских компаний, ведь в глазах европейцев военный конфликт на востоке страны является фактором нестабильности, который может помешать выполнению заказа.

«В формировании большого склада нет ничего хорошего – это замораживание средств. Однако в нынешней ситуации другого выхода нет – подрядчики нервничают, как только узнают, что мы находимся на Востоке Украины, а значит – недалеко от зоны АТО», - поясняет Алла Борисенко.

Еще один путь для успешного выхода на рынки ЕС – сотрудничество с европейскими компаниями. Пример такого сотрудничества у «Борика» - итальянская компания Armor-X, выпускающая водостойкие чехлы для смартфонов и планшетов.

«Мы сразу поняли, что наша продукция дополняет друг друга. Именно поэтому им выгодно разместить нашу продукцию на своих стендах, показывая, как можно использовать их чехлы», - пояснил руководитель компании. Аналогичным образом поступают и в «Борика» - это увеличивает продажи обоих производителей.

Подытоживая личный опыт выхода на европейские рынки, в «Борика» признают – в Украине немало успешных компаний, которые могут быть конкурентоспособными в ЕС.

«Главное – выходить в Европу, уже имея крепкую базу сбыта на внутреннем рынке. Не надо думать: мол, раз на украинским рынке у меня не вышло - пойду в Европу. Специфика работы в ЕС такова, что ваши скрытые проблемы и недостатки сразу станут явными, и путь в Европу закончится неудачей», - предупреждает Виталий Борисенко.

Информация о материале

Опубликовано: 23 января 2015

Не включать вторую лампочку, несмотря на темноту, выключить холодильник, чтобы сэкономить на электроэнергии. Не иметь восьми гривен на школьный обед. Прекратить лечение хронических болезней, потому что закончились деньги на лекарства... Речь не о самых незащищенных. Таковы будни жизни в оккупации и частичной блокаде.

Последние месяцы большинство сообщений с неподконтрольных Украине территорий на востоке касается передвижения российских войск, преследования инакомыслящих, погибших от обстрелов, псевдовыборов и полевых командиров.

Куда меньше информации о том, как живет молчаливое большинство.

Журналист Громадского ТВ Наталья Гуменюк неделю провела в Донецке, чтобы разобраться, почему разговоры о гуманитарной катастрофе на Донбассе небезосновательны, кто и как живет в бомбоубежищах. Почему большинство людей не решаются оставить свои дома, а решение о приостановке выплаты пенсий и социальных выплат там нередко воспринимается, как сдача людей и территории.

— Вы чего машины без очереди пропускаете?! — водитель грубо обращается к бойцу «ДНР» на блокпосте на въезде.

Мужчина в камуфляже что-то мямлит в ответ, но паспорта не проверяет. Неподалеку стреляют из пулемета.

Местные уже не обращают на это внимания — привыкли. Это мелочь по сравнению с градом, гаубицами или минометами, которые в Донецке можно слышать, особенно ночью.

Да и не до звуков.

Вывезти детей, навестить родителей, получить лекарства, найти деньги, снять деньги, переслать деньги, перерегистрировать документы, продлить льготы, найти способ заплатить налоги. С остальными уцелеть и не сойти с ума, в том числе и от неопределенности. Таковы будни обычных людей на территории, провозгласившей себя «ДНР».

Но есть такие дома, которые всем своим видом демонстрируют ужасы войны

В подъезде дома, где я остановилась, осталась одна семья.

Это самый центр Донецка, и до всех событий в этом доме жили состоятельные люди. Таким легче вывезти семьи из зоны АТО. Тогда как большинство дончан остались.

В городе от семисот до восьмисот тысяч человек. Считали по показателям потребления хлеба: при самых больших обстрелах в августе хлеб покупали шестьсот тысяч.

Осенью люди возвращались — переселенцам в других городах сложно найти работу и снимать жилье. Когда нет денег, а жилье не на самой линии фронта, это — едва ли не единственное место, где зимой можно чувствовать себя в условной безопасности. Это не касается окраин Киевского района Донецка, недалеко от которого находится аэропорт. Где-то там постоянно звучат выстрелы артиллерии.

Жизнь в подвалах

На входе в подвал встречает надпись: «Гражданское убежище. С оружием не входить».

— Девочки, чего вы такие бледные? Надо больше бывать на свежем воздухе — обращается бабушка к нам. Сама же с июля живет в подвале.

В помещении резкий запах лекарств, влажность, без проветривания легко распространяются эпидемии.

Подвал не рассчитан на длительное пребывание большого количества людей. Но те, кто потерял жилье, живут здесь постоянно. Есть и те, кто приходит только переночевать. И те, кто бегает домой помыться, потому что, например, жить там невозможно — выбило стекла.

Одна бабка еще в тех же тапочках, в которых летом убегала из села, где шли бои. Ее сын также ночует в подвале, а днем работает на хлебозаводе.

Иметь работу в оккупированном Донецке — это роскошь. Почти все денежные запасы у людей закончились. До сих пор выживали за счет овощей с огородов, но к декабрю почти все съели.

— За что живем? Тратим, что на смерть собрали, — говорит пожилая женщина, которая перебралась в бомбоубежище вместе с матерью.

Люди, с которыми общаюсь, последний раз получали пенсию в июле, когда возникли проблемы с государственным казначейством.

Старые, немощные, одинокие матери с детьми — далеко не все имеют возможность выехать за пределы зоны АТО, чтобы снять деньги. У некоторых деньги на счет так и не пришли. У тех, кто здесь остался, нет родственников в других городах. О том, чтобы уехать, речь не идет. Основной вопрос: «За что?» и «Куда?»

На неподконтрольной Украине части Донецкой области проживает 700 000 пенсионеров. По данным «Зеркала недели», около половины из них уже переоформили себе выплаты в прифронтовых городах с украинской стороны. Без средств к существованию, за исключением граждан, выехавших и переоформивших выплаты, остаются около 400 000 человек.

Воду, продукты, одежду, одеяла, медикаменты жителям бомбоубежищ привозят волонтеры из группы «Ответственные граждане Донбасса», которые с лета помогают мирному населению Донецкой области.

Они и собирают средства, а также развозят по региону помощь, предоставленную международными организациями — «Красным крестом», «Люди в беде» из Чехии, фондом Ахметова, сотрудники которых не могут добраться до отдаленных районов города и области. Также передают деньги, которые люди перечисляют на карточки. После блокировки банковской системы и закрытия терминалов и это осложнилось. Даже если перерегистрироваться, чтобы получить наличные, нужно ехать через блокпосты, платить за бензин.

До постановления СНБО в Донецке хоть как-то работал «Ощадбанк» и можно было расплачиваться за продукты и лекарства карточкой. Остановка работы терминалов задела и тех, кто остался ухаживать за лежачими родителями, и кому деньги перечисляли родственники и друзья.

У одной из неработающих больниц видим два танка с красными звездами. К мирным жителям в соседний подвал подселились бойцы «ДНР».

Волонтеры предупреждают народ: пока в том же здании есть люди с оружием, еду привозить не будут. Единственное условие, при котором «Ответственные граждане» могут помогать работать в Донецкой области — их беспристрастность и решение не помогать людям с оружием: ни бойцам «ДНР», ни украинской армии.

Машины волонтеров — раньше журналистов, экономистов, администраторов, предпринимателей — не задерживают, потому что помнят, как те вывозили раненых в кровавые дни. Наконец, кто еще может это делать?

— А на Петровского уже Нацгвардия, не знаете? Марьинка же их? — переспрашивает таксист.

«Трудовские» шахты в районе Петровска — отдаленная окраина Донецка.

За терриконом — Марьинка, поселок между позициями украинской армии и боевиков «ДНР». Обстрелы там продолжаются последние пять месяцев.

Маршрутки сюда ходят только до обеда.

Жительница бомбоубежища объясняет, что не может устроиться на работу в другом районе города, потому что возвращаться пришлось бы пешком. Рынок, на котором работала, пострадал во время обстрела. Осенью продавала орехи, сейчас уже нечем торговать.

Это — настоящее убежище на случай ядерной войны СССР с НАТО. На стенах еще остались изображения американских и французских ядерных боеголовок. В бомбоубежище проживает до 70 человек. Многие из них из Марьинки. Большую часть времени они проводят под землей. Когда выключают свет, приходится готовить на костре на улице.

В убежище на территории самой шахты «Трудовская» ночуют рабочие, не взявшие отпуска за собственный счет и продолжающие работать. Ежедневно они спускаются в забой откачивать воду и метан. Зарплаты не платят с августа, да и тогда начислили всего 20%.

Одна из женщин собирается сдавать в ломбард золотые серьги. На мой вопрос почему не уезжает, тот же ответ — куда? Ее подруга не может вывезти с оккупированной территории мужа-инвалида.

В подвале шахтерского дома культуры раньше репетировали местные группы. Сейчас здесь живут преимущественно пожилые женщины.

— Ой, ужас, как стреляют август, сентябрь, октябрь... Пока возвращалась, стали сильнее стрелять, пришлось бежать, — говорит бабушка Валя.

У нее высокая температура, но она ходила к сыну, у которого черепно-мозговая травма. Ее соседка тетя Оля объясняет, что не без причины боится ходить по улице: как-то взрывной волной ее снесло под забор. «Хорошо, что только одежда порвалась», — говорит она.

Женщины радуются помощи, но стесняются, что живут на «гуманитарке». Бабушке Вале до июля пенсию носила почтальон. У тети Оли есть банковская карточка, но она не знает, как снять с нее сейчас деньги.

— То каши наварю, то хлеба куплю, а больше ничего не вижу. Баланду приготовлю, чтобы не поздыхать, — рассказывает бабушка Валя.

Оля продолжает:

— Вчера праздновали мой день рождения. Сварили картошку, нарезали лука, наколотили томатной пасты и отпраздновали. Зато дружно живем, как одна семья. Делимся всем, что есть.

Женщина провожает нас до порога и засматривается на заснеженный парк возле дома культуры, где работает, а теперь еще и живет.

— Как же хорошо, только посмотрите. У нас тут такая красота и летом, и осенью. Надеемся, что мир вернется.

Она просит не забывать о людях.

Толстым слоем снега около дома культуры засыпало снаряды и воронки.

У психиатрической больницы на Петровского — снег черный, пепел после обстрела.

Опять выбило окна, которые одеялами и подушками завешивают мужья сотрудниц. Отопления нет. На этаже густой дым — это в мужском отделении установили буржуйку.

В женском отделении пациенток — преимущественно бабушек — переселили в ординаторскую. Пищу для больных сотрудники приносят из дома.

Летом больницу временно эвакуировали в другой район Донецка, но там нет условий для душевнобольных. Начальник мужского отделения рассказывает, что друзья давно его звали переехать в Киев, но он не может оставить пациентов. На самом деле, многие его коллеги оставили свои отделения. Это личное решение каждого.

— Мы ходим на работу, хотя денег не получаем, — объясняет врач-психиатр. — Это еще и способ не сойти с ума. Люди в стрессе, очень растеряны. Работа напоминает, что не все еще ​​потеряно, а нормальная жизньвозможна.

Макеевка

«А что мне надо? Просто свет в оконце. А что мне снится? Что кончилась война», — играет радио в автомобиле. Время от времени музыку перебивают новости на украинском языке. FM-ки работают, но сообщений специально для жителей неподконтрольных Украине территорий нет.

Между сотнями билбордов «во имя» Республики" и изображений главнокомандующего Захарченко случается реклама журналистов «Нового времени».

Заправки в городе работают, вот только обложены мешками с песком.

Если бы не люди в униформе, все вроде как обычно. В Макеевке, где до войны проживало 350 000, относительно спокойно: нет разрушений, обстрелы далеко от города.

Волонтеры едут в семьи, которые имеют особые потребности: одинокие матери, старые или больные.

Картофель, капуста, свекла, гречка, масло, рис — такого продовольственного пакета хватит на недели три. Еще есть памперсы и лекарства. За гуманитарной помощью, которую привозит фонд Ахметова, надо ехать в Донецк. Это стоит 30 гривен, которых нет, а еще очередь за продуктами нужно занимать на рассвете.

Жительница Макеевки Наталья в темноте заполняет документы, которые свидетельствуют, что она получила гуманитарную помощь. (Такой отчетности требует UNICEF, который и передал гигиенический набор — УП). Лампочка не включается, чтобы сэкономить электроэнергию. Еда из выключенного холодильника на подоконнике. У Наташиной матери вторая группа инвалидности — шизофрения. Из больницы ее выписали летом, так и не долечив. Препараты дорогие — 500 гривен за 10 ампул.

У Светланы трое детей. Двое совсем маленькие.

— Мне сказали, что я не имею права просить, есть люди куда в худшей ситуации. Но работать, как и раньше, в кондитерском цехе больше не могу — ночная смена. А вдруг обстрел, а дети сами. Летом можно было легко спуститься в подвал, сейчас пока двух оденешь... Так и сижу, как у Пушкина, и думаю: ехать с надеждой, что хоть что-то будут платить? А если не будут? Оставаться в своих стенах, но без копейки и под обстрелом? Лишь бы не бомбили, — рассказывает она.

До сих пор семья питалась с родительского огорода, но продуктов почти не осталось.

Другая Наталья в декретном отпуске: дочери всего десять месяцев и сын первоклассник. Воспитывает вдвоем с матерью-пенсионеркой. Средства на детей не получает с лета. Родственников в других мирных городах нет.

Ее мать месяц назад ездила в Доброполье, чтобы перерегистрировать пенсию: заплатила 200 гривен за дорогу, но ответа до сих пор нет. Сын продолжает учиться. Школы Донецка работают. Там и дальше преподают украинский язык. По инерции.

Боевики, провозгласившие здесь власть, контролируют админздания и территорию, но, по большому счету, не имеют никакого отношения к управлению.

Расспрашиваю у людей, доходила ли гуманитарная помощь из России. Люди ее не видели. Волонтеры рассказывают, что российские конвои предназначены только для «ополченцев» и их семей.

Порой дээнэровцы раздают хлеб, однако делается это бессистемно. В макеевской больнице подтверждают, что медсестрам платят по 500 гривен, врачам больше. Медики на войне нужны всем.

— Перекладывать ответственность за выплаты государственных средств на людей, которые с оружием захватили власть, по сути их признавать. Как и признать то, что этих людей кто-то выбирал, хотя мы хорошо знаем, что большинство людей на так называемые «выборы» не ходили, — говорит один из преподавателей донецкого вуза.

Его университет перерегистрировался в одном из освобожденных городов Донецкой области. Он за свой ​​счет ездитчитать лекции на подконтрольные Украине территории. Сын преподавателя прикованк постели, поэтому уехать из Донецка возможности нет. Имя умышленно не названо, чтобы отметить — этот человек последовательно поддерживает единство Украины и делает то возможное, что в его силах.

Его коллега рассказывает, как звонила в Пенсионный фонд в Мариуполе, чтобы узнать, где остановиться старой женщине, которая решила уехать и перерегистрировать пенсию. По телефону ее послали к Яценюку. На вопрос, что делать инвалидам — в «Красный крест».

Да, существуют автобусные туры пенсионеров, но не все могут их себе позволить. При перерегистрации требуют дополнительные документы, такие как письмо-подтверждение о проживании от консьержки. Все это порождает новые виды коррупции. Оформить надо быстро и срочно, так как автобусам с пенсионерами надо успеть вернуться к началу комендантского часа.

Лояльные к Киеву люди, с которыми говорю, объясняют, что это решение СНБО, а также приостановка работы банковской системы восприняты как отказ от собственных граждан. Разговоры о неуплате налогов возмущают.

По статистике, налоги на доходы физических лиц сократились на 18,6% в сравнении с тем же периодом 2013 года. А значит 81,4% — платитили. Чрез «Ощадбанк», вывозили в подконтрольное Курахово и платили там.

За 11 месяцев 2014 года выплаты в фонд местных бюджетов сократились на 11,5% и составляет 14 млрд. 531 грн. Налоги на доходы физических лиц сократились на 18,6% меньше, чем за этот же период 2013 года. Таким образом, пусть и меньше, но население продолжает платить налоги. Иначе бизнес просто остановился бы. Экономика Донбасса неотделима от остальной страны, а с регионом уже давно работают по предоплате. Покупая украинские товары, люди также платят налог на добавить стоимость.

Будни войны

В одном из супермаркетов — огромные очереди. Стоять приходится три-четыре часа. Здесь до сих пор работали терминалы, а значит, еще можно было расплатиться карточкой.

— А что, гривна из оборота выходит? — испуганно переспрашивает кто-то из покупателей, когда видит тележки с хлебом, водой, крупами, которые закупили волонтеры.

— А что дома? Сильно слышны взрывы? — говорит по телефону продавщица, пока взвешивает на весах капусту и свеклу.

— И как они обосновались? А сколько платят за квартиру? А что с документами? — говорит кто-то за спиной.

Мужчина в камуфляже в тележке для продуктов везет ребенка.

В отеле, где останавливаются иностранные журналисты, приглашают на праздник «Божоле нуво».

В ресторане — новые блюда из перепелов по 140 гривен.

Это место облюбовали и полевые командиры, которые курят здесь кальян. Вечером рядом с ними сидят красивые девушки. У входа можно увидеть джипы с номерными знаками: «Магнат», «Харон», «Бомж».

Здесь же ведет переговоры Владимир Рубан. В этом заведении совсем не те «дэнээровцы», что стоят на блокпостах или ездят на маршрутках «Харцызск-Донецк». Россияне не на виду. По городу ездят конвои грузовиков без номерных знаков.

Фаза первичного накопления как-будто прошла, и более-менее понятно, кто что «отжал». Рассказывают о «разборках», но все это не увидеть. Отбирать есть смысл у тех, кто имел что-то существенное. Большинства людей это уже не касается.

...К волонтерам подходит один из командиров подразделения «Оплота» «Сварожичи» с несколькими женщинами. Разыскивают пятерых бойцов, которые пропали после допроса у Захарченко. Волонтеры объясняют, что не занимаются людьми в камуфляже.

Самопровозглашенная «ДНР» формально существует. Вместо ОГА — так называемое правительство «республики». Вместо отделов — «министерства». Но сложно сказать, какое отношение они имеют к жизни людей и каким бы то ни было административным действиям Они — люди с вымышленными должностями и оружием в руках.

На «Южном» автовокзале очередь. Отсюда можно добраться Константиновки, где пересесть на скоростной поезд в Киев или Харьков. Уехать на мирную территорию.

Железнодорожное сообщение из Донецка прекращено, так что вся нагрузка — на автобусы и маршрутки. Несмотря на разговоры о страшных очередях, стоять приходится не более часа.

Дорога в объезд, иначе пришлось бы проезжать мимо аэропорта, где до сих пор продолжаются боевые действия.

На контроле заходит представитель «ДНР» и не смотрит в паспорта. Через несколько километров украинские пограничники тщательно проверяют документы у мужчин и переспрашивают о цели визита.

Еще несколько десятков человек оставили оккупированную территорию.

Информация о материале

Опубликовано: 22 января 2015

Мы, украинцы, инши, – как-то сказал мне украинский друг. – Неужели не видишь? Помню, что тогда я возражал: «две руки, две ноги… в чем «другие»? А сейчас, пожалуй, соглашусь – другие. Сомневающимся рекомендую еще раз посмотреть хронику майдана, без комментариев первого канала. Помните, как они стояли? Несколько месяцев, днем и ночью, в лютые морозы, на обледеневших баррикадах… Помните как с палками в руках, прикрываясь деревянными щитами от пуль «неизвестных снайперов», они бежали на этих снайперов и падали убитыми. А следом за убитыми бежали следующие и следующие, пока снайперы не разбежались.

А теперь вспомните наши майданы. Похоже?

Справедливо и то, что нынешняя революция в Украине называется революцией достоинства. Прогнать зарвавшихся воров, и ликвидировать коррумпированную власть дело достойное человека не лишенного чести. Сегодня эти достойные граждане Украины выстраиваются в длинные очереди, чтобы поехать на оборону донецкого аэропорта – самый тяжелый и кровопролитный участок украинской отечественной войны.

Интересно, что думают об этом генералы российской армии, получая многочисленные звезды и ордена за неведомые подвиги, совершенные на, «никому неизвестных» театрах военных действий? К сведению этих доблестных воинов – только что в Украине большим тиражом издали учебник под названием «Малые рейдовые группы: Общевойсковая подготовка, Партизанская тактика». Вот к какой реальности готовится сегодня Украина. Это против нас, российских братьев, готовится Украина вести партизанскую войну. Иллюзий ноль. Думаю, что российским генералам следует не орденами обвешиваться, а туже подтянуть портупеи.

Впрочем, Российская пропаганда утверждает, что «мы ни при чем!». Кричит, вопит, требует: «докажите!» «где доказательства»?

Наши требования предъявить доказательства подобны тому, как если бы беременная женщина настаивала на признании себя девственницей. А от возражающих требовала бы доказательств обратного.

- Докажите! – кричит она, напирая огромным животом. – Кто видел?!. Кто свечку держал?

И мы, безумные, кричим: «докажите!» в перерывах между похоронами своих погибших в Украине солдат. Какие нам еще нужны доказательства? Сколько еще требуется

солдатских могил, чтобы остановит этот поток бесстыдного вранья? Сегодня счет уже идет на тысячи.

Вспоминая о своем пребывании в сумасшедшем доме, художник Шемякин рассказывал о способе, при помощи которого советская карательная медицина пыталась сделать душевно больным его, здорового человека. Технология была следующая – из соседней палаты постоянно звучал голос, повторяющий как заклинание одни и те же пафосные тексты: «Родина-мать!», «Советский Союз!», «Отечество!»… Затем тот же голос, но уже с интонациями отвращения, начинал гнусно скрипеть, перечисляя «врагов»: «Ван Гог», «Матисс», «Пикассо»… И так сутками напролет.

Ничего не напоминает? Вот, оказывается, где обкатывались технологии по сведению с ума целого народа при помощи телевидения и прессы.

Получилось. Народ уже бьется в параноидальной истерике. В нашем воспаленном воображении, проклятые пиндосы, укрофашисты и жидобандеровцы выглядывают из-за всех углов. Вот и я, махровый жидобандеровец тороплюсь, сообщить свою точку зрения хотя бы для того, чтоб еще один голос просочился сквозь истеричный рев пропаганды.

Нет, не верю никаким рейтингам. Не верю потому, что вижу, какой ценой власть достигает этого показного единомыслия. Глупых обманули, жадных купили, трусливых запугали, смелых в каталажку, а подлые сами в нужный момент закричали «Крым наш» – вот вам и 85 процентов поддержки. А оставшиеся 15 процентов объявлены пятой колонной, отщепенцами, врагами народа… впервой, что ли?

На самом же деле этими фальшивыми рейтингами нас делают соучастниками

преступного убийств многих тысяч людей. Каинову печать хотят поставить на целом народе. На ста сорока миллионах граждан. По закону банды уголовников правители стремятся свою, персональную ответственность размазать тонким слоем по всему населению с тем, чтобы, следуя утверждению, что «народ всегда прав», оправдать грязную войну, которую они развязали и ведут на территории суверенной страны. Господи, каких только преступлений не совершали именем нашего несчастного народа! А, ведь Бердяев когда еще написал, что: «не в народе центр совести, народ кричал: распни его»? И вот мы всем миром, обманутые, одураченные, опьяненные кровью братьев, вопим «распни!», распиная ослабевшую Украину, быть, может, в самые тяжелые для ее истории дни.

Ну, ладно, народ–простак, его обманули, одурманили, свели с ума, обвели вокруг пальцев… А вы-то, вы? – образованные, духовно богатые, все книжки прочитавшие? Все гуманные истины познавшие? В Бога верующие, черт бы вас побрал, вы тоже считаете, что вор бывает прав, а жертва ограбления виновной? И, что если громко и долго орать бессовестную ложь про фашизм и бандеровцев, то правда не восторжествует?

Может вы действительно верите, что то, что плохо лежит можно безнаказанно забрать? А если сами не отдают, то силой? А если возражают, то по мордАм? А сопротивляющихся можно убить и сказать, что это они сами себя?.. Где же вы духовные отцы нации? «Мастера искусств», окопавшиеся в своих культурных вотчинах – театрах, газетах, издательствах, музеях? Что прячете глаза? Что, позоря седины, мычите невнятное у телевизионных микрофонов?

- Я, видите ли, не разбираюсь в политике…

В чем тут разбираться? В том, что тот, кто стащил кошелек – вор. А у кого стащили – жертва? Велика премудрость!

«Судьба заботится о том, чтобы не было счастья, добытого ценой преступления» – этот закон природы /читай Бога/, открыл итальянский драматург Витторио Альфиери еще в 18 веке. Может кто-нибудь опровергнуть его хоть одним историческим примером? Или мы уже не помним, как под грузом собственных преступлений Советская империя развалилась как карточный домик? Тогда казалось, что теперь-то мы ученные – черта с два. И вот мы снова в той же воровской малине. Снова готовы спасать и осчастливливать соседние народы методом отъема территорий. Как у финнов Карелию, как у японцев Курилы. У Грузинов Абхазию и южную Осетию. У молдаван Приднестровье… И далее по списку, с кем у нас еще общие границы? С Эстонией? С Литвой? С Китаем? Вот уже и в Крым поехать невозможно, не чувствуя себя барыгой, скупающим краденое.

Слышу, слышу справедливые упреки: кто ты такой, чтобы судить целую страну? Ставить ей отметку за поведение? Может, еще каяться прикажешь? Нет, не прикажу. Да и не бывает никакого коллективного покаяния потому, что толпа, действительно, всегда права своей неумолимой, арифметической правотой – не оттого ли всякая нечисть норовит спрятаться в коллективе? Кажется, за всю историю человечества до общенационального покаяния возвысились лишь немцы после второй мировой войны. Впрочем, грешат-то одни, а каются, как правило, совсем, совсем другие.

Помните такого «другого» – журналиста-усыновителя? Пару лет назад он выступил во время одного из приторных телевизионных «общений Путина с народом», назвав закон Димы Яковлева людоедским? Национальный лидер тогда отреагировал.

- …Вам нравится, что вас унижают? – возмутился он. – Вы мазохист?..

Добавить нечего. Закомплексованому полковнику КГБ, волей судеб оказавшемуся на вершине властной пирамиды, не сопоставить ничтожность политических амбиций в сравнении с жизнью ребенка. А уж про жизни тысяч и говорить не приходится. Правда и то, что до знаменитых душегубов Сталина, Гитлера, Пол-Пота он не дотягивает – там счет идет на миллионы убитых. Но и этих тысяч, уже погибших, в развязанной Путиным братоубийственной резне, хватит на помещение его в список негодяев двадцать первого века. Список, который сегодня своей фамилией открывает наш национальный лидер, под восторженные аплодисменты оболваненного, слепоглухонемого электората.

И, ведь ни одна вдова не вышла на одиночный пикет. Ни одна мать, потерявшая сына. Ни отец, ни ребенок… Вот единица измерения нашего рабства – молчащая мать чье дитя отправили на неправедную, необъявленную войну и убили, а ей приказали «не выступать, а то хуже будет». Как будто для родителей есть что-нибудь еще хуже похорон собственного сына. Но они «не выступают», молчат, продолжая патриотично ненавидеть укрофашистов.

Кстати, о ненависти – вот истинная стигма раба.

Ментальный раб всегда кого-нибудь ненавидит: хозяина, интеллигентов, пиндосов, евреев, богатых, черных, геев… Но больше всего ненавидит раб чужую свободу, чужую независимость, как ненавидим ее мы, живущие в рабстве. Ненавидим по той же причине, по которой импотент начинает ненавидеть женщин, будучи не в состоянии испытать счастье любви.

Мне возразят, меня упрекнут, мне гневно бросят в лицо, что мать погибшего солдата патриотка и потому с, неведомой для меня, отщепенца гордостью, отдает свое дитя во имя защиты Отечества. В таком случае ответьте мне «отщепенцу» от кого защищаемся? Кто этот страшный враг, который угрожает нашей Родине? Украинцы? Это они вторглись в Россию? Это они аннексировали кусок нашей территории, и угрожают целостности страны? Может, они уже прислали своих зеленых человечков, во главе с Гиркиными, Бородаями и тысячами других заплечных дел мастерами, в нашу Ростовскую область и провозгласили независимую республику? – Бред!

Нет, ни любовь к Отечеству, ни преданность Родине, или Русскому миру, наскоро сляпанному кремлевскими идеологами, не являются причинами этой войны. Когда-то Голда Меир сказала, что война на Ближнем востоке закончится когда арабы полюбят своих детей больше чем ненавидят евреев. Вот и всё объяснение – ненависть к украинской свободе привела нас к этому позору, когда Великая Россия «в легкую» отправляет на заклание тысячи сыновей, примеряя на себя душную палестинскую куфию.

А что украинцы? А украинцы были и остаются свободными со всеми своими майданами, демонстрациями, депутатами драчунами, вороватыми чиновниками время от времени летящими в мусорные ящики… Со всей той политической «движухой», которая, через ошибки и заносы, рано или поздно приведет страну не к нашей тухлой, кладбищенской стабильности, а к нормальной, европейской, человеческой жизни. Они, украинцы, представьте себе, настолько свободны, что позволяют себе жалеть и благодарить нас – Россию.

- Путинская Россия сделала нас народом, – неожиданно заявил мне киевский друг.

И то правда – общая горькая судьба, общая угроза, общий враг вот что делает население народом. Больше двадцати лет болтались как дерьмо в проруби не понимая, как распорядится свободой. Без смысла и цели. Теперь-то каждый ребенок в Украине точно знают, что на его честь и достоинство есть охотники, от которых надо защищаться, а для этого нужна подконтрольная власть и армия. А для армии – экономика. А для экономики современные технологии… Воистину «лучшее образование дается в борьбе за выживание». Может наша русская беда в том и состоит, что не завоеванная свобода не имеет цены? Что это такая же химера, как и "спущенная сверху” демократия, или унаследованное богатство? Не потому ли мы с такой легкостью всем миром отказались от свободы, что досталась она нам на халяву? И не надо нам ни независимого суда, ни свободных СМИ, ни честных выборов… И вообще ничего кроме пайки с барского стола?

Когда-то неведомый мудрец изрек обидную, для нашего ущемленного национального достоинства, истину: «что русские не делают их все равно жалко».

В самом деле, и жалко, и страшно при мысли о том, как мы будем жить после всего, что натворили в Украине? Ответ предположительно такой: в ныне существующем режиме, жить будем плохо, грязно. Лживой и неправедной жизнью, презираемые потомками. И закончим мы эту подлую жизнь без покаяния и причастия в разорванной, разоренной стране.

10.12 14 г.

Я верю – поздно или рано

Наступит он, желанный час,

Когда повергнув власть тирана,

Воспрянет креативный класс.

Когда у гробового входа

С табличкой «Enter» на стене

Нас примет радостно свобода

И удивится: «Вы ко мне?»

Информация о материале

Опубликовано: 22 января 2015