Статьи

Спустя свыше 11 лет после катастрофического разрушения Всемирного торгового центра, правительство города Нью-Йорка наконец-то озадачило себя вопросом: что же такого могло произойти с 1116 исчезнувшей в нём жертвой?

Каждый раз, когда в истории происходило обрушение здания, все тела погибших извлекались из-под обломков более-менее целыми. Причина в том, что в рушащихся зданиях человеческие тела раздавливаются, но не распадаются на мельчайшие частицы или исчезают без следа.

Однако 11 сентября 2001 года самое знаменитое «обрушение зданий» в истории каким-то образом привело к волшебному исчезновению более 1 тысячи тел жертв. Несмотря на тщательные усилия по «просеиванию и перекопке» не было обнаружено ни клочка кожи, ни обломка ногтя, ни осколка кости хоть одного из этих тел.

Но эта тайна – не единственная. Мало что осталось и от тех 1634 обитателей ВТЦ, которые не исчезли полностью. Большая часть человеческих останков, обнаруженных и опознанных по ДНК, имела форму мельчайших, распылённых частиц, а не целых тел.

Что произошло почти с 3 тысячами человеческих тел, подвергшихся аннигиляции во время десятисекундных исчезновений 110-этажных Башен? Ответ: то же самое, что и с офисной мебелью, шкафами для хранения документов, телефонами, компьютерами и прочим содержимым небоскрёбов. Не было найдено практически никаких остатков и этих объектов. Они, как и тела людей, каким-то образом превратились в смешение крохотных осколков и менее чем 100-микронной пыли, отнесённое к морю и медленно осевшее в Атлантическом океане. Как отметил один из просеивателей-копателей, самым крупным фрагментом офисной обстановки, извлечённым с Эпицентра, был крохотный обломок телефонной клавиатуры.

Сегодня, более чем 11 лет спустя, правительство Нью-Йорка наконец-то признаёт существование тайны. В памятной записке семьям погибших в 9/11, нью-йоркский чиновник Кейси Холлоуэй объявил о том, что в этот понедельник, 1 апреля, Главный медицинский судмедэксперт города начнёт на свалке Фреш-Киллз на Статен-Айленд просеивание развалин конструкций Всемирного торгового центра, потребовавших для своего вывоза 60 рейсов грузовиков. По словам представителя города, они надеются отыскать останки хотя бы части из 1116 потерпевших.

К сожалению, шансы найти сколько-нибудь значительное новое количество погибших кажутся слабыми. В конце концов, обломки Башен-близнецов – которые по массе составили менее 50 процентов Башен (что случилось с остальной частью этой массы?) уже были тщательно просеяны и перекопаны более 10 лет назад. Решение города просеять обломки зданий, начиная с 1 апреля, несёт в себе отнюдь не мимолётное сходство с решением Джорджа У. Буша опуститься в коленно-локтевую позу, чтобы поискать под своим рабочим столом отсутствующее иракское ОМП. Неужели это какая-то жестокая первоапрельская шутка?

Отсутствие раздавленных, но целых человеческих тел, офисной мебели и техники, а также 50 процентов массы Башен наводит на мысль о том, что Близнецы не обрушились – они взорвались. Это может объяснить, почему вся крыша соседнего здания Дойче-банка, как было обнаружено в 2006 году, усеяна мельчайшими фрагментами человеческих костей. Не мог простой гравитационный коллапс, положенный в основу выводов официального правительственного отчёта NIST (Национальный институт стандартов и технологий; прим. mixednews.ru), разнести человеческие скелеты на осколки и привести к осаждению этих осколков по всей крыше соседнего здания.

Были ли Башни-близнецы и находившиеся в них тысячи людей взорваны на мелкие кусочки при помощи взрывчатки? Именно в это верят многие члены семей жертв 9/11. Роберт Макилвейн, чей сын Бобби погиб в Башнях-близнецах 11 сентября, сказал, что примерно половина членов семьи разделяет подозрение о том, что Башни были снесены при помощи взрыва в ходе теракта под чужим флагом. Известный герой 11 сентября Уильям Родригез, говоривший с сотнями тысяч людей во всём мире, является ещё одним представителем выживших в 9/11, утверждающих, что доказательства «управляемого сноса» являются секретом полишинеля.

Учёный Карл Саган однажды заметил, что «отсутствие доказательств не является доказательством отсутствия». Но иногда отсутствие доказательств является неоспоримым доказательством вины. Отсутствие целых тел, содержимого офисов и половины массы Башен-близнецов – это неопровержимое доказательство, подтверждающее то, что Башни были снесены взрывом.

Пропавшее содержимое и масса Башен-близнецов – не единственное загадочное «отсутствие», связанное с 11 сентября. В число других примечательных «пропущенных улик» входит:

- Отсутствие более 80 видеоматериалов американского правительства, на которых запечатлён удар по Пентагону, при этом некоторые из них были изъяты агентами ФБР буквально через мгновенья после теракта. Опубликованы были только несколько кадров, и на этих кадрах виден только взрыв в Пентагоне, но не большой авиалайнер.

- Отсутствие 100 тысяч кг пассажирского Боинга-757, который, как считается, врезался в Пентагон. Нет ни одной плёнки с этими 100-тонными обломками авиалайнера, или багажа самолёта и останков пассажиров, которых когда-либо убирали из любой из трёх далеко разнесённых друг от друга зон поражения Пентагона.

- Отсутствие 100 тысяч кг лайнера Боинг-757, который якобы ушёл в мягкий грунт под неглубоким кратером диаметром 15 футов (4,6 м.; прим.) в Шэнксвилле, Пенсильвания. Нет ни одного доказательства того, что на предполагаемом месте падения из-под земли извлекалось 100 тонн обломков лайнера вместе с тем, что осталось от пассажиров и багажа.

- Отсутствие у авиалиний официальных списков пассажиров, материалов съёмок камер безопасности, корешков от билетов, показаний работников авиалиний либо любых других фактических данных, свидетельствующих о том, что 19 молодых арабов, обвинённых в терактах 11 сентября, вообще были в самолётах.

- Отсутствие аудиозаписей личного состава FAA (Федеральное авиационное агентство), докладывающих друг другу о том, что они пережили 11 сентября. Эти записи были изъяты инспектором FAA, мелко разрезаны, а затем разбросаны по множеству далеко отстоящих друг от друга мусорных баков – чтобы их никогда нельзя было бы собрать и восстановить.

- Отсутствие неуничтожимых «чёрных ящиков» самолётов, которые врезались в Башни-близнецы. Американское правительство утверждает, что эти устройства фиксации лётной информации так и не были найдены, но из первых ответов следовало, что они имелись в наличии, когда их нашли и забрали агенты ФБР.

- Отсутствие самого важного доказательства, на которое ссылается правительство – аудио- и видеозаписей затяжных пыточных сеансов и написанные по сценарию ложные признания умственно отсталого «вдохновителя 9/11» Абу Зубейды и его «соратника»» Халида Шейха Мухаммеда. ЦРУ признаёт, что оно незаконно уничтожило эти записи, анонимные сообщения о которых приводятся из вторых рук в докладе Комиссии по 11 сентября как его единственная улика в подтверждение версии с 19 угонщиками.

- Отсутствие хоть какого-нибудь правдоподобного и невинного объяснения преждевременному сообщению BBC об обрушении Здания № 7 Всемирного торгового центра, признание Лари Сильверстайна о том, что он снёс ВТЦ-7 и (разумеется) явно контролируемый характер сноса этого здания.

В каждом из указанных случаев – как и в отношении 1116 пропавших жертв – отсутствие доказательств является неопровержимым доказательством вины.

Правительство США теперь сталкивается с полным отсутствием легитимности.

Оригинал публикации: Veterans Today

Информация о материале

Опубликовано: 12 апреля 2013

Реальное отсутствие в Верховной Раде не то что конституционного, а даже простого устойчивого большинства заставляет власть менять тактику при сохранении стратегической цели — избрание Виктора Януковича на второй президентский срок. Шансы решить «проблему-2015» в условиях электоральной демократии постепенно тают. Поэтому в Администрации Президента растет число сторонников решения данного вопроса исключительно путем ревизии украинской Конституции.

То, что в этот процесс никоим образом не должен быть вовлечен нынешний парламент, практически ни у кого из власть имущих не вызывает сомнений. По данным «k:», в верхах в качестве базовых рассматриваются два варианта — мягкий и жесткий.

Софт-сценарий предполагает, что изменения в Основном Законе будут происходить в максимально демократизированном ключе, чтобы не вызвать отторжения ни в Украине, ни за ее пределами. С такой задачей вполне может справиться созданная при Банковой в мае прошлого года Конституционная ассамблея во главе с экс-президентом Леонидом Кравчуком и советником Виктора Януковича нынешнего Мариной Ставнийчук.

Жесткий вариант подразумевает вынесение всех «нужных» вопросов на всеукраинский референдум «по народной инициативе», как это было в 2000 году. Разница с тогдашней ситуацией лишь в том, что результаты «народных изменений Основного Закона» не нужно будет имплементировать через ВР, это позволяет закон о референдуме, принятый в спешке в ноябре 2012-го парламентом прошлого созыва.

Казалось бы, времена, когда плебисцит об устраивающих главу государства конституционных изменениях инициировали трудовые коллективы и родительские собрания, окончательно канули в Лету. Но не тут-то было. На минувшей неделе состоялась конференция общественных организаций — членов «Единой социальной сети» Харькова, на которой была принята резолюция о намерении инициировать всеукраинский референдум по забытым с 2000-го вопросам: о сокращении численности ВР до 300 депутатов, о создании второй палаты парламента, которая должна состоять из представителей регионов, и об отмене депутатской неприкосновенности. Бюллетень 13-летней давности общественники, ранее специализирующиеся на социальных проблемах, дополнили постановкой животрепещущей для народа проблемы — проведением парламентских выборов исключительно по мажоритарной системе. «Это не политическая акция, это позиция представителей гражданского общества», — заявила после почти единогласной поддержки резолюции вице-президент городской общественной организации инвалидов «Креавита» Елена Шингарева (кстати, она также входит в состав Харьковского горисполкома).

Дело не в требованиях упомянутого закона о референдуме для его инициирования собрать 3 млн. подписей граждан в двух третях областей, причем не менее 100 тыс. подписантов — из каждого региона. Можно предположить, что по отмашке сверху списочный урожай будет снят в срок. Например, в том же 2000-м инициаторам референдума в рекордно сжатые сроки удалось собрать в его поддержку 4 млн. подписей. По тогдашним подсчетам, на одну подпись активист тратил 26 секунд, работая днем и ночью, правда, иногда случались казусы, когда в руки оппозиционеров попадали подписные листы с именами и фамилиями, образованными от матерных ругательств, и с несуществующими адресами. И проблема уж точно не в том, почему «первая ласточка народной инициативы» родилась именно в первой столице. От властей Харькова после безнаказанного метания отдельными личностями экскрементов в оппозиционных нардепов можно уже ожидать любого использования людей в качестве «пушечного мяса». Главный вопрос состоит в следующем: побежали ли харьковские «социальные сетевики» впереди паровоза, тем самым оказав власти медвежью услугу, либо «неполитическая акция» в Харькове была пробным камнем для прощупывания общественной реакции на подобные инициативы?

Тем временем секретарь Конституционной ассамблеи Марина Ставнийчук анонсировала на ближайшие дни пленарное заседание этого органа, на котором, по ее словам, будет показан «целостный, системный, комплексный подход к обновлению Конституции Украины». Зная мнение Леонида Кравчука, который прямо называл новый закон о референдуме антиконституционным, Конституционная ассамблея не должна педалировать тему конституционного плебисцита. Впрочем, в случае невозможности «целостно, системно и комплексно» обновить Основной Закон без помощи референдума «по народной инициативе», точка зрения Леонида Макаровича, знаменитого своим хождением между капель, вполне может измениться. Особенно если не будет активничать оппозиция, в распоряжение которой экспертное сообщество уже передало проекты двух представлений в Конституционный суд относительно неконституционности отдельных положений закона о референдуме.

В свое время именно с народных плебисцитов началось ужесточение вертикали власти Александром Лукашенко. Но тогда «последний диктатор Европы» имел среди белорусов беспрецедентный уровень доверия, в то время как согласно последнему соцопросу КМИС деятельность украинского Президента позитивно оценивают только 5,5% украинцев. Есть в новейшей истории конституционных референдумов более свежий пример. 26 февраля 2012 года по инициативе сирийского президента Башара Асада в уже охваченной гражданской войной стране состоялся плебисцит по поводу нового проекта конституции Сирии, который поддержали 89,4% сирийцев, принявших участие в голосовании (оппозиционеры его бойкотировали). Но, несмотря на внешне красивые цифры народной поддержки, Асад продолжил терять влияние в стране, на сегодняшний день его правительство контролирует только внутреннюю часть столицы. При этом, по данным ООН, на начало марта текущего года в ходе гражданской войны погибло более 70 тыс. сирийцев, а количество беженцев достигло миллиона.

Информация о материале

Опубликовано: 12 апреля 2013

Прошло уже несколько недель, как правительство отозвало "демонический" законопроект о создании Службы финансовых расследований, но в экспертной, политической и бизнес-среде дискуссии продолжаются. Причем достаточно ожесточенные. Это может свидетельствовать, как минимум, о том, что, вопреки подчеркнуто театральной паузе в исполнении власти, изменения в системе борьбы с экономической преступностью все же могут произойти.

По данным ZN.UA, пока в экспертной среде продолжается навязанное властью обсуждение, следует ли Украине создать новый орган или же, возможно, достаточно просто перераспределить полномочия между существующими структурами, в администрации президента продолжают работать над законопроектом о службе финансовой полиции. И если угроза появления в стране нового силового монстра существует, этот процесс заслуживает пристального внимания общественности.

Сказать, что отечественная система борьбы с экономической преступностью работает неэффективно, значит ничего не сказать. Чтобы прийти к такому выводу, не обязательно копаться в статистике возбужденных уголовных дел, посаженных за решетку преступников и т.п., следует вспомнить данные о масштабах "теневой" экономики в Украине или непосредственно увидеть ее при дневном свете и на улице.

Эксперты единогласно убеждают, что полномочий у правоохранительных органов для борьбы с экономическими преступлениями более чем достаточно. "У нас слишком много структур имеют слишком много полномочий", — констатирует бывший и.о. министра финансов Игорь Уманский. "Чтобы экономика развивалась, нужно сокращать функции правоохранительных органов", — считает и старший научный сотрудник Национального института стратегических исследований Дмитрий Ляпин.

Однако власть, наоборот, стремится их расширить и централизовать. Зачем? Многим ответ покажется банальным, но от этого он не станет менее актуальным — коррупция, причем на самом высоком уровне. Именно из-за нее существуют не только "неприкосновенные" предприятия, но и целые отрасли экономики со своей "министерской", "нардеповской", "губернаторской", "спецслужбовской" и другими видами "крыш".

Хотя, конечно, приверженцы идеи создания финансовой полиции придерживаются другой точки зрения. "Нужно консолидировать ресурсы налоговой милиции и других правоохранительных и контролирующих органов, осуществляющих государственный контроль в финансово-экономической сфере. В результате получим синергию усилий и, как результат, максимально возможный КПД от борьбы с экономической преступностью и коррупцией, — отметил недавно в своей колонке для Forbes.ua руководитель налоговой милиции Андрей Головач (которого называют автором идеи о создании финполиции). — Нынешняя разрозненность приводит к неповоротливости правоохранительной системы, нерациональному использованию рабочего времени и человеческих ресурсов, дубляжу функций и неспособности идти в ногу со временем".

В свою очередь, эксперты, многие из которых до этого работали на высших государственных должностях, занимаясь в том числе правоохранительной деятельностью и распределением бюджетных средств, считают главным рычагом борьбы с экономической преступностью и коррупцией наличие не столько полномочий, сколько политической воли. Если последняя есть, то распределение полномочий отходит на второй план.

Очень показательна в этом смысле работа конвертационных центров — в сущности, "сердца" теневого сектора, борьба с которыми и является одной из главных задач налоговой милиции под руководством г-на Головача, которая, очевидно, не выполняется далеко не только и не в первую очередь из-за отсутствия рычагов влияния.

"В Киеве работают четыре мощных конвертационных центра, что приводит к значительным потерям для бюджета. Их можно найти за пять минут. И для этого нужна не финансовая полиция, а политическая воля", — убежден глава Совета предпринимателей при Кабмине Леонид Козаченко.

"От опытных правоохранителей я слышал, что если бы поступила соответствующая команда, не было бы ни одного "конверта". Но ведь их же по определенному списку трогать нельзя. Основная проблема — это политическая коррупция", — добавляет экс-председатель Госфинуслуг Виктор Суслов, не так давно занимавший и должность заместителя министра внутренних дел.

В этом же контексте глава комитета по вопросам взаимодействия с общественностью УКБС Александр Новиков обращает внимание, что НБУ ежедневно получает информацию в разрезе каждого банка по операциям с наличностью и имеет возможность выявлять "аномальные" операции. "Банковское сообщество достаточно прозрачно и информативно. Мы все прекрасно знаем, какой банк чем занимается. И мы видим, почему одному банку это можно делать, а другому — нет. Действительно нужна политическая воля, чтобы эти конвертационные центры прекратили свою работу", — убежден представитель УКБС.

Для людей по ту сторону властной баррикады сегодня на первый план выходит другой вопрос — если не урезание полномочий, то, по крайней мере, их четкое размежевание, устранение дублирования функций, приводящее к двойному, а то и тройному давлению на предпринимателей ("сегодня проверяют одни, завтра — другие, послезавтра — третьи и т.д.") и конкуренции между правоохранителями за право расследовать уголовные дела (не говоря уж о штамповании липовых дел, чтобы "доить" бизнес).

Ведь в условиях тотальной коррумпированности, когда правоохранительные органы часто выступают инструментом давления и выбивания средств из "неугодных" предприятий, раздутые полномочия "стражей закона" представляют особую опасность для общества. "Например, сегодня милиционеры занимаются проверкой НДС-накладных при перемещении грузов транспортом или уплаты единого налога на рынках... Но ведь это не их функции! С другой стороны, МВД очень просто переквалифицировать преступление, состоящее в уклонении от налогообложения на, скажем, финансовое мошенничество. Эти преступления довольно часто соприкасаются. Это не полезно для общества, поскольку МВДшники — не бухгалтеры и не экономисты", — комментирует народный депутат Сергей Терехин.

Централизация — из огня да в полымя?

Народная мудрость "у семи нянек дитя без глаза" неплохо характеризует отечественную систему борьбы с экономической преступностью. Напомним, что сейчас с экономическими преступниками в Украине "воюют" и Департамент борьбы с экономическими преступлениями МВД, и Управление по борьбе с организованной преступностью того же министерства, и налоговая милиция, и подразделение контрразведывательного обеспечения экономики СБУ, и управление "К" СБУ, и Госфинмониторинг, и Госфининспекция (кстати, вот эти семь "нянек").

Но неужели благодаря централизации системы, как по взмаху волшебной палочки, ряды экономических преступников молниеносно поредеют? Маловероятно.

Парадокс, но, как обращает внимание экс-председатель Госфинуслуг Виктор Суслов, дублирование функций разных правоохранительных органов может приносить государству и обществу некоторую пользу. Ведь такой статус-кво в условиях децентрализованной системы усложняет жизнь преступникам, поскольку для них договориться абсолютно со всеми ведомствами проблематично. Подмазал одних, других, а нагрянули третьи или четвертые. "Если выстроить вертикаль, система не будет давать сбоев. Тогда все будет четко — кого можно, а кого нельзя трогать. И тогда ситуация в стране с коррупцией будет значительно хуже", — прогнозирует В.Суслов.

Анализируя риски создания в Украине моноструктуры по борьбе с экономической преступностью, эксперты и отдельные представители госорганов, которые могут попасть в "плавильный котел", указывают на нецелесообразность объединения правоохранительных функций и функций контроля, что в итоге может сделать единый орган неуправляемым (как это и предполагалось в резонансном законопроекте о Службе финансовых расследований).

"В этом случае возникает угроза того, что утратится контроль между органами. Если, скажем, сейчас финансовая инспекция проводит ревизии, то за нами осуществляют надзор правоохранительные органы относительно правильности сделанных выводов. Мы же, в свою очередь, когда передаем эти материалы в правоохранительные органы и не соглашаемся с их выводом об отсутствии преступления, можем в установленном порядке обжаловать такое решение", — отмечает директор департамента организационной работы Госфининспекции (экс-КРУ) Сергей Чернуцкий.

С.Терехин указывает, что не вполне уместно и недопустимо с точки зрения международных стандартов передавать в единый орган функцию борьбы с отмыванием "грязных" денег (а в нашумевшем законопроекте Госфинмониторинг как раз должен был влиться в Службу финрасследований). "Все международные документы, принятые под эгидой FATF, запрещают заниматься органам финансового контроля сбором налогов, поскольку это абсолютно несоприкасающиеся функции. Если все функции окажутся под одной крышей, будет каша. Поверьте FATF", — отмечает парламентарий.

Кроме того, И.Уманский высказывает мнение, что если единый орган и создавать, то в нем ни в коем случае нельзя объединять силовые и гражданские функции. "Все-таки речь идет об интеллектуальной работе по борьбе с финансово-экономической преступностью. Поэтому этим должны заниматься "белые воротнички". А если необходима силовая поддержка, есть силовые подразделения, которые могут эту силовую поддержку обеспечить", — отмечает экс-руководитель Минфина.

В свою очередь, старший юрист юрфирмы "Василий Кисиль и партнеры" Вячеслав Песков констатирует, что опыт других стран доказывает: эффективной может быть как система, в которой значительное количество государственных органов имеют собственный следственный аппарат, так и система, в которой создается централизованный орган для ведения досудебного расследования. Надо лишь четко разделить полномочия между государственными органами. Хотя это и непростая задача. Намного легче вместо аудита полномочий силовых структур по расследованию экономических преступлений слить их все в одну структуру.

Но тогда возникает вопрос — кому ее подчинить? Вряд ли запуганный своим окружением Янукович согласится на создание такой сверхважной структуры "на стороне". Поэтому, как известно, инициаторы создания Службы финрасследований предлагали подчинить ее непосредственно президенту. Но и здесь "нескладуха". По мнению как независимых экспертов, так и политиков, это прямо противоречит Конституции.

"Президент как главнокомандующий может руководить только военными формированиями, которыми являются, например, Служба безопасности, Министерство обороны, разведка и внутренние войска. Если авторы идеи хотят, чтобы финансовая полиция подчинялась президенту, то нужно или вносить изменения в Конституцию, или делать финансовую полицию военным формированием. Но последний вариант — это полный маразм. Экономическая преступность не является милитаризованной", — замечает первый заместитель председателя комитета ВР по вопросам борьбы с оргпреступностью и коррупцией Геннадий Москаль.

Кроме того, С.Чернуцкий напоминает, что именно Кабинет министров отвечает за экономическую стабильность, формирует и реализует государственную политику в сфере экономики, бюджетную политику и т.п. "Конечно, правительство может остаться без соответствующего инструмента контроля, благодаря которому можно реализовать эти политики", — констатирует представитель Госфининспекции.

В идеальных условиях централизация и прямое подчинение единого органа президенту теоретически могли бы принести пользу за счет сокращения количества звеньев чиновников, которые могут оказывать давление на борцов с экономическими преступлениями. Тем не менее и такой вариант слишком рискованный лично для В.Януковича, поскольку более чем ощутимо сделал бы наглядной его персональную ответственность за эффективность борьбы с экономической преступностью (а ожидать "улучшения" в этой сфере при любых оптимистических сценариях вряд ли приходится).

"Насколько я знаю, проект поэтому и был снят, что достаточно близкие к президенту люди поняли, что это ставит в крайне невыгодное политическое положение главу государства. Если лично отдавать приказы расстрельной команде, здесь голосов не наберешь. Поэтому такая идея больше, я думаю, не возникнет", — добавляет В.Суслов.

Кто поспешит, тот людей насмешит?

Вместо нее, очевидно, возникнет другая идея — возврат к криминализации экономических преступлений. А уже потом вернется и проект о создании финансовой полиции-монстра.

С января прошлого года в Украине начал действовать Закон "О внесении изменений в некоторые законодательные акты относительно гуманизации ответственности за правонарушения в сфере хозяйственной деятельности". Согласно этому нормативному акту, уголовную ответственность за некоторые экономические преступления в Украине "гуманизировали" и "монетизировали" (правда, сами преступления и в дальнейшем остались уголовными), т.е. лишение свободы заменили штрафами.

Речь идет, в том числе, о таких преступлениях, как уклонение от уплаты налогов, сборов (штраф до 425 тыс. грн), фиктивное предпринимательство (до 85 тыс.), доведение до банкротства (до 51 тыс.), мошенничество с финансовыми ресурсами (штраф до 170 тыс. грн) и т.п. Кроме того, часть статей из Уголовного кодекса была изъята ("декриминализирована") и переместилась в Кодекс об административных правонарушениях (об уклонении от возврата выручки в иностранной валюте, сокрытии устойчивой финансовой несостоятельности, незаконных действиях в случае банкротства и т.п.).

Казалось бы, с точки зрения бизнеса и граждан подобные новации действительно можно было бы только приветствовать. С другой стороны, как это часто бывает, "хотели, как лучше (если хотели, конечно!), а получилось, как всегда". Попробовали стать, что называется, святее Папы Римского, и перегнули палку.

Еще на этапе принятия законодательных изменений эксперты предупреждали, что чрезмерная либеральность Украине может только навредить. Ведь по глубине смягчения ответственности Украина явно переплюнула даже самые либеральные страны Запада. Здесь следовало бы вспомнить, что лишение свободы за то же уклонение от уплаты налога предусмотрено законодательством США (до 5 лет), законодательством ФРГ (до 10 лет) и т.п. В Украине же при нанесении ущерба государству на сотни миллионов гривен можно обойтись полумиллионным штрафом, что, конечно же, не может не привлекать потенциальных махинаторов.

Одной из самых контраверсионных новаций стала и декриминализация ответственности за контрабанду. Так, за нее были установлены крупные финансовые санкции — штраф в размере 100% от стоимости выявленного контрабандного товара с его конфискацией, а также с конфискацией товаров и транспортных средств со специально изготовленными хранилищами, использовавшимися для перевозки. За повторное в течение года совершение одним и тем же лицом аналогичного нарушения размер штрафа тоже удваивается (200% стоимости контрабандных товаров).

Но принесла ли контрабандная декриминализация ощутимую пользу государству и легальному сектору экономики?

По данным Гостаможслужбы, в прошлом году таможенными органами было заведено 23386 дел о нарушении таможенных правил на сумму 1,99 млрд грн. При этом в госбюджет в результате исполнения постановлений судов и таможен в соответствующих делах перечислены средства на сумму 126,6 млн грн: 21 млн грн — от взысканных штрафов, 105,6 млн — от реализации конфискованного имущества, валютных ценностей и средств с депозитов СБУ. Это очень много? Вряд ли. А это означает, что "ходоки", лоббировавшие соответствующие решения ВР через АП (реальные операторы контрабандных потоков), мягко говоря, в проигрыше вряд ли оставались и остаются...

Еще одной из очевидных "гуманизационно-декриминализационных" проблем является банковская. "Декриминализация некоторых преступлений (незаконное доведение до банкротства, неэффективное банкротство и т.п.) ухудшила позиции банков в переговорном процессе с должниками", — констатирует советник практики решения споров МЮФ Integrites Анна Тищенко.

Почему так произошло? Смягчение ответственности за мошеннические действия при привлечении и погашении кредитов, конечно, дестимулировало многих не очень добросовестных заемщиков банков возвращать кредиты (речь идет о тех, кто не возвращает средства не потому, что не может, а потому, что не хочет), что, разумеется, усложнило в результате жизнь не только банковскому сектору, но опосредованно и их вкладчикам-физлицам. Зачем возвращать кредиты на сотни миллионов, если можно обойтись штрафом на несколько десятков тысяч гривен?..

По словам Александра Новикова, этот факт в итоге наложился на то, что правоохранители и так не особенно активно занимаются банковскими делами. "Приблизительный диалог с правоохранительными органами, когда банк обращается за помощью с заявлением о преступлении, выглядит так: вы выдавали, так это ваше дело возвратить", — рассказывает представитель УКБС.

По мнению экс-заместителя главы НБУ Сергея Яременко, на текущем этапе развития украинского общества слишком заигрываться в либерализм не просто не следует, а вредно. "На каждом этапе развития общества должно существовать адекватное соотношение криминальных методов с воспитательными. Я не говорю, что мы на менее развитом уровне (чем другие страны. — Ред.), но в социальном плане и в плане строительства рыночного общества мы еще находимся на первой стадии. И чем больше привносится либеральных правил, тем меньше возможностей у нас продвигаться дальше. А мы делаем наоборот, считая, что это правильно", — констатирует С.Яременко.

Начать с другого?

Говоря о целесообразности дальнейшего реформирования системы борьбы с экономической преступностью (углубления реформ), конечно, несправедливо было бы огульно утверждать, что все без исключения сотрудники правоохранительных органов — коррупционеры, рэкетиры в погонах, бюджетные паразиты и т.п. Если бы это было так, то государство уже давно бы, наверное, развалилось. Хорошие или, по крайней мере, более-менее адекватные и честные люди есть везде. Их усилия не могут просто вылетать в трубу.

По данным начальника главного следственного управления Министерства доходов и сборов Александра Яковинца, за последние два года возмещение убытков после окончания дел, которыми занимались следователи налоговой милиции, увеличилось в десять раз (до 620 млн грн). Это еще, наверное, далеко не космическая в масштабах всего государства сумма, даже если добавить результаты работы всех подразделений налоговой милиции в целом (ежегодно в бюджет поступают 3—4 "налогово-милицейских" миллиарда гривен).

Если бы на то была уже неоднократно упомянутая выше политическая воля, то, очевидно, суммы могли бы быть значительно больше. Однако из существующего многолетнего опыта независимости не менее очевидно то, что "в верхах" она сама по себе не появится, как минимум, до тех пор, пока "низы" будут согласны жить по-старому.

Пока что — и это тоже очевидно — критической массы недовольства разгулом коррупции в Украине нет. Хотя институционные механизмы для борьбы с ней у граждан и государства вроде бы существуют даже без создания финполиции и упаковки ее полномочиями.

Например, по словам А.Яковинца, согласно новому Уголовному процессуальному кодексу, любой гражданин может написать заявление о неуплате налогов госслужащими, и налоговая милиция вынуждена будет провести проверку. "Мы не можем не начинать расследование, если есть заявление о преступлении", — констатирует главный следователь Миндоходов.

Да, совсем другое дело, как такое расследование будет продвигаться, сможет (захочет) ли налоговая милиция вместе с прокуратурой, Минюстом выжать что-либо из конкретного случая. Но если бы обращений было не десятки или сотни, а хотя бы тысячи или десятки тысяч, при этом общественность еще и требовала бы надлежащего отчета об их проверках, тогда систему таки пришлось бы менять, причем не просто "переставляя местами слагаемые".

Вот это и называется одним из признаков гражданского общества, в котором для инициирования системных изменений совсем не обязательно ждать появления мифической политической воли или политического лидера-благодетеля в ходе следующих выборов. Ведь пока само общество не перестанет терпимо относиться к сотруднику суда на "иномарке" стоимостью более ста тысяч "зеленых" или к декларации нардепа-мультимиллионера, у которого даже собственной квартиры, оказывается, нет, — у самой власти адекватное желание добровольно поступиться своими интересами не появится никогда.

Безусловно, реализация упомянутого выше условия в сегодняшних украинских реалиях выглядит идеалистической и утопической. Но почему бы каждому отдельному гражданину, чтобы действительно иметь право так называться, не попробовать выйти из режима "ожидания" хотя бы на своем небольшом жизненном фронте? Ведь иногда с наименьших атомарных частиц начинаются большие цепные реакции...

Мнения экспертов

Морган Вильямс, президент Американско-украинского делового совета

— За последние 20 лет, по мнению многих экспертов, в Украине не было хорошего баланса между интересами власти и частного бизнеса, не было игры по правилам. Правительство по-прежнему сильно вовлечено в регулирование, контроль над предприятиями. Распространена бюрократия со своим негативным, непродуктивным вмешательством в сферу бизнеса.

Это, в свою очередь, стоит больших денег самим компаниям, приводит к увеличению затрат, уменьшению инвестиций, прибыли, снижению экономического роста и в итоге — к меньшим налоговым доходам для самого государства и увеличению теневого рынка.

Да, экономические преступления против государства имели место с тех пор, как Украина стала независимой. Да, должно быть больше отчетности и контроля над руководством, финансами и контрактами государственных и в некоторой степени частных предприятий. Но нужно ли Украине для борьбы с экономическими преступлениями создавать финансовую полицию?

Полагаю, что это будет еще один тяжелый инструмент в руках власти. И по своей природе он будет помехой для продуктивности и эффективности бизнеса, станет очередной копией работы других правительственных агентств. Их и так уже слишком много.

Международный опыт показывает, что такие группы в государствах, где закон и другие средства контроля над властью еще слишком слабы, со временем превращаются в бесконтрольных "монстров".

Оптимальное средство контроля над финансовой полицией — это не создавать такую группу вообще. В ней не нуждались с момента провозглашения независимости, не нуждаются и сейчас.

Если же финполиция все же будет создана в Украине, ее полномочия должны быть очень и очень ограничены парламентом. Она должна действовать очень точно и безошибочно в борьбе с правонарушениями и коррупцией.

Эта группа должна быть подотчетна комитету Верховной Рады, предоставляя ежеквартальные отчеты о своей деятельности, открытые для общественности.

Также должно быть независимое государственное лицо, которое будет контролировать деятельность финансовой полиции и публиковать для общественности свой собственный отчет о надзоре над этой группой.

Такой группе нужно жесткое руководство, чтобы не выходить за рамки закона и быть только структурой, следящей за бизнес-активностью и за тем, что налоги собираются правомерным образом.

При этом каждый должен заниматься своим делом.

Эта группа не должна быть вовлечена в политическую и какую-либо правительственную деятельность, присущую администрации президента или функциям Министерства внутренних дел. Эта структура не должна стать политическим инструментом или вести тайную следственную деятельность.

Власть развращает. Абсолютная власть развращает абсолютно.

Кирилл Казак, партнер, руководитель департамента уголовного права ЮКК "КПД Консалтинг"

— Вынесение на обсуждение идеи создания финполиции четко указывает на попытку создать в Украине президентско-парламентскую республику с явным преимуществом президентской власти.

При этом соответствующий законопроект правительства содержит очень широкие полномочия и права финансовой полиции, а ответственности посвящено только несколько небольших статей. В таких условиях осуществление контроля над деятельностью этого органа очень проблематично.

В законопроекте о финполиции, ставшем достоянием СМИ, для этого органа были предусмотрены права, противоречащие другим нормативным актам.

Так, изъятие оригиналов финансово-хозяйственных документов возможно только на основании соответствующего решения суда. Это четко указано как в Налоговом, так и в Уголовном процессуальном кодексах Украины. Законопроект разрешает такое изъятие без ссылки на необходимость наличия судебного решения.

Вторым моментом, на который следует обратить внимание, является возможность проведения не только проверок по использованию бюджетных средств, средств государственных фондов, но и вообще проверок без ссылки на проверку относительно бюджетных средств.

Третий момент — полномочия по осуществлению финансового мониторинга, возложенные на Госфинмониторинг. То есть налицо дублирование функций и конкуренция государственных органов, что недопустимо.

Также следует отметить противоречивость Конституции Украины и Закона "О прокуратуре" в части возможности обращения в суд в интересах государства. Согласно Конституции и Закону "О прокуратуре", такая функция возложена на прокуратуру и является исключительной компетенцией этого органа.

Основные механизмы контроля деятельности финансовой полиции можно условно разделить на две группы:

— внутренние — контрольные подразделения в структуре финансовой полиции (так называемые управления собственной безопасности), отвечающие за законность деятельности этой структуры и выявляющие среди работников нарушителей с дальнейшим привлечением их к ответственности;

— внешние — со стороны других органов, а также прокурорский надзор и судебный контроль.

Учитывая, что назначение и увольнение руководства финансовой полиции предполагается закрепить за президентом, то в этой части контроль будет направлен только в одну сторону (в какую именно, нетрудно догадаться).

Прокурорский надзор будет состоять в проверке законности деятельности финансовой полиции в части проверок, ревизий, дознания, досудебного расследования, оперативно-розыскной деятельности. Результатом может быть привлечение к дисциплинарной, административной, уголовной ответственности. В том числе это может быть и ответственность за коррупционные действия.

Однако, учитывая, что по своим функциям и полномочиям финансовая полиция очень напоминает один из уже существующих в Украине правоохранительных органов (СБУ. — Ред.), а генеральный прокурор Украины назначается, а также в отдельных случаях освобождается по представлению президента, в этом случае подобный контроль будет иметь такую же эффективность, которую он и имеет относительно существующих правоохранительных органов.

Единственная надежда в этом случае — на судебный контроль, т.е., с одной стороны, необходимость получения разрешения суда на определенные действия (изъятие документов, обыск и т.п.), а с другой — наличие процедуры обжалования действий или бездеятельности финансовой полиции в суд.

Но судебный контроль будет эффективным только при условии реальной независимости этой ветви власти от других. Сейчас, к сожалению, утверждать этого нельзя.

Информация о материале

Опубликовано: 12 апреля 2013

Обычно каждой публикации предшествует информационный повод – какое-либо событие. Он, как спусковой крючок, заставляет сработать ударно-спусковой механизм, чтобы прозвучал выстрел. А если таких информационных поводов становится все больше и больше, то стоит говорить о целой автоматной очереди, которая уже поразила все наше общество.

Расстрел на месте

Несколько лет назад я написал статью, которая называлась «Виновным в умышленном убийстве себя никогда не признаю!». В ней шла речь фермере Викторе Тримбаче, с которым мне удалось пообщаться вскоре после его возвращения из зоны.

В 2000 году 45-летний фермер с хутора Вольная Украина застрелил трех парней, пытавшихся разобрать подстанцию, которая обеспечивала электроэнергией его хозяйство. Виктор, сам вызвавший милицию, настаивал на том, что первый его выстрел в колесо мотоцикла, на котором приехали воры, был предупредительным. Стрелять на поражение он стал лишь после того, как рядом, по его словам, просвистела пуля, выпущенная одним из них из обреза малокалиберной винтовки. Расследование шло долго и трудно. Уголовное дело из суда возвращалось на доследование, сменили друг друга три следователя, для проверки показаний обвиняемого были проведены многочисленные экспертизы. Перед каждым судебным заседанием фермеры чуть ли не со всей Украины пикетировали здание суда, требуя оправдательного приговора для человека, который, по их глубокому убеждению, защищал не только государственное имущество, но и свое право работать на земле. Родственники погибших требовали наказать убийцу. Жители окрестных сёл считали действия фермера оправданными, но чрезмерно жестокими. В общем, общественное мнение разделилось.

Через два года после трагедии Апелляционным судом Виктор Тримбач был осужден к 15 годам лишения свободы. Максимальным наказанием могло быть пожизненное заключение, а до отмены смертной казни – расстрел. Позже Верховный суд Украины уменьшил наказание до 10 лет лишения свободы. Когда Виктор этапом прибыл в зону, там его уже ждало прошение о помиловании, написанное членами его семьи президенту Леониду Кучме. Виктора уверяли, что стараниями Ассоциации фермеров Украины вопрос об этом уже практически решен положительно, но для запуска юридического механизма нужно, чтобы и он собственноручно написал такое прошение президенту. «Написать прошение о помиловании – значит признать вину, – сказал мне Виктор Тримбач. – Я был готов согласиться с тем, что действовал, превысив пределы необходимой обороны. Виновным же в умышленном убийстве я себя никогда не признаю! Поэтому прошение о помиловании я писать отказался. Я офицер и мастер спорта по биатлону. Если бы я намеренно хотел убить тех парней, то мог бы перестрелять их, не выходя из дома».

В 2006 году уже следующий глава государства издал указ об уменьшении срока наказания для Виктора Тримбача на 2 года. Практически сразу же после этого он был освобожден условно-досрочно, проведя в СИЗО и в зоне шесть лет из определенных приговором десяти. Вскоре после этого он обратился в Европейский суд по правам человека, требуя признать, что убийство он совершил не умышленно, а лишь превысив пределы необходимой обороны. Также он просил выплатить ему 60 тысяч евро прямого и 200 тысяч евро морального ущерба, причиненного, по его мнению, несправедливым приговором суда.

«Мне жаль погибших, но я сделал то, что сделал. Ведь я много раз просил их не воровать. Поступил бы я сейчас иначе? Не знаю. Время вспять не повернешь», – сказал мне Виктор.

Внимание! Дача заминирована!

Эта история вспомнилась мне, когда я узнал о том, что совсем недавно суд Краматорска приговорил к пяти годам лишения свободы, правда, с испытательным сроком на один год, 66-летнего пенсионера Сергея Трошина. Его обвинили в незаконном обращении с оружием и причинении тяжких телесных повреждений 16-летнему подростку. 20 октября прошлого года парень зацепил растяжку изготовленного из обрезка трубы и снаряженного гравием самострела, который установил пенсионер на втором этаже своего похожего на скворечник дачного домика в практически брошенном людьми поселке. На старости лет дед решил в Рэмбо поиграть? Отнюдь! Просто его до самых печенок достали воры. В качестве предупреждения для них пенсионер сделал на заборе множество надписей: «Не лезь – оторвет яйца! Уроды, убьет! Не лезь, а то будет больно! Я предупредил! Ребята! Шутки кончились!». Но очередного вора это не остановило.

«Я теперь должен еще и больнице за его лечение 1122 гривны, так как он гражданин другого государства и бесплатное лечение в Украине ему не положено, — сказал Сергей Трошин журналистам. - Эти деньги будут высчитывать из моей пенсии. У меня как инвалида второй группы пенсия 1600 гривен, у жены и того меньше - 1000. Только дача нас и спасала».

А вот еще одно его интересное высказывание: «На суде я был вынужден признать, что теперь не имею права надежно защитить свое имущество. После случившегося мне страшно появляться на собственной даче. На нашей улице из всех дачных построек остался неразрушенным только мой дом. И если воры в него полезут, даже не смогу себя защитить — я теперь осужденный, меня тут же посадят». Кстати, сам вор для закона оказался вовсе не вором. Он рассказал следствию, что хотел забрать из дачи всего лишь мешок, чтобы сложить в него орехи. На уголовное дело это не потянуло, хотя и звучало неубедительно. Не обвинили его и в незаконном проникновении в жилище – дача таковым не является.

 «Где мои деньги?»

А вот события недавних дней. 31-летний Андрей Субботин из Макеевки – человек, не имевший никогда конфликтов с законом и примерный семьянин - ворвался с ножом в отделение кредитного союза в Донецке и задал всего лишь один вопрос: «Где мои деньги?». Он был вполне обоснованным. Положенный взнос в 500 долларов он сделал, а обещанный кредит в 50 тысяч гривен для лечения тяжело больного сына получить так и не смог. На его вопросы каждый раз звучала ничего не значащая неопределенность, подкрепленная дежурной улыбкой менеджера. Вразумительного ответа не было и на этот раз. Тогда он взял в заложницы неоднократно футболившую его девушку. После часа переговоров Субботин сдался бойцам «Беркута» и освободил раненную им заложницу. Немаловажная деталь - если бы перед этим зашел в расположенную как раз напротив кредитного союза облпрокуратуру с жалобой на него, то без вариантов тоже был бы отфутболен. Хотите знать, что он там бы услышал? «Это гражданско-правовые отношения, обращайтесь в суд».

Стоит ли себя защищать?

Каждый гражданин Украины имеет право на необходимую оборону. Так гласит Уголовный кодекс. Можно защищать себя, свое жилище, людей, интересы государства от того, что в том же кодексе названо «противоправными посягательствами». Не является преступлением и применение любого оружия, если речь идет о вооруженном или групповом нападении, или защите жилища. Но работает ли этот закон в действительности? Предприниматель из Одессы когда-то заработал срок за то, что, защищаясь от разбойников, напавших на него на улице с обрезком трубы, покалечил их. Как в «Бриллиантовой руке», сели все. Они - за разбой и его сломанные ребра, а он – за превышение пределов необходимой обороны. Руки им при этом, как оказалось, ломать не следовало, а тем более стрелять из травматического пистолета куда-либо, кроме как в воздух. Кстати, получил он и за травмат. Без разрешения, которое официально могут получить лишь немногие категории наших сограждан, он приравнен к огнестрельному оружию. У предпринимателя разрешения не было.

Подобных информационных поводов можно привести еще вагон и маленькую тележку. К примеру, до сих пор не утихли пересуды по поводу «караванского стрелка» и отца и сына Павличенко. Кто они? Преступники или жертвы? Мнения среди людей по этому поводу бытуют разные.

Когда-то законы были до предела просты и прозрачны – око за око, зуб за зуб. Все было просто. «Если кто кого назвал зайцем… А если кто кого назвал волком…». Закон защищал людей, а люди защищали закон, который сами и придумали. Да и сами они могли осознать и объяснить свое положение в том, что ныне принято называть правовым полем, без всякого крючкотворства и изъясняющихся языком мудреных юридических терминов адвокатов. Сейчас же законы мутны, запутаны. Впрочем, убийство в них все же убийство, а кража – это кража. Но правосудие неоднозначно в своем результате. Недаром говорят, что закон, что дышло: куда повернешь - туда и вышло. Можно получить пяток лет тюрьмы за украденную курицу и отделаться легким испугом, положив себе в карман миллионы. Чаще прав оказывается тот, у кого больше денег, хотя бы на того же адвоката, или больше прав. То, за что рядовой гражданин может загреметь в места, не столь отдаленные, вполне сходит с рук, к примеру, неприкосновенным народным избранникам. Примеров тому тоже вагон и маленькая тележка.

В защиту закона сейчас не верят даже те, кто призван его защищать. Когда-то мой знакомый майор милиции пытался урезонить хулиганов, приставших к его жене на днепровской набережной. В ответ он вызвал лишь их агрессию в свой адрес. Шестерых пьянючих лбов не остановили восемь выстрелов из боевого пистолета в воздух и им под ноги. Они сочли его обычным газовиком. Майору набили морду, отобрали пустой пистолет, потом бросили его в реку и били веслом по голове, когда он пытался оттуда выбраться. Когда я спросил его: «Как же так? Ведь ты имел полное право стрелять на поражение и по канонам Уголовного кодекса и по положениям закона Украины «О милиции», тебя фактически убивали! Не смог выстрелить в человека?». Он ответил: «Не в этом дело. Я уже стрелял в людей на войне. Ты просто подумай! Ночь, их шестеро, а нас с женой двое. Как бы я потом доказывал, что первыми начали они, а не я, и оружие было применено правомерно? Или я должен был оставить там сразу шесть трупов, которые не смогут сговориться в своих показаниях?».

Вот так и живем теперь. Люди все меньше и меньше верят в справедливый суд, в то, что закон способен их защитить, и все чаще и чаще начинают защищать себя сами и даже творить правосудие так, как они его понимают. Око за око…

Информация о материале

Опубликовано: 12 апреля 2013