Статьи

Режиссер Андрей Шараскин год назад ставил спектакли в Львовском театре для детей и юношества, развивал сеть детских театральных студий, внедрял театральные уроки в школах Львова, Ивано-Франковска и Тернополя, а еще создавал собственную театральную студию. Но в январе 2014 года ему, как и многим украинцам, пришлось на время отказаться от собственных планов – Шараскин вышел на Майдан и оставался там до самого конца. На Майдане режиссер примкнул к «Правому сектору», в начале марта записался в Украинский добровольческий корпус, который формировался на базе «Правого сектора».

Сегодня Шараскин – командир отряда Украинского добровольческого корпуса. Напоминание о мирной жизни – позывной «Богема». Так в шутку его называли побратимы, когда узнали о специальности.

Богема – один из тех «киборгов», которые держат оборону в Донецком аэропорту. Наши войска заняли аэропорт еще в мае, но самые горячие бои за него развернулись в сентябре.

В донецкий аэропорт Богема прибыл по ротации в конце сентября и находился там до 20-го октября. Сегодня он опять вернулся в село Пески – это опорный пункт донецких киборгов, откуда в аэропорт доставляется оружие и продовольствие.

За мужество, проявленное при обороне стратегического объекта, он вместе с бойцами регулярных войск получил именное оружие из рук Александра Турчинова. И тут же не преминул добавить, что это первый официальный ствол, который появился на вооружении добровольческого корпуса.

«Правосеки», как называют добровольцев российские телезрители, не освещают свою деятельность так широко, как это делают другие батальоны. Тем более, интересно узнать о роли добровольцев в донецком аэропорту.

Мы встречаемся с Богемой в ресторане центре Тернополя, родного города режиссера. Он всматривается в толстые стены здания. С легкой завистью в голосе говорит: «Мне бы такие стены в донецкий аэропорт. Мы могли бы держать оборону бесконечно».

Прежде чем начать разговор о войне, «киборг» говорит о том, как развивал детские театральные студии и уже отобрал детей для детского театра, но тут планы резко изменились. Он убежден, что развитие театральных способностей в детском возрасте не только обучает владеть телом и эмоциями, но и дает определённую стрессоустойчивость, а умение играть повышает шансы выжить в экстремальных обстоятельствах.

– Как тебе в роли киборга?

– В донецкий аэропорт мы зашли в сентябре, после того как к комбату 5-го отдельного батальона Украинского добровольческого корпуса Черному (позывной – ред.) обратилось командование АТО с просьбой поддержать военных. Были моменты, когда на позициях находилось больше «правосеков», чем военных. У них чаще ротации.

В день, когда я со своей группой туда прибыл, был ранен Редут, полковник 3-го полка спецназа, который командовал обороной аэропорта. Накануне туда ворвалась штурмовая группа «Оплота» и попробовала захватить первый этаж. Редут с несколькими бойцами приняли ближний бой, ликвидировав угрозу.

Чтобы вы понимали, аэропорт – это не здание, а постапокалиптические развалины в несколько этажей, которые полностью простреливаются. Крыши нет, мины долетают до второго этажа. Все время идут обстрелы из минометов и «Градов».

Все укреплённые места, которые еще можно держать, наши держит. В старом терминале осталось несколько комнат. Все остальное выгорело. Наши потери в стрелковых боях минимальны. Основные потери – из-за тяжелой артиллерии. Когда по гипсокартонным стенам, за которым нам приходится укрываться, лупят танки, то они накрывают ребят.

На моего побратима просто упала стена, у него перебит таз, ключица и все остальное.

– В каких условиях находятся наши бойцы?

– Из трех этажей, нами заняты полтора. Две недели, пока мы там были вместе с бойцами из 95-й бригады и 79-й, бои шли постоянно. На сон 1,5-2 часа в сутки, очень жёсткая экономия всего – воды, еды, боеприпасов. Тревожная группа, которую мы также обеспечивали своими бойцами, там много ребят из Кривого рога, Чернигова, Дебальцево.

– Как действует нападающая сторона?

– Самые частые разговоры между ребятами такие: «К вам побежали четыре тела. Принимайте!» Мы ставим растяжки, они запускают собаку. Она взрывает растяжку, после чего идет отсчет времени по секундам. Неопытных и плохо обученных террористов используют для банальной разведки боем. Они отвлекают огонь украинской артиллерии прикрытия и защитников аэропорта, а профессиональные российские наемники пытаются засечь наши огневые позиции и вывести их из строя.

Потом выезжают танки, 8-10 ударов. Дальше идет группа от 50 до 200 человек. Тут уже мы взываем нашу артиллерию, которая бьет из Песков.

Если допустить сепаров на расстояние менее 120 метров, то у них появляется шанс проникнуть в здание. Может пробежать группа из двух десятков человек – это, как правило, российские спецы, они занимают этажи, и тогда начинается прямой огневой контакт. Доходит и до живого столкновения, до рукопашного боя. Так, прикрывая отход своих, от ножевых ранений погиб майор 79-й Евгений Пивнень.

Но то, что мы их больше положили, это факт. Русские военные думают, что они едут на сафари-тур поохотиться на «укропов» – но на деле выходит, что эти они для нас хорошая мишень.

Техника сепаратистам постоянно доставляется российскими военными – в районе Лутугино сгружается с тех самых белых «КамАЗов»

– Как координируются действия военных, которые находятся в аэропорту, и добровольцев?

– Вообще там братство: меняемся едой, носками, всем, чем можем. От 79-тки нам досталось, например, термобелье.

Я не хочу говорить неприятные вещи, но были военные, которые самовольно покидали аэропорт. Были случаи, когда мы держали на прицеле командира, который сеял панику. Они знают, что, так как у нас не объявленная война, а АТО, то им ничего не будет за дезертирство. Максимум – административное наказание за самоволку. Поэтому были случаи, когда военные снимались с позиций.

Их тоже можно где-то понять – сначала их вызвали на 10 дней, потом продлили до 45-ти, потом – и того больше. Люди просто устали.

Были случаи, когда наши военные подрывали технику, мы ее потом подбирали, ремонтировали. Так у нас, у добровольческого корпуса, например, появилась своя артиллерия, три танка, минометы.

– Как вы объясняете бойцам, зачем вы обороняете аэропорт, если уже нет ни взлетной полосы, ничего?

– У нас там ринг, где происходит спарринг с Россией. Там, в принципе, конфликт можно решить очень быстро. Если бы российская армия реально захотела выбить нас из донецкого аэропорта, то можно было бы сделать. Точно также, как если бы мы захотели зачистить территорию до Луганска, мы бы это сделали, если бы был приказ. А сейчас приказа нет. Просто меряемся силами.

Чтобы понять наши задачи, я специально поехал в Центральный штаб АТО. Потому что к нам присылают военных без постановки боевой задачи.

В чем смысл того, чтобы держать аэропорт? Если честно, мы и сами до конца не понимаем. Мы стали там заложниками.

Но именно там сейчас происходит мифотворчество, рождается новый украинский эпос про киборгов. Рождается история о героях.

Информация о материале

Опубликовано: 06 ноября 2014

Оппозиционный блок вернул в украинский парламент таких ярких представителей режима Януковича как Юрий Бойко, Александр Вилкул и Михаил Добкин. Компанию им составили протеже Рината Ахметова, Виктора Медведчука и Сергея Левочкина. Чьи интересы они будут отстаивать в украинском парламенте?

С миру по нитке

В начале кампании рейтинг блока не превышал статистической погрешности. Но к дате выборов вчерашние регионалы подошли на пике и набрали более 9% голосов избирателей, опередив «Батькивщину» Юлии Тимошенко и раскрученную «Радикальную партию» Олега Ляшко. «Десять процентов в нынешних условиях – это 25%», – отметил Борис Колесников, который пришел в пресс-центр блока в «Интерконтинентале» поздравить бывших коллег по Партии регионов.

Их результат еще более впечатляет, если сравнивать его с президентскими выборами, на которых Михаил Добкин – представитель Партии регионов и третий номер нынешнего списка – набрал скромные 3%.

Как полностью дискредитировавшим себя регионалам удалось пройти реинкарнацию и вернуться в Верховную Раду? Помогли доступ к медиаресурсам, «приглашенные звезды» и грамотная кампания. По словам одного из собеседников Hubs, близкого к руководству партии, «оппозиционеров» консультировал Пол Манафорт, сотрудничавший с регионалами в недалеком прошлом.

Помимо критики правительства, ставку сделали на узнаваемые лица. «Добкин сначала не хотел участвовать, но его уговорили, – рассказывает один из партийцев. – Он добавлял блоку голосов». Одиозный экс-губернатор Харьковской области стал «лицом кампании» на своей малой родине. «Рабинович – это еще один плюс», – утверждает собеседник Hubs. На президентских выборах он получил 2,25%. Немало для политсилы, которая после смены режима оказалась у разбитого корыта.

В предвыборной агитации участвовали и политики прошлого. Например, в Мариуполе с плакатов проголосовать за «Оппозиционный блок» призывал экс-директор меткомбината им. Ильича Владимир Бойко. В середине нулевых он на своих плечах едва не втащил в парламент Соцпартию Александра Мороза. Сейчас его завод принадлежит группе «Метинвест» Рината Ахметова – одного из трех «акционеров» новой политсилы. Регионы присутствия «Метинвеста» стали электоральной базой для бывших регионалов.

«Оппозиционный блок» занимает первое место в Донецкой, Луганской, Харьковской, Днепропетровской и Запорожской областях. Второе-третье – в Одесской, Николаевской и Херсонской. Результат был бы еще выше, если бы выборы состоялись на всей территории Донбасса. «Как можно назвать хорошими выборы, в которых не проголосовали четыре миллиона человек?», – возмущался в день выборов Вадим Рабинович.

Если исходить из текущего результата, по партийным спискам в Верховную Раду от «Оппозиционного блока» проходят 27 депутатов. За счет мажоритарщиков эта цифра наверняка вырастет. «К их фракции в парламенте вполне могут прибиться или бывшие представители Партии регионов, или те, кто голосовал за так называемые «диктаторские законы», – отмечает руководитель центра «Пента» Владимир Фесенко. – Лучше держаться вместе, чем быть объектом нападок поодиночке».

Пиррова победа

Политологи дают им в новом парламенте примерно 50-70 мест с учетом мажоритарщиков. Компанию экс-регионалам могут составить бизнес-партнеры или топ-менеджеры партийных лидеров. Hubs насчитал 37 потенциальных оппозиционеров. По девять от Донецкой и Харьковской областей, семерых – от Одесской, троих – от Луганской и Запорожской, двоих – Сумской, по одному – от Николаевской, Полтавской, Черкасской и Черниговской областей. В их числе такие известные люди как Евгений Бакулин, Владимир Кацуба, Дмитрий Святаш, Иван Фурсин и Эдуард Матвийчук.

Будут ли еще желающие? «Не думаю, что к ним во фракцию будет стоять большая очередь, – считает заместитель директора Агентства моделирования ситуаций Алексей Голобуцкий. – Если у коалиции что-то не будет выходить – есть мальчики для битья в виде «Оппозиционного блока», их будут использовать в пиар-акциях, называть «пятой колонной», постараются сделать в Верховной Раде пугалом».

Более того, не все бывшие коллеги по Партии регионов войдут в оппозицию, – считает Фесенко. По его словам, часть мажоритарщиков, таких как харьковчанин Александр Фельдман, «остро чувствуют политическую конъюнктуру» и могут остаться нейтральными.

«Кто захочет быть в оппозиции, тем более, когда она маленькая и ни на что не влияет? – отмечает Тарас Березовец из Berta Communications. – Часть самовыдвиженцев, которая имела отношение к регионалам, будет договариваться с властью».

Рука Москвы

Еще перед выборами Владимир Путин намекал, что может не признать их, если в Верховну Раду не пройдет «оппозиция». Можно ли считать «Оппозиционный блок» представителем интересов России в украинском парламенте?

Украинские политологи считают, что единая прокремлевская ориентация «Оппозиционного блока» – не более, чем миф. «Даже Шуфрич, который близок к Медведчуку, стремится откреститься от клейма «пятой колонны», подчеркивая, что Крым – украинский, отмечает Фесенко. – И уж тем более нельзя называть «пятой колонной» Левочкина или Ахметова».

Поддерживаемый Россией сепаратизм на Востоке дорого обошелся олигархам. Бизнес Рината Ахметова и Дмитрия Фирташа, которого вместе с Юрием Бойко и Сергеем Левочкиным относят к группе «Росукрэнерго», сильно пострадал от войны на Донбассе. С весны стоят химические заводы Фирташа в Севердонецке и Горловке. В августе остановилась часть заводов и шахт Ахметова, а сам он потерял 2,4 млрд и вылетел из сотни богатейших по версии Bloomberg.

Пророссийскую политику не обязательно должны проводить такие партии как Оппозиционный блок, считает Голобуцкий. «Задача депутатов – защищать бизнес. В зависимости от того, насколько власть будет давить бизнес, настолько их риторика буде ужесточаться или, наоборот, смягчаться».

Никакой единой пророссийской группы построить не получится, уверен Березовец: «Я скорее поверю, что пророссийские депутаты спрятаны в составе других фракций».

Информация о материале

Опубликовано: 05 ноября 2014

Старая добрая бюрократическая машина показала себя уже на организационном этапе. Найти списки добровольцев на сайтах профильных министерств и ведомств невозможно. Кажущееся легкомыслие руководителей ведомств понятно, поскольку идет о налоговых льготах для широкого спектра товаров и услуг, предоставляемых волонтерскими организациями. И отсутствие утвержденного перечня получателей фискальных привилегий до неприличия расширяет список бенефициаров схемы. Это значит, что махинаторы получают очередную возможность для «оптимизации» налогообложения.

Закон «О внесении изменений в Налоговый кодекс Украины относительно некоторых вопросов налогообложения благотворительной помощи» был подписан президентом Петром Порошенко 2 сентября текущего года. Он избавляет волонтеров и меценатов от уплаты налогов на сумму, пожертвованную на нужды участников акций массового неповиновения, бойцов АТО и членов их семей.

Президент обязал Кабинет Министров Украины в течение двух недель со дня вступления в силу закона принять сопутствующие нормативно-правовые акты, привести действующие нормативно-правовые акты в соответствие с новыми нормами, обеспечить порядок формирования и ведения Реестра волонтеров АТО. Кроме реестра, центральный орган исполнительной власти обязан предоставить доступную анкету и форму регистрации, позволяющую меценату, без лишней бюрократической волокиты, за сутки, утрясти формальности. Но не тут-то было.

Закон вступил в силу 29 сентября текущего года, но ни на сайте Министерства Финансов Украины ни на сайте Государственной Фискальной Службы ничего подобного не видно и в помине. Пресс-служба Минфина сообщила, что необходимый нормативный блок для действия данного закона уже передали по назначению, а за налоговиков они не в ответе. Видимо, в глазах некоторых чиновников, подобные законы либо имеют меньшую, чем того заслуживают, ценность, либо низведены до популизма, который можно игнорировать. Иначе как объяснить, бесплотность попытки найти Реестр Волонтеров на сайте Государственной Фискальной Службы и абсолютное неведение сотрудников этого учреждения о данном законе?

В гостях у сказки

Мотивы такого формального подхода к национально-патриотическим чувствам очевидны. Государство не может самостоятельно, без активации внутренних стимулов, справиться с проблемами, которые возникли из-за ухода российских денег из отечественного товарооборота и их же участия на стороне донбасских милитаристов. Но в то время, когда льется кровь, а львиная доля нагрузки обеспечения бойцов продуктами питания по-прежнему приходится на частный сектор, такое нежелание помогать благотворительным инициативам выглядит крайне как опасный и нелицеприятный шаг.

Ведь этот закон распространяется и на лиц, которые оказывали помощь участникам массовых акций гражданского протеста в Украине, подвергшихся ранениям, контузии или иным повреждениям здоровья во время участия в этих акциях в период с 21 ноября 2013 по 28 февраля 2014 года, а также 2 мая 2014 в городе Одессе. Также он работает в пользу членов семей тех участников, которые погибли или умерли в результате полученных в этот период ранений, контузии или иного повреждения здоровья либо признаны безвестно отсутствующими в установленном порядке. К членам семьи погибшего или раненого патриота, равно как и к семьям участников боевых действий, на которых распространяется действие данного закона, относятся: жена, муж, не вступившие в повторный брак, родители, дедушка и бабушка (если родители умерли), несовершеннолетние дети, совершеннолетние дети-инвалиды.

Граждане, которые поиздержались, помогая беженцам из зоны АТО и Крыма, также будут иметь право на налоговую льготу. Тем же, кто участвует в оказании материально-технической помощи воинским формированиям для нужд АТО, доходы не включаются в общий месячный (годовой) налогооблагаемый доход налогоплательщиков. Эта норма должна действовать до 31 декабря того года, который последует после года завершения АТО. Деньги, которые потрачены на средства спецзащиты, технические средства наблюдения, лекарства, медицинскую реабилитацию, лечение, средств личной гигиены, продукты, предметы вещобеспечения или другие товары (работы, услуги) по перечню, который определяет Кабмин, теперь будут объектом налоговых льгот. Более того, если налог уже был уплачен, то эту сумму налогоплательщику вернут из бюджета.

Однако здесь есть и свои «но». «Льготная» налоговая помощь ограничена тысячей минимальных зарплат - то есть суммой в 1,2 миллиона гривен. То есть те благотворительные структуры, которые не успели вовремя освоить денежные фонды, должны будут перечислить остаток средств в госбюджет.

Получится как всегда

Настороженность в отношении закона вызывает не только несерьезное отношение органов власти, но и слишком длинный список возможных бенефициаров и очень широкий спектр товаров и услуг, подлежащих конвертации в налоговую льготу. На ум приходит сравнение с легендарным ленинским субботником, когда изначально небольшое количество людей, лично носивших бревна с Ильичом, двадцать лет спустя превратилось в более чем пятитысячный ворох официальных монографий, с описанием личного участия автора. В воображении скептиков оживают картинки ветеранов и сирот, неожиданным для себя образом, проевших миллионные сумы. Более того, отсутствие единого стандарта расчетов, в условиях допустимой разницы в закупочных ценах на товары и услуги создаст благодатную почву для махинаций и ухода от объективного налогообложения. Грубо говоря, появится класс дельцов, превративших аккумулированную помощь от безымянных граждан в персональные миллионы, которые нужно будет вернуть из госбюжета.

Но как бы то ни было, когда говорят пушки - закон молчит.

Информация о материале

Опубликовано: 05 ноября 2014

Когда президент Порошенко, комментируя провал КПУ на выборах, заявил о том, что осудить компартию должен не суд, не власть и т.п., а "народ Украины", — все сразу встало на свои места. И олигархи, которых (поменяй им пиджак) не отличишь от члена Политбюро, и вчерашние активисты, которые, получив должность, тут же перерождаются в кондовых чиновников, и журналисты, дружно готовые "не раскачивать лодку". И я, наверное, впервые в жизни остро ощутила солидарность с евреями, по сей день разыскивающими, преследующими и тянущими к суду бывших нацистов — дряхлых старцев уже и так одной ногой стоящих в могиле. Чтобы не успели улизнуть на тот свет без справедливого человеческого суда. "Это нужно не мертвым, это нужно живым" — забить осиновый кол в сердце людоедской системы, чтобы она, наконец, умерла. Окончательно и навсегда.

Нет, мы этого так и не сделали. И, судя по речи президента, не собираемся — мы продолжаем встраиваться в эту систему и искренне не понимаем: почему все так криво получается. Мы не понимаем, что и нынешняя наша война ведется все той же системой — она ощутила
серьезную угрозу и принимает экстренные меры ради собственного выживания. Это вообще не какая-то "новая" война — мы все еще не можем закончить предыдущую.

Речь вовсе не о людях, заинтересованных именно в этой системе, потому что научились в ней жить и жить неплохо. А о самой "системе вещей", использующей людей, подчиняющей их себе, заставляющей действовать так, а не иначе. Эта система инертна, она владеет нами уже несколько десятков лет. Когда поступки и выступления людей у власти кажутся вам абсурдными и даже убийственными как для страны в целом, так и для их личной политической карьеры, — вы воочию видите, как хвост виляет собакой. Например, когда власть и журналисты с подачи власти дискредитируют волонтерское движение помощи фронту — это почти губительно и для воюющей страны, и для репутации этих политиков. Рост волонтерского движения, как зародыш гражданского общества, — децентрализованный, не поддающийся контролю и манипуляциям со стороны власти — прямая угроза политической системе, сложившейся и заматеревшей в эпоху СССР.

Именно поэтому никто не собирается осуждать коммунизм. Ему позволят просто уйти "на свалку истории". И даром, отправляя что-то на свалку вместо того, чтобы изучить, расследовать, дать оценки — мы всю свою историю действительно превращаем в свалку. Или, скорее, в канализацию.

Со школьной скамьи мы привыкали верить в "роль личности в истории", полагаться на "человеческий фактор" — и не видеть за деревьями личностей леса-системы. И это мы-то, знавшие Систему не по книгам и синематографу — сверху донизу, с детского сада до Политбюро! Видевшие, как мало значит в этой системе индивидуальное усилие. Знающие, как люди, вырвавшие победу у Гитлера во Второй мировой, прошедшие от Волги до Берлина, делившие последнюю самокрутку на двоих, закрывавшие собой товарищей, ложившиеся под танк со связкой гранат — эти несомненные смельчаки, герои, супермены — дома, на своем заводе/институте/лестничной площадке/колхозе оказывались конформистами, а иногда — и трусами, стукачами, крысами. Не потому, что такими были рождены — война-то показала, что они вполне могут быть героями — а потому, что "такая была жизнь".

Упавшая нам в руки независимость, первичное накопление капитала в 90-е, новый застой в эпоху Кучмы, косметический национализм Ющенко, беспредел Януковича, весь наш клоунский политический процесс, где и "левые" и "правые", и "красные", и "жовто-блакитные" оказывались совершенно однотонными и одинаково безыдейными, т.е. строго говоря "однопартийными" — все это было зыбью на поверхности при относительной стабильности глубин. Нельзя сказать, что совсем ничего не менялось в сокровенных внутренних общественных процессах — стал же возможен Майдан, например. Но революция, к сожалению, не гарантирует глубинных системных изменений в обществе.

Победить эту систему — означает победить совок, укоренившийся в нас самих. Победить конформизм и двойную мораль, почти за сто лет ставших основной стратегией выживания. И никакие "сорок лет по пустыне", — последнее, на что уповают самые неисправимые оптимисты — не спасут. Потому что (даже если мы уже в пустыне) мы носим свой плен в себе и передаем его по наследству.

Назвав свою революцию "революцией достоинства", мы интуитивно ухватили суть необходимых изменений. Достоинство — это, в частности, неприятие лжи, в том числе, той ее коварной разновидности, которую мы называем "двойной моралью", той, которая кроется в подмене понятий. Но потом оказалось, что это просто удачное название. Двойная мораль снова выжила, осталась с нами. Болезнь, которую мы почти диагностировали, в последний момент ускользнула из поля зрения, прикрывшись пылью очередного упавшего с постамента Ильича. Символическая жертва в очередной раз была принесена "во искупление" — и ничего на самом деле не искупила.

А завтра была война. Которая всегда — хаос и бардак. И в которой поэтому так удобно прятать концы в воду. Нам был предложен целый список возможных врагов, из которого каждый мог выбрать то, что соответствует его вкусам и темпераменту: Путин, Стрелков, Россия, "даунбасс", "лугандоны", снова Путин, "Русский мир", раша тудэй, еще раз Стрелков и Киселев (один или оба?), Путин и Пушкин (кстати тоже), РПЦ и патриарх ея лично. Врагов так много, что искать еще кого-то — просто нет смысла. А потому этот враг, как магический кощей, обретя множество имен и ликов, ускользает из пальцев при малейшей попытке его ухватить.

Впрочем, мы не слишком-то и стараемся. Мы тоже — всего лишь люди и готовы идти по пути наименьшего сопротивления. Пока были на революционно-патриотическом подъеме, мы твердили: "ни пяди родной земли" (ну прям как те "деды, которые воевали"). Теперь мы с огромным облегчением повторяем мантры "Донбасс не нужен" и "сбрасывание балласта" — это куда приятнее, чем признать, что мы его не сбросили, а потеряли в результате проигранной бездарной военной кампании. И теперь на его месте — некая неопределенность, темное пятно на карте и, что мучительней, —на душе травма, с которой срочно надо что-то делать, чтобы "начать новую жизнь с чистого листа".

Мы вообще в последнее время подозрительно много сил и слов тратим именно на забалтывание травмы, а не на борьбу с реальными обстоятельствами.

Возможно, это началось с лингвистического компромисса — "АТО" вместо "война". Эта подмена понятий оказалась удобной для всех — для украинской власти, России, Европы и для нас самих. Потому что если там "террористы", то все просто. Террористы — это кучка злодеев (пускай даже большая кучка), а те, кто не прямо террористы, значит — "пособники" террористов и нет никакой нужды разбираться в мотивах и причинах этой "вспышки терроризма" во вчера еще самом советско-конформистском регионе страны. Спишем на "зомбоящик" и то, что все они там — "скотское быдло".

Это стало большим облегчением для всех нас. Потому что разбираясь в мотивах, пытаясь понять этих людей — мы рискуем много неприятного узнать о самих себе. Куда приятнее назвать "совок" в собственной голове "донбассом" и локализовать его где-нибудь подальше, на восточной границе, чем иметь с ним дело каждый день, выдавливать из себя по капле. Куда удобнее канализировать свои травмы, страхи, негативные эмоции "в Донбасс": хамство, насилие, алкоголизм и наркомания, сиротство обоих видов, мракобесие и рабство, глупость и "вата", просто скотство — это все "там", "где-то", "где нас нет".

Язык ненависти, который мы практикуем в отношении Донбасса — это наша личная психотерапия. Мы поддерживаем статус Донбасса как канализации. Мы канализируем туда собственные эмоции и травмы, а, например, Путин канализирует туда эмоции и травмы своего народонаселения. А еще он отправляет туда отечественных каналий — казачков, безработных, нациков и просто горячие головы. И наша система по мере сил точно так же поступает с украинскими парнями, готовыми рисковать собой, бороться, стоять насмерть. Ведь для системы made-in-USSR, стремящейся сейчас выжить, они опасны — это они и им подобные нанесли по ней колоссальный удар последним Майданом. Теперь она срочно пытается нейтрализовать это напряжение. Частично включив в себя и переварив часть этой человекоэнергии — комбатов, журналистов, активистов и прочих — выдав им в качестве отступного мандаты и должности. А часть — спуская все в ту же канализацию. "В Донбасс", как пишут теперь некоторые российские коллеги.

Наши психотерапевтичекие мантры — тоже до боли узнаваемы. "Не забудем, не простим" — калька советского плаката. Вот только что "не забудем", и кого именно "не простим" — не уточняется. Каждый может подставить в эту формулу собственного врага. А потом с чистой совестью спустить в унитаз — коммунистической партии, как видите, все забыли, простили и с миром отправили "на свалку истории". И никто не протестовал — ни от имени жертв репрессий, ни от имени заморенных голодом, ни от имени депортированных. У наших мертвых по-прежнему нет голоса живых, нет их сочувствия — а значит, не может быть ни преемственности, ни истории, ни народа.

Или, скажем, распространенное "так им и надо", "нам их не жалко", "они сами этого хотели". Кого "не жалко"? Кто и чего "хотел"? Война не делает людей лучше — но никто из нас не готов признать, что это сказано не только о "них", но и о нас. Наше злорадство по поводу умирающих от голода луганских пенсионеров или замерзающих в Якутии беженцев, наше дружное брызганье слюной в адрес коллективного "предателя" — это не просто низко с нашей стороны, это еще и опасно. Потому что вместо того, чтобы четко диагностировать заболевание и вырвать его из тела нашего общества с корнем, эти мантры затягивают нас в паллиативную психотерапию.

Теперь мы очень рассчитываем на новоизбранный парламент. Многие считают, что это — победа. Ведь началась, наконец, какая-то ротация элит. "Отсохли", наконец, коммунисты. Но станут ли "новые лица" критической массой, способной переломить систему made-in-USSR? Или она перемелет и переварит эту "новую плоть и кровь" в рекордные сроки — в конце концов, на ее стороне энтропия?

Ведь мы уже не раз имели возможность убедиться в том, как быстро вчерашние революционеры, активисты и авторитеты, став чиновниками встраиваются в систему бюрократии и начинают смотреть глазами системы, защищать ее. И тогда нам кажется, что "мы обманулись в человеке", что достаточно его заменить — и дело с концом. Но замены не помогают. И все равно в голову не приходит, что это, наверное, не "они такие", это "мы все — такие". Мы поддерживаем систему, мы — ее часть, поэтому, только преодолевая себя, мы начнем менять систему.

Журналисту, например, куда проще (и доходнее) "не раскачивать лодку", кормить реципиента успокоительными таблетками — период, мол, сложный, не надо мешать власти, у нее же обязательно "есть виденье", "больше информации чем у нас", "план" и проч. Куда проще обращать оружие не против власти, а против ее критиков, мешающих системе и дальше сохранять себя. А вы представьте, например, что год назад, вместо того, чтобы выйти на Майдан и додавить его, мы принялись бы уговаривать друг друга "не мешать президенту", что "раз он не подписал ассоциацию, у него есть на то причины", "у него есть план", "ему и так тяжело — на него давит Путин" и тому подобное, прочно прописавшееся в нашем нынешнем "ежедневном я". Это же так удобно — отдать все на откуп очередному "папе", которому "нельзя мешать, пока он работает". Но то, что удобно нам — удобно и системе.

Мы сделали шаг от революции к эволюции — и шаг довольно широкий. Но при всех преимуществах эволюции перед революцией — это долгий путь, а на долгом пути легко заблудиться — на древе эволюции множество тупиковых веток. Мы постепенно учимся жить не по-советски. Первые признаки эволюции прорастают у нас на глазах. Надо дать им шанс.

Система, которой мы так и не сломали хребет во время революции, все еще может измениться эволюционным путем — если только мы будем осознавать ее, узнавать в каждом проявлении и крепко держать за горло. Чтобы "достоинство", которое мы сделали знаменем нашей революции, не протекло у нас между пальцами и не ушло в землю — вслед за нашими мертвыми.

Информация о материале

Опубликовано: 05 ноября 2014