Статьи

Наконец-то это произошло. Правительство подкрепило свое многократно анонсированное желание провести реформу здравоохранения законопроектом «Об эксперименте в Днепропетровской, Донецкой, Винницкой областях и городе Киеве» (р. №8603). Намерения серьезные, если принять во внимание, что система управления здравоохранением практически не менялась за годы независимости. В течение трех лет планируют превратить коммунальные бюджетные учреждения в отрасли медицины в неприбыльные предприятия.

Планируется также развести виды предоставления медицинских услуг по уровню сложности на первичное (амбулаторно-поликлиническое), вторичное и третичное здравоохранение. (Правда, такой шаг фактически был сделан еще десять лет назад с принятием Бюджетного кодекса, разделившего эти виды по уровням бюджетов, но уже последние изменения в него в 2010-м первичную и вторичную помощи объединили.)

Еще одна особенность законопроекта — от страховой медицины мы отказываемся, отдавая преимущество административному регулированию. В конце концов, это не трагедия — в Великобритании тоже бюджетная медицина.

Новинкой стало долгожданное определение в законодательном порядке одного из самых важных параметров стандарта услуги: время прибытия бригады скорой помощи к пациенту — 20 мин. Это время вписывается в норматив обес­печения помощи в критический для жизни срок и соизмерим с нормативами, применяемыми в Европе. (Например, в Германии такой норматив — 12 мин., но для 95% случаев, что является более измеряемым параметром.)

Вообще, что касается сугубо медицинских параметров реформы, то разработчики проявили довольно неплохой уровень квалификации. Однако к организации системы управления отраслью есть большие предостережения. Очень трудно удержаться от соблазна поискать сокровенные замыслы в планах реформаторов — слишком много признаков того, что именно в этой части законопроект конъюнктурный и лоббистский.

Предложенный проектом закона эксперимент предусматривает, что первичная медпомощь будет предоставляться на уровне района и города областного значения, вторичная — на уровне госпитального округа, а третичная — на уровне областного бюджета. Как видим, появление новеллы «госпитальный округ» является основной интригой законопроекта. Поэтому удивительно, что законопроектом не очерчены параметры такого округа, ведь это создает неограниченные возможности для кулуарных договоренностей уже на этапе эксперимента. Не определены не только пространственные или количественные показатели для формирования госпитального округа — в законопроекте не описано, какое юридическое содержание вкладывается в это понятие. Правда, указано, что такие параметры будут определены отдельным актом МЗ, однако в регионах начальники райотделов здравоохранения сразу смекнули: речь идет о сокращении.

Ведь большую часть средств, связанных со вторичной медпомощью, от районов забирают на областной уровень. Однако, если предположить, что организационные функции перейдут на такой виртуальный уровень, как госпитальный, то именно сейчас время побегать, чтобы границы госпитального округа совпадали с районным или по крайней мере центр размещался в «родном» районе. Тогда есть шанс сохранить или даже усилить свое влияние, возглавив одновременно и районный отдел здравоохранения, и управление госпитального округа — с целью экономии средств. И борьба за выживание в рамках эксперимента уже началась.

Так, если сначала в Днепропетровской области предполагалось образовать 12 округов, то теперь их количество выросло до 20, в Донецкой предлагают образовать 33 таких округа, а в Винницкой области вообще решили никого не обижать — количество округов совпадает с количеством районов. (Киев во внимание не берем — это единая административно-территориальная единица, и перераспределение ресурсов, полномочий и средств находится в компетенции единого органа управления.) А вот в регионах будут задеты интересы разных уровней и органов власти. Кого точно не пожалеют — так это города областного значения. Создается впечатление, что вся катавасия с округами затеяна для реализации давно выпестованной цели минздравовского руководства: ликвидировать организационную независимость органов здравоохранения в городах областного значения. По крайней мере забрать больницы, съедающие львиную долю бюджета здравоохранения. Кабмин тоже не против — местное самоуправление нынешней власти как кость в горле: никак не хочет строиться по вертикали, как в незабываемые компартийные времена. А здесь такой повод — проведение реформы в одной из наиболее коррумпированных отраслей.

Идем дальше. Реформа предлагается как эксперимент, территориально локализованный. Причем, в соответствии с проектом, «органы исполнительной власти и органы местного самоуправления пилотных регионов согласно полномочиям, определенным законом, могут устанавливать перечень административно-территориальных единиц, которые являются участниками пилотного проекта». То есть допускаются разрывы в едином медицинском пространстве. Оправданием проведения социально-административных экспериментов могла бы стать необходимость отработки некоторых элементов реформы перед их повсеместным введением. Но при этом требуется четко формулировать индикаторы успеха, причем до проведения эксперимента и в самом законе, а не в подзаконном акте Министерства здравоохранения, который еще должен когда-то появиться.

Авторы законопроекта должны бы понимать, что риски краха попытки реформы в случае ее локализации на определенной территории чрезвычайно высоки — она задевает слишком много интересов влиятельных людей в медицинском и фармацевтическом бизнесе. И результаты, даже положительные, могут проявиться не скоро, в отличие от рецессии, которая неизбежно наступает сразу по исчерпании пыла энтузиастов. Зато криков на темы «режут по-живому», «закрывают больницы», «уничтожают последние завоевания советского времени», «освобождают специалистов», «к больнице добираться значительно дальше» и т.п. надо ожидать сразу, как только главные врачи районных больниц увидят, что ряд отделений действительно закроются как неэффективные, что некоторые больницы будут перепрофилированы в хосписы, амбулатории, что должности руководителей соответствующих управлений здравоохранения в районах и главных врачей больниц наконец разделят. Такие болезненные изменения можно успешно провести только при тотальном введении их по всей Украине. Но МЗ хочется поэкспериментировать, — если что, неудачи спишут на регионы. Интерес регионального руководства тоже понятен — эксперимент будет нуждаться в предоставлении преференций, прежде всего бюджетных, что уже само по себе является поводом для них «поиграть в реформу».

Довольно сомнительным является принцип добровольности перехода бюджетных учреждений в некоммерческие предприятия. Стимулов для такой добровольности в законопроекте нет. Как и кнута. Но пациенты могут заподозрить неладное уже в попытке утверждения МЗ «порядка выбора и смены пациентом врача общей практики». Хотя, в соответствии с Конституцией, ограничение действий граждан должно определяться законом, а не подзаконным актом. Правда, в дальнейшем формулировки становятся более четкими: по поводу специализированных больниц речь идет о «порядке направления пациентов в заведения охраны», что действительно является компетенцией отраслевого министерства. Создается впечатление, что разные части законопроекта писали разные подразделения МЗ, не согласовывая между собой позиций.

Практически не описаны методы контроля и мониторинга. В системе страховой медицины главную роль контроля качества предоставления медицинских услуг играют страховые компании. В административной системе с этой целью создается инспекция госпиталей, подчиненная непосредственно центру. В соответствии с законопроектом, областное управление здравоохранения остается главным органом, который делит деньги, осуществляет организационно-распорядительные функции и сам себя конт­ролирует.

И уже совсем плохо у разработчиков с пониманием финансовых механизмов обеспечения здравоохранения. Скорее всего, законопроект (в стиле нынешнего премьера) просто продавили через Кабмин без основательного анализа профильными министерствами и секретариатом Кабмина. (Минрегионстрой во внимание не берем — пространственное планирование и развитие местного самоуправления после утверждения положения о нем перестало быть его приоритетом.) Но как пропустил Минфин предоставление права МЗ утверждать методику распределения расходов между заведениями здравоохранения и видами медпомощи?! Более того, Кабмин оставляет за собой право в ручном режиме «менять размежевание расходов на здравоохранение между местными бюджетами пилотных регионов», что является прерогативой исключительно законодательного органа.

В соответствии с проектом, средства между бюджетными учреждениями как вторичного, так и третичного уровней будет делить областной совет. Очевидна тенденция: если услуга предоставляется бесплатно для потребителя, наблюдается ее «переток» в сторону более дорогого уровня. Соответственно и средства в пределах единой корзины перетекают туда, где услуги более специализированы. До сих пор Минфин формулой расчетов трансфертов в местные бюджеты регулировал этот процесс, устанавливая определенные пропорции для первичного, вторичного и третичного уровней. В частности, вторичный и третичный уровни были разделены еще и по уровням бюджета. В экспериментальных регионах этого не будет, поэтому, если не установить в законе норму, которая будет предусматривать минимальные расходы для вторичного уровня медицины (госпитальных округов), средства постепенно перейдут в высокоспециализированные заведения, в частности областных больниц. В проекте таких ограничений, к сожалению, нет.

И последнее, что настораживает в финансовых принципах «пилота», — отсутствие в законопроекте прямых поручений правительства с конкретными сроками выполнения его положений. Например, нет поручения сделать распределительные балансы на случай, если больница и поликлиника находятся под одной крышей. Похоже, готовится ручное «распиливание» бюджетных средств, прежде всего для закупки высокостоимостной аппаратуры со всеми откатными приманками. Кстати, это подтверждается тем, что в заключительных положениях законопроекта предлагается вывести предоставление услуги по медицинскому обслуживанию населения в пилотных регионах из-под действия тендерного законодательства.

Но вернемся к наиболее интересному — госпитальным округам. Можно понять разработчиков: из-за отсутствия в стране адекватного уровня административно-территориального устройства (на который они и должны были бы передать компетенцию обеспечения лечения пациентов в стационарах больниц общего профиля) им приходится пользоваться виртуальным уровнем, названным «госпитальным округом». Но в этом кроется еще одна — главная — фишка закона. Ведь, как ни крути, создание госпитальных округов — это, в сущности, первый реальный шаг власти в сторону административно-территориальной реформы. Хотя Банковая и предпочитает об этом молчать. Специально или по незнанию — вопрос к идеологам власти.

Но если речь идет о реформе, а не ее имитации, то создавать округа нужно по всем правилам формирования эффективного административно-территориального устройства. Так сказать, на перспективу. Ведь, кроме здравоохранения, на этом уровне в нормальных европейских странах предполагается концентрировать и другие полномочия — управление школами-интернатами, профтехобразованием, наконец, переместить на него орган исполнительной власти общего назначения — районную государственную администрацию. В соответствии с принципом организации эффективного админтерустройства, предусматривающего совпадение уровней организации самоуправляющихся органов (им, по идее, должен стать госпитальный округ) и уровня государственного контроля над деятельностью этих органов.

Параметры же такого нового района должны соответствовать требованиям Европейской номенклатуры статистических единиц, которая предусматривает для этого уровня наименьшее количество жителей — 150 тысяч. Этот показатель берется как минимальный для организации медицинского страхового округа, где количество потенциальных пациентов должно быть достаточным, чтобы обеспечить полную загруженность материальных и кадровых ресурсов, необходимых для лечения основных нозологий. Если потенциальных пациентов меньше, то дорогая аппаратура не загружена, да и врачи бьют баклуши, теряя квалификацию. А вот верхняя граница такого округа определяется не столько количеством населения, сколько зоной притяжения к крупным лечебным центрам. Практически это означает, что подавляющее большинство пациентов, получающих специализированную медпомощь, живут в пределах госпитального округа, где указанную помощь получают. Реально это зона 30 —50 км от центра округа.

 Поэтому некорректным кажется предложение разбить, например, город Днепропетровск на три госпитальных округа, исходя из того, что на их территориях размещены городские больницы. Количество больниц в округе может быть значительным, ведь речь идет об управлении сетью заведений здравоохранения, а не одним учреждением. Да и другое правило организации админтерустройства, вытекающее из принципа субсидиарности, заключается в том, что услуги высшего уровня специализации должны предоставляться высшим уровнем иерархии. В нашем же случае наоборот: первичная медицина, то есть поликлиники, амбулатории, находится в управлении городской власти, а вот вторичная (больницы) — в ведении округов, меньших, чем сам город, хотя и подчиненных области.

Если же руководствоваться принципами и правилами формирования эффективного административно-территориального устройства, то новых районов, в которые укладываются госпитальные округа, в Днепропетровской и Донецкой областях должно быть по пять, а Винницкая имеет только четыре полюса притяжения: они могут стать основой формирования новых районов (а не десятков округов, как уже посчитали на местах). Решения болезненные, но когда-нибудь их придется принимать.

К сожалению, законопроект также не дает ответа на ряд вопросов, волнующих общественность: например, чем будут ограничены врачебные поборы, как преодолеть заговор врача и фармацевта, как контролировать протоколы лечения и ряд других.

В общем, подтверждается тезис, что министерство само себя реформировать не может. Самому предложить закон, который существенным образом ограничивает твою свободу, формализует действия, уничтожает коррупционные цепочки во время закупок, равнозначно суициду.

Опыт соседних стран в успешной реализации реформ только подтверждает этот вывод. Так, в Словакии разработка комплекса нормативных актов в отрасли здравоохранения была поручена молодому экономисту Петеру Пажитни, который подошел к проблеме как к бизнес-плану — с четким анализом слабых и сильных сторон, угроз и возможностей, ресурсных ограничений. И создал систему, считающуюся теперь одной из лучших в Европе. При этом не имея медицинского образования.

 И у нас есть талантливые инженеры, экономисты, медики, готовые вложить свои энергию, время и интеллект в преобразование Украины в модерное государство. Но, скорее всего, их время еще не наступило — продолжается агония постсоветской элиты, пропитанная демагогией и умением приспосабливаться к любым обстоятельствам. Имитация реформ — неотъемлемая составляющая этой мимикрии.

Информация о материале

Опубликовано: 29 июня 2011

«Скажите, Владимир Владимирович, а как Вы относитесь к тому, что некоторые категории государственных служащих будут носить название ПУПС, ПИЗДЮН или ПИДР?» – примерно так на конференции партии «Единая Россия» студентка ехидно задала вопрос премьер-министру Российской Федерации Владимиру Путину. Оказалось, что ПУПС – это аббревиатура, означающая Полицейское управление патрульно-постовой службы, ПИЗДЮН – Полицейский инспектор защиты детства и юношества, а ПИДР – Патрульный инспектор дорожного регулирования. Вопросы студентки были связаны с переименованием российской милиции в полицию. Не упражнялся на российских Интернет-форумах на эту тему только ленивый:

– Сыночек, у меня кошелек украли.
– А где? – спрашивает ее дежурный полицейский.
– На железнодорожной станции.
– Ну, тогда идите, бабушка, в ЖОПу.
– Куда? – офигевает бабка.
– В железнодорожный отдел полиции. А вы в ПОПу пришли – поселковый отдел полиции.

Путин удивлен был не меньше этой бабульки, но все же попытался выкрутиться: «Я первый раз слышу такие аббревиатуры... Нет, я знаю, что такие слова есть... Но то, что так называются правоохранительные подразделения... Непривычно... Но самое главное – общество оценит по результату».
Что касается подобных сокращений, то их постарались сделать другими, не столь неприлично звучащими. Говорить о результате еще рано – слишком мало времени прошло. 
Тем не менее, в Украине наперегонки ринулись придумывать новые названия украинским милиционерам, уже именуемым на активно изобретаемом телеканалами державном новоязе «милициянтами».
Чтоб не так, как у москалей, даже звучал вариант «сердюки» – в свое время наемная личная гвардия казацких гетманов, в функции которых входила охрана их резиденций, складов и артиллерии, а также карательные функции при подавлении народных выступлений. Впрочем, к казакам они отношение имели весьма опосредованное – при Мазепе сердюцкие полки были укомплектованы исключительно поляками, сербами и молдаванами и были ненавидимыми как самими казаками, так и населением. В случае переименования милиционеров в сердюков их народное название явно стало бы весьма созвучным аббревиатуре должности «детского полицейского», которая так удивила Владимира Путина. Да сама эта структура как бы стала называться – сердючия или сердючка? 
Министр внутренних дел Украины Анатолий Могилев в качестве реакции на такие ономастические упражнения тогда заявил, что не считает необходимым по примеру России переименовывать милицию в полицию: «Название милиция или полиция – это не актуальный вопрос, это вопрос тысяча пятнадцатый».
Тем не менее, не так давно председатель профсоюза аттестованных сотрудников милиции Анатолий Онищук заявлял о намерении зарегистрировать в Верховной Раде законопроект о переходе милиции на стандарты европейской полиции. 
«После переименовывания мы пойдем от рабоче-крестьянского названия «милиция» и негатива, который с ней связан», – сказал тогда он.
Видимо, Онищук полагает, что «полицаи», как сразу же начнут обзывать правоохранителей вместо ставших уже героическими благодаря сериалу «Улицы разбитых фонарей» ментов, будет звучать исключительно позитивно – «ахтунг, ахтунг, партизанен, херр полицай!». Да и звучание немецкого «господин», как известно, имеет у нас совершенно другой смысл. Не особо приличный. Хотя тем нашим, к сожалению, согражданам, которые 9 мая срывали красные знамена победы над фашизмом, и то и другое, возможно, будет звучать как бальзам на рану.
Не изменит того, как будут в таком случае называть в народе правоохранителей, и то, что, как предлагает Онищук, органы правопорядка будут переведены от карательных функций к социальным.
«Полицейские должны будут помогать людям, даже если человек просто обратился за советом, как выйти из той или иной жизненной ситуации. Да, при задержании полицейский должен будет очень четко разъяснить человеку, за что именно его задержали, и его права: на звонок и адвоката, хранить молчание. В законопроекте прописаны даже такие нюансы, как то, что, остановив водителя, полицейский не должен занимать у него много времени», – отметил он.
А еще… Внимание! Онищук предлагает повысить зарплату, но при этом сразу же оговаривается: «Правда, по тысяче долларов, как в других странах, платить пока не готовы».
Кроме этого, чтобы сделать работу полиции более качественной, профсоюз предлагает уменьшить нагрузку на участковых: сейчас один обслуживает около 10 сел, но планируется, что нормой станет не более 3 тысяч подопечных. Вот только невдомек ему, что и сейчас по всем нормативам участковый должен обслуживать как раз 3 тысячи населения. Просто нагрузка у него за троих, а зарплата почему-то за одного. Не так давно я общался с участковым в звании старшего лейтенанта. В последнюю зарплату он получил 1200 гривен… 
Конкуренцию профсоюзному милицейскому лидеру решил составить народный депутат Василий Грицак. О милицейской жизни он знает немало. До целого генерал-лейтенанта дослужился. Так вот, Грицак предлагает милицию переименовать в полицию. Это мы уже слышали. А кроме этого патрульные функции возложить на жандармов. Тоже крайне «позитивное» название. В отличие от жандармов французских – помеси патрульно-постовой службы и внутренних войск – в Российской империи в такой ипостаси они не прижились, зато широко известен Отдельный корпус жандармов, исполнявший функции политической полиции. Помните, «и вы, мундиры голубые, и ты, им преданный народ»? Это о них.
А вот ассоциировать слово полицейский с полицаем времен Великой Отечественной, по его мнению, не стоит. Ведь это были «гражданские люди, служившие фашистам» и «отождествлять их с полицией независимой Украины почти через 70 лет после этих событий выглядит странно». Может быть, стоит в законопроект «О полиции», о котором он упоминает, отдельным пунктом добавить положение о недопустимости подобной ассоциации? Мало ли что, вдруг кто несознательный среди народа попадется? 
Как и Онищук, не забывает Грицак и о «простых индейцах»: «Наш милиционер бесправен, гоним и нищ, но при этом он за все отвечает, сие надо менять. Сейчас все детали закона прорабатываются, в том числе предусмотрена и достойная зарплата стражам порядка».
Достойной зарплатой, по его мнению, для рядовых жандармов и полицейских сумма, эквивалентная 500 «укуренным американским енотам». Надо полагать, этого будет достаточно, чтобы у них отпала охота совершать коррупционные действия. Или нет? Для сравнения: у российских «полицаев» нижний порог денежного довольствия лейтенанта назначен в 33 тысячи рублей, что составляет более 9 тысяч гривен. Если уж заниматься реформаторским плагиатом, то в полном объеме! 
А на самом деле реформируют милицию все годы независимости Украины. Как только новый министр внутренних дел появляется, так сразу и реформируют. Вот только ни самим милиционерам, ни населению, которое они призваны защищать от преступных посягательств, лучше от этого не становится. Да и как и кому станет лучше, если изменения касались прежде всего названий?! Была криминальная милиция по делам несовершеннолетних – стала криминальная милиция по делам детей. Был, к примеру, Приморский РОВД УВД Одесской области – стал Приморский РО ОГУ УМВД Украины в Одесской области, а количество личного состава рассчитывается не из состояния оперативной обстановки и нагрузки на сотрудников, а из сумм, которые на денежное содержание выделяются. 
Кроме этого государством выделяется еще и по пять граммов бензина на один служебный автомобиль в день. Кто, кстати, вспомнит, сколько раз уже менялся внешний вид служебных номеров? Может быть, прежде, чем кричать о реформировании милиции, стоит навести порядок в том, что уже есть, вернее, в том, что еще от нее осталось? А осталось немного, в том числе и действительно высокопрофессиональных кадров. И, прежде всего, обеспечить достаточное финансирование именно борьбы с преступностью, а не выбрасывать деньги на переименования и связанные с ним гешефты по распилу бабла на пошиве новой формы (старая-то далеко не у всех оперативников есть), замене названий, удостоверений, вывесок, печатей и прочего. Впрочем, как для милиции, так и для армии, а равно для здравоохранения и образования, Украина уже давно перестала быть нэнькой. А, как известно, именно эти категории являются основным критерием оценки состоятельности государства.

Информация о материале

Опубликовано: 29 июня 2011

«Україна-мати кличе нас повстати!» начертано кривыми буквами на стене одного из домов в моем районе. Неизвестному настенному писальщику вторит редактор криворожской газеты «Промінь Просвіти» Сергей Зинченко: «У нас, українців (а не тих, які тільки називають себе такими), девіз такий, як і майже сто років тому: «Воля України або смерть!». Ряд СМИ предрекает «очередной скандал с участием украинских радикал-националистов в Полтаве по случаю восстановления памятника коменданту гарнизона Полтавской крепости генерал-майору Алексею Келину, возглавлявшему оборону от шведской армии Карла XII в 1709 г.

Таких примеров за часок-другой можно без труда насобирать полное лукошко. Но все они, как прыщи на юношеском лице, говорят о глубинных процессах в обществе, где окончательно оформился этнокультурный раскол. Раскол этот направляем частью общества, считающей себя носителями национальной идеи. Именно из нее выделилась «патриотическая журналистика» (что, в сущности, нонсенс), «украинские писатели», радикальные общественные организации, политические партии и неоформленная масса, представленная в Интернете. 
Эта часть общества оперирует такими понятиями, как «борьба», «угнетение», «постколониализм» и т. п., именно с их помощью оправдывая свою текущую жизнь, названную борьбой. Естественно, с проекцией незатейливой, но стройной идеологии на государство и все, что в нем происходит. А заодно и на большинство, которое этой идеологии не приемлет.
Любопытное (и наилучшим образом показывающее суть вопроса) суждение высказал недавно в эфире львовского телеканала руководитель Западной аналитической группы Орест Друль – об «автономизации Галичины». Суть идеи – в противопоставлении «двух миров». По мнению Друля, галичане существенным образом отличаются от жителей «остальной страны», и основа этого отличия лежит в цивилизационном делении Европа - Азия.
«Базовое отличие заключается в том, что является приматом: примат коллективного над личным – или примат человеческого, который признает каждого человека ценностью. В Галичине доминирует эта вторая христианская основа, лежащая в основе всей европейской цивилизации. Другое дело, что за время пребывания Галичины в составе Украины, которая исповедует азиатский примат коллективного, происходит выхолащивание галицких ценностей», – подчеркнул эксперт.
«Автономизация» же необходима для того, чтобы галицкие правила и традиции «не растворялись в той вертикальной системе, которая доминирует во всей стране». «Из-за подчиненности Галичины украинской конструкции наши нормы сосуществования и мышления являются неэффективными, что, в результате, выливается в конкретный экономический проигрыш», – уверен Друль.
Говоря вскользь, это та же самая федерализация, при всяком упоминании которой так нервничали ура-патриотически настроенные читатели. Сухая, корректно поданная выжимка из множества эмоциональных и оскорбительных высказываний о «постколониализме», «манкуртах» и противопоставлении «настоящих украинцев» «ненастоящим».

Опыт первый, психоаналитический

Постколониальные исследования – тема популярная во всем мире, некогда делившемся на метрополии и колонии. И давно уже отмечено, что часто бедой этих исследований бывает перевод собственно проблем постколониализма в право «колонизированных меньшинств» описывать собственный опыт «жертвы». 
Украинские исследователи и ораторы – типичный пример подобного подхода. Одним из итогов их планомерной работы стало то, что само слово «украинские» теперь имеет двойной смысл. Например, украинским гражданам, не соответствующим некому набору признаков, отказывается в праве быть украинскими по сути, что идеологически вытесняет миллионы людей в иную плоскость, некого мифического «азиатского примата».
Украинец, но не «украинец», и уже непонятно, кто имеется в виду в результатах социологических опросов. Украинский журналист, но не «украинский журналист». Украинский государственный деятель, действующий в рамках украинских законов, но «антиукраинский» с «антиукраинскими законами», «антиукраинской Конституцией» и «антиукраинскими взглядами на державу».
Опираясь на «опыт жертвы», «украинцы» (обозначим это слово кавычками во избежание путаницы) противопоставляют себя собственному государству. Оно возникло в соответствии с их желаниями, но без их участия и какого-либо влияния на процессы возникновения, становления и развития, и потому вызывает острое раздражение.
Очевидно, что этот парадокс имеет чисто психологические корни. Политико-экономическая борьба в исторической ретроспективе принимает форму псевдопсихологической драмы субъекта, неспособного признать и осмыслить свою внутреннюю травму.
Невыносимая правда жизни заключается в том, что беспокоящие «украинцев» события происходили и происходят вне связи с их внутренним миром. Другие ведут с танцев домой красивых девушек мимо стоящих кучкой в стороне обделенных, обиженно плюхающих семки себе под ноги.
Неудачный пример? Можно так: вы стоите на разделительной полосе скоростного шоссе (построенного без вашего личного согласия), а мимо вас проносятся автомобили с закрытыми окнами. И останавливаться, чтобы вас пропустить, никто не собирается.
Шоссе – важная транспортная артерия. И пропускать вас, согласно правилам и разметке, никто не обязан. Выходов тут несколько: перейти шоссе по переходу; купить автомобиль и ездить самому; стоять и ненавидеть, отдавая дань памяти сбитым в прошлые годы; добиваться, чтобы по первому вашему желанию поток машин останавливался.
Вот оно, травматическое столкновение с невыносимым Реальным, необходимость делать выбор, который может быть и верен по сути, но противоречит личным убеждениям стоящего посреди дороги.
Неумеренное рвение радикалов, таким образом, является защитой от необходимости собственной идентификации в Реальном. Отрицая пешеходные переходы, созданные «чужой злой волей», человек с «опытом жертвы» в итоге создает своеобразный навязчивый ритуал, скрытая логика которого такова: давайте как можно больше говорить о том, чего мы хотели, но не сделали, и тогда на самом деле что-нибудь изменится.

Опыт второй, исторический

Как утверждает словенский философ Славой Жижек, мы живем в постмодернистскую эпоху, когда притязания на истину как таковые отвергаются, и в обществе не осталось моральных авторитетов. Совсем. Сам вопрос «Действительно ли это истинно?» по поводу любого утверждения тут же заменяется вопросом «Под влиянием каких обстоятельств сделано это утверждение?». «Автор – москальский наймит». Или – «галицкий рагуль». Вместо универсальной истины мы получаем множество точек зрения, вертящихся в бесконечном водовороте. 
Чаще эти точки зрения строятся опять вокруг «опыта жертвы». Основным признается право описывать опыт страдания и унижения, не отвлекаясь на такие «несущественные» вещи, как суть явлений и их последствия. Истина в таких условиях по определению не может быть «выговорена» спорящими сторонами. Какую истину можно выговорить, обсуждая изданные в Украине воспоминания немецкой фрау о том, как в 1945 году ее изнасиловал советский солдат с переводом всего этого на «украинскую ситуацию»?
Подобные вещи, с одной стороны, представляются частью большого проекта. Этот проект специально направлен на планомерное создание конфликтов, невозможность построения единой политической нации, способной к созиданию.
Конечно, с точки зрения психоанализа, существуют вещи, которые нужно совершить, чтобы узнать, что они излишни. Совершать неверные ходы, пока не найдется подходящая формула. Но есть важное условие: при наличии авторитета, направляющего это хождение. Для больного – доктор. Для общества – моральный лидер.
Полагать, что какое-либо массовое движение, направленное хоть на созидание, хоть на разрушение, может возникнуть исключительно на основе народной мудрости или споров в Интернете – бессмысленно. Никакой воли у народа нет. Он не способен «проснуться» и осуществить свою «историческую миссию», как это видят политические романтики.
При этом такие замечательные люди, как Орест Друль, упираются в рамки некоего «ценностного конфликта», просто констатируя глобальные, мировые капиталистические координаты. Они есть, и все, без всяких выводов.
Деление на «два мира» – это проекция непрекращающихся рассуждений о «постколониализме», в рамках которых «украинцы» смотрят на Советский Союз, как на империю русских, сутью которой являлось подавление «различий» и именно это якобы мешает жить Украине сегодня. Вхождение же украинских земель в состав Австро-Венгрии, Польши или Румынии сегодня считается не колониальным опытом, но исключительно опытом «принадлежности к европейской цивилизации». А собирание украинских земель в одно государство – ошибкой.
«Нам изначально не дали создать свой государственный проект» – в этом выводе, помимо общей ложности суждения о том, что кто-то обязан был что-то нам дать, есть еще один существенный недостаток. В классическом понимании колониализма, метрополии оправдывали свое правление прогрессивной и модернизирующей ролью в колонизируемых обществах. Как следствие, усилия империй порождали националистические элиты, которые обращали навязываемое знание против колонизаторов, будучи носителями «духовного превосходства».
Разве не в этой логике преподносятся нам воины УПА и даже украинские эсэсовцы, давшие присягу на верность Гитлеру и Великой Германии? И противопоставляются украинцам в Красной армии? «Они боролись за Украину» и не были «пушечным мясом империи». Разве не в этой логике живут нынешние лидеры национал-патриотов, избравшие целью своей жизни сражение за независимость независимого государства?
И да, эта логика верна! Но только лишь применительно к Австро-Венгрии, Польше и Румынии.
«В колониальных обществах царство политического находилось под чужеродным контролем, а колонизируемые вытеснялись из него в силу колониального распределения ролей», – пишет некто Лора Адамс в статье «Применима ли постколониальная теория к Центральной Евразии?». И тут же замечает, что Советский Союз был похож на империю в том плане, что осуществлял политическое доминирование над географически обширной территорией и навязывал иерархическую структуру управления с центром в Москве.
Но это государство не походило на европейские империи (ту же Австро-Венгрию) в главном: оно было нацелено на модернизацию и политическую мобилизацию периферии. Национальные элиты в СССР не возникали вследствие сопротивления колонизатору, они создавались и развивались сознательно, в том числе через предоставление серьезных преференций перед якобы «титульной нацией» русских. Этого никогда не было в Польше. Или Румынии, где подобное невозможно представить даже сегодня.
Более того, на заре становления советского государства местные национальные элиты активно и сознательно участвовали в его создании и имели в нем те же права и возможности, что и представители «колонизаторов». Представители «колонизованных народов» могли добиться любых постов. Достаточно сказать, что во главе СССР находились два выходца из Украины – Хрущев и Брежнев, а также сын украинских переселенцев - Константин Черненко. Среди выдающихся ученых, министров и полководцев украинцев была добрая половина.
Модное среди «украинцев» слово «манкурт», взятое из романа Чингиза Айтматова «И дольше века длится день», означает несчастного пленника, превращенного врагами в не помнящего, кто он и откуда. А украинцы, выбравшие для себя определенную модель общественного развития и создававшие «империю», действовали совершенно сознательно. Всегда помня, кто они и откуда. Ярчайший пример – фильм Леонида Быкова «В бой идут одни старики», где ярко подчеркнуто именно украинское начало, украинская национальная составляющая в общем деле. И даже украинское лидерство, поскольку капитан Титаренко – лидер бесспорный.
Вспоминая об «азиатском примате», следует также отметить, что для славян всегда был основным именно общинный тип существования, основанный на принципе «я помогу соседу сегодня, завтра он поможет мне». В Украине это действовало, начиная от запорожского коша и заканчивая многоэтажкой 80-х, где все всех знали, и трудовыми коллективами. В общине нельзя жить, пренебрегая интересами других. Отсюда разумное самоограничение и гораздо более эффективное становление и развитие личности.
А взаимодействие людей в общине всегда строится вокруг общего дела. То есть каждый член общины считает его важным для себя лично и для всех в целом. Это не работа «на дядю» и даже не абстрактно «на государство», это именно работа на себя и при этом одновременно на всех, принимающих участие в ней.
Этого, возможно, не знали предки нынешних галичан, живших на правах рабочей скотины у польских хозяев. Но гораздо важнее то, что сегодня они лишены возможности противопоставлять свое «духовное превосходство» в рамках формальной логики, уместной для «европейского прошлого». Поэтому противопоставляют его «азиатскому примату», который, по сути, и есть Общее Дело, хорошо знакомое украинцам.
Побывав недавно в Грузии, я впервые во всей полноте ощутил аллегоричность притчи о Вавилонской башне, часто понимаемую прямолинейно, как рассказ о человеческой гордыне и тщеславии. Вместе мы могли построить все: хоть башню до неба, хоть космические корабли. Могли втоптать в грязь любого врага, что и было доказано практически. Но поскольку планы на этот мир есть и у других, все было сделано по проверенной технологии.
Когда люди перестают понимать друг друга, они не могут продолжать строительство города и башни. Они рассеялись по всей земле. Их судьбу решают другие, аккуратно заставляя думать, что на самом деле теперь каждый стал бесконечно свободен.
«От Риги до Алма-Аты постколониальные устремления фиксировались не на уходящих русских хозяевах, а на блистающем евро-американском чудище MTV-и-Кока-Колы, которое их ниспровергло», – пишет еще некто Чиони Мур в статье «Является ли постколониальное прошлое постсоветским прошлым?». И констатирует, что, пытаясь отыскать «аутентично местную критику, мы с равной вероятностью не обнаружим здесь ни разоблачения советских форм «политического знания», ни критического анализа современных режимов, который основывался бы на глобальном дискурсе демократизации, прав человека и свободного рынка».
Другими словами, претендуя на истину в последней инстанции, «украинец» не способен объективно оценить мир вокруг себя. Империя виновата в том, что к нам не пришли современность и прогресс, но не мы сами. Поэтому за 20 лет независимости Украина не смогла подняться даже до советского уровня развития, и к текущему моменту главной идеей «украинцев» все так же остается не выживание их страны в глобальном мире, а «борьба за независимость» в понимании XIX века. Между тем борьба должна быть направлена на то, чтобы выжить в глобальном мире и стать независимыми экономически и технологически.

Опыт третий, глобальный

Можно смело обвинять автора в том, что ему «цього ніколи не зрозуміти». Так оно и есть. Более того, автор убежден, что этого «ніколи не зрозуміти» вообще никому до тех пор, пока в «борьбе» не будут показаны две важные вещи. Первую мы упомянули – это проект организации хозяйственной жизни народа в условиях глобального мира. Собственного решения главного вопроса современности: где брать деньги и ресурсы.
Вторая вещь не менее, а может, и более важна. Это мечта. Добиваться, чтобы я мечтал о превращении всего вокруг в «украинское» или с радостной улыбкой на лице пошел сносить братские могилы, согласитесь, бессмысленно. Никакой психически здоровый и цельный в своих взглядах человек не станет менять свое поведение и принципы просто потому, что кому-то этого вдруг захотелось. Машины с закрытыми окнами и дальше будут лететь мимо стоящих на разделительной полосе скоростного шоссе людей.
В мире, где было две сверхдержавы, движущей силой было именно то, чего недостает «украинской борьбе». В Советском Союзе с первых дней его существования были мечты о равенстве и братстве, о том, что земля (главный ресурс) наконец-то будет принадлежать крестьянам. Ведь «украинские государственные проекты» так и не смогли решить этого наиглавнейшего для украинцев вопроса. И потому были обречены изначально.
1920-е и 30-е годы – это мечты о небе, это невиданный размах планерного и парашютного спорта, авиации, рекордных полетов в стратосфере, первых в мире Воздушно-десантных войск. Все мальчишки в стране мечтали стать летчиками. Великая Отечественная война, главное испытание советского проекта, не закончилась бы Победой без мечты о ней миллионов людей. Это аксиома, и именно поэтому попытки отрицать День Победы выглядят столь убого.
После войны пафос коллективного труда во имя общей цели – совместного возрождения страны – позволил всего за десять лет поднять из руин государство и запустить экономику. Без внешней помощи, заметьте. Через 12 лет после войны СССР отправил в космос первый искусственный спутник земли. Через 16 лет после войны у нас был первый в мире космонавт.
Это были мечты о покорении пространства и времени, о новых прорывах в науке, это были стройки века и грандиозные проекты по разработке новых месторождений. Как точно заметил Дмитрий Выдрин, по книгам которого я начинал изучать политологию, страны, где празднуют покорение космоса и празднуют красиво, имеют шанс, а страна, где празднуют пятидесятилетие создания национального сорта копченой колбасы, шансов не имеет.
Коммунизм, может быть, смешное слово. Теперь. В рамках того времени это была мечта, причем хотя бы теоретически достижимая и предполагавшая, что у всех будет все. С другой стороны, была американская мечта: что каждый может стать хозяином своей судьбы и частной собственности, индивидуальным трудом достичь большого богатства, стать одним из тех, кто имеет власть над другими.
Но эта история закончилась и началась другая.
Украина – независимое государство в мире, где есть только одна империя, решающая, как жить остальным, ряд сильных государств, от которых мы зависим, и корпорации, стоящие над государствами. В мире, где есть информационные сети и новости распространяются мгновенно. В мире, где есть борьба за владение ресурсами, в мире, где нехватка энергии, питьевой воды, плодородной земли. И где нет мечты.
Что мы можем противопоставить всему этому? Мечту купить новую тачку или бежать из безжизненной провинции в столицу? Что нового было изобретено за последние двадцать лет? Какие невероятные прорывы к новым знаниям? Какие фильмы и книги потрясли миллионы? Что такого мы никогда не имели раньше, а теперь имеем? Фактически у нас есть только повторение прошлого и иллюзия потребления, основанная на пестроте упаковок. А также полная беззащитность от внешнего влияния.
Классическая теория физики говорит, что любая система может совершить работу, если она обладает избытком какого-либо вида энергии, будь то потенциальной, кинетической, электростатической, тепловой, химической и т.д. Применяя это к государству, можно сказать, что отсутствие готовности к работе говорит об отсутствии внутри него энергии.
Человеческой, конечно. Нет в людях мечты, огня, интереса к будущему. А значит, нужно приготовиться либо к порабощению, либо к угасанию и исчезновению. Столь обсуждаемое ныне советское государство не смогло бы возникнуть и успешно существовать без наличия целенаправленной доброй воли большинства людей. Это, если вдуматься тщательнее, неоспоримо. Рабы не воюют за своих хозяев. Это хорошо понимали древние норманны и потому крутили весла непобедимых драккаров самостоятельно.
Украинское государство сможет выжить и заставить уважать себя только в двух случаях. Первый – лидеры общественного мнения сознательно откажутся от проекций в пользу реального, оглядятся по сторонам и станут говорить не о прошлом, а о деньгах и об их справедливом распределении. Ведь это касается абсолютно всех. А когда появится единое мнение – появится и общая мечта.
Второй – нас всех заставят сделать это силой чьей-то воли.
Все прочее ведет только к исчезновению. Если кто-то до сих пор не знает – нашу нефть и газ добывают частные лица. На нашу территорию открыто претендуют соседи. Наша земля легко может стать не нашей.
  Стояние на разделительной полосе не имеет смысла.

Информация о материале

Опубликовано: 29 июня 2011

Ответьте, какой регион в РФ самый богатый? Конечно, Москва - скажете вы хором - из столичного бюджета на одного жителя приходится 100 тыс. руб. Если же, например, сравнить бюджеты субъектов федерации по уровню безвозмездных субвенций из федерального бюджета на одного жителя, то самый богатый регион - Чеченская республика. Федеральный центр платит ей дань из расчета 48 тыс. руб. в год на одного жителя при среднем по РФ показателе субвенций в 5 тыс. руб. Но тут вопросов нет, такому продвинутому коррупционеру, как  "царь зверей" Кадыров, можно доверить такое бабло - он освоит и откатит. Всего же бюджетное обеспечение одного чеченца находится на уровне 54 тыс. руб. в год. ХМАО - не дотационный регион, это самый главный донор страны, где налогов собирается больше, чем в самой Москве, там на одного жителя приходится порядка  67 тыс. руб. в год из окружного бюджета, а если считать совокупный бюджет региона, то обеспеченность на одного жителя будет такой же, как в столице - около 100 тыс. руб. на душу.

Но нам интересен, главным образом, вопрос распределения бюджета, ибо средние показатели совсем не показательны. Вот, скажем, в 2003 г. капитальных вложений из бюджета Югры в расчете на одного жителя окружной столицы - Ханты-Мансийска -приходится 144 тыс. руб., на жителя Сургута - 4 тыс. руб., Нефтеюганска - 2 тыс. руб. Сразу понятно, где происходит главный региональный баблоотмыв.  Но даже самые депрессивные районы в баблоотмыве участвуют очень активно. Один из наиболее чмошных югорских муниципалитетов - Кондинский район. Все его население - 34 тыс. чел., обитающих в нескольких таежных деревнях и поселках. Но поселки - это те же самые убогие деревни. Рабочими поселками они являлись при советской власти, когда в них действовали предприятия, в основном лесопромышленного сектора. Ныне же практически все леспромхозы и деревообрабатывающие предприятия успешно разворованы, и население люмпинизорвано.  Исправно функционируют, как водится, только предприятия, связанные с добычей и транспортировкой нефти

Так вот, бюджету этого задрипаного района позавидует иной региональный центр - 2,5 млрд. руб. Спрашивается, зачем району нужен такой мега-бюджет? Проблем ЖКХ в нем практически нет - население живет по большей части в избушках, топит печи дровами, воду черпает из колодцев. Проблем с жильем тоже почти не наблюдается - кому надо, тот сам себе домишко строит и про ипотеку не заикается. Но власть находит статьи расхода и, судя по нищите, в которой пребывает основная масса аборигенов, денежки идут не на удовлетворение их насущных нужд. Какой там коэффициент отмыва бюджетных средств, я точно не скажу, но явно не менее 70-80%. В противном случае не понятно, зачем правительство округа столь щедро накачивает субвенциями бюджет Кондинского района.

Теперь познакомимся с главой района - Витей Редикульцевым  (кличка "Редька"), активным коррупционером. Да, забыл рассказать: коррупционеры, как и гомосеки, бывают пассивные и активные. Пассивные  просто исполняют указания свыше, не пытаются тянуть одеяло на себя, не создают особых проблем вышестоящему звену коррумпированной власти, но и не являются для нее надежной опорой. Пассивные коррупционеры трусливы, слабовольны, безынициативны и туповаты. Активные же умны (т. е. хитрожопые, а не в том смысле, что интеллектуалы), агрессивны, креативны и ненасытны. Они хорошие организаторы, и потому баблоотмыв умеют организовать просто блестяще без каких-либо подсказок и помощи со стороны. Активные коррупционеры очень властолюбивы и при всяком удобном случае пытаются перепрыгнуть на более высокую ветку. Активные коррупционеры не отличаются преданностью своему клану. Свой клан для них - это не тот клан, которому они служат, а тот клан, которым они руководят. Эффективность активных коррупционеров выше, но их трудно контролировать, они постоянно норовят выйи из-под контроля, урвать себе больше, чем положено.

Редикульцев - яркий пример активного коррупционера с уголовными замашками. Его сам губернатор Филиппенко ценил. Тем более, что он приходился то ли ему родственником, то ли родственником какому-то высокопоставленного губернаторского прихвостню. Короче, в доску свой пацан. Но держать этого активиста надо на коротком поводке, а лучше сразу на двух поводках. Если на других мэров заводили уголовное дело по какому-нибудь пустяку, то "Редьку" обложили серьезно, вменяя ему по четырем статьям УК превышение, хищения и "нецелевуху" на десятки миллионов рублей. Только по одному эпизоду, например, он незаконно оказал из бюджета "безвозмездную помощь" родному вузу в размере 750 тыс. руб. Охрененно щедрый меценат, этот "Редька"! Оформлялось все это, разумеется, благопристойно, как плата района за подготовку кадров для сельских школ. Кстати, и школы там при "Редьке" строили такие, что глаза на лоб лезут -  в деревне на 200 дворов, где живет 300 пенсионеров, школа на 400 учеников. Как шутят местные, в такую школу можно переселить все население деревни вместе с домашней скотиной.

Себя, любимомго, он, разумеется, никогда не забывал - жил в хоромах, которые числились на балансе муниципалитета, как гостиница, так что ему даже на коммунальные расходы тратиться не приходилось. Прислуга содержалась так же за счет казны. Имел он и личную охрану - аж целых 11 мордоворотов. Кстати, службы безопасности для охраны мэров были созданы во всех муниципалитетах по инициативе губернатора Филиппенко. Чтобы в бюджете появилась еще одна статья расходов. Ну, про дачи, недвижимость в Москве, шикарные служебные тачки и прочие атрибуты успеха я даже говорить не буду. Скажу только, что не всякий губернатор имел такой шикарный антураж, как этот таежный паханчик. Если в большом городе мэр - фигура загадочная и медийно-виртуальная, то здесь, в деревне, все на виду, включая главу района. Его художества были во всех подробностях известны не только прокуратуре, но и, так сказать, широкой общественности. И всенародной любви "Редька" своими деяниями, разумеется, не сыскал.

И вот приближаются очередные, кажется, третьи для него выборы. И тут разворачивается очень наглядный спектакль. Одной своей рукой вышестоящая коррупционная инстанция перевела Редикульцева из статуса вечно подследственного в подсудимые, а другой… О, это надо было видеть! В в 6-часовом выпуске новостей окружной прокурор, сурово супя брови, гневно говорил о борьбе с коррупцией и подробно расписывал, как и сколько украл Редикульцев из районной казны. В конце своего высупления он с удовлетворением отмечал, что дело передано в суд и теперь, наконец, законность восторжествует. А в 8-часовом выпуске лично губернатор обратился к избирателям Кондинского района с призывом поддержать лучшего из глав района ХМАО, прекрасного хозяйственника, мудрого, честного и чуткого руководителя, наконец, просто хорошего парня Редикульцева Виктора Федоровича.

Думаете, это абсурд? Несогласованность действий различных ветвей власти? Сбой в системе? Нет, ничего подобного! Это четкий посыл "Редьке": ты, чувак, остаешься в обойме, но откатывать теперь должен еще больше, иначе… Что может быть иначе, ему намекнули в 6-часовом новостном блоке. Был бы "Редька" пассивным коррупционером, никакого уголовного дела вообще бы не понадобилось, тем более не надо было доводить его до суда, да еще во время избирательной кампании.

Выборы Редикульцев, разумеется, выиграл, хотя для этого ментам пришлось устраивать облавы на алкоголиков (в деревнях-то кто не пьет в воскресенье?)и свозить их в воронках и автобусах на избирательные участки. Быдлокторат района счел, что хоть "Редька" и уголовный сукин сын, зато свой в доску сукин сын и никакого другого сукина сына ему не надо. Правда, после своей триумфальный победы "Редька" угодил на нары, потому что оборзел настолько, что прямо во время судебного заседания открыто предложил судье взятку. Ну, это даже для ХМАО несколько чересчур - при свидетелях и прокуроре совершать преступление в зале суда. Пришлось его брать под стражу. Но отсидел он недолго - месяцев восемь. Потом его суд оправдал по всем статьям. Как? Да очень просто - прокурор решил отказаться от обвинения. Дескать, вопросы к подсудимому снимаются. Ну а раз вопросов нет, то на нет и суда нет. Вышел "Редька" на свободу и успешно пилит бюджет до сих пор.

Подобным образом завершились истории с уголовным преследованием главы Октябрьского района Киприяновым и мэра города Пыть-Ях Весниным. Веснин вообще пошел на повышение в окружное правительство -  назначен руководителем службы жилищного контроля и строительного надзора.  ага, это типа как бы лису поставили сторожить курятник. "Жестоко пострадал" бывший мэр Урая Саня Петров - он получил два года… нет, не лишения свободы и даже не два года условно, ему решением суда  запрещено целых два года занимать должности на государственной службе и в органах местного самоуправления. С "Лукойлом" у него отношения не сложились. Это можно понять, потому что на выборах он победил лукойловского ставленника. И ведь было у него целых четыре года, чтоб загладить свою вину перед корпорацией, да, говорят, он о себе много возомнил. Вот и поплатился.

Глава Нефтеюганска Витька Ткачев получил люлей и того более - четыре года условно за нанесение муниципалитету ущерба в размере 10 млн. руб. Бывший глава Нефтеюганского района Александр Клепиков осужден на пять лет условно за то что слямзил 35 млн. руб. Вот ведь смешно: знал я паренька, который по пьянке набил морду своему собутыльнику. Так его посадили на полтора года за кражу шапки. Правда, он уверяет, что никакой шапки не крал, просто после того, как дал по башке потерпевшему, тот улетел в сугроб, а выполз оттуда уже без шапки. Смешно здесь следующее: потепревший представил чек из магазина, согласно которому шапка стоила 2540 руб., а в то время считалось, что нанесение ущерба свыше 2500 руб. следует квалифицировать именно как кражу, а не мелкое воровство, и потому обвинение настаивало на лишении свободы без всяких условностей. А тут, понимаешь, 35 лимонов спиздил - и на тебе срок условно.

Спрашивается, зачем прокуратура и суд так жалеют воров, которых все равно списали из номенклатуры? Те же Ткачев и Клепиков, как считаются, поплатились за связь с "Юкосом". Большинство уверено, что столь мягкие приговоры обусловлены опасением, что осужденные, получив реальные срока, начнут из мести сдавать своих подельников. Но это чушь. Я не знаю ни единого человека, оказавшегося за решеткой, который бы желал усугубить свое положение ради мести. Да и сдать они могут разве что своих подчиненных, но не начальников. Нарочито мягкие приговоры укравшим десятки и сотни миллионов - это послание тем коррупционерам, которые еще на свободе: дескать, не бойтесь, ребята, даже в самом худшем случае вам по какому-нибудь пустяшному эпизоду дадут условный срок.

Многие нездоровые на голову фанаты демократии отчего-то уверены, что ротация власти на плановых выборах (типа свободных и честных) - вот верная преграда коррупции. Дескать, новоизбранный губернатор хотя бы для того, чтобы расчистить места для своих близких, вынужден будет инициировать уголовное преследование особо отличившихся коррупционеров - хоть таким образом, но будет беспредел пресекаться. Но это в теории. На практике действуют два базовых принципа коррупции - преемственность распила и презумпция безнаказанности. Первый принцип означает, что смена проворовавшегося начальника на нового не означает прекращения воровства, ибо система многоуровневого расхищения бюджета выстроена так, что даже волей первого руководителя не может быть остановлена. То есть новый босс либо должен получить свою долю и радоваться жизни (собственно, за этим во власть и идут), либо не мешать функционированию налаженного баблоотмывочного конвейера.

Да, и такое бывает, когда на должности первого руководителя ведомства сидит на окладе какой-нибудь уважаемый пенсионер, которому нет ни до чего дела, а весь отмыв-распил осуществляется без его участия. Это очень удобная маскировка в некоторых случаях. Одному моему знакомому летчику, Герою России однажды предложили пост руководителя департамента в областном правительстве с окладом в 160 тыс. руб, но с условием, что он будет появляться на работе только для того, чтобы получить зарплату или почетную грамоту от губернатора за трудовые успехи. У кого же поднимется рука обвинить в воровстве уважаемого и заслуженного человека? Он, правда, сообразил, что к чему и отказался. Но далеко не все отказываются…

Принцип презумпции безнаказанности более любопытен. Вот, скажем, бывший югорский зиц-губернатор Саня Филиппенко (кличка "Папа Фил"), как уверены большинство жителей региона, сам лично никогда не воровал. Может, лично и не воровал, для этого у него были сотни профессиональных ворюг. За 20 лет у власти Филиппенко выстроил такую вертикаль власти, где случайных людей нет и рука руку моет. Но вот в 2010 г. Филиппенко выпнули с насиженного кресла и вместо нее зиц-президент Медведев назначил Комариху, о чем я уже ранее писал с максимальным цинизмом. Казалось бы, Комарихе сам бог велел образцово-показательно зачистить югорскую элиту от откровенного ворья. Этим она бы сразу убила двух зайцев - во-первых, приобрела бы громадную популярность в народе, во-вторых, освободила бы места для лично преданных ей лиц. Бояться ей, пришлой тетке, имеющей мощную кремлевскую крышу, совершенно нечего. Ведь ей даже отомстить обиженные коррупционеры не смогут - она из Госдумы пришла, в местных делах совершенно не замешана.

Но, разумеется, ничего подобного не произошло. Точно так же НИКТО из подельников Лужкова не пострадал после краха "Кепки". Пришла на Москву "новая метла" Собянин, и надо по законам жанра хотя бы пару стрелочников найти и показательно их высечь под радостные вопли электората. Уж в столице-то поводов для расправ можно найти бесчисленное множество. Ну, хотя бы десяток громких отставок… Но вместо этого тишина. Думаете, Собянин так уж нуждается в старых лужковских, причем враждебных ему кадрах, или Комарова не сможет распилить бюджет без помощи "Редьки" и прочей шантрапы? Да уж у нее-то на Ямале такой опыт распила наработан, что она еще мастер-класс по распиздингу и оффшорингу даст. А многих местных хапуг она просто на дух не переносит. И, опять же, надо места освобождать для своих ямальских дружков.

Нет, дело тут совершенно в другом: всякий коррупционер должен быть абсолютно уверен в том, что даже смена губернатора не повлечет для него никаких санкций. А то ведь они воровать будут бояться! Дескать, сегодня губернатор Комарова, а завтра она уйдет на повышение в федеральное правительство, вместо нее придет новый варяг и покарает всех неугодных. В такой атмосфере откат в пользу Ханты-Мансийска существенно оскудеет. Коррупционерам муниципального звена нужны четкие гарантии, что их не попользуют в качестве одноразового изделия. Иначе они просто начнут саботировать коррупционную работу (воровать-то не перестанут, а откат зажмут). И даже массовая замена их новыми людьми ничего не даст, потому что они точно так же будут саботировать откат, не имея гарантий своей безопасности. Ведь в иерархии коррупции не только нижестоящие зависят от боссов, но и первые руководители зависимы от благорасположения своих подчиненных. Коррупция функционирует только при наличии консенсуса между всеми этажами "пилильщиков".

Что сегодня мы наблюдаем в Югре? "Редька" все так же правит Кондинским паханатом. Проверенный в деле, прошедший через судебные горнила экс-мэр Веснин работает в правительстве. А, например, городом Нягань рулит уголовно-подследственный даже не мэр, а бывший мэр Саня Рыженков (кличка "Рыжий"). По истечении срока своих полномочий он сложил с себя обязанности главы города, но продолжает разгуливать по администрации города, как у себя дома, пользоваться служебным транспортом и т.д. Но самое главное, все дела в свете приближающихся выборов в окружном центре разруливает лично "Рыжий". Поскольку список кандидатов от ЕР формирует он, то в случае неминуемой победы партии власти в думе у "Рыжего" будет большинство, а это большинство вновь назначит его главой муниципалитета. И в округе старательно не замечают рыженковского шлейфа уголовных дел. Ну, пусть даже из-за того, что ЕР в городе возглавляет подследственный, едерасты получат на 5% меньше голосов, чем могли бы. Да пусть даже они вообще прорсрут выборы. Смысл этого спектакля в ином: новый губернатор дает четкий посыл всем нижестоящим коррупционерам: "Я точно так же, как "Папа Фил" буду прикрывать ваши задницы, а вы должны точно так же будете откатывать  и отмывать, отмывать и откатывать. И тогда все останется по-прежнему". Преемственность и безнказанность, одним словом.

Но по-прежнему, как при добром "Папе Филе", уже не будет. Комарова решительно ликвидировала выборность глав муниципалитетов. Теперь глава города или района выбирается местными депутатами из состава думы, а исполнительный орган возглавляет назначенный менеджер, на которого и ложится обязанность грамотно распилить бюджет. Так вот, назначенного менеджера можно в любой момент сместить (контракт дает для этого массу возможностей). Следовательно, у муниципальных князьков, всех этих "Рыжих" и "Редек" теперь гораздо больше зависимость от окружных властей. Это минус. Но есть и плюс - на мнение населения им теперь абсолютно насрать, особенно в свете грядущих реформ избирательной системы, когда депутаты местных представительских органов будут избираться по пропорциональной или смешанной системе. Самого распоследнего пидораса можно легко протащить в думу, а там и на место главы муниципалитета по едерастическим спискам. Для этого надо лишь старательно удовлетворять Мамку Комариху.

Информация о материале

Опубликовано: 24 июня 2011