Статьи

Последние два года в Украине можно охарактеризовать как эру беспрецедентных шагов в направлении борьбы с коррупцией. Был создан целый ряд антикоррупционных правоохранительных органов, которые должны были бы не только бороться с коррупционными проявлениями на высшем уровне, но и заранее предупреждать любую попытку высокопоставленного чиновника совершить неправомерные действия.

Власть во главе с Президентом Петром Порошенко на первый взгляд всячески поддержала и предоставила широкие возможности для бескомпромиссной борьбы с коррупцией. Антикоррупционное движение стало модным трендом в политических противостояниях. Идея побороть коррупционные метастазы стала настолько популярной среди украинцев, что у отдельных политиков возник соблазн создать отдельные партийные движения на основе ожиданий граждан.

Однако надежды не оправдались. На пути стали нереформированные суды, «недолюстрированная» чиновничья каста, в которой, на первый взгляд, каждый сам за себя, однако в то же время уважает «корпоративную» коррупционную культуру. Задержанные коррупционеры прошлых лет сумели безнаказанно сбежать за границу с награбленным. А новые персонажи антикоррупционных расследований удачно выкручиваются из самых неожиданных и, казалось бы, бесперспективных ситуаций.

Бизнес не для слабонервных

Поиск коррупционеров в Украине превратился в такой себе многосерийный приключенческий боевик, правда, в конце сюжета, как правило, выигрывают «плохие парни». Коррупция стала едва ли не самым привлекательным «бизнесом», ради которого можно пожертвовать здоровьем, статусом и ближайшим окружением. Риск себя оправдывает: об этом свидетельствуют многомиллионные состояния, которые задекларировали высокопоставленные чиновники, судьи и народные депутаты. Впрочем, как говорят, подобный род занятий – не для слабонервных.

Из-за отсутствия опыта, бездействия, нехватки времени или профессионализма удачно избегают наказаний бывшие топ-чиновники и политики времен президентства Виктора Януковича. Они скрываются за границей, их активы, кое-где, уже становятся законной собственностью из-за неумения или нежелания доказать их коррупционное происхождение. Недавно Совет Европейского Союза уже в третий раз продлил замораживание активов 15 бывших украинских высокопоставленных чиновников и лиц из окружения экс-президента Виктора Януковича до 6 марта 2018 года. При этом ряду чиновников уже удалось «покинуть» этот список. Например, из списка лиц, подпадающих под действие ограничительных мер, был исключен экс-депутат от Партии регионов Юрий Иванющенко.

Экс-чиновникам даже удается доказать в европейских судах неправомерность объявленных против них санкций. Так, еще в прошлом году бывший премьер-министр Николай Азаров, его сын Алексей, экс-депутат Верховной Рады Сергей Клюев, бывший министр энергетики и угольной промышленности Эдуард Ставицкий и бывший первый вице-премьер-министр Сергей Арбузов выиграли соответствующее дело в суде Европейского Союза. Так, в 2016-м суд отменил замораживание активов в период с 6 марта 2014 года по 5 марта 2015 года, правда, оставив эти активы под арестом.

Самого президента-беглеца Виктора Януковича в ГПУ пообещали судить заочно и уже передали дело в суд. Его обвиняют в государственной измене, а дела против его бывших соратников по аналогичным обвинениям генпрокурор Юрий Луценко пообещал передать в суд до конца этого года. К слову, глава ГПУ уже провалил сроки собственных обещаний в отношении «кошелька Семьи», бизнесмена Сергея Курченко, экс-министра доходов и сборов Александра Клименко, без прогресса остается дело экс-главы фракции Партии регионов в предыдущем парламенте Александра Єфремова, которого также обвиняют в госизмене и пособничестве сепаратистским движениям.

Что говорить о прошлых чиновниках и нардепах, если уже за последние 2 года страна стала свидетелем сверхмощных коррупционных скандалов, в результате которых высокопоставленным чиновникам до сих пор удается избежать наказания. При чем в коррупционных сделках, в той или иной степени, принимал участие чуть ли не каждый политик – то ли из «старой гвардии», то ли новой генерации. Стоит упомянуть о неоднозначном деле с приобретением элитной недвижимости в центре столицы нардепом Сергеем Лещенко, скандале с задержанием нардепа от РПЛ Игоря Мосийчука. О показательном случае с побегом нардепа Александра Онищенко, «забытом» деле экс-заместителя губернатора Днепропетровской области Геннадия Корбана. И даже об очевидной бесперспективности и искусственном торможении с рассмотрением дела со стрельбой из наградного оружия нардепа от «Народного фронта» Сергея Пашинского.

Те же самые демоны

Несмотря на то, что в новосозданных антикоррупционных органах с рвением взялись за нечистых на руку чиновников, нардепов и судей, результаты их работы не впечатляют. Наоборот: все больше украинских граждан испытывают разочарование в самой идее эффективной борьбы с коррупцией на данном этапе. Так, по итогам работы НАБУ и САП в 2015-2016 годах так и не была доказана вина ни одного коррупционера. А значит – высокопоставленные воры и взяточники до сих пор так и не понесли наказания.

И это при том, что в бюджете на 2017-й год предусмотрено существенное увеличение финансирования всех антикоррупционных органов. Складывается впечатление, что общество спланировано готовят к масштабной #зраде по провальной работе в борьбе с коррупцией, виновных в которой определят именно руководителей антикоррупционных ведомств.

Подобные предположения небезосновательны: стоит вспомнить непростую историю с попыткой назначить лояльного к власти аудитора НАБУ от Верховной Рады. В общем, попытки контролировать новые антикоррупционные правоохранительные органы не прекращались ни на мгновение. Как альтернативу деятельности вновь созданных структур власть пытается противопоставить работу ГПУ под руководством Юрия Луценко. Правда, кроме громких пиар-задержаний, эффективность деятельности Генпрокуратуры также вызывает немало вопросов.

Заряд оптимизма?

Светом в конце тоннеля могло бы стать создание специального Высшего антикоррупционного суда. Такая организация должна быть создана в соответствии с судебной реформой, реализовывать которую реально начали с середины 2016 года. Данный суд должен был бы рассматривать все дела НАБУ относительно высокопоставленных должностных лиц, против которых имеются доказательства в коррупционных преступлениях. Таким образом, есть надежда, что обновленный суд сможет закончить начатое детективами и определить вину и подлинную меру наказания коррупционным топ-чиновникам.

В частности, принятый Закон «О судоустройстве и статусе судей» от 2 июня 2016 года предусматривает создание в системе судоустройства Высшего антикоррупционного суда в течение двенадцати месяцев со дня вступления в силу отдельным законом, который обозначит специальные требования к судьям антикоррупционного суда. Пока что парламент так и не смог определить на законодательном уровне порядок отбора судей, а также полномочия этого суда согласно Уголовного процессуального кодекса.

Система оказывает существенное сопротивление. Так, на своем заседании 9 марта Высший совет правосудия утвердил консультативное заключение, в котором считает проект закона Украины «О антикоррупционных судах» неконституционным, а его принятие парламентом – нецелесообразным.

И даже после создания подобной судебной инстанции полноценный эффект от деятельности антикоррупционных правоохранительных органов украинцы ощутят не сразу. К слову, подобные опасения со сроками в борьбе с коррупцией разделяют и чиновники в ЕС. Так, в одном из интервью такое предостережение высказала представитель Еврокомиссии, заместитель гендиректора директората NEAR Катарина Матернова. «Это обычная ситуация с новыми органами – их полноценный запуск требует больше времени, чем кажется. Во-вторых, он не сможет немедленно творить чудеса. Надо быть реалистами: нужны годы, чтобы он заработал в полную силу», - отметила чиновник.

Конечно, нужды в создании отдельного антикоррупционного суда в Украине бы не возникло, если бы сама судебная система не была так сильно пропитана коррупцией на всех уровнях. Фактически, речь идет об отдельной касте «доверенных судей», которые таки смогут установить справедливость не в угоду собственным интересам, а по призванию и в соответствии с гражданским долгом. Правда, с каждым днем надежда на реализацию подобного сценария постепенно угасает.

Информация о материале

Опубликовано: 22 марта 2017

Пять человек из 42,6-миллионного населения Украины: с точки зрения статистики это меньше, чем погрешность. Но если оценить влияние Рината Ахметова, Игоря Коломойского, Виктора Пинчука, Петра Порошенко и Дмитрия Фирташа на экономику страны, то они будут выглядеть огромными величинами: суммарные активы этой пятерки по состоянию на 2016 год — $8,1 млрд.

Сверхбогатые люди есть везде. Однако украинский случай уникален невиданной по западным меркам концентрацией капитала. Даже не пять, а десять самых богатых поляков владеют активами, которые составляют лишь 3% ВВП Польши. Ровно такая же доля в валовом продукте США и у десяти богатейших американцев. А пятеро вышеперечисленных украинцев владеют 9,5% от ВВП своей страны.

И если американские миллиардеры, как правило, — это собственники крупных технологических компаний, построившие бизнес с нуля, то украинские сколотили свои бизнес-империи с помощью приватизационных аукционов и близости к власти.

В начале марта киевский think-tank Центр экономической стратегии (ЦЭС) представил самое масштабное исследование украинской олигархии — доклад Захват государственных институтов. В нем авторы описали, как отечественные миллиардеры заставили и заставляют государство работать на себя.

Аналитики центра определили, что лишь Ахметова, Коломойского, Пинчука, Порошенко и Фирташа можно назвать предпринимателями, которые подпадают под классическое определение олигархов, обладающих триадой: активами в бизнесе, влиянием в политике и медиасобственностью. И именно они, основываясь на подобном фундаменте, поставили государство себе на службу, монопольно контролируя целые отрасли посредством влияния на ключевые госорганы.

В экономической науке это называется рента — доход, полученный благодаря политической или экономической монополии. Чем обильнее потоки подобных денег, тем медленнее развивается экономика и тем беднее население.

Владимир Ланда, аналитик Центра Бендукидзе, оценивает потери государства от олигархической системы и коррупции, которая с ней связана, суммой примерно в $8 млрд лишь за последний год. Сюда входят убытки госпредприятий, плата за монополию на энергетическом рынке и недавняя история с национализацией принадлежавшего Коломойскому ПриватБанка.

Группа богатейших украинцев не только подмяла экономику, но и контролирует СМИ как регулятор настроений населения, а также политику как источник власти — два канала, через которые активная часть общества могла бы инициировать деолигархизацию. И круг замыкается.

Без конкурентов

Ответы на вопрос, чем плохи олигархи, каждый украинец может найти на небольших листках бумаги, окружающих его ежедневно: чеках за товары, квитанциях на оплату тепла, света и коммунальных услуг и даже в зарплатных ведомостях.

Промышленный рост в экономиках с высокой степенью захвата олигархами государства, по подсчетам экспертов ЦЭС, происходит в два раза медленнее, чем в экономиках более свободных. Потому что там, где доминирует ограниченное количество бизнес-групп, повышается порог вхождения в бизнес.

«Олигархическая бизнес-модель основана на получении ренты через монопольное положение на рынке», — говорит Иван Миклош, бывший вице-премьер Словакии, который хорошо знает ситуацию в Украине.

В условиях слабой или отсутствующей конкуренции госбюджет получает меньше доходов, зато растут его расходы и цены для конечного потребителя. Пример — формула расчета стоимости угля для генерирующих компаний, известная как Роттердам+. В нее включена еще и «доставка» сырья из Голландии, хотя на деле все топливо — украинское. Подобное ценообразование позволяет Ахметову, собственнику компании ДТЭК, являющейся ключевым игроком на рынке производства электроэнергии и тепла в стране, получать дополнительные 20% дохода, заложенные в коммунальных тарифах.

В ЦЭС утверждают, что и Ахметов, и ближайшие соратники Порошенко прямо влияют на Нацкомиссию по регулированию рынка энергетики, которая устанавливает такие цены. А закон, который должен был перезапустить этот орган, не работает, констатирует Виктория Войцицкая, депутат от партии Самопоміч.

Аналогичная ситуация сложилась на рынке авиаперевозок, где крупнейший игрок — авиакомпания МАУ, принадлежащая Коломойскому, — обладает полновесной монополией. Поэтому билет на рейс МАУ из Киева в Берлин и обратно обойдется в 8133 грн. Ирландская Ryanair возьмет за сопоставимый по дальности перелет Берлин—Лондон—Берлин €26, или 754 грн.

Влияние Коломойского на Госавиаслужбу (ГАС), которая регулирует рынок авиаперевозок, позволило МАУ получить по распределению много направлений для рейсов и блокировать заход иностранных компаний на местный рынок.

Ланда из Центра Бендукидзе оценивает потери экономики от монополии МАУ за последние три года на уровне $0,4 млрд.

Казна платила и за Фирташа. Удерживаемый сейчас в Австрии по запросу США бизнесмен владеет в Украине двумя десятками облгазов. И до февраля нынешнего года его структуры не платили ни копейки за пользование распределительными сетями. Такую льготу Фирташ получил из рук правительства Николая Азарова в 2012 году. Она обходилась госбюджету, по оценкам Мустафы Найема, депутата от Блока Петра Порошенко, в 1,3 млн грн в день. Лишь в конце зимы 2017‑го правительство отменило этот «презент».

Олигархи еще и препятствуют вхождению в Украину иностранных инвесторов, говорит Александр Данилюк, глава Минфина. По его наблюдениям, внешние инвесторы не хотят подавать заявки на украинские приватизационные аукционы из‑за влияния олигархов на руководство госкомпаний, суды и госрегуляторы. «Вся проблема в том, что олигархический капитал сросся с властью»,— говорит министр.

Примером вновь может быть Фирташ. Правительство уже несколько месяцев пытается продать принадлежащий государству Одесский припортовый завод (ОПЗ), но найти покупателя на этот привлекательный актив не может. Хотя стартовую цену Фонд госимущества снизил с $520 млн до чуть более $190 млн.

У ОПЗ есть долг в $193 млн (и еще почти $58 млн пени) перед принадлежащей Фирташу компанией Ostchem. Он сформировался в 2013‑м, когда Ostchem продавал заводу российский газ за $430 за тысячу кубометров, покупая его у Газпрома за $265. Инвесторы не хотят иметь дело с предприятием, обремененным подобными обязательствами. Причем, по словам Михаила Саакашвили, экс-губернатора Одесской области, где и расположен ОПЗ, Фирташ, не будучи даже формальным владельцем предприятия, создал эту задолженность искусственно. А все потому, что сам хотел приобрести ОПЗ.

Помимо прямых потерь государства Украина от действий олигархов, есть еще и потери от упущенных возможностей. В этом уверен Дмитрий Яблоновский, старший экономист ЦЭС: «Например, потери миллиардных инвестиций, которые не пришли в страну из‑за искусственных барьеров, выстроенных олигархами для защиты от излишней конкуренции».

Украина за все годы независимости нарастающим итогом получила лишь по $977 иностранных инвестиций на одного человека. В Польше за сопоставимый период этот показатель равен $4.366. Внешние инвестиции и стали основой для ее экономического роста. Страна наращивает свои показатели до сих пор, став одной из самых динамично растущих экономик ЕС.

«Инвестиции — это новые рабочие места и более высокие зарплаты, дополнительные налоги в бюджет для зарплат учителям и повышения пенсий», — объясняет Яблоновский.

Большая пятерка

Эксперты ЦЭС называют слияние украинской политики и бизнеса кумовским капитализмом. В такой системе компании олигархов получают субсидии, дешевые кредиты госбанков, неоспариваемый монополизм и защиту от конкурентов путем введения лицензий и других мер протекционизма. Кроме того, в Украине приватизация зачастую является схемой перевода активов из госсобственности в руки олигархов, что активно происходило в 1990‑е и в годы правления Виктора Януковича.

Каждый из пяти фигурантов исследования ЦЭС служит прекрасной иллюстрацией кумовского капитализма.

Должность президента страны даже при отсутствии прямого вмешательства обеспечивает отличные условия для ведения бизнеса, пишут аналитики ЦЭС о Порошенко. Свидетельством стали идущие в гору дела корпорации Roshen, открывающей магазины и наращивающей выручку, а также успехи близких к главе государства предпринимателей.

«Став президентом, Порошенко оказался не готов полностью отказаться от своих бизнес-интересов»,— констатирует политолог Владимир Фесенко.

Бизнес-партнер Порошенко Игорь Кононенко, один из руководителей фракции БПП в Раде, контролирует ряд госкомпаний — ОПЗ, Центрэнерго, Укртранснафту — через лояльных менеджеров в их руководстве или наблюдательных советах. Об этом говорят данные экспертов и депутатов. А лояльный к президенту Константин Ворушилин, глава Фонда гарантирования вкладов, отдает ликвидные активы неплатежеспособных банков в банк МИБ, принадлежащий Порошенко, Кононенко и детям самого Ворушилина. Кроме того, в этом фин­учреждении хранят деньги некоторые госкомпании, в частности Укртрансгаз.

Олег Гладковский, еще один партнер Порошенко, занимает должность заместителя секретаря Совета нацбезопасности и обороны. И владеет компанией БогданМоторс, которая поставляет продукцию Нацгвардии. Два года выполнения госзаказов позволили Богдану, ранее убыточному, выйти в прибыль.

Получает госзаказы на корабли и оружие также порошенковская Ленинская кузня.

Владимир Ланда из Центра Бендукидзе оценивает в $0,4 млрд переплаты госбюджета в 2014–2016 годах при военных закупках у компаний, близких к Порошенко.

В отличие от президента, Ахметов активней всего наращивал свои активы во времена Януковича, выигрывая на приватизационных конкурсах.

Но и сегодня, по данным ЦЭС, богатейший украинец контролирует два десятка народных депутатов из Оппозиционного блока и некоторых других групп, чьи голоса нужны пропрезидентскому большинству. Они и помогают Ахметову пережить тяжелые времена войны на востоке.

Переговорщиком между донецким миллиардером и БПП является Кононенко. «Такие операторы бизнесово-политических договоренностей, как Кононенко, — большая угроза для сегодняшней Украины»,— подчеркивает Андерс Аслунд, старший научный сотрудник Atlantic Council, экспертного центра в Вашингтоне.

В обмен на поддержку условной группой Ахметова инициатив Порошенко донецкий миллиардер удерживает монополию на энергетическом рынке: в сегменте тепловой генерации электричества доля его компании ДТЭК составляет 70%. При этом обл­энерго Ахметова являются естественными монополиями, чье влияние на рынок практически не ограничено.

Через «своих» парламентариев богатейший украинец добился того, что Верховная рада не ввела ренту на добычу угля, хотя установила высокую ставку на добычу нефти и газа. Точно таким же образом — через ВР — владелец ДТЭК и Метинвеста получил рост сбора с экспорта металлолома, что позволяет ему дешево закупать сырье на внутреннем рынке. Также комиссия — регулятор рынка энергетики ввела сверхвыгодный для олигарха тариф Роттердам+.

В орбиту интересов Ахметова входит и госкомпания Укр­зализниця (УЗ), говорит Владимир Шульмейстер, бывший замминистра инфраструктуры: мол, миллиардер оказывает влияние на целый ряд менеджеров, принимающих ключевые решения в УЗ. По этой причине госкомпания закупает рельсы у ахметовских структур: сумма контрактов начиная с 2008 года составила 8,4 млрд грн.

А вот Коломойский, согласно отчету ЦЭС, пользовался расположением Арсения Яценюка, когда тот возглавлял правительство. Но это не помешало владельцу группы Приват мандатами депутатов, близких к партии УКРОП, поддержать назначение нового премьера — Владимира Гройсмана. Кроме того, после встречи Коломойского с Порошенко Государственная фискальная служба (ГФС) реструктуризировала долг в 12,8 млрд грн компании Укрнафта, в которой собственнику группы Приват принадлежит миноритарный пакет (почти все остальное — у государства). Эта компания еще и неоднократно отказывалась выплачивать дивиденды государству, что позволяло экс-губернатору Днепропетровщины распоряжаться ее свободными деньгами.

В целом покупка миноритарных пакетов в госкомпаниях — типичный ход Коломойского, отмечают в ЦЭС, который затем внедряет на предприятие лояльный менеджмент и получает выгоду. Даже нынешнего главу Укр­нафты Марка Роллинса в ЦЭС считают человеком днепропетровского миллиардера.

Национализация ПриватБанка благодаря договоренностям с Банковой прошла по мягкому сценарию: НБУ дал днепропетровскому миллиардеру возможность предоставить залоги под взятые кредиты связанным лицам — то есть акционерам банка, самим себе, на протяжении полугода.

Фирташ в Раде может рассчитывать на голоса примерно шести народных депутатов Оппоблока. Кроме того, он имеет некоторое влияние на часть фракции БПП, представляющую квоту партии УДАР нынешнего киевского мэра Виталия Кличко.

В том числе и с помощью этого пула мандатов удерживаемый в Австрии бизнесмен оберегает свою собственность — два десятка облгазов. Финансовые показатели его азотного бизнеса напрямую зависят от протекции: в 2015‑м Минэкономики ввело антидемпинговые сборы против российских производителей азотных удобрений, что на руку собственнику Group DF. Именно от политического лоббизма зависит, выходит Фирташ в плюс или минус, констатируют в ЦЭС.

Самым скромным политико-бизнесовым ресурсом из пяти олигархов обладает Пинчук. Пик его влияния пришелся на годы президентства Леонида Кучмы, на чьей дочери женат этот бизнесмен. В нынешней Раде у него всего три «своих» депутата — в БПП. Они помогли Пинчуку пролоббировать выгодное для компании Интерпайп повышение ставок на экспорт металлолома.

Медиаресурс

Наличие медийных активов — ключевая особенность олигархов, подчеркивают в ЦЭС. Все они стремятся транслировать в массы месседжи, выгодные их бизнесу и политическим договоренностям.

«Почему мы позволяем олигархам использовать государственные ресурсы? Почему упускаем возможности для развития страны?» — спрашивает экономист Яблоновский. Ответ у него готов: потому что с экранов телевизоров за деньги олигархов политики убедительно доказывают населению об очередной необходимости поддержки национального производителя путем налоговых льгот или повышения тарифов. Эксперт ЦЭС добавляет: с каждым годом такой «поддержки» Украина все больше отстает в экономическом развитии от других стран.

В распоряжении Фирташа — принадлежащий ему на паях с Сергеем Левочкиным телеканал Интер с сателлитами. В его эфирах, к примеру, часто принимает участие лидер Батькивщины Юлия Тимошенко. Это говорит о планах Фирташа на этого политика на следующие парламентские и президентские выборы, которые должны пройти в 2019 году, отмечают эксперты ЦЭС.

Телеканал 1+1 Коломойского отметился, кроме прочего, в информационной войне против руководства Нацбанка во главе с Валерией Гонтаревой.

Президентский Пятый канал предпочитает подавать положительные новости о происходящем в стране и докладывать об успехах правительства.

Медиа-активы Ахметова — телеканал Украина и газета Сегодня — часто предоставляют площадку для высказываний политикам из Оппоблока и педалируют тему благотворительной деятельности богатейшего украинца.

Олигархи еще и деформируют весь медиарынок. Павел Елизаров, акционер интернет-телеканала 3s.tv, рассказывает: рекламная выручка большого ТВ-канала за один час составляет максимум $5,5 тыс., хотя производство часа контента стоит минимум $25 тыс. Разницу покрывают собственники-миллиардеры, для которых СМИ — не бизнеспроект, а рупор пропаганды. Тем самым они разрушают рекламный рынок, что мешает появлению новых крупных игроков. «Медиа­рынок — единственный сектор экономики, заточенный под убытки,— говорит Елизаров.— Это абсолютно ненормальная ситуация».

Сергей Гуриев, главный экономист Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР), считает: в такой ситуации стоит запретить собственникам медиа владеть иными бизнесами. «Я бы предложил начать с полной прозрачности финансирования СМИ», — говорит он НВ.

Медиаэксперты также ратуют за то, чтобы ограничить расходы СМИ и в первую очередь телеканалов размером их доходов.

Перезагрузить все

Иностранный опыт в борьбе с олигархами к Украине слабо применим — среди развитых стран не так много актуальных примеров борьбы с подобной концентрацией власти и финансов.

В Японии, например, где после Второй мировой войны образовались крупные картели, влиявшие на политику, правительство максимально поддерживало промышленное сотрудничество. На практике это означало, что госчиновники переходили на работу в бизнес в качестве консультантов, а большие концерны и банки разных олигархов получали дополнительные стимулы, если владели акциями друг друга. Происходило своеобразное перекрестное опыление олигархического капитала. «Интересы акционеров (олигархов) были вторичны в государственной политике, которая привела к экономическому росту», — отмечает американский экономист Мариус Дженсен в одной из своих работ о Японии.

В России и Казахстане олигархов оттеснили от экономических и властных рычагов правящие кланы. А в Латвии олигархи пали после финансового кризиса 2008–2009 годов, который очистил экономику и политику страны. «Что‑то похожее происходит сейчас в Украине», — подчеркивает Аслунд.

Но даже без кризисов или равнения на чужой опыт проблема олигархии, по мнению экспертов ЦЭС, решаема. Нужны независимые рыночные регуляторы, эффективное управление госкомпаниями с их последующей приватизацией, а в случае с бюджетными потоками — широкое использование системы электронных закупок ProZorro. При этом муниципальные бюджеты в духе философии децентрализации должны находиться под контролем местных общин.

А еще стоит перезагрузить парламент. Но для этого нужно изменить избирательное законодательство — ввести пропорциональную систему, говорит депутат Войцицкая. И ограничить политическую рекламу.

В экономической же сфере необходима налоговая реформа и дерегуляция. Благодаря последней на рынке исчезнут ограничения для новых игроков, и они нарушат монополию олигархов.

Рагурам Раджан, профессор финансов Университета Чикаго и бывший главный экономист МВФ, предлагает олигархическим экономикам двигаться от налогообложения прибыли, которое наказывает по‑настоящему эффективных бизнесменов, к налогообложению имущества. С ним согласен Гуриев из ЕБРР. «Налог на личное богатство — это гораздо более справедливый налог, чем налог на доход», — подчеркивает экономист.

Аналитики ЦЭС считают, что изменения должны быть намного более обширными, чем правки в налогообложении. «Единственный способ освобождения государства от захвата олигархами — пересмотреть правила игры», — делают вывод в ЦЭС. Иначе Украина навсегда останется страной с высочайшей концентрацией капитала и одной из самых низких в Европе зарплат.

Информация о материале

Опубликовано: 22 марта 2017

«Мы работаем с 1998 года, пережили три кризиса. С нами надёжно!» Это слоган с сайта — визитки конторы, торгующей устройствами для кражи электроэнергии. Судя по результатам интернет-поиска по запросу «приборы для остановки счётчика», в Украине работают десятки продавцов такого товара. Базируются они в основном в небольших городах — Черновцах, Ровно, Чернигове, но заказы принимают по всей стране и рассылают товар со службами доставки. Недостатка в клиентах нет; остановка приборов учёта — занятие популярное.

Как рассказали Фокусу в Киевэнерго, только в столице в 2016 году выявлены 3676 случаев неучтённого использования электрической энергии. Дело это подсудное. По статье 188 прим. 1 Уголовного кодекса Украины за остановку счётчика можно получить до трёх лет лишения свободы, два года исправительных работ или штраф в 100–200 необлагаемых налогом минимумов.

Впрочем, до привлечения к уголовной ответственности дело доходит нечасто. В 2016-м сотрудники Киевэнерго передали в суд всего 267 исков. В остальных случаях нарушители расплатились за неучтённую энергию. Мягкость истца объяснить просто. Две трети пользователей энергосети — бытовые потребители, их-то и большинство среди пойманных за руку. Но по масштабам воровства бытовики даже в сравнение не идут с промышленными потребителями, на чью долю приходится 80% украденного. Это рестораны, магазины, офисы и даже заводы, потребляющие электроэнергию при остановленных счётчиках, а то и вовсе самовольно подключённые к сети без приборов учёта. На их фоне кражи владельцев квартир и частных домов кажутся мелкими шалостями.

Наказание для торговцев техсредствами безучётного использования энергии в УК не прописано. Но в пункте втором упомянутой статьи речь идёт о совершении преступления группой лиц по сговору, и это уже не штраф, а гарантированный срок. Учитывая, что продавцы охотно консультируют покупателей, помогают подобрать прибор для их счётчика и учат, как им пользоваться, это можно классифицировать как сговор.

Корреспондент Фокуса под видом покупателя обращался к торговцам из разных городов Украины с просьбой подобрать блокировщик для счётчика и научить красть электроэнергию так, чтобы не поймали. Для чистоты эксперимента мы разработали три легенды, с которыми может обратиться бытовой потребитель.

Легенда первая. Дисковый индукционный счётчик

В Киеве такие приборы учёта электроэнергии уже редкость — не больше 12% общего количества счётчиков, установленных в квартирах и домах. Их постепенно заменяют электронными. Считается, что «обмануть» старый дисковый счётчик проще, чем новый электронный. В действительности всё наоборот. Только четыре из двадцати торговцев, к которым мы обращались, взялись помочь скорректировать показатели счётчика-ветерана, а средства для остановки электронного прибора учёта предлагали все. Был среди продавцов, взявшихся за выполнение нашего заказа, один, заслуживающий особого внимания. Грамотно структурированный сайт, каталог на сотню товарных позиций, клиентский кол-центр, онлайн-консультация. Мы задали несколько вопросов с разных компьютеров, и ответы пришли одновременно. Это наводило на мысль о том, что здесь работает не парочка умельцев, а полноценный фронт-офис.

— Добрый день, оператор Оксана, чем могу помочь?

— Хочу остановить счётчик электроэнергии в своей квартире, но не знаю как.

— Назовите модель счётчика, и я постараюсь вам помочь. Она указана на фронтальной стороне, обычно под шкалой учёта. Это сочетание нескольких заглавных букв и цифр.

— СУ 202.

— Это дисковый счётчик старого образца. В отличие от электронного, который возможно остановить полностью, этот можно только замедлить на 60–70%. Для этого подойдёт неодимовый магнит, удерживающий груз до 220 кг, его цена 1295 грн (магнит замедляет вращение металлического диска с цифрами, указывающими на количество пропущенной энергии. — Фокус).

— В вашем каталоге несколько десятков магнитов и цены от 145 грн. Предлагаете самый дорогой?

— Самый дешёвый из тех, которые могут замедлить дисковый счётчик, — менее мощные подходят только для электронных. Ваш должен быть размером минимум 70 х 40 мм и весом больше килограмма.

Речь о магните из сплава неодима, бора и железа. Он сохраняет намагниченность в среднем 50 лет. Такими штуками вылавливают крупные металлические объекты, утонувшие в водоёмах. Собеседник говорит со мной ровным тоном офисного клерка. Пытаюсь сломать лёд, чтобы узнать что-нибудь о бизнесе продавца.

— Наверное, таких счётчиков, как мой, почти не осталось. Я единственный клиент с таким запросом?

— Их много, в основном в небольших городах.

— И что мне делать с этим килограммом железа?

— Установить его очень просто. Прикрепите магнитную шайбу в боковой части счётчика на уровне циферблата. Засеките время движения цифр при включённом свете до и после установки. Тогда будете уверены, что магнит работает.

— А если не работает?

— Значит, его надо переместить, выбрать положение. На нашем сайте есть видеоуроки по размещению магнитов на счётчиках разных типов. В крайнем случае мы его заменим или вернём вам деньги.

— Все 1295 грн вернёте?

— Да, вы заплатите только за пересылку и перевод средств.

— Может, не нужно пересылки и перевода? А если я просто заеду к вам в офис и расплачусь наличными. Где вы находитесь?

Последовала долгая пауза. Стало ясно, что женщина, назвавшаяся Оксаной, не хочет делиться этой информацией.

— Мы в Ровно. Если не хотите оплачивать денежный перевод в отделении Новой почты, можно перечислить деньги на карту Привата. Заполните форму онлайн-заказа на нашем сайте и оставьте свой телефон. В течение часа с вами свяжется менеджер и предложит варианты оплаты.

Легенда вторая. Электронный счётчик в квартире

В интернете много предложений о продаже технических средств для остановки таких приборов учёта. В основном это частные объявления умельцев-одиночек. Много примитивных сайтов-визиток, создатели которых явно старались втиснуть максимум информации на одну страничку, и несколько крупных интернет-магазинов. Обращение девушки, явно не разбирающейся в электрике, кого-то просто раздражало, кому-то казалось подозрительным. Один из умельцев вовсе отказался обсуждать со мной свой товар, заявил, что «это не женское дело». И то правда, оператор Оксана, предлагавшая замедлить СУ 202, оказалась исключением, судя по голосам, на звонки отвечали явно немолодые мужчины.

Оказалось, что в Украине в свободной продаже есть блокировщики для 23 моделей электронных счётчиков. Для установленных до 2014 года в основном подходят небольшие и сравнительно недорогие неодимовые магниты.

— Идеальный вариант — магнит, рассчитанный на удержание груза в 115 кг. Размер 55 х 25 мм, цена 495 грн, — посоветовал один из торговцев.

— Говорят, из-за попыток остановить счётчик бывают короткие замыкания и даже несчастные случаи.

В трубке послышался сухой смешок.

— Это о допотопных способах вроде «крокодилов» и «жучков», защипов, которые ещё в Союзе на провода ставили. Такими штуками давно никто не пользуется. Мы в работу электросети не вмешиваемся вообще. Единственный настоящий риск — могут поймать за руку, да и то лишь, если вы по глупости забудете снять магнит, когда придут проверяющие. Если вы такая забывчивая, останавливайте счётчик не днём, а вечером. В шесть-семь часов. У сотрудников энергосетей нормированный рабочий день. Вечерних рейдов у них не бывает.

— Кажется, у меня на счётчике стоит антимагнитная пломба. Как её обойти?

Собеседник оживился. Я начала задавать интересные вопросы.

Антимагнитная пломба — нехитрое средство, с помощью которого энергосети в последние годы пытаются бороться с воровством. По сути это наклейка. Состоит она из двух элементов, индикатора и клейкой ленты. Индикатор — капсула, обычно белого цвета, в центре которой магнитным порошком нарисована точка. При воздействии магнитом точка расплывается в пятно. Если попытаться снять индикатор, на клейкой ленте появляется надпись open void. Кроме того, в нижней части ленты сделаны специальные просечки, из-за которых она должна разорваться при попытке вскрытия.

— Есть другой блокировщик, импульсный. На пломбу никак не влияет. Стоит 3500 грн. Его нужно включать в розетку, провод длинный, так что не страшно, если она не рядом. Весь прибор — провод, импульсный элемент и антенна. Антенну положите на счётчик, чтобы свесилась где-то сбоку.

— Не опасен?

— Абсолютно. Что-то типа импульсного отпугивателя комаров и тараканов.

— А если счётчик в пластиковом коробе?

В свободной продаже есть блокировщики для 23 моделей электронных счётчиков

— Просуньте антенну в отверстие короба, например, то, через которое в него заведены провода электропередачи. Чтобы там напортачить, совсем криворуким нужно быть. Перед проверкой вы его просто снимете.

— Можете помочь мне с первой установкой?

— Только если вы в Черновцах… Зря переживаете, с таким простым прибором даже ребёнок не ошибётся.

Легенда третья. Электронный счётчик вне квартиры

Самый сложный случай. Большинство специалистов по остановке приборов учёта отказались иметь с ним дело. Риск слишком велик, сдать может любой из соседей. Чтобы найти тех, кто готов за это взяться, пришлось провести в Сети несколько часов. Оказалось, что всё зависит от того, где именно расположен счётчик: на лестничной клетке или на фасаде дома. Первый случай безнадёжен. Блокировщик спрятать негде. Во втором случае есть несколько проверенных лазеек. Самая удобная — между стеной и пластиковым коробом, защищающим прибор учёта.

— Учтите, если наружный счётчик поставили в 2016 году, это, скорее всего, новая модель и его придётся переделывать, — удивил меня современный Кулибин.

— Как?

— Снимите его и отправите нам. Мы в тот же корпус поставим другой счётный механизм. Он будет реагировать на обычный неодимовый магнит.

— Куда отправить? Где вы находитесь?

— В Черкассах.

— Звучит рискованно. Вы уже выполняли такие заказы?

— Много раз. Сделаем за сутки. На пересылку дня два. Всего пять дней надо продержаться без счётчика, а потом уже никто ничего не узнает. Проверяющие точно не станут вскрывать корпус счётчика и смотреть, что внутри. С вас 2500 грн. За эти деньги получите ещё и магнит.

— Как его снять? Там пломба.

— Раскрутите гайки. Пломбу надо аккуратненько срезать вместе с проволокой. Мы её вскроем. Сделаем такой, как была до пломбировки. Потом просто поставите всё на место. Что вы пугливая такая?

Очевидно, мой собеседник говорил правду. Его простой до гениальности метод ни разу не был разоблачён сотрудниками энергосетей. В противном случае он уже отбывал бы трёхлетний срок лишения свободы. Если в случае с продавцами, консультирующими по телефону, ещё был шанс оправдаться во время судебного разбирательства, то здесь не отопрёшься — явное соучастие.

— Допустим. А с антимагнитной пломбой на корпусе что делать?

Тут настала его очередь удивляться.

— Их ставят на квартирных счётчиках. О наружных я такого никогда не слышал. Но если что, вместо антимагнитной пломбы прилепим муляж.

— Распознают.

— Нет. Она будет как настоящая. Такая же красная клейкая лента, надписи, просечки. Даже индикатор вскрытия. Под ней будет такая же белая капсула с чёрной порошковой точкой по центру. Только порошок другой — не металлический, чтобы не реагировал на магнит.

— Где должен находиться магнит?

— Приделаете его к задней стенке защитного короба. В верхней части, только не слишком высоко, чтобы он не был заметен. Ставить его лучше вечером. Я, например, останавливаю счётчик с семи до одиннадцати. Это время, когда больше всего нагорает и точно никто не придёт проверять.

Воровство электроэнергии — явление международное и вневременное. В романе американского писателя Артура Хейли «Перегрузка» описывается электрическая компания штата Калифорния «Голден стейт пауэр энд лайт», которая несёт серьёзные финансовые потери из-за предприимчивых клиентов, умеющих обманывать приборы учёта. Роман написан в 1978 году. С тех пор масштабы воровства выросли, а технические средства стали удобнее и безопаснее. Украинские умельцы перенимают опыт западных и совершенствуют их изобретения. Стоимость использования электроэнергии в нашей стране всё ещё несопоставимо ниже, чем в США. И всё-таки по карманам сограждан она бьёт так же больно. Особенно сейчас, когда за год сумма в платёжке вырастает почти вдвое. Причём принципы цено­образования для пользователи остаются загадкой, и многие считают, что за их счёт поставщик пытается компенсировать убытки, которые несёт из-за промышленного воровства.

То, что количество желающих приобрести оборудование для корректировки показаний счётчика растёт вместе с тарифами и спрос рождает предложение, неудивительно. Интересно другое: в нашей стране продавцы и покупатели этих приборов ведут себя так, будто не знают о противозаконности энергетического воровства и не боятся ответственности. В отличие от персонажей того же Хейли, которые использовали самодельные жучки, прятались от соседей и не решались рассказать о махинациях со счетами даже членам семей.

Информация о материале

Опубликовано: 22 марта 2017

До национализации «Привата» доля госбанков составляла 25–30% банковского рынка Украины. Причем если до этого она росла постепенно (этому способствовала отнюдь не удачная рыночная стратегия или эффективный менеджмент, а направленное на покрытие огромных убытков эмиссионно-долговое вливание капитала государством), то три месяца назад (19 декабря 2016 г.) произошел просто таки «квантовый скачок» — под непосредственным контролем чиновничьей братии оказалось больше половины банковской системы. Истинную цену прошлогоднего «подарка Святого Николая» («купив» банк якобы за одну гривню, государство взяло на себя обязательства по его докапитализации на сумму порядка 150 млрд грн) украинским налогоплательщикам еще только предстоит осознать. Но основные черты нечаянно выведенного путем подобного «скрещивания» гигантского монстра просматриваются уже. И пока сулят мало хорошего.

Государство: «Банковская система — это я»

Пока величина эмиссии ОВГЗ для докапитализации Приватбанка составила 116,8 млрд грн. Государство фактически нарисовало средства для инвестиций в одно банковское учреждение, эквивалентные 81% величины собственного капитала всей банковской системы Украины по состоянию на 1 декабря 2016 г. Принять подобное решение с высочайшего позволения МВФ было относительно легко — поскольку облигации выпущены на 15 лет, то проблема их погашения успешно переложена на плечи преемников из уже будущих поколений украинцев. При этом «придворные» аналитики и блогеры в один голос уверяли, что раз после национализации Приватбанка якобы практически сняты барьеры для получения очередного транша кредита МВФ на сумму около 1 млрд долл., то и выпуск ОВГЗ для докапитализации не является денежной эмиссией…

Любопытное обстоятельство, на котором не акцентируется внимание, заключается в следующем: поскольку ставка по части из выпущенных ОВГЗ (на 43 млрд) составляет 10,5% годовых, а для остальных выпусков (на 73,8 млрд) — 6% (но с условием индексации — привязки к курсу доллара), бюджетные затраты на обслуживание этого долга составят почти 9 млрд грн в год (и то только, если курс гривни к доллару будет оставаться стабильным). Что, кстати, обеспечит весьма недурственный дополнительный доход основному держателю этих ОВГЗ, которым как минимум пока остается Приватбанк (НБУ заявлял о монетизации только 27,2 млрд грн). То есть государство еще и фактически обязалось ежегодно «довливать» в банк (опять же за счет налогоплательщиков) весьма приличную сумму, которую было бы весьма уместно потратить на пенсии, соцвыплаты, образование, дороги или здравоохранение... Для сравнения, в госбюджете нашей фактически воюющей страны на 2017 г. финансирование СБУ предусмотрено на уровне 6,2 млрд грн, а Службы внешней разведки — 950 млн.

Основной результат описанных событий уже неоднократно назывался — государство из крупного участника банковского рынка превратилось в монополиста, контролирующего 52% активов, 60% депозитов физических и 49% — юридических лиц. Доля обслуживаемых госбанками активных платежных карт составляет 74%.

Глава НБУ В.Гонтарева признает проблему монополизации рынка государством и даже призвала Антимонопольный комитет Украины (АМКУ) присоединиться к подготовке стратегии развития госбанков, которую теперь приходится переделывать, так толком и не начав реализовывать ее предыдущий вариант.

Напомним, что в феврале 2016 г. Кабмином были одобрены «Стратегические основы реформирования государственного банковского сектора» (Стратегия). Сквозной нитью этого документа является тезис «Государство — неэффективный собственник и должно сокращать свое присутствие в банковском секторе». Пока этот посыл остается практически «чистой теорией», так как на практике все происходит с точностью до наоборот. В том числе и после произведенной в феврале и марте нынешнего года докапитализации Ощадбанка и Укрэксимбанка в общей сложности на 16,6 млрд грн. Тем временем панацеей от всех проблем банковских учреждений, «вынужденных» оставаться в госсобственности, называется внедряемое эффективное корпоративное управление, в том числе и институт независимых членов наблюдательных советов. Впрочем, имплементация этих «пилюль» что-то явно стопорится — обещанный МВФ быть принятым для этого еще год назад закон о госбанках после отзыва Кабмином Гройсмана еще даже не внесен повторно в Верховную Раду…

Промежуточные последствия

Остановимся детальнее на негативах новосозданной банковской монополии государства. Сразу вспоминается тезис из университетского курса экономической теории: монополия не всегда является прибыльной. В украинских же реалиях речь идет об огромных убытках. Напомним, что величина убытка трех госбанков (Ощадбанк, Укрэксимбанк и Укргазбанк) в 2014–2015 гг. составляла около 40% от общего убытка банковской системы. Казалось бы, пик кризиса пройден, потери зафиксированы, резервы сформированы — и указанные госбанки по результатам 2016-го сократили величину убытка на 21,4 млрд грн (на 82% от размера убытков 2015 г.). Но тут национализация «Привата» — и НБУ сокрушенно сообщает, что этот банк стал причиной рекордной убыточности банковской системы Украины в 2016 г., сгенерировав 80% этих убытков на сумму 135,3 млрд грн.

В Отчете о финансовой стабильности (июнь 2016 г.) Нацбанк оценил размер госиздержек на докапитализацию госбанков (за период с 2008-го по первый квартал 2016 г.) в 88,5 млрд грн, или 8,7 млрд долл. по актуальному на момент докапитализации обменному курсу. С учетом Приватбанка и последних вливаний в «Ощад» и «Укрэксим», получается, сумма затрат вплотную приблизилась уже к 14 млрд долл.

Другим аспектом монополизации стало то, что государство получило возможность эксплуатировать свои позиции монополиста, искажая объективные рыночные показатели. Яркий пример — февральская ситуация с синхронным снижением госбанками своих депозитных ставок на 1–2 процентных пункта. Не стоит отрицать, что заоблачный уровень депозитно-кредитных ставок стал одной из причин осушения кредитов для экономики. Также депозитные ставки в госбанках превышали среднерыночные показатели (особенно в национализированном «Привате»), что приводило к дополнительным издержкам и падению доходности их деятельности. Но стоимость ресурса в экономике зависит от ряда предпосылок: рисков банковской деятельности и конкретного кредитно-инвестиционного проекта; уровня учетной ставки банковского регулятора, показателей инфляции (и опосредованно — валютного курса) и других макропоказателей, инвестиционных рейтингов, общей ликвидности финансового рынка. Упомянутые индикаторы во многом зависят от регуляторной политики государства. Но в данном случае имело место фактически директивное изменение размера процентных ставок, приведшее к снижению этого показателя остальными украинскими банками. То есть эффект от снижения ставок госбанками оказался более сильным, чем от регулирования учетной ставки НБУ. И неизвестно, с какими целями и качеством управления будет использован этот рычаг в дальнейшем. Так что пристальное внимание АМКУ с целью защиты честной конкуренции на банковском рынке действительно будет весьма уместным.

Системный риск и как с ним работать

В последнее время деятельность госбанков все чаще ассоциируется с категорией «системный риск». Под этим термином следует понимать чрезмерную зависимость функционирования банковской системы от отдельных учреждений или сегментов деятельности, возникновение проблем в которых приводит к моментальному распространению кризисных явлений. НБУ ежегодно, начиная с 2015 г., определяет системно важные банковские учреждения, к которым будет применен особенный режим надзора и специальные значения обязательных нормативов. Первый список содержал восемь банков, но в 2016 г. он сократился до трех финучреждений, которые нынче все принадлежат государству (Ощадбанк, Укрэксимбанк, Приватбанк). В феврале этого года очевидная концентрация рисков обрела юридическую форму: Нацбанк опять признал вышеупомянутые три банка системно важными.

Разработчиками Стратегии развития госбанков фактически проигнорировано то, что фундаментальной проблемой и источником убытков госбанков является колоссальный размер их проблемных активов (даже официально — 45,4% от их кредитного портфеля, не учитывая Приватбанк). Работа с проблемными активами отнесена к оперативным задачам менеджмента, хотя именно низкое качество кредитного портфеля — первоисточник потребности госбанков в докапитализации. Эта констатация прозвучала и на состоявшемся в январе с.г. заседании Совета по финансовой стабильности, где основной причиной новых потребностей в докапитализации было названо ухудшение дисциплины обслуживания кредитов крупными должниками госбанков. И это, опять-таки, без учета только-только на тот момент национализированного Приватбанка, о котором мы ниже поговорим отдельно.

Размещенная на сайте Минфина информация требует более внимательного изучения. Потребности в капитале госбанков были определены на основании результатов стресс-тестирования, одной из важных составляющих которого было отдельное прогнозирование размера убытков банков по крупным кредитам (превышающим 200 млн грн, или 5% регулятивного капитала) в интервале трех последующих лет. Логично предположить, что прогнозы регулятора относительно размера убытков не оправдались. Одной из составляющих математической модели для стресс-тестирования был прогноз макропоказателей, в том числе валютного курса. Последний брался в расчет на уровне 24 грн/долл. (а сейчас официальный курс НБУ составляет около 27 грн/долл.), так что можно предположить, что именно его некорректный прогноз стал одним из главных факторов возросшей потребности «Ощада» и «Эксима» в докапитализации.

Вынесем за скобки ироничное отношение к достоверности любых макропрогнозов (и тем более к возможности формирования на их основе достаточно жестких требований регулятора к докапитализации банков). Но в то же время, напомним, последние раунды докапитализации госбанков в основном происходили с использованием индексированных облигаций, привязанных к курсу доллара. А с учетом прогнозов о возможной дальнейшей девальвации гривни (пессимистические сценарии указывают на диапазон 35–50 грн) затраты государства на нужды госбанков могут ассоциироваться с математическим знаком «интервал «плюс бесконечность». Что заставляет банковских экспертов заново переоценить величину системного риска в будущем.

Черный ящик в студию

Национализация Приватбанка стала той точкой отсчета, после которой концентрация рисков в государственных банковских учреждениях превысила допустимую черту. Новоназначенный глава правления

А.Шлапак оценил размер инсайдерских корпоративных кредитов в 160 млрд грн (в последней версии Меморандума Украины и МВФ нехватка капитала банка оценивается в 155 млрд). При этом, по словам г-на Шлапака, «судиться с крупными должниками банка бессмысленно, так как эти долги не имеют обеспечения», и вообще этим должен заниматься не он, а другие люди структуры. Судя по подобному публичному дистанцированию А.Шлапака от этой проблемы, на этом поприще еще те завалы. И можно как угодно скептически относиться к заявлению В.Гонтаревой, что ранее оцениваемая НБУ доля кредитов связанным лицам в этом учреждении на уровне 97% в действительности оказалась 100-процентной, но и данные источников «Интерфакс-Украина» о выявленной дополнительной недостаче капитала уже после смены акционеров в Приватбанке на сумму более 10 млрд грн тоже весьма симптоматичны. Видимо, уже влитыми миллиардами дело точно не ограничится.

И как бы там ни было, только «благодаря» Приватбанку, почти 10% от балансовой (номинальной) стоимости активов всей банковской системы существуют только в бухгалтерском учете, а их погашение или надлежащее обслуживание зависит от «доброй воли» нескольких крупных бизнесменов и политиков. Учитывая такой порядок цифр, с нетерпением ожидаются откровения от аудиторов из Ernst&Young, которые, напомним, до середины лета должны провести диагностику активов и потребностей в капитале после национализации.

Буквально на днях в СМИ промелькнула информация о признании в судах банкротами 130 обществ с ограниченной ответственностью, которые в разный период времени в течение 2014–2015 гг. владели точками сетей АЗС группы «Приват» (бренды ANP, Sentosa, «Авиас», «Мавекс» и др.) При этом на момент банкротства они уже не владели ни АЗС, ни другим имуществом. В большинстве случаев процедура ликвидации компаний началась в августе 2016 г. с принятием соответствующего решения на общем собрании учредителей (как раз в преддверии национализации Приватбанка). С большой вероятностью существенная часть требований «Привата» к своим бывшим акционерам материализована в виде кредитов и поручительств ряда упомянутых ООО-шек. И опытный банкир А.Шлапак трезво оценивает перспективы взыскания упомянутой задолженности. А это — только один, хотя и весьма показательный кейс. Так что еще более опытный, чем банкир, госуправленец А.Шлапак наверняка не менее трезво оценивает перспективу оказаться «козлом отпущения» за происходящее.

Что делать?

Этот сакраментальный вопрос сейчас очень даже актуален. Ведь по факту действующий вариант кабминовской Стратегии в отношении госбанков не рассматривает и не предлагает путей решения фундаментальной проблемы присутствия государства в банковском секторе, трансформировавшейся в системный риск для всей системы — низкого (а зачастую и просто никчемного) качества их активов.

Три года с начала нынешнего витка кризиса потрачены фактически в пустопорожних разговорах. Но вот в ходе состоявшегося 14 марта с.г. заседания комитета по вопросам финансовой политики и банковской деятельности первый замминистра финансов О.Маркарова заявила, что Минфин вернулся к вопросу создания Агентства проблемных активов. По ее словам, рабочая группа, в которую входят все госбанки, Минфин, представители НБУ и профильного комитета парламента, работает над его созданием с января нынешнего года. Также Маркарова заявила, что данная рабочая группа будет расширена и займется также обновлением стратегии реформирования государственного сектора, причем «обновленную, наработанную и согласованную с комитетом концепцию» планируется подать на рассмотрение КМУ и принять максимум в мае.

Прочитав эту новость, стоит и обрадоваться, и испугаться одновременно. Обрадоваться, поскольку государственные чиновники вроде бы наконец вознамерились подступиться к устранению одной из ключевых преград, мешающих восстановлению банковского сектора на нынешнем этапе. И уже давно опробованный и обкатанный для этого в мировой практике подход — создание специализированных компаний по управлению активами, часто называемых еще «банками плохих активов» (Bad Bank), находит поддержку на уровне европейского надзорного банковского регулятора European Banking Authority (EBA) как способ снижения уровня проблемных активов в европейских финучреждениях. Впрочем, и официальный Киев уже задекларировал намерение способствовать созданию специализированной компании для управления проблемными активами национализированного Приватбанка (с привлечением ведущих международных специалистов) в официально опубликованном Меморандуме с МВФ (от 1 сентября 2016 г.). Ну что же, если понимать всю сложность предстоящей к решению задачки, то вряд ли любой другой подход имеет хоть какие-то шансы на реализацию. Только бы теперь вопрос не завис, как и многие другие, касающиеся шкурных интересов влияющих на судьбы страны фигурантов.

У остальных госбанков проблема отнюдь не меньше. На данном этапе их руководство не имеет стимулов к решительным действиям с проблемной задолженностью. Например, списание кредитов с отображением соответствующих убытков чревато плотным общением с контрольно-ревизионными органами и открытыми уголовными делами за растрату госсредств в будущем. Излишне лояльные условия реструктуризации задолженности тоже могут вызвать лишние вопросы (сразу возникают аналогии с «делом Насирова»). Так что передача токсичных активов и сопутствующей головной боли КУА-»Bad Bank» при первом приближении выглядит оптимальным выходом. Ведь благодаря этому сократится потребность в капитале и высвободятся ресурсы для кредитования, «тромбы» в виде проблемных активов существенно ограничивают возможности для основной банковской деятельности.

Однако, с оглядкой на украинскую специфику реализации вполне даже действенных в мировой практике инструментов, впору и испугаться. Ведь банальная передача «плохих активов» в специально созданную компанию не решает проблему возврата потраченных государством денег. Более того, способна серьезно усугубить масштабы этой проблемы, благодаря «творческим» усилиям госчиновников и «профильных деятелей» от бизнеса. Ярчайшее тому подтверждение — происходящее сейчас в другом могильнике банковских активов (правда для уже выведенных с рынка финучреждений) — Фонде гарантирования вкладов физлиц.

Печально известен и опыт уже однажды созданного в Украине «санационного» «Родовид Банка». Впрочем этот опыт, как и другие серьезнейшие сопутствующие вызовы, не должен стать барьером для использования подобного института в украинской практике. Нужно просто создать нормальную и работоспособную систему без традиционных национальных «вывихов». Но это — тема для отдельного большого разговора.

Подытоживая изложенное

Негативы в деятельности госбанков уже трансформировались во вполне реалистичные угрозы для деятельности не только крупных финучреждений, но и всей банковской системы Украины. Ведь генерируемый их деятельностью системный риск в случае Приватбанка, например, вовсе не устранен, а просто поменял форму собственности на государственную. За счет регулярно финансируемой из карманов украинских граждан докапитализации госбанков и национализации крупных банковских учреждений наше государство взяло на себя администрирование вышеописанного системного риска банковского сектора. И существуют огромные сомнения в его способности эффективно справиться с поставленной задачей.

В украинских реалиях вопрос об общественном контроле над деятельностью государственных институтов стоит очень остро, как и необходимость очень оперативной и адекватной реакции на выявленные проблемы и угрозы. В то же время имплементация необходимых для этого инструментов затягивается на годы — даже под бдительным присмотром функционеров из МВФ. А главным ментальным постулатом государственных управленцев является перекладывание решения накопившихся проблем на плечи их преемников. И совершенно понятна логика главы Нацбанка В.Гонтаревой, которая утверждает, что по Приватбанку проводится проверка компаний-должников на способность выполнить свои обязательства после реструктуризации на 5–10 лет. Как в старой притче, или падишах умрет, или ишак сдохнет. Так что, если украинские граждане не хотят продолжать оставаться спонсорами покрытия просчетов или откровенных злодеяний в финансово-банковской сферы, то им следует занимать более активную и в хорошем смысле злопамятную позицию в вопросах государственной политики регулирования деятельности банков. Особенно — государственных.

Информация о материале

Опубликовано: 22 марта 2017