Статьи

1 сентября 2017 года в ZN.UA было опубликовано интервью с заместителем министра юстиции Денисом Чернышевым «Пенитенциарный гамбит, или Как навести порядок в тюрьме«. Этот материал, где правозащитников дважды назвали лжецами, мы не могли оставить без внимания, и далее проанализируем некоторые высказывания г-на Чернышова и вопросы, о которых там шла речь.

Молодому заместителю министра, ныне делающему для себя немало открытий, хотели бы объяснить, что Харьковская правозащитная группа (ХПГ), в которой работают авторы, активно занимается вопросом соблюдения прав лиц, находящихся в местах лишения свободы, уже более 20 лет, предоставляя правовую помощь задержанным, обвиненным и осужденным, выступая против нарушений, совершавшихся администрацией МВД и пенитенциарных учреждений. Самым весомым подтверждением такой помощи являются около 100 дел, в которых, благодаря юристам ХПГ, Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) уже признал нарушения Украиной конвенционных положений. В частности, речь идет о таких важных прецедентах решения, как «Давыдов и другие против Украины», «Карабет и другие против Украины», где была зафиксирована практика избиения осужденных во время проведения массовых обысков. В этих делах суд установил нарушение Европейской конвенции по правам человека и основополагающих свобод из-за ненадлежащих условий содержания, перевозки и работы лиц, лишенных свободы.

Отдельное место занимают дела ХПГ о ненадлежащем предоставлении медпомощи в местах лишения свободы и проблемы лиц, которые по состоянию здоровья не могут отбывать наказание. При этом заметим, что в течение всех лет именно ХПГ готовила материалы для ежегодного доклада правозащитных организаций «Права человека в Украине» о соблюдении прав заключенных.

Эксперты ХПГ разработали восемь пенитенциарных законопроектов, которые были представлены на рассмотрение парламента. Четыре из них приняты, три приняты в первом чтении и подготовлены ко второму, еще один принят, но ветирован президентом, и далее пока не рассматривался. ХПГ приложила усилия к включению более двух десятков положений в План действий по реализации Национальной стратегии в сфере прав человека на период до 2020 года. В некоторых из них ХПГ значится как ответственная за выполнение (по согласию).

Учитывая приведенный выше, далеко не полный перечень реальных дел ХПГ, авторы считают себя вправе судить о теоретических и практических аспектах начатой пенитенциарной реформы.

Представители ХПГ с апреля 2014 года начали посещать пенитенциарные учреждения в Украине, без предупреждения осуществляя визиты в места лишения свободы, в которых содержатся осужденные лица. За это время мы осуществили более 50 визитов, посетили свыше 30 колоний, поселений и СИЗО. Наблюдая случаи нарушений прав осужденных, мониторы ХПГ указывают, какие именно это нарушения, и сообщают о них администрации исправительных учреждений, а в случае нереагирования обращаются в Генпрокуратуру Украины, Минюст.

Отдельно отметим реагирование со стороны уполномоченного ВРУ по правам человека, которым, вместе с представителями НПМ, был осуществлен ряд мониторинговых визитов, зафиксированы факты избиения осужденных, подобные имевшим место в Одесском СИЗО, и которые пыталась скрыть администрация пенитенциарной службы. Избиение в Одесском СИЗО отрицал и лично Денис Чернышев. И хотя он потом признал, что ошибся, поскольку его, дескать, дезинформировали, это не оправдывает высокое должностное лицо: руководитель не должен допускать, чтобы подчиненные так его обманывали.

На вопрос о ликвидации специальных врачебных комиссий (СВК) Денис Чернышев дает непонятный и двузначный ответ: «Врачебные комиссии сейчас действуют. Совместный приказ пролежал на согласовании в Минздраве пять месяцев. Правозащитники, к сожалению, в основном врут, поскольку зарплаты получают непонятно у кого. Да, комиссия очень долго висела, с декабря 2016-го по апрель 2017-го. Для нас это тоже было проблемой, поскольку в итоге все выливается в инсинуации с манипулированием статистикой. Ведь если комиссия не освидетельствовала и не отпустила человека домой, и он умер, то количество смертей в тюрьмах растет. Но дело не только в статистике. По-человечески лучше отпустить человека умирать дома, а не в тюрьме».

Мы не знаем, что имел в виду Денис Чернышов, когда сказал, что «правозащитники, к сожалению, в основном врут, поскольку зарплаты получают непонятно у кого», признав, в этом же предложении, что СВК не работали. Добавим, что это стало следствием некомпетентности «реформаторов» пенитенциарной системы в Украине, которые не предусмотрели быстрого реагирования на проблемы, вызванные ликвидацией Государственной пенитенциарной службы Украины (ГПтСУ), а это представляло реальную угрозу здоровью и жизни осужденных. Слова Чернышова о зарплатах прямо перекликаются с попытками преследования представителей общественности в Украине, занимающихся антикоррупционными расследованиями.

Заметим, что такой подход не нов и уже давно «удачно» используется Россией для дискредитации и блокирования работы правозащитных организаций, наделенных статусом иностранных агентов за получение грантов от зарубежных доноров, что отдает душком эпохи «расцвета» СССР.

ХПГ изучает вопрос предоставления медпомощи осужденным в местах лишения свободы и оказывает адвокатскую поддержку осужденным, которые не могут отбывать наказание по состоянию здоровья. В 2016 году с помощью адвокатов ХПГ удалось освободить трех осужденных, еще один, к сожалению, умер, не дожив до дня судебного заседания. Но процедура освобождения через суд усложнилась из-за ликвидации ГПтСУ и отсутствия механизма, которым создавались бы СВК, а без вывода последних осужденные были лишены возможности инициировать ходатайство в суд об освобождении по состоянию здоровья. (Об этом был отдельный материал — «Разрешение умереть на свободе» — на сайте ХПГ от 29 мая 2017 г.)

Что же касается других результатов реформы в пенитенциарной сфере, то во время мониторинговых визитов мы этот вопрос всегда обсуждали с представителями администрации и поэтому уверенно заявляем: ни одного подтвержденного случая привлечения кого-либо из них к процессу не было установлено. Несмотря на то, что там есть опытные и профессиональные работники, их не привлекали ни к обсуждению, ни к разработке реформы пенитенциарной системы. Поэтому было интересно прочитать об уровне осведомленности Дениса Чернышова с этой ситуацией (см. цитату ниже). Кто именно из руководителей колоний или СИЗО принимал участие в разработке проекта реформы пенитенциарной службы или консультировал разработчиков, в вежливом ответе Дениса Чернышова не указывается, как и в целом нет ответа на поставленный вопрос.

«— Объезжая исправительные колонии, правозащитники интересуются у администрации: консультировались ли с ними реформаторы, привлекали ли к реформе? Ответ везде отрицательный.

— Вранье. Вот тут я могу привести факты. В приемной сидит Ирина Бойко — одна из правозащитниц. Мы всех пригласили на разработку закона о пенитенциарной системе. Разбили на блоки, были организованы подгруппы. Ими руководили сотрудники Минюста, но вошли туда все — и Совет Европы, и Красный Крест, и национальные и иностранные эксперты. Поэтому мы не сами что-то придумали. Мы придумываем вместе. Мы сильно ругаемся, но тем не менее».

И хотя правозащитников иногда действительно приглашают к сотрудничеству, но прислушиваться к их рекомендациям в ГКИС не спешат. Сколько слов уже было сказано представителями и юридического, и правозащитного сообществ о нецелесообразности создания института «пенитенциарных следователей»! Но г-н Чернышев, очевидно, согласен с популярным в ГКИС мнением, что, дескать, «свои следователи порядок точно наведут». В интервью Денис Чернышев говорит: «Не могу это прокомментировать. Меня на этой должности еще не было». Но ведь Закон Украины «О Высшем совете правосудия» парламент принял 21 декабря 2016 года, а г-н Чернышов назначен на должность заместителя министра юстиции 19 октября 2016-го! И правозащитники обращались к нему, чтобы он, как руководитель этого направления, остановил это невежественное безумие, — да где там!

И теперь мы снова видим грубые посягательства на права человека в свежем проекте закона «О пенитенциарной системе». Например, в него, несмотря на предварительные общественные обсуждения, включены следующие нормы:

— усиление закрытости пенитенциарных учреждений из-за ограничения общественного контроля. (Предлагается ввести не существовавшие ранее преграды для посещения этих учреждений, в частности, дополнительную аккредитацию журналистов, надуманные «режимные» осложнения и т.п. Это неизбежно приведет к злоупотреблениям и препятствованию общественному контролю и, как показывает опыт, к грубым нарушениям прав человека в дальнейшем.);

— криминализация передачи запрещенных предметов в пенитенциарные учреждения (Такими предметами могут быть даже обычные краски, цветные карандаши и игральные карты. Сейчас за это предусмотрена только административная ответственность.);

— не зачисление в срок наказания времени содержания в помещении камерного типа (дисциплинарная мера). (Это может привести к тому, что пенитенциарная администрация будет вершить судьбы осужденных и своевольно решать, кому «накинуть срок» — свыше срока наказания, определенного решением суда.)

Многочисленные репрессивные предложения содержатся и в проекте Паспорта реформы пенитенциарной системы, подготовленном Минюстом. В нем, несмотря на действительно прогрессивные идеи самого паспорта, предлагается криминализировать немало действий — все ради максимального «закручивания гаек».

Также недавно мы наблюдали жесткое противостояние отдельных руководителей Минюста отмене рудиментарной статьи 391 Уголовного кодекса, которая вообще не имеет права на существование (что доказано учеными-юристами), но используется как механизм расправы над «неудобными» осужденными и осужденными-жалобщиками. По этой статье заключенные за дисциплинарные нарушения режима получают дополнительный срок наказания — до трех лет лишения свободы.

Утверждалось, что общественность ничего не понимает в тюремном менеджменте и что права человека не требуют отсутствия этого уголовно-правового инструмента в руках пенитенциарных сотрудников. Теперь отменить эту статью прямым текстом призывает Комитет по вопросам предотвращения пыток Совета Европы (пункт 46 опубликованного в июне 2017 г. доклада КПП по Украине).

Возникает естественный вопрос: для чего осуществляется ТАКАЯ реформа?

В завершение — еще о нескольких ошибках, свидетельствующих о невежестве Дениса Чернышова и о незнании материала, который он взялся комментировать. Вот, например, такой фрагмент интервью:

«— Какие решения Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) учитываются в реформе пенитенциарной системы?

—Не учитываются, а используются в качестве аргументов. Поскольку я пришел из реальной экономики, то говорю коллегам из Минфина: не так давно ЕСПЧ принял 40 решений по искам заключенных, по которым Украина должна компенсировать 1,018 млн евро. В Европейском суде сейчас — 84 тысячи дел против Украины. Представьте, если даже 10 тысяч из них — от заключенных, что будет с бюджетом? Не выгоднее ли построить нормальную систему, чем платить эти деньги, да еще и с имидж-потерями для страны?»

Решения ЕСПЧ должны исполняться, а не просто «использоваться в качестве аргументов», и удивительно, что заместитель министра юстиции этого не знает, да к тому же берется рассказывать о несуществующей статистике. Обратимся к годовому отчету Европейского суда по правам человека за 2016 год, где на странице 192 приведена статистика: на рассмотрении в ЕСПЧ находится 18 171 дело (pending cases) от Украины из общего их количества 79 750. Цифры, приведенные заместителем министра юстиции, просто взяты с потолка и не соответствуют действительности. По этой фантастической информации дальнейшие выводы о 10 тысячах дел от осужденных уже даже можно не комментировать... Хотя напомним, что все решения ЕСПЧ по осужденным в Украине переведены и опубликованы ХПГ. Кстати, государств — участников Совета Европы не 50, как утверждает Денис Чернышев в своем интервью, а 47.

Также Денис Чернышев должен был бы знать, что Европейский комитет по вопросам предотвращения пыток, тот самый, рекомендации которого Минюст так упрямо уже давно не хочет выполнять, работает по Европейской конвенции по предупреждению пыток и бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию, а не по Стамбульскому протоколу, как он говорит в своем интервью.

Надеемся, что Денис Чернышев сделает выводы из этой публикации. Мы увидим это уже в ближайшее время, когда в парламент поступит проект закона «О пенитенциарной системе», а также будет завершена работа над другими ключевыми для реформы документами — Паспортом реформы и приложением к ней; изменениями в Правила внутреннего распорядка учреждений исполнения наказаний и СИЗО.

Информация о материале

Опубликовано: 15 сентября 2017

Старший слідчий прокуратури Харківської області Артем Шевченко придбав автомобіль Toyota Camry 2008 року випуску.

Про це йдеться у повідомленні про суттєві зміни до декларації прокурора, яке опубліковане на Єдиному державному реєстру декларацій.

За інформацією, яку надав прокурор до НАЗК, він заплатив за автівку 49 тис. грн.

Ринкова ціна подібної машини 10-15 тис. дол.

Подібні суми (49 тис. грн.) декларанти пишуть, щоб уникнути фінансового моніторингу.

Крім того, прокурор Шевченко у своїй декларації за 2016 рік не вказав що мав заощадження.

Цікаво, що в його декларації за 2015 рік була вказана інша автівка – «Ланос».

Річна зарплата прокурора складала 36466 грн.

Нагадаємо, що ГО «Харківський антикорупційний центр» склав рейтинг чиновників, які стали власниками нових коштовних автівок протягом серпня 2017 року та вказали ці дані на сайті НАЗК.

Информация о материале

Опубликовано: 15 сентября 2017

По итогам недавней акции Сергея Лещенко у стен СБУ в массмедиа разгорелась нешуточная дискуссия. Критики акции – блогеры, журналисты и политологи – пытались выставить организаторов «агентами американских производителей сжиженного газа».

В ответ разоблачителям хочется высказать пару замечаний.

Замечание первое, математическое

Если предположить, что «Лещенко и его коллеги по антикорупционному движению провели митинг в поддержку заокоеанских производителей» – то почему главным месседжем стал рост цены на этот газ?

Ведь одна из проблем поставок американского газа в Украину – его высокая цена. Следовательно, любой игрок, который работает на рост этой цены, фактически готовит почву для захода на рынок американцев.

Ну а тот, кто протестует против этого роста, играет против этого самого захода. Это – не очевидно?

Так что как не крути, а Лещенко сотоварищи выступил исключительно в интересах отечественных автомобилистов.

Одна из причин такого выступления, по моему предположению, заключается в том, что, в случае объявления досрочных выборов в ВР, партийному пулу, который можно было бы условно обозначить как антикоррупционный – нужна электоральная ниша, свой избиратель.

Количество автомобилистов, пользующихся в качестве топлива сжиженным газом, по статистике составляет порядка трети от общего числа. С учетом членов семей, родственников и просто возмущенных граждан – можно собрать миллион-полтора голосов. Особенно, если эту и другие автомобильные темы начать серьезно медийно продвигать.

Во время переговоров Трампа и Дуки по поставкам американского сжиженного газа на польский рынок, польской стороной для реализации проекта было сделано лишь одно замечание – высокая цена. Американцам было выставлено условие: ее кардинальное снижение. Минимум на 30-40 процентов. Лучше – вдвое.

Так что пока еще большой вопрос, зайдут ли американцы на польский рынок, не говоря уже об украинском.

Замечание второе, политтехнологическое

Авторы очень профессионально расписывают модель проведения проплаченной акции. И сравнивая свое представление об этом с несколько искаженной информацией о том, как проходила в реальности эта акция – делают вывод о её провальности.

Вывод ошибочный. По ряду причин.

Во-первых, в их понимании, очевидна путаница между целью действий Сергея Лещенко – и средствами, которыми последний для ее достижения пользовался. По логике критиков, целью было проведение пикета у стен СБУ. На этом делается акцент.

Но это неправда и заблуждение.

Стояние под стенами СБУ было банальным средством создания информационного повода. Под него и пришли освещать событие более десяти телеканалов и двадцать-тридцать журналистов из различных изданий. Телеканалы отстрелялись массово в новостях. Журналисты отписались на своих сайтах. Сигнал целевой аудитории автомобилистов был послан.

Услышали? При таком медийном пуле – точно.

Во-вторых, если говорить о цели, то и она была достигнута. А целью было получить публичную реакцию власти.

Накануне ее проведения «прозрел» премьер и увидел в ней диверсию. В день же акции к нему публично присоединились Василий Грицак и Петр Порошенко.

Таким образом, при минимальных человеческих ресурсах, задействованных на пикете и приличном медийном пуле, Сергей Лещенко получил нужный ему результат. Власть фактически публично расписалась, что согласна с претензиями антикоррупционеров.

Теперь, следуя логике технологии, Лещенко будет публично сопровождать исполнение властью данных обещаний. Ну а это точно новый виток обличений. И – роста внимания целевой аудитории, с соответствующим потенциалом прироста участников последующих уличных акций.

С политтехнологической точки – просто блеск.

Замечание третье, политэкономическое

О факторе Медведчука. Сергей Лещенко, Мустафа Найем и другие участники пикета, делая заявления для СМИ и раздавая интервью, одной из причин того, что решили заняться этой темой, – проговаривали версию монополизации Медведчуком отечественного рынка сжиженного газа как создания фонда по финансированию проектов «Рабинович, Савченко и другие».

Так это или не так, должно установить следствие. Но логика Кремля тут просматривается. Привычная.

Москва, для развития своих сателлитов и ставленников на политическом поле Украины, часто снабжала их не деньгами, а ликвидным на украинском рынке российским товаром. По заниженной цене. Так, чтобы маржа обеспечивала полноценное развитие «кремлинов» в Украине.

В разное время и под разные проекты шли нефть, газ, бензин и прочий ассортимент российских природных богатств. При необходимости могли подыграть полумонополизацией поставок, чтобы украинский посредник имел львиную долю прибыли на своем рынке.

Является ли связка «Протон Энерджи-Роснефть» такой комбинацией – вопрос к СБУ.

У меня на него ответа нет.

Ну и вишенка на политтехнологическом «тортике». О связке Медведчук-Порошенко

То, что Петр Алексеевич умудрился из своих вчерашних союзников (речь, прежде всего, о «Народном Фронте») сделать врагов – секрет Полишинеля. Но ведь «дружбу» можно и восстановить. Вопрос цены.

Как ни странно, но лидер «Украинского выбора» может в этой теме очень даже стать полезным.

Сегодня очевидно, что если в общественном мнении связать Медведчука с президентом – то последний точно политический «утопленник».

Понимает ли это Петр Алексеевич?

Если нет, то найдутся те, кто подскажет. Потому очень скоро у ПАП-ы может возникнуть дилемма: или шанс на продолжение политического будущего, при поддержке, например, того же НФ (о подробностях как-нибудь в другой раз). Или – самоутопление.

Вольно или невольно, но Сергей Лещенко на эту аксиоматичность очень активно трудится.

Сдаст ли Петр Алексеевич своего «подельника» в случае нужды, вопрос риторический.

Об эффективности такой технологии свидетельствует феномен Савченко.

Когда героическая летчица вернулась на родину, ее личный рейтинг зашкаливал и претендовал на безусловное лидерство среди отечественных политических тяжеловесов. Но после того как в медиа пошли вбросы о том, что узница российских застенок на самом деле «крестная» Медведчука, и даже чуть ли не «дочь», – популярность Надежды сменила вектор движения. И достаточно скоро вообще обнулилась.

При этом и доказывать эту связь, по большому счету, и не пришлось. Достаточной оказалась одна лишь «магия» фамилии Виктора Владимировича.

Ну а что тут говорить о Порошенко, который еще пару лет назад был тотально электорально любим, а теперь собрал на себя весь негатив власти?

Гирьку «Медведчук» к ногам – и привет горячий...

Информация о материале

Опубликовано: 14 сентября 2017

Несколько недель назад Кабинет министров утвердил новый порядок аттестации научных организаций. Насколько можно судить, главное новшество состоит в том, что оценку эффективности работы академических институтов будут выполнять группы экспертов, а результат их работы планирует утверждать министерство образования. Примерно так. Подробности здесь совершенно не важны. Нас данное постановление интересует как одно из огромного количества постановлений, как бы подтверждающих решительный и необратимый характер «реформ». Постановление абсолютно заурядное. Но в нем прекрасно все. Оно концентрирует всю суть происходящего в области «реформирования».

Вообще, ни один нормальный человек не рискнет сказать, что оценка эффективности с помощью экспертов — это плохо. Это хорошо. Это просто замечательно, что оценивать эффективность будут эксперты. Возникает только маленький и глупый вопрос: а зачем ее оценивать? Вопрос действительно звучит глупо, но еще более глупой является попытка создать некий орган или выстроить систему органов, которые бы делали эффективные и объективные оценки (не важно, чего). Это из той же серии, что запускать космическую ракету с помощью большой рогатки. Грыж и разбитых лбов много, а результат плачевный. Проблема фундаментальная, а ключ к ее пониманию лежит в экономическом образовании. Точнее, в его отсутствии. Комсомольские дурачки, которые сначала строили коммунизм, а затем, поменяв комсомольский билет на вышиванку, начали с не меньшим азартом строить капитализм, не поняли самого главного различия между «социализмом с человеческим лицом» и «диким капитализмом». Их воспаленный мозг почему-то решил, что трансформация происходит в гуманитарной плоскости, и необходимо «человеческое лицо» заменить на «звериный оскал». Меж тем, в цивилизованном обществе нормы человеческой морали универсальны и не зависят от общественного строя. Разница сугубо технологическая. В основе любой социалистической системы лежит попытка создать некий орган или систему органов, определяющих параметры и направление развития социума. Это как огромный суперкомпьютер, который по идее должен был бы «вычислять» оптимальные пути развития страны. Выглядит красиво, но это утопия. Есть процессы, которые невозможно просчитать в принципе.

Капиталистическая система устроена иначе. Если прибегнуть к компьютерной аналогии, то это огромное количество маломощных процессоров, которые посылают друг другу сигналы в попытке найти оптимальное решение. Удивительно, но очень часто его действительно удается найти. Это то, что Адам Смит, основоположник экономической теории, назвал эффектом «невидимой руки».

Особенность свободной экономики в том, что решения принимаются быстро, в разных местах, и с учетом изменившихся обстоятельств. Не глупый продажный чиновник, а сама жизнь диктует необходимость принятия тех или иных решений. Она же определяет их эффективность и выносит свой приговор. Это жестокая система, но ничего лучше человечество не придумало. Кстати, этот подход с выработкой и принятием решений с учетом сложившихся реалий характерен не только для экономики. Хорошим примером здесь может стать англосаксонская система прецедентного права. В рамках этой системы судья, вынося решение, фактически формирует правовое поле. И это очень разумно. Особенно на фоне святой веры в то, что можно собрать несколько сотен глупых, беспринципных, осатаневших от тотальной безнаказанности «законодателей», и они примут мудрые законы на все случаи жизни. Нет, ну вот честно: кто-то еще верит в то, что четыреста депутатов Верховной Рады способны прогнозировать будущее?

Но вернемся к оценке научных организаций. Абсурдна не только вера в возможность создания органа для объективной оценки. Показательной, на уровне диагноза, является сама необходимость эту оценку выполнять. Наука должна приносить пользу, а не показывать эффективность. Она бы ее и приносила, но спроса на научные исследования и разработки нет. В нормальной ситуации государство и частные компании финансируют исследовательские и инновационные проекты. Например ‑ создание ракеты. И здесь критерий успеха очень четкий. Если ракету сделали, и она полетела, значит, проект успешный. А если деньги перечислили, а ракеты нет — работает прокуратура. Разработка ракеты — проект прикладной. Он как за ниточку тянет за собой кучу других проектов поменьше: создание системы управления и наведения, производство топлива и заряда для боеголовки, и многое другое. Вплоть до разработки и внедрения логистической схемы по размещению заводов и лабораторий. Все это нужно просчитывать. Нужны специалисты, в том числе и теоретики. И вот с таких проектов кормятся целые институты и отрасли. Опять же, критерий эффективности простой и универсальный — выполненный заказ. Если заказ выполнить не могут, ищут других специалистов. Жесткая капиталистическая система: получил деньги — сделай работу. Работу не сделал — тебя уволили. Причем это касается не только технических институтов.

Никто не задумывался, почему мы ищем чиновников-реформаторов? Почему именно чиновник должен решать, какие реформы и как проводить? Это не их работа. Чиновнику не нужно быть очень умным. Он должен быть честным и исполнительным. А для генерирования идей есть экономические институты. Есть институты политологии и права. Эти институты должны были бы предложить сценарии развития, просчитать риски, разработать дорожную карту реформ. Почему этого нет? Причин несколько. Понятно, что нужны специалисты соответствующего уровня, которых украинская система образования уже не готовит. Но еще нужен спрос со стороны государства и общества. А его нет. Поэтому когда выходит очередное постановление о создании нового органа по контролю качества, нужно понимать, что это не реформы проводятся. Это политическая элита громко и гордо заявляет, что ничего реформироваться не будет. Все эти комитеты, комиссии и агентства — это никакие не реформы. Это защитная реакция бесполезных и неэффективных министерств и ведомств. За всю историю человечества еще ни одно министерство или государственный орган не смогли сами себя реформировать. Украина здесь не станет исключением. Единственное, к чему это может привести, так это к изменению методов и форм коррупции.

Общие принципы выстраивания коррупционных схем, в общем-то, универсальны. Например, в мафиозных организациях при передаче преступного приказа всегда есть посредник. В случае необходимости посредник исчезает, и никто ничего доказать не сможет. Вот эти чудесные экспертные сообщества, на основании оценок которых будут утилизироваться остатки украинской науки, как раз и есть «посредники», которых используют «в темную». Схема работает очень просто. Нужно закрыть институт — подбираете группу принципиальных экспертов, или просто берете их из института-конкурента. Нужно поддержать лженаучную организацию — подбираете экспертов из этой же лженаучной компании. Не понравилась экспертиза — назначаете еще одну. В любом случае, эксперты решение не принимают. Принимать решение может только белый господин (в смысле, чиновник из министерства). Крайних нет. Никто ничего не докажет. При самом пиковом раскладе пострадают эксперты.

Деградация науки и профанация образования — это не единственные, но очень неприятные проблемы, с которыми столкнулась Украина. Но они не приговор. Это то, что лечится. Правда, необходимо лечить правильно, и, конечно, понимать, что лечить. И есть примеры относительно успешного выхода из подобной ситуации. После войны Советскому Союзу необходимо было сделать рывок в области оборонных технологий. Кадров не хватало. Вот тогда появился Московский физико-технический институт (МФТИ). Специфика МФТИ была в том, что он не вписывался с существовавшую систему высшего образования. Это был институт, который не подчинялся общим правилам. Особые правила поступления, особые правила обучения. Да и за созданием института стояли очень нетривиальные люди. Но самое главное, была реальная потребность в кадрах. Нужна была оборонная промышленность. Члены политбюро прекрасно понимали, что в случае чего, им в Монако отъехать не придется. В экономике это называется теорией оседлого бандита: когда банда, захватившая власть в стране или регионе, начинает понимать, что ее собственная судьба связана с судьбой этой страны, она начинает проводить разумную государственную политику. Украине в этом плане не повезло. Наши бандиты высокомобильные и космополитичные. У них есть самолеты, визы, паспорта, и ностальгия их мучать не будет.

Справедливости ради стоит заметить, что попытки создать нечто напоминающее МФТИ в Украине предпринимались в разное время и в разных местах. Закончилось все как обычно. И главная причина — высококвалифицированные кадры, как Скрипач в фильме «Кин-дза-дза», попросту не нужны. Поэтому принимают министерства постановления, которыми повышают эффективность оценок. Тут уж ничего не поделаешь. Басню Крылова «Квартет» наши министры не читали. Остается только надеяться, что хоть кто-нибудь из них читал басню «Свинья под дубом».

Информация о материале

Опубликовано: 14 сентября 2017