Статьи
С самого начала агрессии России против Украины и до сегодняшнего дня в Украине звучат сетования на довольно мягкую позицию Европейского Союза по отношению к агрессору. При этом приводится ряд причин — от нежелания ЕС «раздражать медведя» до попыток поддерживать диалог с российской стороной для «решения спорных вопросов».
В то же время в Европе постепенно приходят к пониманию того, чем угрожает нынешнее поведение Москвы их же собственной безопасности. Недаром, хотя и с существенным опозданием, в ЕС начали не только говорить, но и четко идентифицировать «гибридные угрозы» и определять меры противодействия, особенно когда Евросоюз непосредственно столкнулся с миграционным кризисом и деструктивной для европейских стран пропагандой Кремля. Так, в докладе Европейского парламента «Противодействие гибридным угрозам: сотрудничество ЕС—НАТО» от марта 2017 г. четко указано, что «понятие гибридной угрозы наполнилось содержанием в отношении действий России в Украине и операций ИГИЛ далеко за пределами Сирии и Ирака». Следовательно, в ЕС Россию, наряду с ИГИЛ, уже начинают определят как причину гибридных угроз.
Взгляды и подходы Евросоюза к противодействию гибридным угрозам, в том числе и со стороны РФ, зафиксированы в ряде официальных документов ЕС, среди которых уже упомянутый доклад Европарламента, а также Общий рамочный документ по противодействию гибридным угрозам (апрель 2016 г.), Глобальная стратегия ЕС (июнь 2016 г.), Общий доклад Европейского парламента и Совета по имплементации Общего рамочного документа по противодействию гибридным угрозам (июль 2017 г.). Эти документы демонстрируют несколько иной подход ЕС к противодействию гибридной агрессии, чем реалии, с которыми вот уже четвертый год непосредственно сталкивается Украина.
Прежде всего, в ЕС все еще осторожно подходят к определению России как агрессора и источника гибридных угроз. В отличие от упомянутого документа Европарламента, в ключевом для ЕС Общем рамочном документе не идентифицированы четко источники гибридных угроз, прежде всего РФ, хотя Глобальная стратегия ЕС и определяет, что «на Востоке был нарушен европейский порядок безопасности» после «нарушения Россией международного права и дестабилизации Украины». Причина этого заключается в желании Брюсселя продолжать диалог с Россией. Это, в частности, четко подтвердила Высокий представитель ЕС по вопросам внешней политики и политики безопасности Федерика Могерини во время своей апрельской поездки в Москву в этом году: «Мы в ЕС всегда верим, что диалог — конструктивный, открытый диалог, честный диалог — является выходом. И это правильно также для соответствующего не только соседа, но и такого глобального игрока, как Россия». Хотя Евросоюз уже неоднократно ощутил на себе нежелание Москвы вести «конструктивный, открытый и честный диалог», он все же продолжает на нем настаивать, опять-таки — чтобы «не раздражать медведя».
Поскольку ЕС четко не идентифицирует источники гибридных угроз, то и акцент ЕС в противодействии им делается на усилении собственных возможностей противостоять, а не на нейтрализации первопричин, что не полностью соответствует зафиксированному в Глобальной стратегии ЕС видении Евросоюза как глобального игрока. Европейский Союз в Общем рамочном документе сделал правильное определение гибридных угроз: «объединение принудительной и подрывной деятельности, традиционных и нетрадиционных методов (т.е. дипломатических, военных, экономических, технологических), которые могут быть скоординированно использованы государственными или негосударственными субъектами для достижения конкретных целей, оставаясь на уровне ниже порога формально объявленной войны». Но открытым остался вопрос: а кто же является этими «государственными или негосударственными субъектами»? И здесь более четок в определениях Европейский парламент, еще в июне 2015 г. в своей резолюции четко назвавший Россию агрессором, начавшим гибридную войну против Украины и ведущим агрессивную информационную войну против ЕС.
В отличие от ЕС, в Украине, уже четвертый год ценой собственных жизней и усилий противостоящей гибридной агрессии России, так и не были в официальных документах четко идентифицированы понятия «гибридной войны» и «гибридных угроз». Единственное — в Концепции развития сектора безопасности и обороны Украины в 2016 г. сказано, что «основной формой гибридной войны против Украины является комбинация разнообразных и динамических действий регулярных сил РФ, взаимодействующих с преступными вооруженными группировками и уголовными элементами, деятельность которых координируется и осуществляется по единому замыслу и плану с активным применением средств пропаганды, саботажа, умышленного причинения вреда, диверсий и террора». Различия в подходах в Украине и ЕС проглядываются и в сферах гибридных угроз. В Украине акцент делается на сферы применения средств гибридной войны, а в ЕС классифицируют сферы, чувствительные к таким угрозам, а именно: информационная сфера, энергетика, транспорт и инфраструктура, киберпространство, космос, военная сфера, здравоохранение и продовольственная безопасность, промышленность, финансовая сфера, общество. Здесь, опять-же, проглядывается нежелание ЕС идентифицировать источник угроз.
Следует отметить, что на институционном уровне в ЕС, хотя и с опозданием, но довольно серьезно подошли к выявлению гибридных угроз и еще в прошлом году предложили создать Центр анализа гибридных угроз ЕС (EU Hybrid Fusion Cell) в рамках Разведывательного и ситуативного центра ЕС (EU Intelligence and Situation Centre, EU INTCEN) Европейской службы внешнего действия. Именно на эту новую структуру, которая в мае нынешнего года обрела полную оперативную способность, и возлагается задача сбора, анализа и доведения открытой и закрытой информации о гибридных угрозах в институты ЕС и страны — члены Евросоюза. В придачу в Финляндии был создан Европейский центр исследований противодействия гибридным угрозам, ставший общим для ЕС и НАТО. В отличие от ЕС, в Украине платформа изучения гибридной войны, которую планировалось создать совместно с НАТО, все еще находится на уровне обсуждений.
Если проанализировать определенные Евросоюзом ключевые сферы противодействия гибридным угрозам, в которых Брюссель придерживается гибкого подхода, то в сугубо военной сфере ЕС ограничился усилением разведки для своевременного выявления гибридных угроз и сокращением циклов развития национальных военных возможностей для нейтрализации гибридных угроз и защиты критической инфраструктуры. Впрочем, российская агрессия породила серьезное обсуждение возможностей создания европейской армии. Даже президент Европейской комиссии Жан-Клод Юнкер в мае нынешнего года в интервью немецкому изданию Salzburg.com признал: «Европейская армия не является проектом для ближайшего будущего. Она, однако, является проектом, который может придать дополнительный вес европейской внешней политике и политике безопасности».
Первоочередной в противодействии гибридным угрозам в ЕС все же признана информационная сфера, но в более широком формате — стратегические коммуникации. Ключевой здесь определена задача повысить уровень осведомленности общества о гибридных угрозах, что должно усилить его устойчивость в этом измерении. Для противодействия российской пропаганде ЕС создал Специальную группу «Стратком Восток» (East Stratcom Task Force), которая недавно запустила веб-сайт противодействия дезинформаци. Непосредственно в Украине в рамках специального проекта EU-STRAT ЕС анализирует каналы и способы распространения российской пропаганды. Это уже производит положительный эффект, ведь оценки Евросоюзом действий Кремля становятся все более приближенными к реалиям. Например, в одном из обзоров группы «Стратком Восток» в критической форме оцениваются заявления Кремля об отсутствии российских военнослужащих под Авдеевкой, и разоблачается причастность РФ к обстрелам украинских позиций и мирных кварталов.
На участке защиты критически важной инфраструктуры Украина продвигается несколько быстрее, чем Евросоюз. В рамках Европейской программы защиты критической инфраструктуры (EPCIP) ЕС все еще определяет индикаторы уязвимости инфраструктуры, которые окончательно должны быть согласованы до конца нынешнего года, и усилиями Европейского оборонного агентства работает над определением необходимых возможностей для защиты. В Украине же в январе этого года Указом президента Украины были утверждены решения СНБОУ «О совершенствовании мер обеспечения защиты объектов критической инфраструктуры Украины», а Кабинет министров разрабатывает Концепцию создания государственной системы защиты критической инфраструктуры. В октябре нынешнего года, при модерации Центра передового опыта НАТО по энергетической безопасности, в Украине будут проведены учения по защите критической инфраструктуры.
В энергетической сфере как противодействие гибридным угрозам в Общем рамочном документе четко определена необходимость диверсификации источников и путей снабжения энергоресурсов в ЕС, прежде всего — развитие Южного газового коридора для поставок каспийского газа и создания хабов сжиженного газа, преимущественно в Северной Европе. О проекте «Северный поток-2» в этом важном документе ЕС не сказано ни слова. Это может свидетельствовать о понимании в ЕС на нормативно-правовом уровне, что «Северный поток-2» не гарантирует ЕС подлинную энергетическую диверсификацию. Кроме этого, такие документы должны опираться на общую позицию всех стран-членов, а Польша и страны Балтии выступают против второй ветки «Северного потока». Впрочем, это не помешало отдельным европейским лидерам поднять шум, когда одобренный в июле американским парламентом закон об усилении санкций в противодействие агрессии РФ поставил этот откровенно российский проект под большой вопрос. Здесь ЕС должен был бы быть более последовательным, чтобы концептуальное видение не расходилось с практическими действиями. Тем более что в начале августа нынешнего года Еврокомиссия завершила успешное тестирование готовности украинской газотранспортной системы к новому отопительному сезону.
Евросоюз, имея развитую и взаимосвязанную киберсеть, уже предпринял ряд мер по противодействию киберугрозам: это принятие Стратегии кибербезопасности ЕС, создание сети из 28 (по количеству стран-членов) Групп реагирования на инциденты компьютерной безопасности (CSIRT) и Группы реагирования на компьютерные чрезвычайные ситуации ЕС (CERT-EU). Отдельно Еврокомиссия создала Агентство ЕС по сетевой и информационной безопасности (ENISA) для противодействия киберугрозам на уровне ЕС и Платформу сетевой и информационной безопасности (NIS Platform) для взаимодействия органов ЕС с общественными и частными игроками в киберпространстве. Россия ведет кибервойну не только против Украины, но и против ЕС. Так, по сообщению CERT-EU, российская группа кибершпионажа APT 28, связанная с российской военной разведкой, в июле нынешнего года осуществила кибератаку на Wi-Fi сети в отелях семи европейских стран, чтобы похитить данные паролей членов правительства и бизнесменов стран Запада для дальнейшего проникновения в локальные сети их организаций. Эту атаку группы АРТ 28, которая была ранее обличена в кибератаках на немецкий парламент, французский телеканал TV5 Monde, предвыборный штаб президента Франции Эммануэля Макрона, удалось отразить.
В финансовой сфере ЕС обращает первоочередное внимание на устойчивость банковско-финансовой инфраструктуры и противодействие финансированию терроризма и отмыванию средств. Украина тоже осуществляет ряд мер по противодействию финансированию агрессии на востоке нашего государства и гибридных действий в стране, например, в середине июня СБУ разоблачила масштабный канал финансирования «ДНР». Впрочем, Евросоюз должен уделить больше внимания препятствованию финансирования гибридной агрессии РФ против него самого, как это сделали в США, предусмотрев в принятом в июле Конгрессом США законе усиление антироссийских секторальных санкций против финансового сектора РФ. Пока что в ЕС фиксируются лишь единичные случаи препятствования финансированию гибридной агрессии. Например, в 2015 г. в Эстонии был закрыт расчетный счет МИА «Россия сегодня».
Важное место отводится сотрудничеству ЕС с третьими странами. В ЕС считают, что функциональные институты по противодействию гибридным угрозам в третьих странах являются залогом того, что это обезопасит от них сам Евросоюз. Поэтому Еврокомиссия, используя Инструмент содействия безопасности и миру, принимает меры для усиления устойчивости стран-партнеров, включительно с Украиной. Но в отношении стран — партнеров ЕС преимущественно фокусируется на сферах киберзащиты, усиления устойчивости общества, чрезвычайных ситуаций, нейтрализации химических, биологических, радиобиологических и ядерных рисков, противодействия организованной преступности и нелегальной торговле оружием. А вот задача ЕС по основанию на пилотной основе оценки риска гибридной угрозы почему-то реализуется в Молдове, а не в Украине, которая непосредственно противодействует таким угрозам с Востока.
Отсутствие в Евросоюзе собственных достаточных возможностей противодействовать гибридным угрозам подтолкнула его к расширению сотрудничества с НАТО, где Россию четче идентифицируют в качестве источника угрозы безопасности. Как заявил президент Европейского Совета Дональд Туск в июне этого года, «такое сотрудничество позволит ЕС двигаться к углублению оборонной интеграции». Задекларированное в апреле 2016 г. в Общем рамочном документе углубленное сотрудничество ЕС и НАТО в дальнейшем было зафиксировано в Совместном заявлении президента Европейского Совета, президента Европейской комиссии и генерального секретаря НАТО в июле того же года. В этом знаковом документе первой задачей определено «повышение способности противодействовать гибридным угрозам». В практическом смысле это вылилось в тесное сотрудничество на рабочем уровне между похожими институтами ЕС и НАТО, например: общий Европейский центр по противодействию гибридным угрозам; Центр анализа гибридных угроз ЕС — Центр анализа гибридных угроз НАТО; CERT-EU — подразделение НАТО по реагированию на компьютерные инциденты (NCIRC). ЕС и НАТО разработали комплект из 42 предложений, 10 из которых касаются непосредственно противодействия гибридным угрозам. Кроме того, ЕС и НАТО намерены усилить сотрудничество в сфере планирования безопасности и взаимодействие по вопросам стандартизации, а также провести совместные учения, в частности: Учение по кризисному управлению (Crisis Management Exercise 2017 — CMX 17) и Многоуровневого учения по кризисному управлению (Multi-Layer Crisis Management Exercise 2018 — ML 18). Такое углубленное сотрудничество полезно для Украины, которая параллельно движется по курсу европейской и евроатлантической интеграции.
Несмотря на попытку комплексного подхода ЕС к противодействию гибридным угрозам, это направление безопасности все еще рассматривается как набор мер тактического характера по противостоянию отдельно взятым рискам, преимущественно террористической и киберинформационной направленности. В Евросоюзе хотя и отмечено возникновени гибридных угроз из-за российской агрессии против Украины, не идентифицируется единый комплексный источник таких гибридных угроз, который уже практически угрожает безопасности в Европе, — Российская Федерация. Причина этого состоит в отсутствии единства внутри ЕС. Каждый раз продолжение санкций против РФ идет со скрипом. Многие страны — члены ЕС заинтересованы в продолжении экономического сотрудничества с Россией, даже если это вредит другим странам-членам. Яркое свидетельство тому — спор вокруг строительства второй ветки «Северного потока»: Польша, при поддержке Литвы и Латвии, противится реализации этого проекта, который поддерживает Германия. Все же деструктивная в отношении ЕС политика России (чего только стоит скандал вокруг поставки турбин Siemens в оккупированный Крым) вынуждает Евросоюз все четче идентифицировать Россию как источник гибридных угроз европейской безопасности, и с каждым обновленным документом ЕС в сфере безопасности эта тенденция проявляется все четче. Так, во время саммита Украина—ЕС 13 июля нынешнего года в Киеве Дональд Туск заявил: «ЕС еще раз продемонстрировал, что мы стоим нерушимо за Украину против агрессии России и попыток подорвать вашу независимость».
Впрочем, Украине следует, не прекращая попыток больше привлечь ЕС к противодействию российской агрессии, также сделать все необходимое для четкой идентификации источника гибридных и негибридных угроз — России, поскольку ежедневно на востоке Украины продолжают гибнуть украинские воины и мирные жители. Хотя еще в январе 2015 г. Верховная Рада признала Россию страной-агрессором, но конфликт на востоке нашего государства все еще идентифицируется как «антитеррористическая операция»; при этом «ДНР»—»ЛНР» полноценно не признаны «террористическими организациями» (постановлением ВРУ от 04.02. 2015 г. принято только соответствующее заявление) и все еще считаются «незаконными вооруженными формированиями». В то же время в интервью LIGA.net 8 августа этого года начальник Генерального штаба Вооруженных сил Украины — главнокомандующий ВСУ генерал армии Виктор Муженко однозначно заявил:
«В Донбассе нет незаконных вооруженных формирований, а есть четко структурированные военные организмы. Это первый и второй армейские корпуса, которые имеют все признаки регулярных войск. Самое главное — что они управляются из центра, который находится в России».
Такая неопределенность свидетельствует о «гибридном» характере нашего противодействия российской гибридной агрессии. И перейти к реальному противодействию Евросоюз нам не поможет. Внутреннеукраинская неопределенность может быть только оправданием для неопределенности ЕС в вопросе четкой идентификации источника гибридных угроз, а очередные пролонгации санкций против России так и будут идти со скрипом.
- Информация о материале
Представник прокуратури забув надати довідку в суд, щодо вартості коштів проведення експертизи.
Через це засідання суда щодо обвинувачення заступника директора ТОВ «Системи прогресивної очистки» Ігора Распопова у заволодінні коштами КП «Харківський метрополітен» (ч.2 ст. 191 Ук України) було перенесено на 12 вересня на 12.00.
Суддя Пашнєв заявив, що без цієї довідки не може визначити, яку саме суму обвинувачений має буде компенсувати, якщо його визнають винним і не може закінчити судове слідство.
Нагадаємо, що минулого Ігор Распопов не з’явився у судове засідання через хворобу.
Також нагадаємо, що у Ленінському районному суді м. Харкова розпочалося засідання щодо заволодіння коштами КП «Харківський метрополітен» заступником директора ТОВ «Системи прогресивної очистки» Ігорем Распоповим.
КП «Харківський метрополітен» 12 січня 2015 року уклав угоду з ТОВ «Системи прогресивної очистки» на проведення дезінфекційних заходів протягом трьох років. Вартість угоди складає 54,85 млн грн.
У обвинувальному акті вказано, що обвинувачений розробив злочинний план, згідно якого він включив до проектів Протоколів погодження договірної ціни та Калькуляцій, що є невід'ємними частинами договорів про надання послуг з санітарного утримання і вологого прибирання об'єктів КП «Харківський метрополітен» та послуг з проведення дезінфекційних і дератизаційних заходів, завідомо неправдиві відомості про вартість амортизаційних відрахувань, заздалегідь не плануючи використовувати машинний спосіб прибирання із застосуванням об'єктів основних засобів або інших необоротних активів ТОВ «Системи Прогресивної Очистки».
Правоохоронці звинувачують заступника директора підприємства у внесенні завідомо неправдивих відомостей, підробленні документів тощо.
Наступне засідання щодо цієї справи планується на 17 серпня.
Ігор Распопов також був відомий, як директор ТОВ «Ваго-рев», яке також є фаворитом тендерів КП «Харківського метрополітену».
Власником фірми «Системи прогресивної очистки» є ТОВ «Ваго-Рев», а директором є уродженець Красного Лимана Донецької області Роман Дворник. 30-річний Роман Дворник працює в ТОВ «Системи прогресивної очистки».
Раніше ті ж самі послуги виконувала фірма ТОВ «Компанія «СПО», яка теж отримувала підряди від КП «Підземне місто», КП «Харківський метрополітен», Парку Горького.
Першозасновником ТОВ «Компанія СПО» був Андрій Артеменко, якого називають сином колишнього начальника рекламного відділу метрополітену Марини Артеменко й який працює зараз заступником директора КСП «Харківгорліфт», а також у 2015 році балотувався в міськраду від партії «Відродження».
У 2011-2012 рр. власником «Компанія «СПО» був Євген Кріветченко, який очолював Ленінську районну молодіжну громадську організацію «Молоді регіони» в Харкові. Євген Кріветченко був помічений під час нападів «тітушок» на Євромайдан.
Ця фірма була ліквідована після того, як засвітилася у кримінальній справі щодо Парка Горького. Після чого, тендери почало вигравати ТОВ «Системи прогресивної очистки» (СПО), «Ваго-рев» записана на Євгена Ананченко, який працює аудитором й постійно проживає у місті Нетанія (Ізраїль).
Ананченко є близьким другом Олександра Сегеди, який був директором «Системи прогресивної очистки». Сегеда проживає в одній квартирі з Оленою Назаренко, яка була засновницею цієї фірми. А квартиру вони придбали у Ніни Мусєєвої.
ТОВ «Ваго-Рев» в 2009 році заснували Олег Дивінець, Олексі Ахвледіані та Андрій Артеменко. Останній – син –екс-начальниці рекламного відділу КП «Харківський метрополітен», коли директором підземки був нині покійний Сергій Мусєєв. Його також можна віднести до оточення голови Адміністрації Холодногірського району міста Харкова Максима Мусєєва.
В 2011 році єдиним засновником фірми була Зінаїда Кірсанова, яка подарувала квартиру в елітному житловому комплексі в Харкові матері Максима Мусєєва.
Після чого засновником «Ваго-реву» став Ян Сивинський. Керівником до 1 червня 2016 року був Генадій Довженко, який раніше працював в ТОВ «Спеціалізований «Проектно будівельний монтажний поїзд-753», що також відноситься до впливу Мусєєва.
Але з початку червня 2016 року директором «Ваго-Рев» став Ігор Распопов. Саме його змінив Дворник.
Ці дві фірми фігурували у спільній справі, щодо виведення коштів харківського метрополітену.
- Информация о материале
Осенью в парламенте запланировано принятие нескольких важных реформ, одна из которых – реформа здравоохранения, которую премьер-министр Владимир Гройсман назвал одной из приоритетных. Однако запланированные преобразования – вовсе не реформа, а ее имитация, считает глава Ассоциации психиатров, правозащитник Семен Глузман. Свое мнение о том, с чем действительно столкнутся граждане Украины в случае принятия Верховной Радой предлагаемых Минздравом законов, он высказал «Апострофу».
Это никакая не реформа, и это понимают почти все нормальные люди в этой стране и зарубежные эксперты. Это – имитация реформы. Это политическое решение, не социально-экономическое, как должно быть, а именно политическое – для того, чтобы угодить западным донорам. Но, на самом деле, это – попытка (я говорю «попытка», потому что все-таки верю, что остался какой-то шанс, что сессионный зал не проголосует [за эту реформу], хотя понимаю, что депутатов за это время могли уговорить, напугать или купить, как обычно у нас бывает), если это будет принято в том виде, в котором предполагается, лишить многих граждан Украины возможности серьезно лечиться, потому что далеко не у всех есть возможность платить.
Да, говорятся красивые слова, что часть [средств на лечение] будет оплачивать государство, часть – граждане, что, на самом деле, демагогия. Граждане смогут пойти бесплатно к участковому врачу, который сейчас будет называться семейным (хотя он таковым не является, подготовка семейных врачей всерьез в стране отсутствует) – и это все, что они смогут. Все остальное будет платно и дорого. Ну, и все разговоры о бесплатных лекарствах или медикаментах за полцены тоже бессмысленны, мы уже видим, что этого нет и быть не может.
Если депутаты проголосуют за эту реформу, это будет плохо для населения. Я понимаю, что с той же пенсионной реформой легче понять ситуацию, там все очевидно: в стране нет денег и, хотите не хотите, но проблему надо решать. С медицинской реформой все гораздо сложнее, потому что деньги есть. Экономисты, которые работают в этом направлении, знают, что у нас, как ни странно, во многих медицинских сферах избыточное финансирование, просто об этом не говорят.
Мы, врачи, как-то выдержим эту реформу, а остальному населению придется смиряться. Во врачебной сфере отношение к реформе разное. Те люди, которые коррумпированы, воспринимают [и. о. министра здравоохранения] Ульяну Супрун очень негативно, и протест таких людей, как я, к сожалению, помогает им, потому что они приспособились. Но это не означает, что я ратую за них.
А то, что существует коррупция в медицине на всех уровнях – и на верхнем, и на нижнем – знают все. Она существовала еще при Советском Союзе, а, кроме того, если зарплата врача такая, как сейчас, то либо он уйдет, либо будет брать деньги или подарки.
Основная цель реформы – на время утихомирить страсти, обмануть псевдобесплатной медициной, но главное желание – это минимизировать траты на медицину, но не путем повышения эффективности, а за счет населения.
Хотя надо было начинать не с идиотских для нашей системы фантазий про парамедиков, а с изменения системы образования, но это делать не хотят и боятся. И в итоге мы имеем врачей-неучей, которые остаются в системе, потому что сразу берут помногу, в то время как профессионалы попросту уезжают в другие страны.
А украинский народ, к сожалению, с этим всем ничего не может поделать: он готов выходить на уличные протесты, но не готов контролировать конкретных политиков.
- Информация о материале
Остался один день до момента, когда Михеил Саакашвили начнет брать штурмом украинскую границу. Это действие анонсировано на 10 сентября. Многие политики, общественные активисты едут на Краковец дабы помочь Михеилу преодолеть неприступный «украинский мур» после лишения опального украино-грузинского политика украинского же гражданства.
Вокруг завтрашних событий на пограничном переходе «Краковец» развернулся целый дискурс, который с утра до вечера обсасывается в СМИ. Наблюдая за ним, мне пришла в голову мысль, что этот спектакль с Саакашвили схематически очень похож на спектакль с Надей Савченко.
В принципе, суть схемы проста: через создание ложной альтернативы сконцентрировать и вовлечь оппонентов в активность относительно фигуры, которая выполняет функцию утилизатора других фигур. При этом не имеет значения какие истинные мотивации имеет сама фигура-утилизатор. Важно какую она функцию выполняет по ходу политического спектакля.
Вспомним, как украинские политики и общественники стадом кинулись пиариться на теме Надежды Савченко. Все кинулись это делать, игнорируя здравый смысл и логику, которые просто орали благим матом — зачем Путину своими руками было лепить украинского героя? Ни один из украинских узников в России ни до, ни после Савченко не получил такого же доступа к медиа, как она. Зачем это было делать? Кому это выгодно? Этот вопрос задавали все прожжённые скептики , включая и вашего покорного слугу. Но наши голоса тонули в океане патриотического угара.
Потом оказалось, что «Савченко реальная» и «Савченко виртуальная» отличаются также, как виртуальный сержант Башмак от реального маньяка Башмака в фильме «Хвост вертит собакой». Поэтому та же Юлия Тимошенко оказалась в глупой ситуации, когда заявления Савченко начали бить по политическим позициям «Батькившины». Кстати, как и по позициям президента, влепившего героя Украины Надежде Савченко, как говорится, «не глядя». Дальше стадо стыдливо забыло хэштегах и воплях #FreeSavchenko, ибо благодаря Надеждыным талантам «невозможное» быстро стало «видным и понятным».
Сегодня мы наблюдаем такую же ситуацию. Тимошенко, Садовой, Гриценко и много кто ещё ринулись спасать Саакашвили, исходя из своих мотиваций, которые ровно такие же простые, как и во времена освобождения Савченко. Однако, на минуту представим, что Саакашвили играют в такую же утилизационную схему. Михеил, конечно же, не чета Савченко, как политик он в другой весовой категории, но это не мешает его использовать Банковой в своих интересах. Если сначала Порошенко его использовал против Коломойского и Яценюка, теперь Саакашвили-спойлер на оппозиционном фланге. Без организационной структуры, которую Саакашвили так и не смог создать, без финансовой поддержки и кадров, Михеил Николозович может играть только роль спойлера. Для Порошенко Садовой, Тимошенко, Гриценко, Саакашвили накануне выборов севшие в одну лодку — это римейк «Каневской четвёрки» (надеюсь, вы ещё помните кто эти люди). И для того, чтобы утопить оппонентов, лучше всего их собрать всех вместе, а потом дождаться, а ещё лучше помочь (Кучма даст совет как), когда эти люди перегрызутся. А учитывая их истории и психотип, они обязательно перегрызутся и дальше на мизере выиграть партию на президентских выборов.
На мой взгляд, это самое правдоподобное объяснение этой ситуации, поскольку альтернативная версия — что власть настолько тупа, что не понимает что делает не выдерживает критики. Петр Порошенко за последние три с лишним года показал, что он вполне осознает последствия своих действий и уже неоднократно успешно купировал своих оппонентов. Поэтому, все выглядит так, что власть сознательно поднимает Саакашвили через медиа, понимая, что ему трудно будет превратиться в полноценного оппонента.
Мне все это напоминает пруд с голодными карпами. Ты кидаешь им каждый день корм, который те жадно пожирают. Но однажды вы забрасываете удочку и спустя несколько минут идёте обедать излишне доверчивыми, трепыхающимися в целлофановом пакете «друзьями». Проблема заключается в том, что в токсичном политическом пруду Украины карпы могут превратиться в пираний, а они имеют привычку сбиваться в стаи. История падения Кучмы и Януковича показала, что когда рыбак слишком увлекается разводом «рыбок», то «рыбки» сбившиеся в стаю могут подгрызть трухлые столпы властного помоста. Чтобы потом гурьбой на него взобраться и самим превратиться в рыбака.
- Информация о материале
На столе главы Национального антикоррупционного бюро лежит свернутая в рулон схема. Через бумагу просвечивается лишь название «звезды», к которой сходятся десятки лучей — «Укрнафта«. «Покажете?». Сытник отрицательно качает головой.
Осторожность приходит с опытом. Вот так интервью превратилось в «дознание».
— Артем Сергеевич, на сегодняшний день Приватбанк обошелся государству в 150 млрд грн. Афера века. Пирамида создана, деньги выведены. Причем не только по курсу 25 грн/долл. ZN.UA еще в 2011 г. указывало на угрозу, но всем было до безответственности хорошо... Как вернуть эти деньги? Есть ли шанс это сделать, зная все активы бывших собственников банка и в Украине, и за рубежом? Ответят ли за это как архитекторы «пирамиды», так и те в НБУ, кто позволил ее возвести? Ведь, при решении о национализации была договоренность между собственниками и П.Порошенко, что никто не будет подвергнут уголовному преследованию. Но собственники должны были «перезагрузить» залоги. Мы видим, что из этого вышло. Государство продолжает мешками выбрасывать деньги налогоплательщиков в эту дыру.
— Насчет договоренностей у нас информации нет. Обрисую вам предмет расследования, которым занимается НАБУ. Долгое время в Приватбанке происходил ряд процессов, которые сейчас расследует ГПУ. По крайней мере, они декларируют, что возбудили уголовное дело по факту доведения до неплатежеспособности этого банка. Исходя же из нашей компетенции и из обязанности защищать интересы государства, предметом расследования НАБУ является то, что перед национализацией было принято решение (и это было обязательство акционеров банка), согласно которому акционеры берут на себя обязательство до 1 июля провести реструктуризацию кредитного портфеля, который не обслуживался (так было указано в справках НБУ), с тем, чтобы кредиторами стали живые предприятия, владеющие имуществом, которое может быть залоговым и которое оценивается независимым оценщиком, а также обороты, позволяющие надлежащим образом обслуживать кредиты. Это было сделано, но в несколько иной форме. От заемщиков, которые не платили этой задолженности, сделали переброску на новых заемщиков путем заключения новых кредитных договоров. Однако новые заемщики фактически не платят эти кредиты. И мы видим тенденцию к уменьшению уплаты процентов. Таким образом были нарушены условия реструктуризации, обязательства по выполнению которых брали на себя собственники и топ-менеджмент банка. Главный вопрос нашего расследования — установить, были ли выполнены эти условия. Если нет, это и будет причиной того, что большая дыра, возникшая в банке, будет перекрыта государственными средствами. На сегодняшний день есть облигации государственного займа на сумму 116,8 млрд грн, внесенные в уставный фонд банка, с тем, чтобы эту ситуацию исправить и гарантировать закрытие этой дыры. Основная часть облигаций еще не монетизирована. Монетизировано облигаций ныне на 25 млрд, основная масса пока является ценными бумагами. Второй момент расследования — договоры, подписанные в результате реструктуризации: срок уплаты по ним еще не прошел. Частично срок наступает в октябре, частично — в декабре. НАБУ проводит расследование, была ли реструктуризация проведена на фиктивные фирмы, или же фирмы эти соответствуют условиям Национального банка Украины. Соответственно, будет сделан вывод, был ли умысел в том, чтобы закрыть дыру государственными средствами. Кроме того, мы будем давать оценку работы сотрудников Национального банка и их участию в этом процессе.
— Каковы перспективы расследования об ответственности экс-собственников и закрытия дыры их деньгами? Вам ФБР помогает?
— На сегодня единственный вариант закрытия этой дыры — государственные средства. Не средства заемщиков, не залоговое имущество. Залоговое имущество — в основном виртуальное, и оно, по нашему мнению, не сможет эту дыру закрыть.
Не знаю, откуда у вас информация о ФБР. Мы пока ее не можем подтвердить. Сейчас проводится расследование НАБУ, и мы расследуем обстоятельства, о которых я сказал выше.
— Речь идет о реструктуризации на 36 компаний, которая произошла в конце 2016 года. Экс-собственники банка публично заявляли, что во время этой реструктуризации в банке присутствовали 30 сотрудников Нацбанка, и куратор — оттуда же. И все это проходило под руководством департамента надзора НБУ. Вам удалось подтвердить эту информацию?
— Пока не могу об этом говорить. У нас есть письменные обязательства акционеров; служебные лица банка, которые реструктуризовывали эти обязательства; постановление Нацбанка, регулировавшее эти процессы, и Нацбанк, так или иначе принимавший участие в этих процессах. Проверка законности действий всех вышеперечисленных и является предметом нашего расследования.
— Условно дело можно разделить на несколько составляющих. В 2015 г. чиновники НБУ публично говорят, что на 2015 г. 90% кредитного портфеля юрлиц в Приватбанке были «мертвыми». Это уже были залоги под имущественные права. Соответственно, один из главных вопросов: почему НБУ так долго ждал, весь 2016 год, а потом допустил реструктуризацию фактически неработающего, токсичного кредитного портфеля на фирмы-пустышки?
— Этот процесс не так однозначен, как он может выглядеть. Начиная с 2014 г., проблемы начались у всей банковской системы, в том числе и у Приватбанка. В 2015 г. была констатирована проблемность его кредитного портфеля, была проведена инспекционная проверка, составлена справка по ее результатам, где указывались существующие проблемы не только с кредитным портфелем, но и в других сферах деятельности. Именно с этого момента начались переговоры с топ-менеджментом, владельцами Привата, с тем, чтобы эти проблемы устранить, заменить существующие залоги реальными, чтоб вносить в уставной капитал банка имущество, которое ранее передавалось в залог. Возможно, подтверждений в открытом доступе вы не найдете, но эта работа велась, и некоторые обязательства выполнялись. Есть еще банковская тайна и тайна следствия. В 2016 г., когда часть обязательств была выполнена, встал вопрос о выполнении основной массы обязательств. В том числе и о реструктуризации кредитного портфеля 193 заемщиков. Вы употребили термин «финансовая пирамида». Действительно, эта задолженность накапливалась и возникла не за один день. Найти первый кредит — достаточно сложно. Выдавался кредит, потом образовывалась новая компания, кредит погашался, погашались проценты, потом возникал новый кредит, и т.д. Как это возникло в конце 2016 г. — новыми кредитами 36 заемщиков в среднем в размере 4–4,5 млрд грн закрыли задолженность по телу и по процентам по кредитам 193 предыдущих заемщиков. Однако различие в том, что среди тех 193-х были в том числе реальные залоги — движимое и недвижимое имущество. Здесь же только имущественные права на будущие поставки товара. Получается, что обязательства, которые брали на себя и подтверждали письменно владельцы банка, — выполнены не были. Вопрос о национализации банка ныне рассматривается в судебном порядке, подвергается сомнению законность этого процесса со стороны бывших собственников. А наша задача — установить, действительно ли имел место состав преступления как топ-менеджмента банка, непосредственно ставившего свои подписи на этих договорах, так и владельцев банка, которые вели переговоры и принимали ключевые решения самостоятельно и доводили до топ-менеджмента. И, конечно же, будет расследоваться деятельность Национального банка.
— По нашим данным, ГПУ в ходе одноименного расследования, пыталась заключить сделку с некоторыми сотрудниками Приватбанка, вывезенными за пределы Украины. Удалось ли вам с кем-либо из ключевых людей в менеджменте Привата заключить сделку?
— У нас нет информации о сделках со следствием, особенно заключенных за пределами страны. И я сомневаюсь в законности таких процессуальных действий. Есть процедура, есть УПК и есть место проведения досудебного расследования. А вот на вторую часть вашего вопроса я сейчас ответить не могу.
— Вы говорите, этот портфель сейчас обслуживается крайне плохо. Получается, что надзор НБУ, понимая, что 90% кредитов «токсичны», не проверил и эти 36 компаний, на которые реструктуризировались кредиты? Это халатность или сговор? И как вы сможете сейчас доказать, если это был сговор?
— Расследование идет. 36 фирм мы будем «пальпировать». Но вы забегаете вперед. Процессу будет дана оценка со всех сторон — начиная с действий акционеров и заканчивая действиями работников НБУ, включая менеджмент Приватбанка. Каким будет наше окончательное решение? Зависит от собранных доказательств, и пока говорить об этом рано.
Одним из аспектов расследования является то, что директора и учредители 36 компаний, получившие кредиты в октябре-ноябре 2016 г., — это нынешние или бывшие работники группы «Приват», начиная от менеджеров нижнего звена и заканчивая техническими работниками предприятий, входящих в группу. Поэтому насколько настоящим является этот директор, этот учредитель, получающий в банке кредит на 4,5 млрд грн со 100-процентным кредитным риском, ничем не обеспеченный, кроме мифического договора поставки каких-то товаров, в объеме, который потребляется всем государством за 2–3 года, мы можем только догадываться. Равно как и о степени обеспеченности, мере реальности намерений этих компаний проводить реальную хозяйственную деятельность, получать прибыль и выплачивать свою задолженность по кредиту.
— В свое время ZN.UA брало интервью у швейцарского прокурора, расследовавшего дело Павла Лазаренко. У него на стене висела схема 3х2 метра, где размером со спичечный коробок были изображены офшоры, задействованные в схемах. Насколько полным является представление НАБУ об активах Коломойского и Боголюбова? Вы установили, как выводились деньги и где они сейчас находятся?
— Ну, вы сравнили времена! Но у нас есть ряд схем, мы работаем и с нашими аналитиками, и с финмониторингом, и с зарубежными партнерами. Весь комплекс мероприятий, которые будут способствовать установлению истины и, соответственно, установлению этой схемы, — сейчас задействован.
— Что за схема у вас на столе?
— Схема сотрудников, здесь находятся все юридические лица, получившие кредиты, здесь все учредители и директора, отслеженная связь с предприятиями.
— В схеме отражена только Украина — или учтены офшоры?
— Все 36 компаний — украинские. В данный момент мы работаем только над ними.
— Кстати, о связанности. Уже новый аудитор «Приватбанка» (Ernst & Young) не доказал названный Нацбанком процент связанных лиц и сослался в отчете на причину невозможности получить достоверную информацию. А вы смогли получить?
— Если вы читали отчеты Ernst & Young, то заметили, что в нем нет практически ни одного категорического суждения. И эта формулировка тоже не является категорической. Там не написано, что эти компании не являются связанными. Там написано, что аудиторы не получили достаточно информации.
— А вы получили?
— На данном этапе нам не хотелось бы говорить, что именно мы уже получили и что имеем. Идет процесс. Мы собираем доказательства и будем принимать процессуальные решения. О любых серьезных решениях сразу станет известно. Пока что их нет.
— НАБУ проводило выемку документов в Нацбанке. Вы получили все нужные вам документы? Или что-то исчезло за давностью?
— Мы проводим выемку документов, получаем их из Национального банка, из Приватбанка, изучаем, и возникает потребность в других документах. Таких фактов, чтобы что-то украли, или уничтожили, или скрыли, — не встречали пока.
— Известно ли вам местонахождение бывших членов правления и кредитного комитета Приватбанка?
— Известно.
— Они все за границей?
— Известно местонахождение. Это все, что могу сказать.
— А какой-то контакт с ними есть?
— Я могу вам дать только тот минимум информации, который даю. Расследование достаточно серьезное. Любая информация может быть использована для многих других дел, которые открыты сейчас в других судах. Количество исков уже доходит до сотни. Мне известно, что один из собственников группы Приват (Коломойский. — Ю.С.) по какому-то делу даже настойчиво требует, чтобы его признали потерпевшим. Каждое лишнее слово может быть использовано в других судах — административных и хозяйственных. Поэтому мы сейчас очень аккуратно подходим к разглашению информации, с тем, чтобы не навредить расследованию, в первую очередь, и не дать возможность тем судам, которые инициированы Коломойским как средство защиты против процессов, происходящих ныне в Приватбанке, — обвинить нас в чем-либо.
— Сформулируем иначе: вам удалось допросить членов кредитного комитета и председателя правления банка?
— На данном этапе расследования детективы пока не видят такой необходимости. После проведения всех необходимых следственных действий указанные лица могут быть вызваны в Национальное бюро для дачи показаний.
— Что с Рожковой? Бодра, весела, спортивна, дружит с Тигипко…
— Это отдельная тема для разговора.
— А разве в этом расследовании она, как глава надзора НБУ, не фигурирует?
— Допрошена как свидетель на данный момент. На сегодняшний день у нас подозреваемых нет. Юридическая оценка действий работников Нацбанка, причастных к этому делу, будет дана по итогам расследования.
— Вы оценили масштаб убытков для государства в деле «Привата»?
— Убыток исчисляется сотнями миллиардов гривен. Нужна экспертиза, чтобы установить точную сумму ущерба. Чтобы провести экспертизу — нужно изъять документы. Соответственно, нужно провести другие следственные действия, чтобы информация, предоставляемая экспертам, была максимально полной. При этом разглашение информации может нанести вред и расследованию, и процессам, происходящим в Приватбанке.
— Вы общались с аудиторами? Прошлыми, нынешними…
— Не хотел бы отвечать.
— А потребность докапитализации Приватбанка уже после национализации, обоснованность формирования у работающего «высокотехнологичного» лидера практически 100% резервов корпоративного портфеля — это часть «приватовского» расследования?
— Нет. Но мы подумаем над этим.
— С волками жить — по-волчьи выть. Случаются политически целесообразные договоренности, дающие возможность воевать не на всех фронтах. Но это не мешает нам задать вопрос: а что с «рюкзаками Авакова»? Что с Демчиной? Что с Кононенко?
— «Рюкзаки» движутся. Указания САП [Специализированной антикоррупционной прокуратуры] мы выполняем, обсуждаем, получаем новые сведения, и дело движется. Есть определенные дискуссии в прокуратуре. Мы получаем от них указания и работаем. Очень многое сделано.
— Мы знаем, что по «рюкзакам» проведены все экспертизы. Но это было уже достаточно давно.
— Все, не все… Мы месяц назад получили новые указания и сейчас их выполняем. Дело расследуется. Мы движемся к «подозрению». Но пока проект «подозрения» в прокуратуре.
— А дело о более чем сотне квартир, переданных в фонд СБУ подозреваемым в сепаратизме бывшим совладельцем «АТЕК»?
— Не могу говорить.
— У вас непростые отношения с Генпрокуратурой. И есть подозрение, что вы не хотите открывать сразу несколько «фронтов», поэтому дела, сенситивные для МВД и СБУ, не педалируются НАБУ.
— «Захотели — расследовали, не захотели — не расследовали» — это не о нас. Если мы будем подобным заниматься, то мы ничем не будем отличаться от Генеральной прокуратуры. Есть [Уголовный процессуальный] Кодекс, в котором указано, как расследовать, — и мы расследуем. Если будут основания для составления «подозрения» — детектив его напишет. Будут основания, будет согласие прокурора — и подозрение объявят. Мне не нравятся формулировки об учете политической целесообразности.
— Вы получили доступ к е-декларациям сотрудников СБУ? К декларациям верхушки, в первую очередь.
— Если нам по конкретному делу нужна декларация, мы получаем разрешение суда и, соответственно, доступ к ней.
— НАБУ анонсировало более 50 дел по статьям о лжи в е-декларациях и незаконном обогащении. Сколько подозрений оглашено?
— Состоянием на конец августа мы расследуем 72 производства по результатам анализа электронных деклараций. Речь идет как о незаконном обогащении (ст. 368-2 Уголовного кодекса), так и о внесении заведомо недостоверных данных в декларацию (ст. 366-1 Уголовного кодекса). На сегодняшний день о подозрении сообщено двум людям.
— Вам не хватает людей — или тормозит САП?
— Торможения нет. Дел достаточно много. Я не готов сказать, сколько людей занимается исключительно электронным декларированием. Это большой кусок работы. Некоторые дела подошли к стадии объявления подозрения, по некоторым делам подозрения уже объявлены, некоторые — обсуждаются с прокуратурой. Очень хотелось бы, чтобы некоторые дела уже были рассмотрены. Но… К примеру, дело Кулика (Константин Кулик — военный прокурор сил АТО, которого НАБУ и САП подозревают в незаконном обогащении) в октябре 2016 г. было направлено в суд. Без малого год как оно там. Никакого прогресса: постоянные переносы, срывы заседаний. К сожалению, мы наблюдаем саботирование со стороны защиты, которая использует возможности законодательства для затягивания. И это люди, заявлявшие, что за 5 минут докажут свою невиновность в суде! И все на фоне нежелания суда рассматривать это дело. Недавно мы были в Литве. У нас норма по незаконному обогащению действует с марта 2015 г., а у них с 2010 года. Литовцы опытнее в расследовании таких дел. Вначале у них были все оправдательные приговоры. Потом коллеги получили разъяснение Конституционного суда и сейчас подошли к тому, что Верховный суд будет рассматривать первую кассацию по этой категории дел. Сейчас в НАБУ есть десятки уголовных дел. По многим мы уже приблизились к «подозрениям», составили их, отправили в прокуратуру и выполняем указания прокуроров. Практики у нас нет, поэтому и детективы, и прокуроры — первопроходцы в этом процессе. Но сказать, что есть торможение со стороны САП, я не могу. Мне кажется, что самый большой негатив в этом процессе — отсутствие практики и затягивание в суде. Это несет огромные риски для всего процесса декларирования. Поскольку отсутствие приговоров по этой категории дел приводит к тому, что процесс электронного декларирования может перерасти в процесс амнистии. Если говорить, например, о взятках — это «накатанные» дела, просто фигуранты новые. И тут есть проблемы, но другие. Но суды — болезнь универсальная. Приведу в пример «дело Пасишника», исполнительного директора НАК «Нафтогаз». Элементарнейшее дело. Направлено в суд в мае 2016 года. Никто даже не приступил к рассмотрению. Суд возвращает обвинительный акт, его направляют повторно. Потом дело по кругу ходит. Мы видим, что, с одной стороны, судьи боятся выносить обвинительные приговоры. С другой — боятся выносить решения на обсуждение. Почему самая распространенная для них сейчас практика — затягивание? То они «тройку» не могут сформировать, то каждый из «тройки» поочередно уходят в отпуск, у каждого по 600 уголовных и гражданских дел. И все это дает им оправдание насчет процесса рассмотрения дел. Для нас это очень большая проблема. Вот Верховная Рада собралась, но оптимистических ожиданий по созданию антикоррупционного суда у меня по-прежнему нет.
— НАБУ принимало непосредственное участие в информировании ВККС о подноготной кандидатов в Верховный суд. Вы довольны итоговым составом?
— Во-первых, оснований, позволяющих сказать, что «пропало все», я пока не вижу. Во-вторых, у нас был меморандум с ВККС, и мы всех кандидатов изучали. Мы контактировали как с Комиссией, так и с Советом добропорядочности. По некоторым кандидатам были проведены дополнительные проверочные действия. Конкурс был достаточно долгий, прозрачный. В нем очень активна была роль общественности. Затягивание с запуском суда, которое связано с непринятием Кодекса, больше указывает на то, что власть побаивается нового, независимого Верховного суда. Я бы не назвал новый состав однозначным успехом, но условия созданы, судьи получат аванс доверия и это даст им возможность судить не по телефонному праву, а по Кодексу.
— У вас есть телефон прямой связи с президентом?
— Односторонний. Он может мне позвонить, а я ему нет.
— А почему вы его не отключили?
— За два с лишним года он ни разу не зазвонил.
— Вы выступаете за антикоррупционные суды и называете обманом антикоррупционную палату.
— ПалатЫ, а не палатУ! Создание Высшего антикоррупционного суда определено Конституцией. И дискуссии в этом вопросе быть не может. Просто не прописан механизм создания этого суда. Предполагается, что в Верховном суде будет отдельная антикоррупционная палата, которая будет выполнять функцию последней инстанции для рассмотрения этих дел, но при этом должен быть создан отдельный независимый суд для рассмотрения дел о топ-коррупции в первой и апелляционной инстанциях. Но инициативой БПП предлагается создать палаты и в обычных судах для рассмотрения антикоррупционных дел! Это глупо и невозможно по ряду причин. Во-первых — логистика. У нас 27 регионов. И нужно создать 27 палат в областных судах. Есть около 450 районных судов. То есть создавать такое количество палат — это нереальный по громоздкости и затратам проект. Зачем создавать такую громоздкую структуру, которая, возможно, в некоторых районах или областях годами работать не будет? Поэтому мы настаиваем на создании специализированного суда. Причем никакой велосипед мы тут не изобретаем. Практика работы специализированных судов у нас достаточно длительная: административный, хозяйственный.
Во-вторых. Когда отдельные судьи сдавали экзамен, многие оказались не готовы к рассмотрению дел, переданных НАБУ и САП. Представьте: судья слушал дела о разбое, грабеже — и вдруг пришли 25 видеокамер центральных каналов, 20 членов парламента и кричат, что судья негодяй! А тут еще пожаловали три действующих министра, вместо того, чтобы выполнять свои прямые служебные обязанности, пытаются взять на поруки подозреваемого по уголовному делу. Не все судьи готовы к таким процессам. Создание антикоррупционного суда — это возможность найти судей, которые готовы будут такие дела слушать… Я не думаю, что возникнет очень много желающих работать в этом суде. Исходя из того опыта, который мы видим в Соломенском суде на отдельных процессах. Те, кто придут работать в антикоррупционный суд, будут профессионально готовы к таким делам. А то, что предлагают депутаты БПП — это обман. Обман, который невозможно организовать с точки зрения ни юридической, ни логистической. Очень много манипуляций. Создание специализированного суда снимет все эти моменты.
— Какие шансы, что появится специализированный суд?
— Если бы это принималось в комплексе с Законом «О НАБУ» — шансы были бы 100%. Сейчас много молодых «экспертов» выступают по телевидению и обсуждают, плохо мы работаем или хорошо. Но в нынешних реалиях, когда Антикоррупционное бюро показало, что в Украине возможно привлечение к ответственности «неприкасаемых», шансы создать спецсуд уменьшаются с каждым днем. И когда я в августе презентовал наш очередной отчет за предыдущие шесть месяцев работы, я публично обратился и к парламенту, и к президенту, подчеркнув: осень — это период оценки политической воли во многих процессах в стране, в том числе и в отношении логичного завершения антикоррупционной реформы. Без создания суда, который сможет поставить точки по тем делам, которые уже начаты и переданы в суд, общество и международные партнеры поймут, что антикоррупционная реформа, как и многие другие реформы, зашла в тупик. Ведь антикоррупционная реформа призвана защитить другие реформы, если они будут реализованы. Осень — это индикатор наличия политической воли.
Когда создавалось НАБУ, многие думали: очередной «проект на бумаге», поэтому тогда закон был проголосован очень быстро. А когда появились задержания, публичные процессы, когда вся страна видит, как топ-чиновников завозят на каталке под одеялом в суд, а действующие министры приходят спасать своих политических спонсоров… Особо сильное впечатление на потенциальных расследуемых произвела последняя операция по «янтарному делу», когда был применен новый институт антикоррупционных расследований — офицеры под прикрытием. После всех этих операций шансов на рождение спецсуда намного меньше. Но мы надеемся, что поддержка наших западных партнеров и гражданского общества сыграют свою роль.
— На гражданское общество, особенно связанное с западными партнерами, в Украине началась системная охота. Спецоперация власти просочилась уже в западные СМИ через лоббистские публикации.
— Мы это видим. Это, наверное, естественная реакция элиты, не готовой к реальным антикоррупционным мероприятиям и реформам. Прогнозируемо. И если смотреть на эту ситуация глазами оптимиста, то это признание того, что какие-то процессы все же пошли. Я не готов сказать, какое количество дел расследуется в отношении меня и моих сотрудников, но их очень много, и мы исходим из того, что мы работаем в условиях тотальной прослушки, тотального наблюдения. Практически у всех кандидатов спрашивали: вы готовы к тому, что в отношении вас будут возбуждаться уголовные дела, что вас ждет сопротивление? Люди в большинстве своем знали, куда шли. Никто из работников НАБУ не думал, что будет просто.
— Вам часто приходится сталкиваться с утечками оперативной информации?
— С утечками информации мы постоянно боремся. У нас целый ряд подразделений этим занимается. В том числе и управление внутреннего контроля.
— А вы уличали отечественные спецслужбы в попытках вербовать ваших сотрудников? Есть ли у вас информация, что такие попытки были?
—Наши сотрудники обязаны при наличии таких обстоятельств сообщать о них в управление внутреннего контроля и директору. Такая информация от наших сотрудников поступала.
— Из трех структур, призванных бороться с коррупцией — НАБУ, НАЗК и ДБР, — в сравнительно высокой степени оправдывает ожидания только НАБУ. Вашей «рассаде» повезло — ее «подвязали» к колышку ФБР и посольства США. Всех остальных «не подвязали», и они просто упали в грязь и сгнили. Некоторые — даже не взойдя. Вы считаете, что с ГБР вам будет легче, чем с прокуратурой, работать? Исходя из того, что главой может быть лишь ставленник той или иной группы в окружении президента. Вы за то, чтоб ГБР заработало, понимая, что это будет? Или менять шильце на мыльце вы не стремитесь?
— Для того чтобы получить реальную помощь и поддержку — надо доказать твердость стебля. Точнее — самим очень много и упорно работать.
С ГБР же проблема все больше усугубляется. Скоро истекает срок, когда дела нужно передавать в ГБР. А значит — надо снова менять закон. Насколько я помню, первый срок был в марте 2016 г. Потом он был перенесен. Уже больше года идет конкурс на директора ГБР. Если говорить о том, нужно ли его запускать? Нужно. У нас не должно быть такого подвешенного состояния. Когда есть неопределенность и нет линии формирования органа проведения реформы — все замирает, и никаких позитивных изменений не может быть в принципе. Нужна концепция развития правоохранительных органов. Если она остановилась, значит, реформа не идет. Можно до потери пульса задерживать сельских голов за взятки, но это ничего не изменит. Если так, то нужно менять законодательство и говорить, что ГБР не будет, а следственная линия отходит прокуратуре. Но если мы движемся в русле избранной концепции, то давайте создавать ГБР, где структура будет очень схожа со структурой НАБУ — с общественным советом. Да, многое будет определять позиция руководства этого органа. Но создавать — нужно. Потому что долго в подвешенном состоянии этот процесс не должен находиться.
— Но вы же понимаете, что это будет очередной президентский щуп?
— Мы же в политические моменты особенно не лезем. Я считаю, что прецедент НАБУ показал: возможно провести открытый конкурс и избрать человека, который создаст службу для реализации выписанных в Законе целей. Когда проходил конкурс, мне задали вопрос на собеседовании: «А что вы будете делать с прокуратурой, которая будет за вами надзирать?» И это был самый сложный вопрос. Но, во многом благодаря гражданскому обществу, был организован институт антикоррупционной прокуратуры. И это спасло НАБУ. И ни одно подозрение, которое мы предъявили, не было бы возможно без решения антикоррупционного прокурора. Каким бы сильным ни было желание детектива, но задержать главу фискальной службы без САП, к примеру, было бы невозможно.
— Вы притерлись с Холодницким?
— Мы работаем как одна команда. Если САП и НАБУ не будут работать одной командой, будет беда.
— И давно вы работаете как одна команда?
— С самого начала.
— Вы только что подвергли испытанию веру в вашу искренность. Но — не суть. Высокое КПД работе обнявшихся НАБУ и САП может дать только суд…
— Мы снова возвращаемся к тому, о чем уже говорили: необходимо создание спецсуда. Я думаю, что прокуроры тоже не в восторге от того, как им приходится ходить в суды. Дела накапливаются. Огромное количество заседаний срывается. Прокурор реально тратит много времени: поехал — сорвали. А их в САП всего 30 человек! Сейчас приняли решение, что будет увеличиваться их штат. Вызов №1 — антикоррупционный суд.
— Доводилось говорить с одним из ваших оппонентов. Он абсолютно оптимистичен в плане аудита НАБУ, поскольку, по его мнению, в любом случае есть уже доказанное нарушение закона: НАБУ должно регистрировать все обращения, а вы их не регистрируете. Их более 30 тысяч, а зарегистрировано гораздо меньше. Ваш оппонент утверждает, что «это прямое нарушение закона, за которое мы снимем Сытника». Что вы ему ответите? И каковы перспективы с определением аудитора?
— Мы в этом процессе не принимаем участия, и мы неоднократно говорили: нам бы хотелось, чтобы заключение аудитора было не негативным или позитивным, а чтобы оно было результативным, в первую очередь. А желающих снять Сытника и ликвидировать НАБУ очень много у нас в стране. Ведь мы — единственная реформа, которая начала реализовываться реально. Это факт. Мы это признаем. И понимаем, что политическая элита после наших расследований не испытывает к нам любви и будет делать все, чтобы этот план реализовать. Если сделать срез информации, циркулирующей в СМИ, мы можем увидеть бесконечное количество заявлений о нарушениях. Но если внимательно посмотреть на эти заявления, то все сводиться к обвинениям в политическом заказе. Каких-то конкретных заявлений, мол, «детектив такой-то нарушил такую-то норму», — нет. Все заявления носят абстрактный характер. Команда НАБУ, и, думаю, команда САП, считает, что если в наших действиях найдут реальные нарушения, подпадающие под дисциплинарные проступки, под уголовные правонарушения, — об этом сразу станет известно, и будут подозреваемые, будут попытки огласить факты. Поэтому все наши сотрудники и коллеги понимают, что единственный способ дальше работать, единственный способ противостоять сопротивлению, нарастающему с каждым днем, — действовать сугубо в рамках законодательства. Я не говорю, что наши сотрудники идеальны: никогда не ошибаются, быстро и эффективно все делают. Но, если бы были реальные факты грубых нарушений Уголовного процессуального кодекса, а не просто заявления в Фейсбуке обозленных людей... Задержание высокопоставленного прокурора — новость на 20 минут. Задержанный работник, ранее уволенный из НАБУ, — тема месяца.
Что же касается регистрации заявлений, здесь практика неоднозначна. По большинству жалоб суды отказываются обязывать нас вносить данные в реестр. Если сравнивать нашу статистику со статистикой по прокуратуре — там все намного хуже.
— У НАБУ, помимо вашего желания, появилась новая функция — вами политики пугают друг друга. Если для кого-то угроза исходит от ГПУ или СБУ, или НАЗК — всем понятно, куда нужно пойти, чтобы решить вопрос. Ведь там один хозяин. А если речь идет о НАБУ, то тут чем черт не шутит… Поди знай, в заказе — не в заказе...
— Слово «заказ» неприменимо к НАБУ. Но то, что есть манипуляции, когда идут слухи: «40 депутатов сегодня будут привлекаться…» Для чего это делается? Напугать в очередной раз депутатов, чтобы они охотнее голосовали за законы, которые будут блокировать нашу работу.
— Высокопоставленный чиновник прокуратуры распространял информацию в АП о том, что уже подписаны ордеры на обыски в ряде локаций г-на Кононенко.
— Это тоже пример запугивания. Политические силы для того, чтобы получить уступки на своих переговорах, пугают нами. К сожалению, тактика запугивания для принятия определенных решений и без ведома НАБУ, и без получения информации — достаточно часто встречается.
— А вы себе представляете Ю.Луценко на посту премьер-министра?
— У меня нет абстрактного воображения.
— Вам приходилось сталкиваться с ложными повестками НАБУ?
— Да. Периодически задерживаем мошенников, которые «трудоустраивают» в НАБУ или берутся «решить вопрос» с НАБУ. Недавно ряд лиц получили по телефону повестку якобы от НАБУ, с указанием «вы должны дать показания на такого-то такого-то и сотрудничать с НАБУ».
— Для кого охотились?
— Мы сейчас это выясняем. Но такие факты есть.
— Что будет с «Роттердам +»?
— Суд нам пару раз отказывал в доступе к документам. Но расследование идет. Оно очень интересное и очень актуальное. На нас лежит огромная ответственность и обязанность дать ответ: законно или незаконно. Так просто из этого дела никто не уйдет. Наш ответ должен быть очень четкий и аргументированный. Для этого нужно провести полноценное расследование. Это одна из топ-тем.
— Дело о «Черной бухгалтерии ПР». ZN.UA его с генералом Трепаком породило, а вы?..
— А мы работаем сейчас. Вместе с отделом Горбатюка, начальника отдела спецрасследований ГПУ. У нас есть общая группа детективов, и они совместно работают.
— Каковы перспективы?
— Я надеюсь, что те наработки, которые у нас были до передачи этого дела ГПУ, будут реализованы.
— Когда?
— Это зависит от прокуроров Горбатюка.
— Что слышно по поводу вывода средств девятью украинскими банками через австрийские банки? Это дело НАБУ начало расследовать раньше «Приватовского».
— Расследуется. К сожалению, не все страны так быстро и эффективно сотрудничают, как, например, Швейцария. Есть случаи, когда мы по году ждем ответа на международное поручение. От этого напрямую зависит скорость расследования. То дело, о котором вы спрашиваете, как раз связано с ожиданием получения ответа на международное поручение, и это та страна, где мы не можем похвастаться оперативностью взаимодействия.
— Но в основе дела была информация, предоставленная австрийцами...
— Да. Была. Но есть цикличность расследования. Мы получили ответ, собрали комплекс доказательств, отправили новое поручение. Вот, ждем. С Панамой вообще тяжело — год-полтора висит.
— А вы не изучали принятие нового закона в Англии о том, что если происхождение активов не имеет законного объяснения, то они конфискуются государством?
— У нас уже третий год безуспешно пытаются принять это законодательство. По поводу гражданства и конфискации. Оно доходило до парламента. В парламенте искажалось так, что, к сожалению, оно у нас недееспособно. Такая норма есть не только в Великобритании, но и в Грузии.
— Да, но Великобритания — «пряталка».
— Это очень прогрессивная и эффективная норма закона. Сейчас технологии таковы, что схему можно реализовать за 20 секунд, имея компьютер, пару флешек и доступ к Интернету. Эта проблема актуальна не только для Украины, но и вообще для мирового сообщества. Поскольку практика международного сотрудничества формировалась тогда, когда вместо компьютеров были калькуляторы. Соответственно, реализация схем занимала времени больше, и их сложнее было расследовать. Ныне технический прогресс работает в пользу преступников. А система противодействия — тормозит. Допустим, есть преимущество в поиске имущества. Но найти имущество — это одно, а вернуть его — огромная бюрократическая процедура. Поэтому эта проблема имеет глобальное значение не только для Украины.
— Вам приходилось в коррупционных схемах сталкиваться с биткоинами или иными криптовалютами?
— Еще нет. Но мы хотим сейчас провести обучение наших сотрудников с прицелом на то, что в перспективе такие дела могут появиться. Мы будем проводить обучение сотрудников, чтобы люди понимали, какие схемы возможны, и чтобы мы были готовы к этим расследованиям. Это будет реализовано в ближайшее время, поскольку мне кажется, что этот вопрос очень скоро станет актуальным.
- Информация о материале
Управління житлово-комунального господарства та екології Чугуївської міської ради уклав угоду з ТДВ «Спецбуд-3» щодо проведення ремонтних робіт загальною вартістю 10,6 млн. грн.
Про це стало відомо зі звіту про укладання договору та проведення аукціону, який розміщений на порталі системи електронних закупівель «Прозорро».
Планується проведення капітального ремонту дороги та тротуарів по вул.Харківська від перехрестя вул.Леонова до вул.Робоча в м. Чугуєві.
Єдиним конкурентом було ТОВ «Вега-Буд».
Цікаво, що обидва конкурента є пов’язаними між собою.
ТОВ «Вега-Буд» зареєстровано на Сергія Колесника, який з 2005 року є директором фірми. До липня 2012 року власниками «Вега-Буд» були Ганжа Оксана Віталіїївна і Золотарьова Лілія Михайлівна. На Сергія Колесника також записана частка у ТДВ «Спецбуд-3», яким керує депутат Харківської міськради від партії «Відродження» Віталій Ганжа й яке виграло цей тендер.
Більше того, у ТОВ «Вега-Буд» головним інженером працює син Віталія Ганжи.
Крім того, під час торгів обидві фірми вказують фактичне місце знаходження одну й ту саму адресу – вул. Мироносицька, 30.
У цьому домі знаходиться головний офіс ТДВ «Спецбуд-3».
- Информация о материале
Страница 174 из 1561
