Статьи
Зверское убийство сотрудницы Одесского СИЗО и последовавшее за ним избиение спецназом заключенных в очередной раз вытолкнули наружу проблемы средневековой как по сути, так, зачастую, и по времени постройки зданий отечественной пенитенциарной системы.
Ее реформа началась год назад с ликвидации профильной государственной службы и передачи вожжей Минюсту. Однако произошедшее 17 августа многих заставило усомниться в том, способен ли бывший банковский служащий, 14 лет проработавший в «Укрэксимбанке», управлять тюрьмой?
Сам Денис Чернышов, около года назад назначенный заместителем министра юстиции и призванный заниматься пенитенциарной реформой, считает, что способен. Признавая свои ошибки, он говорит, что хотя юристом пока так и не стал, но некоторые, проработав в системе более 10 лет, знают еще меньше: «Потому что я читаю все по-свежему, сейчас». Достаточно ли этого, чтобы переписать законы двух джунглей — бюрократических и тюремных — вопрос.
Своими главными задачами Чернышов считает улучшение условий содержания и предотвращение повторного возвращения человека в тюрьму. О том, насколько ему это удается, что тормозит процесс реформирования пенитенциарной системы, с какими проблемами пришлось столкнуться и кто виноват в ситуации с убийством в Одесском СИЗО, замминистра юстиции Украины Денис Чернышов рассказал ZN.UA.
— Денис Викторович, давайте начнем с резонансного убийства в СИЗО Одессы. Какие приняты меры?
— Да, тут множество случаев невыполнения инструкций и большой некомплект персонала (только в Одессе — 55 человек). Все это приводит к тому, что порой людей конвоируют в одиночку.
— О проблемах в этом СИЗО говорилось давно. Подкомитет ООН по противодействию пыткам фиксировал там нарушения. Несколько месяцев назад сообщали о драках со смертельным исходом в этом учреждении. Вам не кажется, что такие звоночки трудно не услышать?
— Это не звоночки, это беда. И это будет продолжаться. Одесское СИЗО — проект британской викторианской эпохи, барачная система содержания, расцвет субкультуры и прочее.
Но если у инспектора оклад 1800 гривен (доплаты до минималки мы выбиваем), и ему предлагают занести что-то за взятку — что его остановит?
Алкоголь — особая беда. Много алкоголя — начинается брожение. И опять мы приходим к наболевшей и надоевшей теме — к деньгам.
— А свинарник на территории СИЗО — это нормально?
— Я не снимаю ответственность с подчиненных, хотя в хозяйственную деятельность отдельного предприятия лезть не могу. Но куда смотрела СЭС? Прокуратура, которая постоянно должна там торчать? Инспекция по труду? Все по кустам. Все говорят: виноваты вертухаи. Да, многие понесут ответственность, многие будут уволены, но если говорить честно — виноваты не только они. Это попустительство всех.
— Есть версия, что убийство сотрудницы и последовавшее за этим избиение заключенных спецназом было организовано блатными и криминальными авторитетами с целью устранить нового начальника, который, как говорят, попытался прикрыть наркотрафик. Насколько эта версия жизнеспособна?
— Такая версия есть. К сожалению, несколько более широкая — не только представителями криминального мира, но и с участием коррумпированных сотрудников пенитенциарной системы. Эти версии отрабатываются, но комментировать их сейчас, пока идет следствие, я просто не имею права.
— Вы же понимаете, что если эта версия верна, то это говорит еще и о полной потере госконтроля над тем, что там происходит?
— Давайте не будем утрировать. Продажа наркотиков существует ведь не только за решеткой. В том числе с участием представителей органов власти. Экстраполируя ваш пример на всю Украину, можно ли сказать, что контроль над ситуацией в стране полностью утрачен?
— Иногда складывается такое ощущение.
— Тут вопрос — как подать. Однозначно, проблемы есть. Иначе реформу не надо было и начинать. Коррумпированные сотрудники появились не вчера. Когда мне говорят, что такую шикарную службу загубили, у меня складывается ощущение, что эти люди — с какой-то другой планеты. Да, система больна. Не признавать, что в ней есть проблемы, — самообман. Поэтому мы всё максимально открыли, в том числе для журналистов и правозащитников. Чтобы нам помогли поставить как можно более точный диагноз и мы могли назначить лечение и вылечить.
— Но мы не сможем купить лекарства — на это нет денег.
— То, что мы открываем систему, позволило нам, например, сработаться с Глобальным фондом, который дал нам лекарства по туберкулезу и СПИДу на год. Красный Крест сейчас делает в десяти СИЗО ремонт аптечных пунктов, комплектует их лекарствами и проводит переквалификацию врачей.
СИЗО — очень важная точка в пенитенциарной системе, точка первого входа клиента. Насколько качественно мы его продиагностируем, настолько обрубим возможность входа новой болячки в СИЗО, а дальше — в места лишения свободы.
— СИЗО Одессы, Киева, Хмельницкого признаны международными и украинскими правозащитниками не соответствующими нормам. Последние события на что-то повлияют? Будет ли закрыт Одесский изолятор?
— Нет. А где будут содержаться подследственные? У нас других помещений нет.
— И вот мы возвращаемся к теме больного организма, который никто не знает, как лечить. Каков механизм оптимизации численности учреждений, консервации колоний?
— Пример колонии в Запорожской области: 35 заключенных (плановое наполнение — 800 человек) и 135 человек обслуживающего персонала. Таких примеров, где колония наполнена менее чем на 50%, много. Но по существующему законодательству, чтобы консервировать, мы должны провести капитальный ремонт строений, ТЭО, экспертную оценку. Сейчас из спецфондов мы выкраиваем на это средства.
— Каковы результаты проводимой вами реформы?
— Чтобы ее начать, нужно поставить диагноз системе, прописать дорожные карты. Пенитенциарная система — это страна в стране, ей присуще все, что и обычной жизни.
Сейчас мы доделываем паспорт реформ, всю систему разбили на блоки: персонал, правила внутреннего распорядка (ПВР), труд, питание, обеспечение. Всё требует разных усилий, исполнителей, времени, средств.
В системе — более 6 тысяч разных строений. Даже если мы будет перестраивать по одному в день, на это уйдет более 16 лет. Нас спрашивают: когда завершится реформа? Не через 5, 7 и даже не через 10 лет. Да, какие-то блоки раньше, будут обновляться законодательство, подготовка персонала.
— Дальше диагноза продвинулись?
— Конечно. Например, несовершеннолетние прошли через программу ювенальной пробации. Рецидив был только в 2% случаев. Это шикарный и совершенно конкретный результат.
— И тот — за счет канадского правительства...
— Послушайте, но это же глупость — изобретать велосипед. Да, мы набираемся опыта, клянчим. А что делать? Если бюджет не дает.
Меня многие упрекают, что я часто говорю о деньгах. Мол, и без них можно что-то изменить. Утверждаю: без денег ничего сделать нельзя. Хотите быть обманутыми и наивными?
Например, у нас беда с кадрами, колоссальная деформация. Но есть и отличные люди, которыми я восхищаюсь и иногда не понимаю, почему они остались в системе. Уволить всех? А где вы возьмете 30 тысяч человек на такую зарплату? Мы объявили конкурс — никто не стремится.
Есть программа с Советом Европы и Белоцерковским училищем по переобучению кадров: «тюремный менеджмент», «динамическая безопасность». Но переобучаемых нужно собрать, привезти, накормить. И на это, опять-таки, нужны деньги.
— Вы постоянно говорите о том, что отрасль обеспечена на треть. Назовите цифры.
— На всю систему нам дают 3,7 млрд. Это 44% от потребности. Плюс нужно было бы еще 1,1—1,2 млрд грн на зарплаты, чтобы выйти примерно на уровень с полицией — около 7 тыс грн для младшего инспектора.
На ремонты, на обновления средств практически нет.
— На ремонт СИЗО средств нет с 2014 года.
— Мне об этом хорошо известно. Если называть цифру необходимых средств в целом, она будет космической. Соответствующими международным стандартам признаны только около 2% строений. Самое старое здание — 1614 года постройки. Лукьяновское СИЗО — 1859-го. КПД сетей, труб, теплотрасс стремится к нулю. Ремонтировать бессмысленно. Есть текущие ремонты. На них мы закладываем несколько сот миллионов гривен в бюджетных предложениях на следующий год. Сколько выделят — не знаю.
В устоявшейся мировой практике строительство нового СИЗО Гринфилд обходится приблизительно в 10 тыс. долл. на одного заключенного. Учитывая, что стоимость труда и стройматериалов у нас чуть меньше, — около 8 тыс долл. Сегодня в СИЗО находятся около 19 тысяч заключенных. Перемножим — и получим 152 млн долл.: столько надо потратить на строительство новых СИЗО.
Мы понимаем, что у государства таких денег нет, и в ближайшее время не будет. Поэтому и хотим запустить программу частно-государственного партнерства. Пошли в представительство American Chamber of Commerce, в коммерческие отделы посольств инвестиционно интересных стран, в USAID, чтобы им это закинуть и получить фидбэк, чтобы нам подсказали. Мы хотим все делать максимально публично, чтобы не было потом обвинений.
— Какова ситуация с Лукьяновским и Львовским СИЗО, о начале инвестиционного конкурса по продаже которых было объявлено в феврале? Нашли покупателей?
— Еще раз подчеркну: продавать мы не собираемся, речь идет о частно-государственном партнерстве. Я лично готов признавать ошибки.
По Лукьяновскому СИЗО предложений нет. Мои бывшие коллеги говорят, что горизонт проекта (когда строительство окупит себя) — 7 лет. А инвестиции — от 50 млн долл. При нынешней ситуации в Украине мало кто готов вкладывать такие деньги с таким горизонтом.
— А Львов?
— Там предложения есть. Возможно, все получится.
— Что касается зарплат сотрудникам, то год назад, когда ликвидировали Государственную пенитенциарную службу (ГПтС), говорили, что это не потребует затрат, наоборот, даст экономию. И высвободившиеся в результате средства будут распределены на зарплаты сотрудникам.
— Действительно, за счет сокращения, на мой взгляд, абсолютно ненужных передаточных звеньев — областных управлений (сейчас существует 6 межрегиональных), были сокращены около 400 управленцев. Но поскольку в системе никогда нормальных зарплат не было, то это даже не капля в океане. Кроме того, я не хочу критиковать коллег, но не Минюст занимается бюджетом и перенаправлением сэкономленных средств, а Минфин и Госказначейство.
— Тем не менее в начале года вы говорили, что подняли оклады сотрудникам СИЗО в два раза. А по факту выясняется, что они получают как раньше. Чем это объясняется?
— Оклады подняли в два раза. Но если в тарифной сетке значилось по 500 грн… Там был просто ужас. У меня ощущение, что существовал некий негласный договор: мы к вам не лезем, но и не платим. Очевидно, заработок шел за счет коррупционных схем. Давайте называть вещи своими именами.
— Каков первый шаг при отсутствии надлежащего финансирования?
— В течение месяца выносим на Кабмин паспорт реформ, его нужно принять, рассмотреть приоритеты финансирования. Сами заключенные говорят, что самое главное, — это отношение к ним и питание. Гигиена — на третьем месте.
— А медицина?
— После гигиены. В первую очередь — все же работа с персоналом. Переход от советской репрессивной системы наказаний к реабилитации и ресоциализации.
У нас две основных функции: изоляция и ресоциализация (какими эти люди вернутся в общество и совершат ли они рецидив). То есть результат нашей работы — несовершение рецидива. Мне нравится слоган-вопрос, под которым проходила реформа пенитенциарной системы Швейцарии: «Каким вы хотите увидеть соседа, который вернулся из мест лишения свободы»? И сразу все становится близким и понятным.
— Медобслуживание в учреждениях отбывания наказания — большой, отдельный пласт.
— Да, у нас есть определенные недоразумения с Минздравом. Супрун заявляла: отдайте нам пенитенциарную медицину. Мы готовы отдать хоть завтра. Но нам сказали: сначала профинансируйте. А, по-моему, сначала — предоставление медицинской услуги, а не смена табличек.
До конца года мы разаттестуем медиков, снимем с них погоны, выведем из подчинения руководителей пенитенциарной системы, создадим отдельное госучреждение, куда и перейдут сотрудники, занимающиеся нашей медициной. Если в дальнейшем будет принято решение передать это учреждение Минздраву, мы это сделаем. Но есть много деталей, в которых кроется дьявол.
Кстати, только в семи странах из 50, входящих в Совет Европы, пенитенциарная медицина — в ведомстве Минздрава.
— После ликвидации ГПтС была упразднена и медслужба при ней. Соответственно, и все врачебные комиссии, готовившие заключение о состоянии здоровья осужденных, подпадавших под освобождение, согласно статьи 84 Уголовно-исполнительного кодекса. С конца 2016-го по лето 2017-го процедура замерла, комиссий не было, и освобождение больных остановилось.
— Врачебные комиссии сейчас действуют. Совместный приказ пролежал на согласовании в Минздраве пять месяцев. Правозащитники, к сожалению, в основном врут, поскольку зарплаты получают непонятно у кого. Да, комиссия очень долго висела, с декабря 2016-го по апрель 2017-го. Для нас это тоже было проблемой, поскольку в итоге все выливается в инсинуации с манипулированием статистикой. Ведь если комиссия не освидетельствовала и не отпустила человека домой, и он умер, то количество смертей в тюрьмах растет. Но дело не только в статистике. По-человечески лучше отпустить человека умирать дома, а не в тюрьме.
— Есть проблема и с фиксацией пыток. Когда человек даже не может пожаловаться, потому что его осматривают тут же, вместе с конвоем.
— Мы открыли систему. Такой открытой она у нас никогда не была. Впервые за всю историю существования независимой Украины в конце прошлого года ВОЗ провела инспекцию тюрем. МККК от нас не вылезает. На днях его представители были в СИЗО Одессы. Раньше это было невозможно.
Опять же, если мы посмотрим на классификацию пыток по стандартам Европейского комитета противодействия пыткам, работающего по Стамбульскому протоколу, то разновидностью пыток является даже недостаточное количество дневного света в камере.
— Да, но почти во всех учреждениях пенитенциарной системы нет питьевой воды. Это не пытки?
— А где ее взять? Только на территории нескольких учреждений есть свои скважины. В остальных — это поставки воды, фильтры. Поэтому на вопрос «Все ли упирается в деньги?» отвечаю: «Да». Нет ни одного вопроса, который бы в итоге в них не уперся. И с кроватями, и с постельным бельем нам помогает тот же Красный Крест.
Поэтому, если говорить о таких пытках, как недостаток дневного света, то они еще долго будут у нас сохраняться.
Если же говорить о пытках в общечеловеческом понимании, то есть в применении необоснованной силы, то это есть. Не буду скрывать. С этим боремся. Но тут ведь надо поймать на горячем (сеть информаторов) и зафиксировать, что тоже проблематично при отсутствии соответствующей службы.
— Что вы можете сказать об акциях протестов арестантов в подвалах судов, в которых, из-за отсутствия СИЗО, людей перед заседаниями часами держат в неподходящих условиях и без теплой еды? Арестанты вскрывали себе вены.
— Давайте разделять. Изоляторы временного содержания (ИВС) подведомственны не нам. Нацгвардия, конвоирующая заключенных, перед нами тоже не отчитывается. По поводу питания: не все пенсионеры у нас питаются так, как заключенные.
Вот нам говорят: разрешите родственникам передавать заключенным домашнюю еду. Тогда давайте пропишем в законе, что мы не несем ответственность за их здоровье. Но на это не соглашаются.
Что касается питания при конвоировании, то для таких случаев мы разработали нормы по сухпайкам в пластиковых тарах. Но Кабмин их пока не принял. В регуляции таких вещей участвует и Минздрав, и Минфин. А потом оказывается, что в бюджете нет денег.
— Какие решения Европейского совета по правам человека (ЕСПЧ) учитываются в реформе пенитенциарной системы?
— Не учитываются, а используются в качестве аргументов. Поскольку я пришел из реальной экономики, то говорю коллегам из Минфина: не так давно ЕСПЧ принял 40 решений по искам заключенных, по которым Украина должна компенсировать 1,018 млн евро. В Европейском суде сейчас — 84 тысячи дел против Украины. Представьте, если даже 10 тысяч из них — от заключенных, что будет с бюджетом? Не выгоднее ли построить нормальную систему, чем платить эти деньги, да еще и с имидж-потерями для страны?
— Каким образом будет работать криминально-исполнительная служба? Почему Минюст проигнорировал реакцию правозащитников, омбудсмена и международных организаций на создание в пенитенциарной системе следственных подразделений, решив этот вопрос без обсуждения и с нарушением регламента? Ни в одной европейской стране пенитенциарных следователей нет.
— Не могу это прокомментировать. Меня на этой должности еще не было. Как я к этому отношусь? Меня часто спрашивали о том, как я отношусь к «закону Савченко». Я отвечал: никак не отношусь, я его выполняю. По статистике, по «закону Савченко» на свободу вышли 8,5 тысячи человек, среди которых 1000 убийц. Кстати, наши поправки к этому закону не приняли, а закон полностью отменили.
Объективности в системе нет и сейчас. Я могу показаться субъективным, но статистика показывает, что прежняя система не работает.
— А новая работать будет?
— Точно не хуже, чем сейчас. Потому что сейчас вообще никак не работает. По-другому мы систему не очистим.
— Как «свои» будут расследовать преступления в системе?
— Это — не «свои». Функциональная реформа министерства подразумевает отдельные учреждения, которые будут заниматься пробацией, медициной, отдельно — Государственная уголовно-исполнительная служба (ГУИС). Следствие в последнюю входить не будет, оно будет в Минюсте.
Но пока у нас не обозначены процессуальные руководители, работа системы уголовно-исполнительной службы — в стартовом режиме. Когда она заработает — вопросы к прокуратуре. Пока мы вызываем полицию, прокуратуру, практически всё действует по-старому.
— Считаете ли вы эффективным Национальный превентивный механизм?
— Он должен быть, но нужно сотрудничать. Когда вы в конфронтации со всеми — эффект минимальный.
— В чем конфронтация?
— Когда тебе бросают на стол указания, — мол, быстро делай; когда пресс-секретарь омбудсмена кроет матом руководство Минюста — в этом мало конструктива.
— В системе — 148 учреждений и 116 предприятий. Сколько тысяч человек там работает?
— Не тысяч. По системе у нас сейчас заключены сотни трудовых договоров. А теперь расскажите мне — как они могут быть прибыльными?
Как можно искоренить и какие у нас планы: первое — мы просим у государства дать нам госзаказы. К примеру, на изготовление парт, тротуарной плитки (как в Харькове), приспособлений для мусора, металлических ограждений, основ скамеек, лабораторного оборудования для школ. Дайте нам работу, не требующую высокой квалификации.
— Почему не дают?
— Тендер. Труд заключенного государство рассматривает не как элемент ресоциализации, а как элемент бизнеса. А на тендере мы, как правило, проигрываем.
— При этом случается, что заключенные работают по 9—10 часов, а в конце месяца по документации оказывается пять дней. Где деньги?
— С этим можно бороться только если у нас будет та же система госзаказов. Кроме того, мы настаиваем, и в нескольких колониях как пилот мы это уже внедрили, чтобы оплата зачислялась не через занесение данных в тетрадь в клетку, а путем поступления денег на именной счет в банке. Как это уже есть, например, в Качановской колонии. Тогда нет возможности стереть карандашную запись или пропустить страницу. Опять же, это важный элемент подготовки заключенного к выходу — на его личном счету уже есть деньги, и выйдя из заключения, он сможет их потратить на то, что ему необходимо.
— А что случилось с идеей передачи производств в управление бизнес-структурам?
— Я говорил о том, что можно создавать какой-то холдинг. Организационная форма не столь важна. Объясню, что имелось в виду. На сегодняшний день на этих 116 предприятиях, которые тоже, кстати, имеют большие проблемы, — 116 директоров советского образца. Не знаю, есть ли у них экономическое, маркетинговое или производственное образование. В основном — нет. Есть еще 116 таких же бухгалтеров и 116 маркетологов. Все это заканчивается злоупотреблениями. Какой смысл эту ораву кормить?
Поэтому лучше разбить предприятия по отраслевому принципу, чтобы они работали. Например, у нас очень неплохая «швейка». На рынке изготовления спецодежды в Украине мы занимаем более 20%. К сожалению, зачастую работаем по давальческой схеме, поскольку не можем выиграть тендер. Но и это неплохо. Это можно как-то объединять, поставив пару толковых менеджеров, которые будут работать и по заказам, и по продвижению, и по закупке оборудования. Опять же — кооперация этих предприятий. Нет смысла на каждом иметь полный набор оборудования.
— Речь не о том, чтобы заработать. Но ведь деньги от прибыльных предприятий можно было бы направить на реформу?
— Да, на содержание колоний и улучшение их материального состояния. Как, например, в харьковских колониях. Там принципиально другой быт, нежели в колониях, где промышленность не развита, и заключенные получают по 5—6 тыс грн в месяц.
— Объезжая исправительные колонии, правозащитники интересуются у администрации: консультировались ли с ними реформаторы, привлекали ли к реформе? Ответ везде отрицательный.
— Вранье. Вот тут я могу привести факты. В приемной сидит Ирина Бойко — одна из правозащитниц. Мы всех пригласили на разработку закона о пенитенциарной системе. Разбили на блоки, были организованы подгруппы. Ими руководили сотрудники Минюста, но вошли туда все — и Совет Европы, и Красный Крест, и национальные и иностранные эксперты. Поэтому мы не сами что-то придумали. Мы придумываем вместе. Мы сильно ругаемся, но тем не менее.
— То, что ГКИС, вразрез с решениями ЕСПЧ по делам Давыдова и Карабета, продолжает применять спецназ для устрашения спецконтингента, тоже вранье?
— Не надо вырывать из контекста. Ну, продолжает. Но если рассматривать в контексте, то, возможно, не продолжает. Я сам — первый правозащитник.
— Мы думали, вы — банкир…
— Я — не банкир, я был банковским служащим. Это не одно и то же. Так вот, в силу того, что я не из этой системы, то и ее методы не совсем приемлю. И совсем не приемлю, когда они за гранью понимания. Но если в соответствии с инструкциями и нормативами применение спецназа не только оправдано, но и предписано, то я буду говорить: да, оно было применено оправдано. А если, например, имело место нападение на сотрудника, в том числе повлекшее за собой его смерть? Таких случаев в течение года было 20. Есть нюансы…
Я совру, если скажу, что не применяется. Точно так же совру, если скажу, что применяется правильно, потому что я не всегда с этим согласен. В обоих случаях совру. А уж как вы будете это использовать…
— Все же есть то, что можно менять без вложения средств. Вы говорили о гуманизации системы. Но 391-ю статью (неповиновение требованиям администрации. — Авт.) до сих пор активно применяют. Масса заключенных жалуются, что к окончанию срока им «впаивают» дисциплинарные нарушения.
— Знаете, я для себя все с чистого листа пишу. У меня опыта нет. По поводу 391-й есть конкретные, бредовые перегибы, от которых меня просто трясет. Это требует еще и внесения изменений в ПВР, потому что они только вместе работают.
— Сейчас активно обсуждается 1-я часть 391-й статьи — ужесточение наказания за передачу запрещенных вещей.
— Еще раз: дьявол — в деталях. Поэтому я все время говорю, в том числе правозащитникам: приходите. Пусть лучше мы подеремся на подкомитете ВР, но выпишем всё максимально понятно для всех. Пока не доругаемся, мы не вынесем проект в зал. Пока такой вариант даже на Кабмин не вынесен.
Честно скажу, есть пару моментов, которые мы оставили на согласование для торгов.
— Когда вы планируете вынести на Кабмин?
— 6 сентября мы будем выносить большой блок по пенитенциарке. К этому времени, наверное, не успеем. Но, думаю, в сентябре вынесем.
— Вы упоминали пожизненников. Не можем не спросить по поводу юридической невозможности пересмотра их дел. Это когда-нибудь сдвинется с мертвой точки?
— Надеюсь. К сожалению, персональный состав Комиссии по обжалованию давно не менялся. В следующий раз она будет заседать в сентябре. И мы, затаив дыхание, ждем рассмотрения очередного прошения Игоря Трубицына, который сидит уже 20 лет.
Пересмотра требуют и другие дела.
— А что с оккупированными территориями и оставшимися там учреждениями?
— В свое время, в 2014 году, была упущена возможность вывезти оттуда людей, а кроме того — еще и оружие. На данный момент на временно неподконтрольной территории расположены 5 из 5 учреждений в АР Крым, 14 из 20 — в Донецкой области, 15 из 16 — в Луганской. На 1 ноября 2014 года в них содержались, соответственно, 3295, 9511, 6426 человек.
Их перемещение не входит в нашу функцию. Инициатор в этой работе — офис омбудсмена. Ходатайство поступает на его офис, привлекают СБУ, МВД, ВСУ. Мы участвуем уже в процессе приема заключенных, когда их нам передают. В основном в Марьинке.
— Много таких случаев было?
— Нет. 149 — из ДНР, 12 — из Крыма.
— Можно ли сделать какие-то прогнозы: когда что-то поменяется в результате реформы для сотрудников, для осужденных, для их родственников, которые носят передачи, для окружающих, живущих по соседству с теми, кто выходит из мест лишения свободы?
— Для работников может поменяться в течение года. Для родственников — постепенно, но в течение года уже могут быть качественные изменения. Для окружающих — лет через 10. Потому что это работа не только пенитенциарной системы, но и общества за решеткой. У нас есть элемент пенитенциарной пробации, когда за полгода до выхода на свободу человека начинают к этому готовить: оформлять документы, если их нет; смотреть, где он будет жить; ставят его на учет в службе занятости. Недавно со службой занятости мы посмотрели, какие профессии сейчас наиболее востребованы. И в своих ПТУ теперь рекомендуем учиться на сварщика, токаря, плиточника.
Если просто выставить человека за дверь, это ситуацию не поменяет.
— То есть через год мы можем с вас, как минимум, спрашивать, что поменялось для заключенных, их родственников и для сотрудников?
— Да. А так — горизонт, большие реперные точки, я себе ставлю на 1, 3, 5, 7 и 10 лет.
- Информация о материале
Дочерние финучреждения крупнейших российских банков в Украине – Сбербанка, Внешэкономбанка (ВЭБ) и ВТБ – остались без потенциальных покупателей. Это следует из ответа Национального банка Украины на официальный запрос «Апострофа».
Регулятор подтвердил «Апострофу», что отказал в согласовании приобретения существенного участия в ПАО «Сбербанк» Саиду Гуцериеву и Григорию Гусельникову, а также Максиму Микитасю и Павлу Фуксу – в ПАО «Проминвестбанк» (дочка ВЭБа).
«Основанием для принятия таких решений было непредоставление необходимых и достаточных документов для осуществления проверки инвесторов на предмет соответствия требованиям законодательства Украины», - говорится в сообщении Нацбанка.
При этом в НБУ напомнили, что белорусский бизнесмен Виктор Прокопеня 3 августа отозвал пакет документов, который был подан 30 июня 2017 года для согласования опосредованного (через белорусский «Паритетбанк») существенного участия в размере 100% уставного капитала ПАО «Сбербанк».
«По состоянию на дату этого письма (4 августа 2017 года), на рассмотрении в Национальном банке Украины нет ни одного пакета документов, поданного для согласования приобретения существенного участия в ПАО «Сбербанк», - говорится в ответе Нацбанка. Кроме того, регулятор сообщил, что на эту же дату на рассмотрении НБУ не было ни одного пакета документов для согласования приобретения существенного участия в ПАО «Проминвестбанк».
Ранее стало известно, что украинский бизнесмен Александр Ярославский высказал желание приобрести существенное участие в ПАО «Проминвестбанк». Вместе с тем, по состоянию на 4 августа, бизнесмен не подавал соответствующие документы в Нацбанк.
Учитывая, что ранее в НБУ отсутствовали пакеты документов для согласования приобретения ПАО «ВТБ Банк» («дочка» российского ВТБ, который неофициально называют «банком Владимира Путина»), а в последнее время соответствующие заявки не появились, то на сегодня украинские дочки трех крупнейших российских банков с государственным участием остались без потенциальных покупателей.
Гуцериев и Гусельников подали документы в НБУ в апреле. Первый претендовал на покупку 77,5% украинской «дочки» Сбербанка, второй – на 22,5%. При этом изначально планировалось, что Гусельников будет покупать ПАО «Сбербанк» через принадлежащий ему латвийский Norvik Banka, однако в конечном итоге финучреждение вышло из сделки.
Григорий Гусельников вскоре после того, как стало известно, что НБУ отказал ему и Саиду Гуцериеву в согласовании приобретения украинского Сбербанка, заявил, что не намерен вносить изменения в поданный им ранее пакет документов, при этом не исключив, что в будущем вновь попытается побороться за актив «в качестве единоличного покупателя 100% долей Сбербанка или в партнерстве с другими инвесторами».
Максим Микитась и Павел Фукс также подавали документы в Нацбанк в апреле этого года. Каждый из них претендовал на 25% «дочки» ВЭБа.
- Информация о материале
Утром первого сентября я обычно просыпалась под звуки старой советской песенки «Учат в школе, учат в школе, учат в школе», звучавшей из школы во дворе. В этом году песен не было. Не потому, что в сценарий первого звонка, написанный наверняка еще при Тутанхамоне, внесли коррективы - просто школу снесли. Одна из самых старых киевских школ превратилась в стройплощадку - вместо ветхого здания здесь построят новую современную школу.
Иногда кажется, что только вот так - снести до основания и отсроить заново - и можно наконец-то вывести «совок» из наших голов. Тот самый, когда День знаний - это непременно первоклашка с ошалевшими глазами и букетом в собственный рост, торжественная линейка с клерками из районо, и напыщенные пустые речи о том, что жизнь уже не будет прежней.
День знаний, как гордо именуется первое сентября в Украине, советский атавизм. В многих странах мира занятия в школах начинаются вовсе не с приходом осени - там даже разные классы начинают заниматься в разные дни. В Украине же торжественная линейка сродни священной корове: из года в год те же слова, песни, улыбки. Как издеваются в соцсетях, эти песни сперва были на пластинках, потом их переписали на кассеты, потом на компакт-диски, а сейчас включают прямо из YouTube. Но репертуар при этом неизменен. Есть, конечно, отщепенцы, - в некоторых школах вместо торжественного построения детей взяли и повели на экскурсию. Но в общей своей массе Первое сентября остается глубоким приветом из махрового совка. Обязательная линейка, обязательный урок о чем-то напыщенно-патриотическом. «Представляешь, во дворе школы асфальт кладут, стены красят - краской несет нещадно, а посреди этого на солнце дети репетируют выступление на линейке», - сокрушался накануне праздника коллега. Даже благое, казалось бы, начинание - надеть в школу вышиванку - превращается в обязаловку. Как раньше «белый верх, черный низ». Зато соцсети аж распирает от фотографий счастливых родителей рядом со своими праздничными чадами.
По сути, вся эта торжественная часть только для показухи и делается. Слишком уж сильна традиция праздновать праздники, привязанные к датам. Вроде как начни учиться первого октября - и все, знания не отложатся, хоть ты тресни. Недаром начало учебного года так любят всяческие нардепы и чиновники - покрасоваться на камеры среди чистеньких и красивеньких детишек, порассуждать о будущем. Дошло до того, что мэр Днепра Борис Филатов прямо запретил городским чиновникам появляться на линейках. «Работать надо», - заявил градоначальник. Этот призыв особенно актуален в свете того, что украинские депутаты никак не могут принять базовый закон об образовании, без которого невозможна радикальная реформа школ. Ну не доходят у них до него руки - есть дела поважнее сопливых первоклашек.
В поздравлении ко Дню знаний министр образования Лилия Гриневич призвала: «Давайте поставим в центр учебных заведений тех, ради кого они созданы - наших дошкольников, школьников, наших учеников в профессионально-техническом образовании, наших студентов в высших учебных заведениях. Для нас очень важен совместный творческий поиск». Судя по линейкам на первое сентября, с творческим поиском во многих школах пока туго. Не считать же таковым, к примеру, молебен по случаю нового учебного года, на который школьников сгоняют в некоторых регионах страны. И можно сто раз говорить, что Украина - светская страна, но даже президент приезжает на Львовщину и вместо приветствия говорит «Слава Иисусу Христу!» Хотя в некоторых школах пошли еще дальше. В соцсетях, например, рассказывают, как в одном из лицеев с утра гремела песня из кинофильма «Гардемарины, вперед!». Слова, правда, переписали - вместо «гардемарины» в припеве гордо звучало «мы лицеисты».
Между тем именно школьник давно должен был стать центром образовательной вселенной. Не учитель, жалующийся на маленькую зарплату, и не родители, мечтающие о сыне-юристе, хотя рынок этими самыми юристами перенасыщен уже долгие годы. Школа должна вертеться вокруг детей. Тех самых, которые через десяток лет будут строить космические корабли, создавать роботов, конкурировать с китайцами, летать на Марс. Тех самых детей, для которых сегодня школьные линейки - порождение чужой далекой эпохи, где у людей не было мобильных телефонов, а по улицам ходили динозавры.
- Информация о материале
И вот, по возвращении Порошенко из Штатов, произошло несколько весьма прогнозируемых событий. В одной из своих июньских статей мы вели речь о том, что Украина могла бы преподнести крупный сюрприз России, в плане внешнеполитических ходов. Тогда мы не стали уточнять, что имеем в виду, а читатели не обратили внимания именно на этот посыл. Мы часто оставляем или открытую дверь, или второй слой, в тексте статьи для того, чтобы вернуться в нужный момент или для того, чтобы кто-то из читателей нашел этот момент и дернул за открытую дверь. В тот раз – этого не случилось, а события закрутились с такой скоростью, что к тому моменту мы возвращаемся только сейчас.
Тогда еще не было известно о том, что Лукашенко поедет в Москву за кредитом и получит его. А мы как раз имели в виду – контр игру Украины по Беларуси. В самом деле, Лукашенко каждый раз оказывается в одном и том же цейтноте. Экономика перевернута с ног на голову, и то, что страна способна производить, все сложнее продавать. Сама собой ситуация не изменится и страну ждет либо крах, либо ей нужно принимать радикальные решения по абсолютной смене политического и экономического курса. Но дело в том, что Лукашенко, в виду отсутствия образования и очевидно слабого интеллекта, никогда не найдет альтернативы. В этом смысле, он – копия Путина, серости и посредственности. Но в отличие от Путина, Лука не имеет ни нефти, ни газа, ни ядерного оружия, а потому он понимает, что надо все менять кардинально, но так, чтобы не сесть в тюрьму до конца жизни или чтобы его банально не шлепнули. Диктаторы, перед лицом краха, всегда упираются в один и тот же вопрос – гарантии личной безопасности и неприкосновенности хоть части наворованных средств.
Между прочим, гражданин Путин хорошо знаком с данной ситуацией и уже давно бы удалился на один из собственных островов, где погряз бы в беспредельной роскоши и разврате, затмевая всех магарадж, падишахов, римских императоров и арабских шейхов, вместе взятых. Но ему нужны были гарантии. Он хотел время от времени появляться со свитой в Монте Карло или Лас Вегасе, встречаться с Папой Римским и даже стать меценатом и филантропом, но непременно уважаемым и свободным от копаний против него финансовых разведок различных стран. Он даже сделал первый шаг, в этом направлении, временно назначив вместо себя некого знакомого кореша Димона, перегруженного драпом, коксом и другими видами спорта, от которых он всегда спит, а во сне издает загадочные звуки не ртом или носом. Но ему это не удалось.
При всей своей мягкости и нерешительности, Барак Хусейнович Обама, в доверительной беседе, после обнаружении и блокировки части путинской «схованки» на счетах банка Ватикана, заметил Путину без лишних реверансов: «Вова, твой дом – тюрьма». А до этого Вова получал примерно такие же сигналы и из других источников. Одно время он даже перестал забивать свои счета несметными миллиардами, а стал тупо копить золотые слитки и складывать их в бункерах, которые ему построили военные инженеры и саперы.
Так что вопрос гарантий у диктаторов возникает непременно и чем хуже ситуация, тем острее стоит вопрос, ибо все они помнят судьбу Хуссейна и Каддафи, а потому – вынуждены делать «поправку на ветер». Говорят, что Путин, увидев кадры расправы над Каддафи, несколько дней не выходил из сортира, так ему нехорошо сделалось.
И вот Порошенко, после саммита G-20, когда стала очевидной вся серьезность того, что обсуждалось в Вашингтоне, совершил визит в Грузию, встретился с премьером Молдовы и в Киев прилетел тот самый Лукашенко. Причем, не Порох полетел в Минск, а Лука прилетел в Киев, где гарантированно можно было пообщаться так, чтобы исключить утечку в Москву.
Есть мнение, что переговоры со всеми тремя лидерами указанных государств происходили не вполне в двустороннем формате. Понятно, что с каждым из лидеров обсуждались вопросы двустороннего характера, но скорее всего, Порошенко довел до этих деятелей и кое-что из того, что и как видит Вашингтон в этом регионе. Отсюда возникла ситуация фактического выдавливания российской группировки войск из Приднестровья. Украина дала принципиальное добро на транзит российского железа через Украину, под присмотром ООН. А параллельно, начался ввод совместных с Молдовой, таможенно-пограничных переходов на территории Украины. То есть, теперь любой груз и любой человек будет входить и выходить из Приднестровья только с согласия Кишинёва. Спальня-выбегальня, так милая сердцу Москвы – закрывается.
Но самое интересное и самое закрытое то, что было сказано с глазу на глаз в разговоре Порошенко и Лукашенко. Это – важный момент в преддверии очень вероятного аншлюса Беларуси Россией, намеченного на осень текущего года. Наверняка Порошенко озвучил «бацьке» план «Б», которым он может воспользоваться, если действительно хочет спасти Беларусь от оккупации. Возможно, там были и личные гарантии, которые может предоставить Вашингтон. В любом случае, такой интересный визит почти не оставил фактажа для прессы. То есть, содержательная часть переговоров была полностью закрытой.
Но ситуация уже изменилась. Все страны, которые имеют военный конфликт с Россией, уже оповещены о том, что Украина не только решает вопросы восстановления собственной территориальной целостности, но и уполномочена Западом вести консультации по поводу других конфликтов. Уже кто-кто, а Украина знает в этом толк, как никто в мире. В общем, вторая половина лета и первая половина осени обещают быть крайне интересными и богатыми на события.
- Информация о материале
Наполеон любил повторять: «Архитекторы и женщины способны разорить любую страну больше, чем самая страшная война». Оставим в стороне прекрасный пол, но при углубляющейся коррупционной системе регулирования градостроительной деятельности, а также в ситуации полного игнорирования властью принципа планирования территорий украинский архитектор — большая опасность для страны. В который раз, обращая внимание на данный факт, чувствую, что издаю звуки того самого вопиющего в пустыне. Но мне можно. Потому что опыт свидетельствует: капля все-таки точит камень.
В этой связи (чтоб уж совсем на пальцах), стоит вспомнить историю возвращения Ленина в Россию в апреле 1917-го. Тогда вместе с вождем в опломбированном вагоне ехали его ближайшие соратники. Работал только один туалет. Мужчины, естественно, ощущали определенный дискомфорт. Ильич разрулил ситуацию: составил подробный график. Смешно, но ведь абсолютно не учитывалась, когда возникнет естественная потребность посетить туалет.
Так не оттуда ли, господа-товарищи, пошло и сохранилось доныне полное пренебрежение к человеку? К свободе выбора им своего поведения? Не оттуда ли игнорирующая наши права всеохватывающая система регламентаций?
Ну и что, что оттуда? — спросите вы, и будете правы. Ведь с того момента прошел целый век. А в Украине до сих пор функционируют многочисленные институции, задача которых — «обеспечить контроль над соблюдением законодательства при строительстве и приеме в эксплуатацию градостроительных объектов». При этом «обеспечено» получается все — и законодательство, и контроль, а главное — прибавочный доход чиновников разного ранга. Конечно, нужно учесть, что каждая новая власть очень старается «изменить вопиющую ситуацию», «реформировать систему» и «сократить поборы». Однако вопреки всем законам физики, этих учреждений, регламентаций и инструкций становится только больше. Спрут непоколебим. Его, к несчастью, (и здесь не до иронии) не смогли обезглавить и две наши последние революции. Кто с ним сталкивался — тот сегодня не смотрит телевизор.
Вот, к примеру, простой случай из новейшей истории Киева. Обрушился карниз над входом в Почтамт на Крещатике. Специальная комиссия установила: в растворе вместо цемента — песок. А ведь мы знаем, сколько таких растворов намешано за эти годы по стране. Сколько карнизов возведено, дорог построено… И строится до сих пор. При этом местные «алхимики» прошли ж каким-то чудесным образом все разрешительные инстанции, выполнили все инструкции и создали этот песочный столичный карниз. И вряд ли в момент рокового обвала клерку из разрешительной инстанции стало стыдно. Впрочем, как не залился краской и его босс, и босс босса…
При стажировке в Линкольнском институте земельной политики я много общался с американскими коллегами. У них давно не строят замков из песка. Работает иной механизм. Точнее, люди, хорошо подумали и разработали систему, минимизирующую коррупционную составляющую. Так, перед началом строительства заказчик страхует все риски в банке: и качество строительных материалов, и качество строительных работ (их соответствие проекту), и сроки строительства, и охрану труда, и все остальное. Банку не дашь взятку. Он рискует собственными капиталами.
Отсюда вывод: службу Государственного архитектурно-строительного контроля следует ликвидировать. Упразднить следует и другой коррупциогенный орган — Госгеокадастр. Он также претендует на роль контролирующей институции при строительстве и вводе в эксплуатацию градостроительных объектов, игнорируя при этом работы по планировке территории.
Конкретизирую. Многие города давно и справедливо жалуются на то, что существующая многоступенчатая система получения разрешений на возведение зданий повышенной этажности не только не исключает возможности коррупции на низовом уровне, но и размывает ответственность, не позволяет установить, кто же конкретно отвечает за выдачу такого разрешения. Наказать кого-либо невозможно.
Поэтому представляется целесообразным также перейти на заявочный принцип, при котором конкретный архитектор берет на себя всю ответственность. Гарантирует соблюдение требований соответствующих законодательных актов и государственных строительных норм в комплексе. Он также обязуется возместить ущерб, который может быть нанесен его действиями. Для обеспечения этого архитектор будет страховать свои риски в страховых компаниях. В экспертной среде уже готовы законопроекты на этот счет.
Эти шаги я расцениваю как глобальную тактическую основу, которая позволит не только минимизировать коррупцию, но и выйти на постановку главной стратегической цели — территориального планирования городов, по принципу человекоцентричности. Украинские города, начиная с многомиллионной столицы и заканчивая Гуляй-Полем, в перспективе могут стать мощной экономической основой государства. А в случае синхронизации этого процесса с начатой реформой местного самоуправления — залогом того, что нам удастся сбалансировать экономическую, социальную и политическую жизнь в масштабе всех регионов страны. А не только Киева и других мегаполисов. Как, впрочем, того и требует Лейпцигская хартия «Города Европы на пути устойчивого развития».
Благодаря такой стратегии, обеспеченной преемственностью во власти, мы сможем:
— обеспечить устойчивое развитие городов и систем расселения;
— способствовать экономическому росту городов;
— гарантировать пространственно-временную равнодоступность всех граждан в центры по предоставлению им публичных услуг;
— провести административно-территориальную реформу (включая обоснование состава и границ объединенных территориальных громад и укрупненных районов);
— выявить наиболее прибыльные для инвесторов и отвечающие интересам общин локализации инвестиций;
— создать открытую платформу для налаживания солидарных действий власти, бизнеса и институтов гражданского общества по развитию страны, ее регионов и населенных пунктов.
В этой связи большое недоумение вызывает то, что в составе законодательных актов, которые должен знать претендент на должность руководителя той же областной и районной госадминистрации, отсутствуют законы, регулирующие деятельность по планировке территории. Ведь без знания этого предмета невозможно решение актуальнейших задач: локализации киевоцентричности; повышения роли региональных элит; антиолигархической консолидации региональных элит для демократического обновления страны.
Поэтому заслуживает срочного обсуждения вопрос о создании специального правительственного комитета (по примеру Германии, Японии, других развитых стран мира) для консолидации деятельности министерств, других ЦОВ по обеспечению основ регулирования экономически, социально, экологически сбалансированного использования территории страны, интегрированного развития городов и систем расселения. Этот правительственный комитет должен принять на себя и задачи, связанные с реформой местного самоуправления. Поскольку на сегодняшний день мало кто понимает, что границы и состав территориальных громад должны основываться на решениях работ по планировке территорий. Градостроительная документация — один из инструментов решения ключевых проблем реформы местного самоуправления.
В качестве примера. Сегодня далеко не все объединенные громады знают, на что использовать возросший финансовый ресурс. Разрабатываемые для них стратегии смогут сыграть положительную роль только тогда, когда будут опираться на систему конкурентных преимуществ и ограничений, содержащихся в градостроительной документации. Поэтому необходимо за счет Фонда регионального развития форсировать разработку схем планировки территорий объединенных громад. Главными врагами реформы являются районные советы и госадминистрации, теряющие свои административные и, главное, — финансовые полномочия. Поэтому они стремятся создать единственную объединенную громаду на всей территорию района. Этого нельзя допускать.
Понятно, что сегодняшние чиновники не обладают достаточным багажом знаний. Депутаты всех уровней, работники органов исполнительной власти и местного самоуправления должны осознать особую значимость градостроительной деятельности для своей оперативной и стратегической работы. Эти знания могут помочь им и в приобретении электоральной поддержки при подготовке к выборам в 2019 году. Поэтому необходимо в учебные планы факультетов гуманитарного профиля вузов, Академии государственного управления при Президенте Украины, старшей школы, курсов повышения квалификации представителей законодательной и исполнительной власти, органов местного самоуправления следует ввести специальную профильную дисциплину.
Уже сегодня необходимо экстренное коренное обновление содержания и повышение качества работ по планировке территории на национальном, региональном и местном уровнях. Нуждается в корректировке проект государственных строительных норм «Планировка и застройка территории». Прежде всего это относится к разделу «Социальная инфраструктура». Автор учения о ноосфере Вернадский заявлял, что вид Homo Sapiens — отнюдь не вершина эволюции, и человек будущего будет существенно отличаться от современного. Прежде всего по своим моральным, умственным, духовным качествам. Очевидно, что никто не может предсказать дату появления нового человека. Особенно в контексте неопределенности будущего. Новый человек не может появиться одномоментно. Процесс постепенен.
Но страшно подумать, что человеку будущего уготована судьба жить в среде, сформированной по не меняющимся во времени нормативам вчерашнего дня.
В итоге, учитывая особую значимость градостроительной деятельности для решения стратегических задач развития страны, следует признать, что существующая устаревшая система ее нормативно-правового регулирования — один из ключевых факторов, блокирующих развитие страны.
Сохранение этой системы — угроза для будущего. Проведенный анализ свидетельствует, что она в корне порочна и не может быть усовершенствована, ибо способствует системному отставанию страны. В рамках неотложных задач реформирования Украины необходимо заново сформулировать всю систему нормативно-правового регулирования архитектурной и территориально-планировочной деятельности.
- Информация о материале
Минулого разу ми досліджували, у якому плачевному стані знаходиться «вітрина» реформи держслужби – себто офіційний сайт Національного агентства України з питань державної служби.
У ході нашої розвідки дізнатися про перебіг кадрової реформи у державній службі з першоджерела не вдалося.
Конкурсна епопея
Відтак, скористаємось даними, зібраними небайдужими громадськими діячами та волонтерами.
Статистична методика дозволяє тенденції малих груп переносити на великі. Звісно, чим більше часу проводиться опитування і чим більше респондентів охоплено, тим точніші результати статистичного дослідження.
Однак опитування впродовж десятиденного терміну, щодо ефективності проведення конкурсів на зайняття вакантних посад у державній службі вже показало чітку картинку, яка навряд чи зміниться в подальшому.
Опитуванням охоплено всі регіони України та місто Київ. Серед респондентів – 21,7% Київ, 13% – Львівська область, 8,7% – Київська область, 6,5% – Запорізька і Житомирська області, всі решта – менше 4,3%.
Очевидно, що такий розподіл опитуваних свідчить про концентрацію структур державної служби у великих містах України та поблизу Києва.
За гендерною ознакою 66,1% становлять жінки, 33,9% – чоловіки. Якщо порівняти дані станом на 31 грудня 2008 року, то в Україні серед держслужбовців нараховувалось 75,39% жінок і 24,61% чоловіків. Це вказує на збереження переважаючої жіночої статі у державній службі – однак із суттєвим від'ємним структурним зрушенням.
Серед респондентів 50% кандидатів на посади державної служби – молоді активні люди у віці 25-35 років. Прагнення омолодити вікову структуру кількісного складу державних службовців отримала свій відгук – і молодь відразу після закінчення навчальних закладів намагається отримати посаду, скориставшись можливістю пройти за конкурсом.
37,9% – це особи у віці 35-45 років. 12,1% – у віці 45-55 років. Слід зазначити, що остання категорія конкурсантів є найбільш проблемною. В основному це люди, що прагнуть шляхом проходження конкурсів підвищити свій фаховий статус. Чимало серед них – осіб, що вийшли на спецпенсії.
Прикрість полягає у тому, що вік за 50 є великою перепоною для успішного проходження конкурсу, адже у цій реформі акценти проставлені на оновленні, а швидше омолодженні кадри державної служби.
60% опитаних претендували на категорію «В», 35,6% – на категорію «Б» і 4,4% на категорію «А». Це підтверджується віковою ознакою: молодь не може за умовами конкурсу претендувати на вищу посаду, ніж категорія «В».
Керівний склад державної служби, у більшості своїй, характеризується лише кадровою ротацією діючих державних службовців.
Попри всі зауваження щодо процесу конкурсного оцінювання кандидатів, формування тестів на знання загального та спеціального законодавства, та й самої процедури тестування, – 78,3% респондентів визначили комп'ютерне тестування найбільш об'єктивним етапом конкурсу. 15,2% – вважають, що оцінити кандидатів на посаду можна лише під час співбесіди. І лише 6,5% припустили, що ситуаційні завдання для категорій «Б» і «А» можуть розкрити професійні можливості конкурсантів.
69,4% опитаних вивчали законодавство і готували відповіді до тестів самостійно, 20,4% скористалися послугами суб'єктів щодо платного придбання відповідей на тести для конкурсу на зайняття вакантної посади державної служби.
33,3% респондентів вважають тестову програму, розроблену фахівцями Нацдержслужби, для проведення комп'ютерного тестування цілком адекватною, однак недосконалою в окремих елементах (41,7%). 14,6% опитаних оцінили тестування дуже добре, 8,3% – вважають тестову програму абсолютно не адекватною. Були зауваження на кшталт: «Тестування на тимчасові посади взагалі непотрібне, потрібно розробити більш спрощену процедуру і 709 питань це занадто!»
51% респондентів вважають, що тести необхідно диференціювати для різних структур державної служби. 26,5% говорять, що диференціація має бути за різними категоріями посад. 22,4% вважають, що диференціація не потрібна.
Однією із загальних вимог до осіб, які претендують на вступ на державну службу, є вільне володіння державною мовою: особа, яка бажає взяти участь у конкурсі, має подати посвідчення атестації щодо вільного володіння державною мовою.
Ця вимога мала і має чимало елементів для дискусії.
По-перше, фінансова складова. У багатьох випадках кандидати на зайняття вакантних посад державної служби – це особи, що знаходяться у пошуку роботи, вчорашні студенти, молоді мамочки, що виходять із відпустки для догляду за дитиною до досягнення нею 3-х річного віку і так далі. Тобто це люди, для яких витрати на платну здача іспиту для підтвердження знання державної мови у середньому у розмірі 1000 гривень є досить вагомими.
Серед зауважень можна відмітити відсутність єдиної форми посвідчення, єдиних вимог захисту цього папірця від підробки, відсутнє роз'яснення від Нацдержслужби, чи буде діяти таке посвідчення у випадку реорганізації чи ліквідації навчального закладу, що його видав.
Вся організація проведення іспитів покладена на навчальні заклади. Вони приймають на себе навантаження щодо ведення прийому громадян, проведення атестації, оформлення і архівування робіт кандидатів, видачу посвідчень. Компенсацією за цю роботу є плата кандидатів за атестацію.
Кожен навчальний заклад встановлює свою ціну. Складається обґрунтований кошторис, що затверджується наказом ректора. Але не враховано, що маючи відмінну оцінку, кандидати мають право на безоплатне отримання посвідчення. Саме це й стало найбільш трудомістким і витратним видом діяльності для комісій у навчальних закладах.
Адже у державну службу йдуть освічені люди. Оцінка «відмінно» з української мови не є рідкістю. Тому комісія у цьому плані вимушена працювати безкоштовно. Для тих, кому посвідчення видається безоплатно, деякі ВУЗи просять благодійну допомогу.
Та всі ці складнощі не є перепоною для бажаючих вступити до лав держслужбовців. Перспектива працевлаштування морально нівелює фінансові витрати. На жаль, щоб щось отримати, потрібно вкладати. Це ринкова економіка. Таку позицію підтримало 32,7% опитаних.
У цілому респонденти досить позитивно відгукнулися про атестацію щодо вільного володіння державною мовою: 51% опитаних вважає, що всі державні службовці мають здавати такий іспит. І лише 10,2% зазначили, що така атестація принижує їх гідність.
Надійшли пропозиції про те, що «знання державної мови можна визначити за додатками до дипломів та при проведенні співбесіди», «кандидат вже навчається у виші, або вже закінчив його, а як це – мати вищу освіту без знання державної мови? Тому знати українську мову повинен кожен громадянин України, незалежно від того чи держслужбовець він чи ні».
Щодо загальної картини конкурсу на зайняття вакантної посади державної служби, то найбільш негативними явищами, що присутні при конкурсному відборі вважають:
- попередню домовленість з комісією – 37,5%;
- відкриту корупцію – 20,4%;
- упереджене ставлення членів комісії до конкурсантів – 18,4%;
- складність самого процесу проходження конкурсу – 12,2%;
- низька фаховість членів комісії – 4%.
Серед опитаних – 46,2% не пройшли конкурс, 32,7% – стали переможцями і 21,2% ще знаходяться в процесі підготовки до конкурсу, тобто їх оцінка ґрунтується не на власному досвіді, а на чутках і досвіді інших.
У цілому конкурсну епопею можна оцінити на трійку. До відкритості та справедливості у кадровій політиці ще досить далеко. А відтак, ефективність роботи державної служби також можна спрогнозувати не вище середнього.
Одна з причин такого великого впливу людського фактору на відбір кадрів в державні органи – бажання керівників підібрати «безпроблемних» або «своїх» працівників, які не будуть розумнішими за них, або ж не заважатимуть вести справи для власної вигоди. Така проблема існує на всіх рівнях державної служби.
Знову ж, на питання, чому впродовж року Нацдержслужба не спромоглася провести хоча б ось таке примітивне опитування, відповідь може дати лише сама структура.
Досвід показує, що виносити на загал особливості діяльності державної служби в Україні боїться не лише Нацдержслужба. Державні службовці, пересічні працівники зважують кожне слово, ховають своє невдоволення, а якщо їх десь і прориває, то вони швидко забирають свої слова назад.
Присутній «совєтский» страх перед репресіями, нерозуміння, що державна служба має бути найбільш відкритою, демократичною і разом з тим послідовною у виконанні законів України.
Не «держава і держслужба» керує суспільством – а суспільство керує державою. Державні посади – не місце роботи, а вмотивована діяльність на благо громади.
Однак у держслужбі специфічна побудова командної роботи. Строга ієрархія відповідальності і впливу. «Керівник завжди правий, але якщо керівник не правий – можна на нього поскаржитися вищому керівництву», – випливає із статті 9 закону «Про держслужбу».
На закиди щодо вмотивованої діяльності і внутрішнього свободомислення державних службовців чуємо у відповідь: «Перепрошую, а у який спосіб має втілюватися свободомислення у держслужбовця, який знаходиться у жорстоких рамках законодавства? Він «по замовченню» має діяти згідно нормативних документів, а не на свій розсуд».
У цьому випадку важко дискутувати, бо кожна із сторін має рацію. Важливо відшукати золоту середину, яка зможе вивести державну службу на новий рівень розвитку.
А головне – позбавити тої тотальної корупційної складової, завдяки якій Україна очолила рейтинг корупції серед 41 країни світу.
Що далі?
Далі у нас знову конкурси на нові вакансії державної служби, яких не стає менше.
Навпаки, у кабміні вважають можливим, що 1 листопада планується призначити перших фахівців з питань реформ у міністерствах – це ще 1000 нових державних службовців.
Уряд планує перебудувати 10 з 18 міністерств і забезпечити реформаторам гідну заробітну плату за рахунок підтримки міжнародних партнерів.
Реально?
Реально це відбуватиметься як завжди: беруться до використання кошти міжнародних організацій, проводяться по паперам потрібні цифри, ведеться чорна бухгалтерія задля того, щоб частина коштів «осіла» в кишенях керівників і виконавців цієї програми.
Кошти скінчаться – і 1000 молодих і завзятих реформаторів будуть знову шукати собі нову роботу, швидше за все у структурах державної служби. Епопея конкурсів на зайняття вакантних посад державної служби за таких умов практично безкінечна.
Звісно, це припущення. І сподіватимемося, що вони не виправдаються. Однак, вже сьогодні видно хибний напрям у реформі державної служби України.
Досвід інших країн підказує, що однією із вагомих дій у державному управлінні є створення зрозумілої й прозорої антикорупційної стратегії, відповідно до неї – чіткого плану дій з проведення реформ. У цьому плані обов'язково має бути пункт про забезпечення покарання причетних до корупції осіб (включно з високопосадовцями).
Щодо безпосередньо державної служби, то першим логічним кроком має стати зменшення розміру роздутої та неефективної держслужби, скасування непотрібних функцій державних органів.
Зрештою, підвищення зарплати всім державним службовцям і поліції – а не лише реформаторам і контролерам корупціонерів.
Відтак, рапортувати про «успіх» ще зарано.
- Информация о материале
Страница 180 из 1561
