Статьи

Несмотря на предписания международных организаций, рекомендации бизнес-омбудсмена и жалобы компаний, госорганы продолжают «давить» украинский бизнес и вытеснять иностранный путем применения специальных внешнеэкономических санкций — спецсанкций.

Применение спецсанкций в Украине регулирует закон о внешнеэкономической деятельности — ВЭД. Он существует с начала 1990-х годов и во многом не соответствует международной практике и законодательству ЕС.

Пока идут дискуссии о необходимости отмены этого закона или о существенной доработке его частей, бизнесу приходится мириться с существующей редакцией и самостоятельно бороться с искусственно примененными спецсанкциями.

Что такое спецсанкции

Спецсанкция — это средство экономического воздействия на компании, которые нарушают договорную, финансовую, кассовую и кредитную дисциплину.

Предусмотрено три вида спецсанкций.

1. Штраф, пока не используется.

2. Индивидуальный режим лицензирования, используется часто. Срок применения — неограниченный.

3. Временная остановка ВЭД, используется реже. Срок применяется — три месяца с правом продления по решению суда или последующей заменой на индивидуальный режим лицензирования.

Спецсанкции могут быть инициированы СБУ, ГФС, Контрольно-ревизионной службой, Антимонопольным комитетом, Нацкомфинуслуг, НБУ, по решению суда.

Применяет спецсанкции Минэкономразвития. На этапе их введения функция ведомства сводится к тому, чтобы получить обращение от инициатора, зарегистрировать его, передать исполнителю и применить спецсанкцию. При этом МЭРТ не уведомляет компании о планируемых спецсанкциях.

Такой поверхностный подход негативно влияет на бизнес-климат и вредит бизнесу. Зачастую неосведомленные о применении спецсанкций компании продолжают планировать свою деятельность, не догадываясь, что в любой момент банки могут не принять их платежи, а таможня опечатает товар.

Скрытые возможности

Несмотря на отработанные до автоматизма действия МЭРТ — «принял и применил», в устаревшем законодательстве есть нормы, которые обязывают МЭРТ перед применением санкций разобраться в ситуации.

Порядок применения спецсанкций предусматривает, что МЭРТ, в случае нехватки информации, обращается к инициатору или в другие госорганы, а также в компанию с уточнениями, после чего принимает окончательное решение.

Основанием для применения спецсанкций является нарушение, а не обращение инициатора. То есть если обращение инициатора не содержит информации о нарушении, МЭРТ не имеет оснований для применения спецсанкции.

Именно к такой позиции в последнее время стали склоняться административные суды при рассмотрении споров, связанных с введенными МЭРТ спецсанкциями.

Таким образом, даже при наличии устаревших норм закона о ВЭД, министерство может разобраться в ситуации и использовать современные взвешенные подходы к вопросу применения или неприменения спецсанкций.

Как преодолеть давление

Многие компании, которые попали под действие спецсанкций, предпочитают переждать временную остановку ВЭД и смириться с индивидуальным режимом лицензирования. Однако те, кто готов к активным действиям, могут воспользоваться следующими вариантами самозащиты.

Судебный. Компании могут обжаловать приказ МЭРТ о применении спецсанкций в административном суде. Важно вместе с приказом обжаловать и действия инициатора, так как сам приказ является лишь их следствием.

Судебный процесс может затянуться. Возможно, за это время срок действия первичной санкции — временной остановки ВЭД — уже закончится и начнется действие другой — индивидуального режима лицензирования. Однако в случае отмены первичной санкции очевидна отмена и последующей.

Позиция МЭРТ в судах обычно немногословна и сводится к тому, что «санкция введена на основании обращения, а МЭРТ не в праве его перепроверять». Поэтому основным оппонентом в суде выступает именно инициатор обращения, который пытается доказать наличие нарушения в действиях компании.

Внесудебный. Компании могут сами объяснить МЭРТ свою правоту и попробовать отменить спецсанкции путем подачи доказательств и пояснений.

Такой подход работает, но часто компании попадают в «бюрократический круговорот отписок», когда МЭРТ, получив запрос от компании, перенаправляет его инициатору, инициатор передает его от департамента к департаменту, от отдела к отделу, в итоге приходит ответ: «Разбираемся, ждите».

Время ожидания ответа от МЭРТ и инициатора может затянуться на несколько месяцев без гарантии, что спецсанкция будет снята.

Для более эффективного результата при внесудебном варианте самозащиты стоит заручиться поддержкой Совета бизнес-омбудсмена — СБО. Совет защищает интересы бизнеса перед госорганами, выступает инструментом разрешения конфликтов и медиатором между государством и бизнес-средой.

СБО становится действенным инструментом внесудебной самозащиты бизнеса, поскольку его участие привлекает внимание общественности и заставляет госорганы разобраться в законности применения санкций к компаниям.

В заключение

Открытая политика Украины на мировой арене, активная внешнеэкономическая работа, стремление адаптировать законодательство в сфере ВЭД под европейские стандарты, положительные для бизнеса тенденции при судебном обжаловании спецсанкций, поддержка СБО дают позитивные сигналы.

Важно, чтобы органы-инициаторы и МЭРТ неукоснительно соблюдали нормы закона о ВЭД и разбирались в ситуации перед применением спецсанкций.

Ожидаем, что в ближайшее время в Украине будут отменены устаревшие нормы в сфере ВЭД, которые порождают коррупцию и оказывают давление на бизнес, и внедрены новые, соответствующие международной практике. Тем более, что определенные улучшения в этом направлении уже происходят.

Комментарий заместителя бизнес-омбудсмена Татьяны Короткой:

— Активизация внешнеторговых отношений — пожалуй, главное ожидание от евроинтеграционных процессов Украины. Именно поэтому упрощение процедур, связанных с экспортом и импортом, — это важное направление, которому правительство Украины должно уделять постоянное внимание.

С начала своей деятельности СБО акцентировал внимание на необходимости снижения административных барьеров при осуществлении внешнеэкономических операций, а вопрос применения санкций совет предлагает решить радикально — внесением изменений в закон «О внешнеэкономической деятельности».

При подготовке системных рекомендаций мы пытались найти хотя бы один пример санкций, подобных украинским, и не смогли. Разумеется, в фокусе были страны, на которые Украина равняется по тем или иным параметрам.

Обычно к нарушениям в сфере внешней торговли относят контрабанду, торговлю товарами двойного назначения и другими специфическими товарами без соответствующих документов, но это все предмет для уголовного следствия.

В Украине же все смешалось: неоправданные требования к документам, нарушения валютного контроля, расследования по вопросам контрабанды — все идет через санкции. Даже название этих санкций — индивидуальное лицензирование — собственно лицензированием не является.

Практика рассмотрения жалоб бизнеса советом подтверждает необходимость радикального пересмотра подхода государства к регулированию этой сферы.

Недавно мы расследовали вопиющие случаи остановки коммерческой деятельности весьма авторитетных международных компаний. В частных случаях мы проблемы компаний решили, но имидж страны и ее привлекательность для инвестиций от таких примеров всегда страдают.

Надеюсь, наши совместные наработки с коллегами из проекта АМР США «Лидерство в экономическом управлении» будут восприняты законодателями и позволят радикально упростить процедуры, связанные с внешней торговлей.

Информация о материале

Опубликовано: 13 марта 2017

На минувшей неделе Киев начал свое сражение в суде. В Гааге украинцы и россияне сошлись у барьера в Международном суде ООН, где Украина обвиняет Россию в нарушении Конвенции о борьбе с финансированием терроризма и Конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации.

Киев вменяет Российской Федерации поддержку террористической деятельности в нашей стране с 2014 г., в частности, подготовку и финансирование боевиков, а также поставки тяжелого вооружения. Такие действия РФ привели к ряду террористических актов: был сбит самолет малайзийских авиалиний, выполнявший рейс MH17, обстреляны автобус вблизи Волновахи, жилые районы Мариуполя, Краматорска и Авдеевки и др.

Что касается Конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации, то Киев обвиняет Россию в том, что в оккупированном Крыму она проводит политику русификации и систематическую дискриминацию крымских татар и украинцев.

Цель Украины в МС ООН — добиться не только признания вины России в нарушении Конвенций и финансовой компенсации, прекращения поддержки боевиков и недопущения преследования украинцев и крымских татар. Через суд украинская сторона стремится заставить Москву дорого заплатить — политически и финансово — за оккупацию украинской территории и развязывание войны.

Особо отметим, что поданный Киевом иск в МС ООН не касается ни оккупации Крыма Россией, ни российской агрессии в Украине, хотя судебное дело и имеет отношение к последствиям действий российского государства. Международный суд справедливости в данном случае не имеет полномочий рассматривать эти вопросы. Поэтому-то в исковом заявлении и не было призыва назвать Россию агрессором, не ставился вопрос о законности аннексии Крыма.

Это, собственно, и стало поводом к тому, что поданный иск вызвал у части политиков и юристов, мягко говоря, критику: «Иск Украины удивителен в своей наивности и незамысловатости». Но оправданны ли эти нелицеприятные оценки работы украинской делегации и ее юридических партнеров из Covington & Burling? На наш взгляд, нет.

Украина в свое время предлагала России рассмотреть в рамках МС ООН, например, вопросы правомерности присоединения Крыма к Российской Федерации. В Москве почему-то отказались, хотя и уверяют на всех мировых площадках, что с Крымом все произошло законно. Кроме того, ни Украина, ни Россия не присоединились к Римскому статуту, и поэтому не являются участниками Международного уголовного суда.

Украина может отстаивать свои права лишь по отдельным международным договорам, где и Киев, и Москва признали юрисдикцию Международного суда ООН. Таковых только три — Конвенция ООН по морскому праву, Конвенция о борьбе с финансированием терроризма и Конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации. Нарушение этих договоров — лишь сегменты российской агрессии против Украины. Но выбор у юристов невелик.

При этом в Киеве опасаются, что, как и в случае с Грузией, обратившейся с иском против России в рамках Конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации, нашей стране могут отказать на формальных основаниях. Напомним, что в 2011 г. МС ООН принял решение только на том основании, что грузины не в полной мере соблюли всю необходимую досудебную процедуру и приложили недостаточно усилий для того, чтобы решить спор мирным путем.

В Гааге все висит на волоске. Поэтому если Киев будет в Международном суде ООН в рамках Конвенции о борьбе с финансированием терроризма и Конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации требовать еще и признания России агрессором или решения статуса Крыма, то велика вероятность, что суд еще на этапе определения своей юрисдикции откажет Украине. В результате мы, украинцы, можем получить лишь очередную пощечину от россиян и прочесть порцию гневного и растерянного негодования в украинском сегменте Facebook: «Ну как же так…»

Впрочем, до рассмотрения МС ООН своей юрисдикции и дела по сути еще далеко. В Гааге прошли всего лишь слушания, на которых украинская сторона ходатайствовала о введении временных мер. Правила Международного суда справедливости позволяют подобное, ведь рассмотрение дела может затянуться на годы, а такие меры в идеале должны не только предотвратить ухудшение ситуации, но и улучшить ее.

Ходатайство о применении временных мер является предварительным вопросом для Международного суда ООН. Независимо от его решения, рассмотрение дела будет продолжено. Как ожидается, после принятии решения МС ООН установит график рассмотрения дела по сути. Если РФ выдвинет свои возражения против юрисдикции Международного суда справедливости, ожидается проведение судом слушаний относительно этих возражений до начала рассмотрения дела по сути. При этом не исключено, что МС ООН может принять к рассмотрению вопрос о расовой дискриминации и отказать Украине по Конвенции о борьбе с финансированием терроризма.

Хронологически весь процесс может выглядеть следующим образом. Свое решение по временным мерам МС ООН огласит через месяц-два. Следующий этап — юрисдикция: суд будет решать, есть ли у него право рассматривать этот спор между Украиной и Россией. Документы начнут подаваться через десять месяцев, после чего будут устные слушания, которые продлятся года два. Далее суд перейдет к рассмотрению дела по сути.

Временные меры, о которых говорит Киев, следующие. Украина просит суд обязать РФ воздерживаться от любых действий, которые могут сузить или расширить предмет спора; осуществлять надлежащий контроль за российско-украинской границей с целью прекращения поставок оружия; прекратить и предотвращать поставки денег или оружия группам, осуществляющим террористические атаки; принять все возможные меры с целью осуществления влияния на группы, которые она поддерживает, с целью предупреждения совершения ими террористических атак против гражданского населения; воздерживаться от осуществления любых мер расовой или этнической дискриминации в Крыму; разрешить деятельность Меджлиса крымскотатарского народа; прекратить насильственные похищения представителей крымскотатарского народа; прекратить ограничения образования на украинском языке.

Но даже если суд удовлетворит просьбу Украины о применении временных мер, все же маловероятно, что надежды Киева сбудутся и удастся защитить жителей Крыма, а также остановить поставки российского оружия в Донбасс. Многие юристы согласны с известным специалистом в области международного права Владимиром Василенко, сомневающимся в том, что в случае удовлетворения украинского ходатайства — а это решение будет носить характер международного обязательства — Россия выполнит вердикт суда. И Кремль не остановят ни политические, ни правовые последствия такого его решения.

Зачем же тогда Киеву поднимать вопрос о временных мерах? Да и зачем, собственно, вообще обращаться в суд, если велика вероятность того, что Россия не будет выполнять решение МС ООН? Причин несколько.

Мы должны идти в МС ООН независимо от его решения хотя бы для того, чтобы показать: украинцы будут отстаивать свои права через суд. Отказ от обращения в суд был бы сигналом для международного сообщества, что Киев смирился с аннексией и оккупацией украинской территории. Ну, а если суд примет решения в нашу пользу, следует добиваться от Российской Федерации его выполнения. В том числе и путем ареста имущества российского государства за рубежом.

При этом юрист Global Rights Compliance Екатерина Бусол в своей статье в LB.ua обращает внимание на резонансное дело «Никарагуа против США»: «В 1986 г. МС ООН признал США виновными в поддержке вооруженных групп в Никарагуа и приговорил выплатить компенсацию. Возмущенные США вышли из процесса и блокировали соответствующие резолюции в СБ ООН. Кто-то может расценивать такой результат как «зраду». Но большинство юристов считают его едва ли не первой маленькой «победой» над великой державой».

Кроме того, в случае, если будет принято решение о применении временных мер, это не только укрепит украинскую позицию на всех международных переговорах, но и усилит позиции сторонников продолжения политики санкций против России.

Ведь каждый раз, когда ЕС начинает обсуждать продление ограничительных мер против РФ еще на полгода, украинское общество испытывает беспокойство: в Европейском Союзе сильно пророссийское лобби, и всегда существует угроза, что санкции могут быть либо смягчены, либо отменены. Факт принятия судом решения в пользу Украины значительно усилит аргументацию Киева в диалоге о санкциях с другими столицами.

Сила Украины — в фактах. Неопровержимых, убедительных, надежных. Именно факты противостоят лжи и манипуляциям. Но в Киеве должны осознать, что такие суды, как МС ООН, выигрываются не отдельными личностями, пусть даже они и являются опытными юристами, а системой, когда все элементы государственного механизма работают на один результат.

Убедят ли судей МС ООН аргументированные выступления представителей украинской стороны — замминистра иностранных дел Елены Зеркаль, профессора Йельской школы права Гарольда Коха, а также адвокатов юридической фирмы Covington & Burling? Или в МС ООН прислушаются к словам россиян, в который раз уверяющих мир, что причиной событий на востоке Украины стал «силовой переворот», что в нашей стране идет «гражданская война», и нет никаких оснований для принятия временных мер, введение которых станет препятствием для «продолжающегося Минского процесса»?

Представляя свою позицию судьям, российская делегация (численностью 40 чел.) вольно трактовала положения конвенции, манипулировала фактами и ссылалась на лживые доказательства, которые сама же Россия и придумала. Так, один из представителей РФ — замдиректора департамента гуманитарного сотрудничества и прав человека МИД РФ Григорий Лукьянцев — утверждал, что именно Украина, а не Россия десятилетиями притесняла и подвергала дискриминации крымских татар.

Отвергая обвинения в финансировании терроризма на востоке Украины, другой представитель России — директор департамента по вопросам новых вызовов и угроз МИД РФ Илья Рогачев — заявил: наличие вооружений у «повстанцев» объясняется тем, что они захватили его у украинской армии, а также с мест хранения оружия бывшей советской армии, которые находились… в шахтах.

В свою очередь профессор Университета Париж Нантер Матиас Форто заявил, что Москва не получала информации о протесте Киева против запрета Меджлиса. По его мнению, это свидетельствует о нежелании решить спор путем переговоров. М.Форто также подчеркнул, что запрет Меджлиса был вызван исключительно мотивами борьбы с экстремизмом в Крыму.

На самом деле Украина неоднократно обращалась к РФ по этому вопросу. Но во время выступления российских представителей лживые обвинения, подобные озвученному профессором М.Форто, звучали постоянно. Поэтому в украинском МИДе и приняли решение передать в МС ООН все дипломатические ноты, отправленные российской стороне после начала агрессии РФ.

Будем надеяться, что использование представителями России фейков в качестве аргументов ослабит позицию российской стороны в глазах судей. Впрочем, в зале Международного суда справедливости звучали речи, написанные на основе не только новостей Russia Today.

По мнению юристов-международников, тщательно подготовленные аргументы, построенные на «искаженной логике», представили судья графства Эссекс Самуэль Вордсворт и директор Потсдамского центра по правам человека (!) Андреас Циммерман. В частности, А.Циммерманн говорил, что конвенция не предусматривает ответственности именно государств за финансирование терроризма. В свою очередь, С.Вордсворт утверждал, что в Украине — ситуация вооруженного конфликта, а жертвы среди населения — это неизбежные жертвы при любом вооруженном конфликте, а вовсе не жертвы терроризма. (В Украине полагают, что наличие вооруженного конфликта не исключает терактов и приводят в качестве примера противостояние США и «Аль-Каиды».)

Кроме того, С.Вордсворт заявил, что вину России в катастрофе рейса MH17 нельзя доказать тем, что «Бук» привезен из РФ, а важна цель его доставки. При этом он убеждал, что во время вооруженного конфликта Конвенция о борьбе с финансированием терроризма не запрещает России отправлять летальное вооружение поддерживаемым Россией вооруженным группам на востоке Украины.

Манипулируя фактами, российская делегация, по словам представителя Украины профессора Гарольда Коха, продемонстрировала «выдающийся сеанс юридической гимнастики», «скрывающий убеждение российской стороны, что международные правила, которые применяются к другим нациям, просто не применяются в отношении России».

Через несколько месяцев мы увидим, насколько эти «юридические трюки» оказались убедительными для членов Международного суда ООН.

ZN.UA обратилось к главе украинской делегации, замминистра иностранных дел по вопросам евроинтеграции

Елене Зеркаль с просьбой прокомментировать слушания в Гааге

— Елена Владимировна, почему Украина решила ходатайствовать перед МС ООН о временных мерах? Разве они могут улучшить ситуацию на оккупированной Россией украинской территории и остановить дискриминацию крымских татар и украинцев?

— Мы надеемся на это. Просьба о применении временных мер — попытка через юридические механизмы обязать Россию предпринять конкретные действия, дабы предотвратить ухудшение ситуации. Кроме того, если суд удовлетворит наше ходатайство, то это будет первый юридический факт признания роли России в финансировании терроризма и нарушении прав крымскотатарского и украинского населения в Крыму.

— Вы полагаете, суд пойдет навстречу Украине?

— Я настроена оптимистично. Наша позиция, основанная на нормах Конвенции о борьбе с финансированием терроризма и Конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации, — исключительно в юридических рамках. В отличие от позиции российской стороны, которая строится в политической плоскости. Они обвиняют нас в том, что мы совершили путч, что у нас хунта у власти, что на самом деле в Украине гражданская война, а Россия здесь ни причем, и т.д. и т.п.

— Существуют большие сомнения, что Россия будет выполнять решение МС ООН по временным мерам. Что Украина будет делать в такой ситуации?

— Прежде всего, решения МС ООН имеют особую природу. С ними не ходят в исполнительную службу. Решение снимает вопрос о том, должна что-то сделать Россия или нет. Должна. Поэтому на заседаниях Совета Безопасности ООН мы каждый раз будем требовать отчета о том, как Россия выполняет обязательное для всех решение Международного суда ООН. Это меняет саму манеру общения с Россией. Кроме того, никто не мешает нам дополнительно обратиться в МС ООН, чтобы он ужесточил меры в связи с тем, что РФ не соблюдает решение суда.

— Ну а Россия и далее будет игнорировать вердикт суда. Возможны ли какие-то иные, более эффективные средства воздействия?

— Этот вопрос нужно понимать в двух плоскостях.

С одной стороны, международное право не так развито, как уголовное. По сравнению с другими отраслями права, международное право еще ребенок, который развивается. И вопрос контроля над полнотой выполнения решений весьма актуален для международного права в целом. Даже в данном процессе мы видим, сколько юридических вопросов поставлено перед судом, который будет заниматься трактовкой применения Конвенций. И впервые — Конвенции о борьбе с финансированием терроризма.

С другой стороны, решение суда переводит вопрос из политической плоскости в плоскость правовую. И уже этот факт меняет всю дипломатическую работу. Россия осознает это. Быть подотчетным за исполнение соглашения — это серьезное испытание для России.

— Какие основные контраргументы выдвигает РФ?

— Например, российская сторона утверждает, что данная Конвенция не предусматривает ответственности государства за терроризм. Наша позиция: мы не говорим о том, что Конвенция должна предусматривать ответственность за терроризм как таковой, но она предусматривает ответственность за финансирование терроризма!

Есть и вопросы относительно выполнения всех предварительных досудебных процедур. Так, может возникнуть вопрос о том, достаточно ли дипломатической переписки для определения стадии досудебного урегулирования или нет. Или — каким должно быть проведение переговоров. Россияне, например, говорили, что переговоры проводились неправильно, поскольку мы сразу же обвиняли их в нарушении Конвенции, а не говорили — «нам кажется…»

На наш взгляд, если Россия нарушает Конвенцию, то это и следует говорить. А если РФ уходит от ответа, то это означает, что она не ведет переговоры.

— Ваше выступление в заседании суда вызвало много упреков в том, что Россия не была названа агрессором и участником конфликта. Критиковали и то, что эти требования не прозвучали в исковом требовании Украины.

— Меня в одном посте даже назвали «горькой конфеткой в красной обертке»… На самом деле мы не хотим, чтобы Украину обвинили в манипуляции судом и политизации судебного процесса. Это Россия пытается представить процесс как политический. Дескать, Украина подала в суд, чтобы заменить другие форматы поиска решения конфликта.

МС ООН очень консервативный. И мы видим, как Россия пытается выбить почву из-под ног именно вопросами юрисдикции. Поэтому мы решили действовать в надежных юридических рамках, установленных двумя конвенциями, по которым мы инициировали это дело против России.

Для нас важно получить результат, а не похвальную оценку Facebook-сообщества. Поэтому мы сознательно не ставим перед Судом вопросы оккупации украинской территории, территориальной принадлежности Крыма, наличия или отсутствия российских войск в Донбассе. Мы говорим о споре как об исключительно юридическом деле, в котором мы ищем правовую защиту для граждан Украины.

— Россия пытается перенести процесс в политическую плоскость. Какие еще особенности можно отметить в тактике российской делегации?

— Россияне формируют доказательную базу на основании своих же информационных источников — телеканалов, информационных агентств. Россияне продолжают свою тактику манипуляции: вырывают из контекста часть фраз, рассчитывая на то, что никто другой не будет смотреть весь текст. Но, думаю, суд воочию убедился в манипулятивности аргументов российской стороны.

У меня складывается мнение, что попытка российской делегации завалить суд большим количеством материалов, включая и непроверенные, является свидетельством того, насколько российское общество поражено болезнью фальсификаций и любовью к подтасовке материалов.

Наша же задача в суде — рассказать историю. Историю о том, что это спланированная политика российского государства, в результате которой страдают люди. И что Россия относится абсолютно безразлично к соблюдению прав человека и международному праву. Ибо она живет в своей какой-то параллельной реальности, не имеющей ничего общего с реальностью, в которой живет весь остальной мир.

— Другой большой правовой спор Украины и России касается Конвенции ООН по морскому праву. Когда пройдут первые заседания и каковы его особенности?

— Слушание по процедурным вопросам назначено на 12 мая. Во время этого слушания будут решаться организационные вопросы. Вполне возможно, что российская сторона, чтобы затянуть процесс, будет настаивать на том, что суд должен сначала принять решение о своей юрисдикции, а уж после — рассматривать дело по сути. Наше мнение — невозможно рассматривать вопрос юрисдикции суда без рассмотрения вопроса по сути.

Информация о материале

Опубликовано: 13 марта 2017

Департамент житлового господарства Харківської міськради 3 березня за результатами тендеру уклав угоду з ТОВ «Харків Екоресурс» про вивезення побутових відходів з території приватного сектору за 7,58 млн грн. Про це повідомляється у системі «Прозорро».

Спершу на поточний рік замовили вивезення 71 100 куб. м відходів з урахуванням його розміщення для захоронення за 8,40 млн грн. Однак у день підписання договору умови було змінено: загальну вартість зменшили до 7,58 млн грн., а обсяг – до 64 184 кубометрів. Ціна за одиницю не змінилась – 118,08 грн. за кубометр.

Це вдвічі дорожче від липня 2016 року. Тоді департамент замовив аналогічні послуги цій самій фірмі по 54,63 грн.

В інших регіонах України вивезення сміття й зараз коштує удвічі дешевше. Наприклад, Фонтанська сільська рада Лиманського району Одеської області замовила його по 50,00 грн., а КП «Автотранспортне підприємство Шевченківського району» Київської міської ради – по 47,25 грн.

За плановим розрахунком, із загальної суми первинної угоди на заробітну плату мало піти 998 тис грн., або майже дванадцять відсотків вартості підряду. На прибуток відводили 706 тис грн., що становить вісім відсотків від суми угоди.

Переможець орендує сміттєвоз С КОБАЛЬТ КЄВ – 120 у КП «Комплекс з вивозу побутових відходів» Харківської міськради по 13 792 грн. за місяць, а нежитлові приміщення – у КП «Благоустрій» Московського району м.Харкова.

Єдиним конкурентом було КП «Харківспецбуд» Харківської міської ради, яким керує її депутат від партії «Відродження» Богдан Долина. На відміну від переможця, комунальне підприємство не знижувало ціну під час аукціону.

Засновниками «Харків Екоресурс» зараз є мешканець Німеччини Олександр Бейніш, а директором – Петро Бондаренко. Раніше серед засновників також був депутат Харківської міськради від партії «Відродження», директор Департаменту будівництва та шляхового господарства міськради Володимир Чумаков.

Навесні минулого року Бейніш був співзасновником ТОВ «Харків Жилсервіс 2009», де його партнерами були ТОВ «Прогресивні технології та комунікації» і Геннадій Святенко, який сьогодні є єдиним власником фірми.

«Прогресивні технології та комунікації» належать Віктору Потаніну та Ользі Кирилловій, яка багато років була бізнес-партнером мера Харкова Геннадія Кернеса. Зокрема їй належить частина готелю «Національ», бенефіціаром якого є Кернес, а також акції »7 каналу», де бенефіціаром є дружина міського голови Харкова Оксана Гайсинська.

Усього з 2009 року «Харків Екоресурс» виграв тендерів на 91,14 млн грн.

Нагадаємо, прокуратура підозрює посадовців КП «Комплекс з вивозу побутових відходів» Харківської міськради у зловживанні службовим становищем при укладанні угод з «Харків Енергоресурс», що могло призвести до переплати в сумі 3,2 млн грн.

Комунальники обрали «Харків Екоресурс» переможцям тендеру й уклали з фірмою дві угоди на вивіз сміття протягом року. Вартість договору склала 18,42 млн грн. А ціни за вивіз 1 кубометру сміття були вищі за інші регіони.

При цьому техніку для роботи ця фірма отримала від комунальників за надзвичайно низькими цінами. Комунальне підприємство у 2015 році уклало договір з «Харків Екоресурсом» про надання в оренду 31 одиниці спеціалізованої техніки. Розрахункова орендна плата за один місяць приблизно 3 тис грн. за одну одиницю техніки.

Справа була відкрита після публікації «Наших Грошей» та звернення ГО «Центр протидії корупції», але немає жодних даних про її рух.

Информация о материале

Опубликовано: 13 марта 2017

Всем хорошо известна история коррупции и неверного ценообразования на природный газ в Украине. Сейчас, после того как газовые рынки были в значительной мере отрегулированы, коррупция и неверное ценообразование переключились на уголь, используемый для производства электроэнергии. Украина избавилась от зависимости от импорта российского газа, заключив договоры на поставку газа из Европы. Однако импорт угля с неподконтрольных Украине территорий Донбасса вновь поставил Украину в зависимость от российских политических решений. К тому же, введение регулирующим органом цены на уголь, используемый в энергетике, в размере цены в порту Роттердама плюс расходы на перевозку – это искажение рыночной стоимости угля, что принесло дополнительные доходы владельцам угольных шахт Донбасса.

Чтобы понять ошибочность политики относительно угля, необходимо рассмотреть основные факты, касающиеся международного рынка угля. Мировой рынок энергетического угля – большой и высококонкурентный. Рынок конкретно антрацитового угля, который сейчас частично используется для производства электроэнергии в Украине, является более ограниченным, но функциональным. В то время как транспортные расходы имеют важное значение для подсчёта конечной цены, уголь продают на международных рынках и перевозят морским транспортом на большие расстояния. В отличие от природного газа, в Украину могут поставлять уголь, добываемый крупными экспортерами, в частности Индонезией, Южной Африкой, США, Канадой и Австралией. Однако источники антрацитового угля пока ограничиваются преимущественно основным поставщиком – Южной Африкой. В мире существуют большие запасы угля, обеспечивающие современный уровень добычи на срок более 100 лет. В последние годы цена на уголь резко упала, частично восстановившись в 2017 году. «Роттердамская» цена на энергетический уголь опустилась со своей высшей отметки в более чем $200 за тонну в 2008 году до около $40 в 2016 году и в настоящее время составляет $90. Отчасти это произошло вследствие падения цен на нефть, но также из-за негативного влияния угля на загрязнение окружающей среды и влияния стратегии по сокращению выбросов углерода, внедренной во многих странах.

В то время как в Украине есть порты в Одессе и Мариуполе, имеющие мощности для перевалки угля и использовавшиеся для экспорта угля в прошлом, производственная мощность портового оборудования может потребовать расширения, чтобы в полной мере обслуживать необходимые объемы импорта. Второй фактор, затрудняющий широкое использование импортного угля – это технические ограничения существующего электрогенерирующего оборудования. Около половины тепловых электростанций не способны сжигать энергетический уголь (газовой группы), который является наиболее широко используемым и доступным источником для выработки электроэнергии. В то время как оба эти фактора могут потребовать капиталовложений, в будущем проблему нехватки угля можно будет решить за счет международных импортеров.

Когда начавшиеся военные действия сделали невозможными поставки угля с оккупированных территорий Донбасса, Украина договорилась о международном импорте. Эти договоренности были сразу подвёргнуты критике сторонами, чьи интересы они не удовлетворяли. Звучали два обвинения: цены были якобы слишком высокими, а качество угля – неудовлетворительным. Обе проблемы, если допустить их обоснованность, можно легко исправить путем конкурентного и прозрачного проведения торгов и поиска поставщиков угля надлежащего качества. На самом деле, до сих пор продолжают использоваться определенные объемы импорта из международных месторождений (за считая Россию). Заключение дальнейших договоров на импорт должно осуществляться по приемлемой стоимости и без политического риска.

Когда начавшиеся военные действия сделали невозможными поставки угля с оккупированных территорий Донбасса, Украина договорилась о международном импорте. Эти договоренности были сразу подвёргнуты критике сторонами, чьи интересы они не удовлетворяли.

Что касается формулы ценообразования, которую регулирующий орган применил для ценообразования на уголь, используемый в энергетике – «роттердамская» цена плюс транспортировка – то она не является оправданной. Соответствующая цена должна состоять из фактической стоимости импортируемого угля в условиях конкуренции с внутренними поставками. Безусловно, такие цены должны быть ниже, чем «роттердамская» цена плюс стоимость транспортировки. Например, расходы донбасских шахт существенно ниже международного уровня цен. Кроме того, их продукция фактически не имеет рынков сбыта за пределами Украины. Соответственно, на открытом рынке эти поставки несомненно были бы доступны по значительно более низкой цене по сравнению с ценой импортируемого угля, рассчитанной по «роттердамской» формуле. Кроме того, качество донбасского антрацита (который содержит высокий процент серы и золы) – ниже стандартов угля, который торгуется на международных рынках. Соответственно, цена на уголь, которая в данный момент отражается на цене на электроэнергию для потребителей, превышает реальную стоимость, которую можно было бы достичь.

«Роттердамская» цена плюс транспортировка – то она не является оправданной. Соответствующая цена должна состоять из фактической стоимости импортируемого угля в условиях конкуренции с внутренними поставками.

Как формулу ценообразования, выбранную регулирующим органом, так и поставки с неподконтрольных Украине территорий Донбасса можно объяснить только коррупцией и заговором против интересов и безопасности Украины. Очевидно, что владельцы угольных шахт неподконтрольной части Донбасса, которые также контролируют значительную часть мощностей по производству электроэнергии, заинтересованы в чрезмерно высоких ценах на продукцию и организации поставок из их шахт. Этого можно достичь благодаря сотрудничеству с правительственным регулирующим органом, который, кажется, находится под их контролем. В результате украинский потребитель платит завышенную цену на электроэнергию, а также подвергается риску того, что поставки могут быть остановлены по политическим причинам.

Иногда звучит оправдание, что шахты обеспечивают работой «наших людей» – жителей неподконтрольных территорий Донбасса. Хотя на первый взгляд такой аргумент заслуживает внимания, на практике доходы от продажи угля приносят прибыль оккупационным силам Донбасса и снижают расходы России по поддержанию сепаратистского режима. Кроме того, значительная часть выручки превращается в сверхприбыль олигархов-владельцев шахт. Таким образом, поступающая выручка служит интересам сторон, чья преданность Украине крайне сомнительна, и даже может способствовать продолжению самого конфликта. Признание этого патриотическими силами привело к блокаде торговли с неподконтрольными территориями и обнажило стратегический риск, который несёт в себе такая торговля представляет.

Следует максимально избегать любой торговли углем с неподконтрольными территориями Донбасса до их возвращения под контроль Украины.

Правильный подход к ситуации с углем в Украине весьма очевиден. Следует максимально избегать любой торговли углем с неподконтрольными территориями Донбасса до их возвращения под контроль Украины. При нехватке внутренних поставок переговоры по импорту необходимо проводить на международном рынке угля. Ценообразование на уголь может основываться на фактической стоимости, установленной в условиях прозрачности, а не на произвольной привязке к биржевым ценам. В среднесрочной перспективе Украине стоит исследовать возможности модернизации энергетических мощностей, чтобы иметь возможность сжигать больше стандартного энергетического угля, что влечёт за собой более низкие расходы и большую гибкость поставок. В то же время необходимо провести расширение портовых мощностей, которые сделают возможными перевозки – с целью обеспечения диверсификации поставок. Вполне вероятно, что рыночное ценообразование простимулирует внутреннее производство, что приведет к сокращению объема необходимого импорта. Также необходимо внедрить стратегию по уменьшению потребления электроэнергии (в пиковые периоды). Такой подход снизит расходы потребителей электроэнергии и одновременно устранит политические риски, связанные с поставками. В конце концов коррумпированные прибыли, поступающие донбасским владельцам шахт, а также подконтрольным России сепаратистским силам будут ликвидированы.

Информация о материале

Опубликовано: 10 марта 2017