Статьи

Чисельність банків, виведених НБУ з ринку за останні роки, поволі наближається до 100: по 33 фінустанови стали неплатоспроможними у 2014-му та 2015-му, ще 21 — у 2016-му, не припинився процес і з початком 2017-го. Загальна сума коштів, виплачених вкладникам збанкрутілих фінустанов, що були передані в управління Фонду гарантування вкладів, на 1 січня 2017 року становила 80,87 млрд грн. Понад 80% її припадало на державну підтримку.

Іншим каналом вливання коштів для ліквідації наслідків кризи в банківському секторі стало масштабне рефінансування (кредитування) регулятором фінустанов. У 2014 році його обсяг перевищив 222 млрд грн, і хоча більшу частину цих кредитів було погашено, на кінець 2016-го загальна сума не повернутого 24 неплатоспроможними банками рефінансування становила 55,9 млрд грн. А серед платоспроможних банків у результаті націоналізації ПриватБанку майже 90% непогашеного рефінансування тепер припадає на державні.

Окрім рефінансування у 2014 році підтримка банків була здійснена у спосіб випуску Мінфіном ОВДП для збільшення статутного капіталу Ощадбанку на 11,6 млрд грн та Державного експортно-імпортного банку на 5 млрд грн (нагадаємо: це відбувалося за середньорічного курсу 11,8 грн/$). У 2015-му для збільшення статутного капіталу Укргазбанку було виділено 3,8 млрд грн. А проведена нещодавно націо­налізація ПриватБанку, за оцінками Мінфіну, зумовить потребу в додаткових 148 млрд грн.

Загальні витрати держави (насправді всіх громадян) на досі не повернуте рефінансування, підтримку Фонду гарантування вкладів та вливання в державні й націоналізовані банки для їх докапіталізації сукупно обійшлися за останні роки щонайменше в 300 млрд грн (з урахуванням уже запланованих, але ще не здійснених витрат на ПриватБанк). Для розуміння: це зіставно з усім обсягом депозитів населення в банках.

Проте насправді масштаб значно більший, адже значну частину цих коштів витрачали за в рази нижчого курсу. Так само й уже повернуте рефінансування виділялося банкам за дешевшого долара, а поверталося за дорожчого, будучи фактором падіння гривні. За це знову ж таки платили всі громадяни України незалежно від того, чи мали вони й на яку суму депозити або ж кредити в банках.

Популізм і безвідповідальність

Банківсько-кредитна галузь багато років була в Україні цариною безвідповідальності учасників і водночас змагання політиків у популізмі. Хоча насправді вона має бути осередком акумулювання ресурсів для їх найефективнішого використання на основі відповідальності за свої дії як кредиторів, так і позичальників. І лише за такої умови може перетворитися з бомби вповільненої дії, котра постійно цокає, та проблеми загальнонаціонального масштабу на інструмент стійкого розвитку країни.

Основні учасники політичних спекуляцій поетапно просували взаємовиключні вимоги: від обмеження відповідальності позичальників за невиконання своїх зобов’язань стосовно обслуговування кредитів до повернення депозитів навіть тих вкладників банків, які претендували на високу прибутковість своїх інвестицій, однак при цьому категорично відмовлялися відповідати за наслідки власних ризикових дій.

У підсумку крайніми виявилися люди, значна частина яких до цього жодного стосунку не мала, однак мусила брати участь в аукціоні невиправданої державної щедрості, яким оплачується спекулятивний рейтинг популістів. При цьому більшість громадян не розуміє прямого зв’язку між погіршенням свого становища (через додаткове знецінення гривні чи зростання цін) та вимогами введення/збереження обмежень на продаж майна, придбаного кимось у кредит. Так само як і відвойованим на мітингах «обманутих вкладників» обов’язком уряду компенсувати чиїсь збитки з держбюджету.

Не менш небезпечні й популярні останнім часом пропозиції орієнтуватися на механічне збільшення обсягів кредитування. Їх останнім часом дедалі активніше озвучують у політичних колах, так ніби йдеться про панацею для запуску економіки. Хоч експерти звертають увагу на те, що в комерційних банків і нині є надлишок коштів, які вони можуть спрямувати на кредитування, однак їм бракує «якісних позичальників», котрим можна довірити гроші. До того ж усе ще далекими від належних є законодавчі гарантії захисту прав кредиторів. Тобто є ризик, що під час наступної кризи проблеми знову будуть перекладені на всіх платників податків чи й громадян країни, однак уже в помноженому обсязі.

Думка, що розвиток української економіки, зок­рема, стримує відсутність значних і дешевих кредитних ресурсів для реального сектору, цілком слушна. Однак при цьому замовчується факт, що їх джерелом може бути лише щедрий друк центробанком гривень (а це означає важкі побічні наслідки у вигляді їх знецінення) або заощадження реально зароблених коштів громадянами. Зовнішні запозичення важливі й корисні, одначе лише як допоміжний чинник. Інакше посилюється прив’язаність країни до незалежних від неї факторів та курсових ризиків.

Тому найважливішим неінфляційним ресурсом для нарощення кредитування є саме заощадження всередині країни. Щоб позики здійснювалися під якомога нижчі відсотки, кредитних грошей має бути чимбільше. Тоді як частка валових накопичень і відповідно інвестицій в Україні сьогодні дуже низька порівняно з країнами світу, які динамічно розвиваються. Натомість саме їхній великий відсоток у національному доході останніх дав інвестиційний ресурс для пришвидшеного розвитку більшості східних «тигрів».

Банківська система не є дешевим ресурсом для всіх охочих. Вона має бути насамперед інструментом мотивації громадян примножувати заощадження й відповідально ставитися до їх інвестування, і лише відтак — джерелом кредитної підтримки економіки (побічний наслідок — отримання посередницького прибутку фінустановами). Для цього в центрі роботи банківської системи має перебувати людина, яка накопичує інвестиційні ресурси.

Донедавна в країні все було перевернуте з ніг на голову. У погоні за посередницьким прибутком менеджмент і працівники банків намагалися будь-що нав’язати кошти позичальникам, часто заплющуючи очі на їхню ненадійність. При цьому формувалася залежність від вливань із цією деструктивною метою кредитних ресурсів ззовні. А питання гарантій власникам заощаджень цілком перекладали на Фонд гарантування вкладів, ресурсів котрого, як виявилось, аж ніяк не достатньо, і платити за все довелося державі, а отже, всім громадянам.

Із погляду інтересів суспільства загалом нарощування кредитування має сенс лише тоді, коли ризики через наслідки діяльності в банківській сфері будуть повністю покладені на учасників процесу надання й отримання кредитів, які й дістають від нього вигоду. Коли вони не перекладатимуться силою політичної волі чи вуличних акцій на тих, хто не має ані стосунку до позик, ані користі від них, однак змушений потім компенсувати чужі прорахунки. Без досягнення цієї передумови стимулювати збільшення обсягів кредитування шкідливо й небезпечно.

Система державного гарантування депозитів, яка має захищати вкладників у разі виведення неплатоспроможних банків із ринку й запобігати паніці, в Україні працює дуже своєрідно. Для її ефективного функціонування основним джерелом надходжень до ФГВФО мають бути відрахування фінустанов, що працюють, і ресурси, отримані від продажу активів збанкрутілих банків. Проте в нас усе навпаки: левову частку компенсує держава коштом усіх громадян, тоді як акумульовані Фондом гарантування вкладів ресурси становлять 10–20% витрат.

Зрушення є, але недостатні

Не можна сказати, що в тій критичній ситуації, яка склалась останніми роками в банківській системі, держава (зокрема, НБУ) нічого не робила, аби унеможливити надалі повторення найбільш кричущих проблем, котрі виявили себе під час останньої кризи. Хоча реагування й відбувалося постфактум, а не на випередження проблем, які дуже дорого коштували суспільству, у підходах до регулювання й нагляду за фінансовим сектором України сталася низка змін. Більш вичерпна інформація міститься в кількох звітах Нацбанку про фінансову стабільність, що доступні на його офіційному сайті. Ми назвемо тут лише деякі найважливіші заходи, здійснені чи ініційовані за цей час центробанком.

Зокрема, було запроваджено нові правила для збільшення прозорості банківського сектору й удосконалення регулювання платоспроможності фін­установ. Від 1 грудня 2015 року Національний банк зобов’язав їх усі перейти на міжнародні стандарти фінансової звітності. Посилено критерії зарахування банків до категорії неплатоспроможних, зокрема в разі виявлення фактів здійснення ними операцій оформлення (переоформлення) договорів, які можуть підвищити витрати Фонду гарантування вкладів фізичних осіб.

НБУ завершив діагностичне обстеження більшості платоспроможних банків, які й надалі працюють на ринку. Нерозглянутими залишилися тільки 39 найменших фінустанов, які концентрують менш ніж 2% активів системи. Розширено перелік осіб, пов’язаних із банками, установлено вимогу до останніх подавати регуляторові інформацію про них. Завершується діагностика стану кредитування пов’язаних осіб.

Це була одна з найбільших проблем української банківської системи, коли кошти збирали з громадян і надавали в кредит пов’язаним із власниками фінустанови структурам. За оцінками регулятора, 28 із 58 перевірених банків порушували обмеження на кредитування пов’язаних осіб. Мало того, що зазвичай із заниженими відсотками, так іще й без наміру, а отже, з мінімальними шансами на повернення. НБУ зобов’язав банки суттєво зменшити обсяги пов’язаного кредитування, але тільки протягом п’яти років. Він проводить постійний моніторинг клієнтів фінустанов для ідентифікації нових пов’язаних осіб.

Посилено й вимоги до розкриття структури власності: банки зобов’язані оприлюднювати інформацію про фізичних осіб, які прямо чи опосередковано через інших юридичних осіб володіють корпоративними правами в них. Наприклад, 19 січня правління НБУ ухвалено рішення про зарахування ПАТ «Банк Народний Капітал» до категорії неплатоспроможних саме з огляду на невідповідність його структури власності вимогам щодо прозорості. До законодавства внесено зміни щодо посилення відповідальності пов’язаних із банком осіб за його доведення до неплатоспроможності. Такі дії каратимуться обмеженням або позбавленням волі на строк до п’яти років. Щоправда, для цього потрібно буде довести злий умисел.

Протягом 2017 року НБУ планує створити централізований кредитний реєстр, який акумулюватиме інформацію про позичальників — фізичних осіб із великими кредитами та юридичних осіб. Це є нормою для більшості розвинених країн і дає змогу банкам якісніше оцінювати платоспроможність потенційних позичальників та приймати виважені кредитні рішення. Було зроблено кроки й до захисту інтересів вкладників за одночасного обмеження їхніх можливостей непрогнозовано вилучати депозити. Так, з одного боку, зменшено строки виплати гарантованого розміру відшкодування та передбачено кримінальну відповідальність службових осіб банків за внесення недостовірних відомостей про вкладника. А від початку січня 2017 року гарантії поширені також на кошти фізичних осіб — суб’єктів підприємницької діяльності. Після скандалу довкола «Михайлівського» фінустановам заборонено залучати кошти фізичних осіб з метою їх прямого спрямування на кредити без відображення в зобов’язаннях та активах. Обов’язкова умова для залучення коштів на користь третіх осіб — поперед­нє письмове інформування вкладника, що вони не є банківським вкладом фізичної особи, на який поширюються гарантії. З другого боку, скасовано обов’язок банків повертати строковий вклад на першу вимогу клієнта. При цьому надано право вибору вкладу «на вимогу».

Відповідно до діагностики, проведеної НБУ, частка проблемних кредитів у портфелі банків становить близько 53%. Від початку 2017 року запроваджуються нові правила оцінки фінустановами кредитного ризику задля усунення прогалин, які давали змогу занижувати частку проблемних позик. Внесено зміни до переліку прийнятної застави. Наприклад, майнові права на інше майно, зокрема на майбутню виручку, більше не можуть бути прийнятним забезпеченням. Зроблено кроки до захисту прав позичальників, зокрема тих, які потрапили в скрутне становище, але водночас і полегшено стягнення з тих, що не виконують зобов’язань. Зокрема, згідно із Законом «Про споживче кредитування» банки зобов’язані встановлювати порядок розрахунку змінної відсоткової ставки в кредитному договорі, змінювати цей порядок їм заборонено без згоди позичальника. Також їм заборонено в односторонньому порядку змінювати фіксовану відсоткову ставку за споживчим кредитом. Закон «Про фінансову реструктуризацію» відкрив можливість для банків і позичальників домовлятися про нові умови кредиту, які дадуть змогу підприємству відновити повноцінну діяльність. Він дозволяє встановлювати відсоткові ставки, нижчі від собівартості банківських послуг у відповідному банку, а відтак змінювати умови кредиту в процесі реструктуризації таким чином, що боржник стає спроможним їх виконати в період кризи. За задумом, позичальники, що перебувають у критичному фінансовому становищі, можуть у такий спосіб знизити ризики банкрутства та відновити платоспроможність.

У жовтні 2016 року набрали чинності два закони, які мають забезпечити швидке та ефективне стягнення заставного майна. Однак посилення захисту прав кредиторів лишається до кінця невирішеним завданням. А без цього, як уже зазначалося вище, неможливе формування передумов для сталого нарощування заощаджень та інвестицій, а отже, і пришвидшення економічного розвитку країни. За оцінками експертів, погіршення платіжної дисципліни позичальників дуже часто було наслідком не так нездатності, як небажання обслуговувати кредитні зобов’язання під приводом кризи та відсутності дієвих механізмів примусу. Особливо коли йдеться про великі компанії. Не працює нормально й механізм поручительства. Нинішнє законодавство також створює простір для зловживань підприємств процедурою банкрутства. Водночас поволі наростає нова потенційна загроза — агресивне нав’язування споживчих кредитів під шалені відсот­ки як банками, так і небанківськими кредитними організаціями в дедалі більших обсягах.

На початок січня 2017 року середня ефективна ставка за такими кредитами в українських банках становила 79,4% річних. А найдорожчі споживчі позики зросли до 182,7% річних. Максимальна сума таких кредитів за 2016-й хоч і зменшилася, однак і зараз становить 200 тис. грн (зокрема, до 50 тис. грн — без застави). Ще гірші умови в небанківських кредитних установах, які пропонують кошти під ефективну ставку 365–730% річних та буквально нав’язують сот­ням тисяч чи навіть мільйонам громадян позики на кожному кроці в кілька тисяч — десятків тисяч гривень, часто навіть без довідки про доходи.

Так, терміни кредитування до 30 днів, проте їх дозволяли багаторазово продовжувати в разі регулярних кредитних платежів. Стали з’являтися й перші довші кредити — до 12 тижнів. Так, поки що масштаб явища та кількість тих, хто не може чи не хоче платити, обмежені. Однак так буде не завжди. Доки проблема не набула великого масштабу, на неї заплющують очі, а коли виявить себе у всій красі, знову буде підхоплена політиками-популістами, які піклуватимуться або про знедолених позичальників, або про учасників таких відверто лихварських операцій.

Усе це загрожує в майбутньому перекладанням відповідальності за її наслідки на всіх громадян. Причому за відпрацьованими раніше лекалами. Зараз їм справді не передбачені жодні компенсації з бюджету, однак така історія була й із банком «Михайлівський». І якщо вкладники таких кредитних організацій або обплутані боргами громадяни почнуть виходити під державні установи, щоб їхні проблеми також вирішили за рахунок решти суспільства, то що завадить їм досягти успіху?

Информация о материале

Опубликовано: 16 февраля 2017

Серьёзный резонанс вызвало ироничное письмо Илону Маску, в котором красочно описывалось, как особенности финансового, банковского и валютного рынков Украины сделали бы невозможной реализацию основателем SpaceX инновационных проектов в нашей стране. Но проблема не только в регулировании. И даже не столько в нём. Приведу пять причин, из-за которых вероятность успешности инновационного процесса в Украине невелика.

Первое — отсутствие подходящей предпринимательской культуры. В Украине отношение к потерявшим свои деньги предпринимателям традиционно отрицательное, в отличие от культуры, например, Кремниевой долины, где к этим вопросам относятся терпимо. Изменение бизнес-психологии в Украине в сжатые сроки вряд ли возможно.

Второе — отсутствие подходящей национальной системы финансирования рисковых инноваций. Для цикла подрывных (революционных) инноваций, как, например, айфон, нужны специфические рынки капитала. Если доминирует долговое финансирование, как в Украине, колесо подрывных инноваций может и вовсе не начать вертеться. Рынок инновационного продукта на начальном этапе очень мал, его развитие непрогнозируемо. Если проект финансируется банком, то банкиры требуют полной предсказуемости и притока выручки для обеспечения возврата займа. У банковских работников отсутствует гибкость, необходимая для работы в стиле эксперимента — а именно так, сквозь туман, окутывающий новые рынки, инновационная компания нащупывает путь для создания высокотехнологичной продукции. Действующая у нас финансовая система мало приспособлена для инноваций — в Украине она опирается на банковское кредитование. Её изменение потребует радикальной трансформации психологии финансистов. В Украине это вряд ли возможно в обозримом будущем.

Третье — отсутствие культуры венчурных фондов. В Кремниевой долине сложилась уникальная культура венчурного финансирования, направленная на поиск и эффективный отбор наиболее перспективных проектов. Главный её элемент — отбор стартапов особого типа и бизнес-биографии предпринимателя, которого имеет смысл как минимум внимательно выслушать по сути его предложений. Как правило, технологические обоснования, патентные заявки и детальные бизнес-планы не имеют в таком случае особого смысла и не оказывают влияния на процесс принятия решения. Главное, что учитывается, — личность руководителя будущего проекта. В случае согласия финансировать проект, предприниматели быстро получают деньги — за счёт развитой сети «бизнес-ангелов», которые контролируются выходцами из технологической среды, ранее удачно реализовывавшими стартапы. В Украине не только отсутствует развитая сеть «бизнес-ангелов», но и существует практика крайней зарегулированности при получении финансирования. Не стоит сбрасывать со счетов и украинскую коррупцию, когда выбор финансируемых проектов осуществляется исходя из иных, нежели в Кремниевой долине, мотивов.

Четвёртое — отнюдь не лучшие условия жизни для интеллектуалов. Интеллектуальная деятельность неотделима от культуры, она является её частью. Предприниматели, занимающиеся технологиями, создали свою субкультуру: политический и религиозный плюрализм, внимание к экологии, любовь к неформальной одежде, музыке. То, чего в Украине не наблюдается. Место расположения Кремниевой долины — Калифорния — средоточие иммигрантов. Вряд ли где-то ещё есть подобных масштабов и концентрации синергетически взаимодействующие компоненты «интеллект-ферментера». Сможет ли Украина реализовать программу содействия приезду высокоинтеллектуальных иммигрантов и их адаптации? Сможет ли обеспечить им комфортные условия жизни? Весьма сомнительно.

Пятое — случайность зарождения инновационного процесса. Кремниевая долина не создавалась по решению какого-либо госоргана. Она медленно, как минимум, 60 лет, формировалась эволюционным путём. Вектор развития процессов был снизу вверх. Эти процессы могли вообще ни к чему не привести, если бы Билл Шокли, один из изобретателей транзистора, не был настолько трудным человеком, что некоторые из его инженеров, так называемая восьмерка предателей, не создали в 1950-х годах свою компанию Fairchild Semiconductor. Создали же её для того, чтобы элементарно сбежать от Шокли. Компания в конце концов распалась, но на её месте возникли новые компании, включая лидеров мировой высокотехнологической индустрии, таких как Intel, National Semiconductor, AMD и Applied Materials. Был реализован так называемый цикл колеса подрывных процессов, когда инновационный процесс поддерживается созданием всё новых и новых фирм усилиями бывших работников лидеров отрасли. В США это продолжается до сих пор. В Украине же наоборот — в лучшем случае процесс может носить некий революционный характер и насаждаться властью сверху вниз, что не даст успеха. Впрочем, и насаждаться не будет — воли и интереса властных элит к инновациям не просматривается.

Что же делать? В Украине ведут дискуссии об инновациях, преимущественно ориентированных на разработку высокотехнологичной продукции. И упускается из виду то, что товары необходимо производить. Многие экономики, в частности «азиатские тигры», выросли на производстве товаров, которые были разработаны в других странах. Чтобы достигнуть этого, они применили инновационные управленческие и производственные технологии, которые позволили им достигнуть мирового качества произведённой продукции и стать конкурентными на мировых рынках.

Например, Япония, Южная Корея, и Финляндия — страны, которые за счёт лучшей организации труда смогли наладить конкурентное производство товаров, изобретённых не ими. Думаю, что для Украины опыт этих стран предпочтителен. Целесообразно ускорить процесс вписывания нашей страны в международное разделение труда по производству услуг и товаров мирового качества. Имеет смысл перенимать лучший европейский и азиатский опыт производственных управленческих инноваций. Это реальный путь инновационного развития для нашей страны. Украине нужен центр обучения уже изобретённым и применяемым лучшим подходам к организации производства товаров. Нужно перенимать лучший европейский и азиатский опыт именно производственных управленческих инноваций. А не тратить время и силы на обсуждение возможности запуска колеса инноваций в том режиме, в котором в нашей стране оно априори обречено на пробуксовку.

Информация о материале

Опубликовано: 16 февраля 2017

Как показывает статистика, количество пунктов обмена валют в Украине неуклонно растет, несмотря на ужесточение требований к ним со стороны НБУ.

Объясняется это, прежде всего, ажиотажным спросом, вызванным снижением валютных поступлений в страну в условиях дефицита ее платежного баланса и нестабильность курса гривни.

При этом растут объемы финансовых махинаций и мошеннических действий на рынке, искоренять которые банковский регулятор, по-видимому, не торопится.

Украинское законодательство предусматривает ответственность за незаконную скупку, продажу, обмен или использование валютных ценностей как средства платежа или залога, то есть совершение данных действий без лицензии.

Согласно статье 162 Кодекса Украины об административных правонарушениях, указанные действия влекут за собой предупреждение или наложение штрафа от 30 до 44 необлагаемых минимумов доходов граждан с конфискацией валютных ценностей. Иными словами, максимум, что грозит нарушителю валютного законодательства, это штраф от 510 грн до 748 грн плюс конфискация валюты.

Понятно, что такая «жесткая» санкция вряд ли способна отпугнуть мошенников, у которых обороты исчисляются сотнями тысяч гривень в день.

Ужесточение ответственности за нарушения на валютном рынке, вплоть до введения уголовных санкций, и усиление мер контроля со стороны правоохранительных органов за совершением валютных операций могли бы иметь позитивный эффект в контексте защиты валютного рынка от махинаций.

Находящийся на рассмотрении парламента законопроект «О валютном регулировании и валютном контроле» решает эту задачу более радикально.

Так, согласно части 2 статьи 9 данного проекта, торговля иностранной валютой на территории Украины резидентами и нерезидентами осуществляется только через уполномоченные банки, то есть через банки, имеющие генеральную лицензию НБУ на право осуществления валютных операций в Украине.

Проектом предусмотрен штраф в размере 25% от суммы валютных операций за нарушение порядка их проведения.

Однако одними лишь административными мерами рынок валюты в полной мере не защитить. Существует несколько причин, по которым услуги нелегального валютного рынка востребованы даже после отмены пенсионного сбора.

Среди них — и регуляторные ограничения по сумме продажи наличной валюты — не более 12 тыс грн в эквиваленте, и дефицит предложения валюты, причем созданный искусственно, в результате административных мер, и нестабильность курса, вынуждающая использовать валюту как средство сбережения.

В итоге «черный рынок» выгоден всем, включая банки и легальные обменные пункты, которые также на этом неплохо зарабатывают.

Можно предположить, что такой рынок в его нынешних объемах, которые в десятки раз превышают объемы официального наличного рынка валют, будет существовать до тех пор, пока будут существовать ограничительные меры в отношении валютных операций, которые НБУ продлевает уже почти три года.

Ужесточение мер по отношению к обменным пунктам, например, повышение требований к прозрачности структуры собственности небанковских учреждений, без снятия ограничений на обмен валюты, позитивного эффекта не даст и будет только способствовать дальнейшей тенизации валютного рынка.

Приходится констатировать, что за три года никаких действенных мер по борьбе с теневым валютно-обменным рынком регулятор так и не разработал.

Кроме того, важно помнить, что какие бы меры не предпринимало государство по защите валютного рынка, оно не способно в полной мере защитить частных инвесторов от риска стать жертвой мошенников, если инвесторы сами в этом не заинтересованы и не проявляют должной осмотрительности.

Информация о материале

Опубликовано: 16 февраля 2017

Трезвый итог.

2016-й год окончательно отрезвил всех нас.

Быстрый стратегический план для Украины «после Майдана» не принес ожидаемых результатов, зато принес неожиданные проблемы. Мы стремились сдвинуть с мертвой точки перезревшие реформы, побороть коррупцию, закрепить европейский вектор нашей внешней политики и получить безвизовый режим с ЕС. Но несмотря на серьезные сдвиги по каждому из этих направлений, блицкриг за прошедшие три года не удался. Идеи «шоковых реформ» и «правительства камикадзе» оказались в очередной раз использованной рекламной франшизой.

Призванные в правительство и парламент реформаторы, молодые и не очень, «прогрызали зубами» отдельные изменения. Безусловным и ярким результатом этих усилий является окончательное введение электронных государственных закупок Prozorro, запуск электронного реестра деклараций. На энергетическом фронте важным и символичным шагом стал отказ от потребления российского газа. Все еще с надеждой смотрим на работу НАБУ. Но этого явно недостаточно.

Поговорите с теми, кто стоит за каждой из этих реформ, и вы услышите конкретные и оптимистичные планы на будущее. Но в то же время и то, что потенциал продолжать начатые изменения исчерпывается. Сами же они чем дальше, тем больше чувствуют себя случайными людьми в коридорах власти, а атаки на уже проведенные реформы только усиливаются.

Причина проста: самая главная реформа — переход власти от олигархов к гражданам — так и не состоялась. Поэтому ощущения необратимости и достаточности изменений ни у кого из нас нет. Эти изменения не столь системны, чтобы изменить экономический и политический контекст.

За нашими с вами спинами в кулуарах печерских кабинетов президент, коалиция и правительство фактически реставрируют предыдущий режим. Олигархи, чемоданы с кэшем и политически зависимые прокуроры уже давно де-факто реабилитированы как инструменты «высокой политики». Руководители государства, которые должны были стать «отцами реформ» и еще вчера благословляли на высокие свершения команды новых граждан почти со всего мира (Грузии, Литвы, Польши, США), возвращаются к украинскому business as usual, будто три года назад у нас была не революция, а очередная смена одной команды на другую.

Активисты Майдана мозолят глаза. Через три года после него власть делает ставку уже не на реформаторов, которые могут реализовать изменения, а на одиозных лиц из прошлого, умеющих выжимать из государственного аппарата коррупционную ренту. Наверное, президент считает, что «почти безвизом», остановкой падения экономики и замораживанием АТО он выполнил свою часть соглашения с обществом...

Растерянности добавляет все большая неуверенность во внешних партнерах. В последние годы, чтобы компенсировать внутриполитическую нестабильность, мы слишком часто искали стабильность и поддержку извне. Считали, что за пределами Украины кто-то знает рецепты, которыми нам стоит воспользоваться.

Выход Великобритании из ЕС, негативный для нас результат референдума в Нидерландах и неожиданный — выборов президента США, рост популярности правых партий в странах — членах ЕС в результате кризиса с сирийскими беженцами, — все эти события свидетельствуют о том, что у наших стратегических партнеров из числа развитых демократий нет ответов на ключевые вопросы, стоящие перед ними самими.

Одержав победу в 2014-м, мы думали, что перед нами теперь открыты все пути высоко вверх. Но пока что мы поднялись лишь на небольшой холм, с которого увидели истинный масштаб стоящих перед нами вызовов. Мы думали, что у нас есть мудрые учителя, но... они заняты тем, что учатся на собственных ошибках.

Почему у нас не складывается?

В украинской политике все происходит не так, как того хочет экспертная фейсбук-тусовка, по очень простой причине. Эти люди представляют средний класс — если не по социально-экономическому признаку, то по ценностной ориентации. А средний класс чем дальше, тем больше превращается в политического лузера. Кроме того, война, экономические неурядицы и эмиграция стремительно уменьшают его численность. Он был одним из движущих и креативных элементов Революции достоинства. Поэтому сразу после ее победы общественные эксперты и активисты получили прямой доступ к ключевым лицам, которые принимают решения.

Но украинская политическая система «заточена» на господство совершенно других людей и социальных групп. Избирательная система, экономическая ситуация, функционирование и финансирование политических партий, средств массовой информации — все работает на то, чтобы рычаги реального влияния на политический процесс не выскользнули из рук нескольких олигархов. Олигархи остаются главным игроком, который инвестирует в украинскую политику и получает от нее дивиденды. Главным потребителем их партийного продукта являются малоимущие граждане Украины, которые в основном не готовы объединяться, инвестировать свое время, усилия и деньги в совместные гражданские проекты, поскольку все еще не очень доверяют тем, кто такие проекты предлагает.

Результатом этой извращенной политической связи между капиталом и избирателями является то, что основной «политический продукт», который производится в Украине, — это махровый популизм всех цветов радуги.

Реформы от «среднего класса», направленные на его рост и укрепление, а также предполагающие одновременное наступление и на олигархов, и на «бесплатный сыр», который государство едва заметным слоем «размазывает» по всей стране, — при таком соотношении сил практически обречены. Ведь выиграв революцию, своего политического представительства в парламенте и правительстве средний класс так и не оформил.

Настоящей проблемой является не то, что правящая команда не готова менять основы олигархической политики. Проблема в том, что в политике пока нет действенной команды, способной предложить непопулистскую и неолигархическую альтернативу развития страны.

Давайте снимем розовые очки: реальной альтернативой нынешнему политическому режиму является приход к власти олигархов-реваншистов, оперирующих патерналистской и «миролюбивой» риторикой. Или популистов-радикалов, которые предложат «простые и быстрые решения» сложных проблем. Если же правящее правительство удержится при власти — эта странная связка «БПП—НФ» обречена на дальнейший дрейф к такой же патерналистской, но уже «патриотической» риторике с одновременным наращиванием собственных олигархических мышц.

Оба варианта полностью вписываются в нынешнюю политэкономическую модель и модель отношений между партиями и избирателями. Оба эти пути означают для Украины тупик и упущенное время.

Эксперты, журналисты, лидеры мнений, малый и средний бизнес — все они пока способны лишь «помочь» стране выбрать между различными версиями олигархических экономик. И все еще неспособны создать жизнеспособную альтернативу.

Что мы будем делать для того, чтобы в основе украинской политики были интересы граждан?

Прошедшие три года научили самых активных из нас: чтобы получилось хорошо — засучивай рукава и делай это сам. Мы научились доверять друг другу и работать на результат. Это необходимая почва для политического объединения.

Среднему классу нужно свое политическое представительство. Наша задача на 2017-й заключается в том, чтобы объединить все еще разрозненных представителей среднего класса в одну эффективную команду, которая должна начать воплощать изменения в стране уже сейчас, даже будучи оппозицией. А на выборах — побороться за власть в стране и отодвинуть в сторону политические проекты олигархов.

Некоторым эта задача может показаться неамбициозной. На Востоке Украины война, страна в экономическом кризисе. Но я уверен: люди, которым нужно целых три года для того, чтобы закрыть свою фабрику в Липецке, или активно торгующие с оккупированными территориями, — будут выигрывать войну очень долго. К власти должна прийти новая команда. Как только она громко заявит о себе — досрочные выборы будут уже делом политической техники.

Но давайте смотреть правде в глаза: этого еще никому не удавалось сделать. Каждый избирательный цикл мы полагаемся на «дядю», который, выиграв выборы, построит нам достойную жизнь. Пора понять, что мы должны объединяться для этого сами.

6–10% людей могут навязать свой план действий для страны, если объединятся вокруг этого плана и команды, которая готова его внедрять. Если же «Демократический альянс» и далее будет вести слабые разговоры о возможном объединении, «Сила людей» и далее будет концентрироваться на локальных уровнях и громадах, «Гражданская позиция» будет оставаться в стороне, а Саакашвили каждые три месяца будет создавать новые политические проекты, — дела не будет.

Я боюсь, что нашим партнерам в этом объединительном процессе не хватает видения той миссии, которую мы должны выполнить (извините за высокие слова). Мы должны не просто создать партию «нового образца», в которой все будет демократично и прозрачно. Этого очень мало (хотя, конечно, это обязательное условие).

Нам нужна мощная политическая машина, способная к длительной и эффективной работе. Политическая машина, способная обеспечить победу на выборах и организовать работу правительства по внедрению собственного плана для страны. Эффективная политическая агитация, инклюзивная региональная работа, привлечение активистов и граждан в содержательные совместные инициативы и проекты — все это надо делать уже сейчас.

А кроме того, нам нужны яркие лидеры, без «груза» в электронных декларациях, без конфликта интересов в виде собственных бизнесов. Лидеры, которым поверят люди.

Последние три года научили нас механизмам эффективного объединения. Объединяются вокруг того, кто делает, а не говорит о работе. Объединяются вокруг простой и понятной инициативы, которая со временем разрастается в масштабах и сложности задач. Объединяясь, доверяют друг другу. Объединяясь, каждый инвестирует свои ресурсы в общее дело. Собственно, эти принципы мы и предлагаем нашим коллегам.

Малый бизнес по-прежнему страдает от государственного рэкета. В Украине почти год ни за какие деньги нельзя было купить вакцины для детских прививок. Даже на закупках лекарств — несмотря на войну — отмывались огромные средства. Более половины директоров школ — взяточники. Реальный план реинтеграции оккупированных территорий не предложен. Мы устали от того, что у правительства нет плана и видения понятной перспективы для страны. Поэтому и призываем к совместной работе реформаторов-управленцев в сфере среднего и дошкольного образования, здравоохранения, «социалки», успешных мэров малых и средних городов, экономистов и военных планировщиков.

Мы объединяемся ради реализации четких и тщательно выверенных подходов к решению проблем в дошкольном, среднем и высшем образовании, для реформирования медицины и пенсионного обеспечения, для создания новых рабочих мест. Для борьбы с коррупцией и развития возможностей для бизнеса. Это — интересы среднего класса. Но это также интересы большинства граждан Украины: не получать подачки раз в четыре года под выборы, а иметь условия для достойного заработка.

Как это сделать? Деолигархизация: сначала — политическая, затем — экономическая.

Для того чтобы изменить страну, необходимо провести политическую деолигархизацию.

Логика подсказывает, что порядок действий будет именно таким: сначала — политическая деолигархизация, затем — изменения в экономической политике. Формула «Роттердам+» не исчезнет, пока не исчезнут создающие ее политические обстоятельства. Эксперты могут завалить нас политическими документами, где подробно расписано содержание необходимых экономических реформ, которые будут стимулировать малый и средний бизнес, закрывать коррупционные дыры. В существующей политэкономической реальности попытки провести эти реформы неизменно наталкиваются на яростное сопротивление и преследование тех, кто их инициирует.

По тем же причинам и судебная реформа пока оставляет больше вопросов, чем ответов. Реформа государственной службы превратилась в ее подобие, а налоговая и регуляторная почему-то лишь ухудшают положение среднего класса. Да, мы бьемся за каждую из них, выжимая из власти минимальные изменения. Но вынуждены признать — правящий класс устраивает статус-кво.

На стороне олигархических партий — деньги, доступ к СМИ и административному ресурсу. Поэтому абсолютно ясным, правильным и очевидным является стремление агентов среднего класса в парламенте вводить изменения, которые хоть на немного, но выравнивали бы правила игры в политике для больших и малых игроков. Государственное финансирование партий, контроль использования средств, эффективные антикоррупционные органы, разгосударствление СМИ и создание вместо них общественных, лоббирование честного избирательного закона и новой системы, эффективное государственное управление, политическая реформа — это инициативы, которые при правильной реализации дают неолигархического партиям шанс удержаться на политической сцене и развиваться.

Мало просто сплотить политические команды и создать новую мощную объединенную политическую партию ради проведения парламентских или местных выборов. Мы должны найти лидеров на президентские выборы, а лучше — двух-трех, которые способны подвинуть в рейтингах нынешних политиков. И предложить обществу новые правила общежития. Как показала практика, именно кабинеты на Банковой, вместо того чтобы быть локомотивами, становятся тормозами процесса изменений.

Мы должны восстать против выборов без выбора и перестать выбирать лучшего из плохого. Более чем 40-миллионная страна не может быть бедна честными, талантливыми и патриотическими политиками. Для них просто надо открыть шлюзы.

И именно с приходом новых партий и новых политиков мы сможем ожидать системных изменений в экономике и ключевых секторах государственного управления.

Информация о материале

Опубликовано: 16 февраля 2017