Ликбез

Кому кризис, а кому самое время расширять жилплощадь. Одних только киевлян в «очереди» за дополнительными «квадратами» стоит около 100 тыс. семей. Т.е. спрос на жилье все еще не удовлетворен. Поэтому, несмотря на финансовые сложности в стране, люди продолжают покупать квартиры. Как минимизировать риски покупателя и не угодить в потенциальный недострой? Есть несколько универсальных правил, которые особенно актуальны сегодня, когда цены и предложения застройщиков уже не те, что были до кризиса.

Сначала верь глазам

Наименее рискованный вариант для тех, кто хочет улучшить свои жилищные условия, купить квартиру на «вторичке». Со всеми «прелестями» коммунальной инфраструктуры, разношерстными соседями, неухоженным двором, не говоря уже о немалой стоимости. Для тех, кого этот «букет» не устраивает, гораздо интереснее предложения в новостройках. Предположим, что первый эмоциональный шаг уже сделан — для покупки квартиры выбран конкретный жилой комплекс или несколько примерно равных между собой вариантов, вид из окна и расстояние до метро оценены максимально трезво. Что делать дальше?

В первую очередь обратить внимание на цену. Если она занижена неадекватно, причин может быть масса. Например, комплекс находится безнадежно далеко от центра жилмассива, и никакой инфраструктуры, кроме старых хрущевок, рядом нет. Не исключено, что застройщик сэкономил на стройматериалах, пожадничав со звуко- и шумоизоляцией, оставив «кривые» стены и полы (на их стяжку может уйти до 10—15% стоимости квартиры). А, возможно, остро нуждается в деньгах, поскольку свои ресурсы закончились, а кредитные средства недоступны. К слову, сегодня большинство застройщиков возводят жилье за свои кровные. Поэтому компания, напрямую подтверждающая, что строит только за счет средств будущих жильцов, должна вызывать нешуточные подозрения. Впрочем, в «классическом» варианте, реальная цена зачастую на 20—30% выше той, которую демпингующие компании заявляют на билбордах. И вместо акционных 23 тыс. долл. даже самая утлая гостинка на ДВРЗ уже будет обходиться не менее чем в 35—40 тыс. долл.

Второе правило — самостоятельно оценить ход строительства: на каком этапе, как быстро движется стройка. Эксперты рекомендуют: прежде чем принимать решение, понаблюдать за стройкой один-два месяца. За это время становится понятна скорость возведения объекта, количество задействованной техники. По словам начальника отдела продаж ЖК Park Stone (Киев, Оболонь) Дмитрия Шости, на сегодняшний день все серьезные застройщики начинают продажи не ранее 60—70% готовности здания. «На этом этапе уже возведена вся „коробка", начинают устанавливаться окна. Перед сдачей в эксплуатацию остается только добавить коммуникации и отделку. Фактически во многих случаях покупатели на этом этапе уже могут заходить в конкретную квартиру, оценивать вид из окна, реальную планировку, размеры лестничных клеток. А в квартирах на нижних этажах уже будет готова отделка, если застройщик в принципе ее предусматривает», — отмечает эксперт.

После визуальной оценки темпов и качества строительства можно переходить к репутации. Ответ на вопрос «А достроится ли дом?» дадут форумы (там наверняка есть отзывы о предыдущих объектах и возможных проблемах текущего комплекса) и данные о партнерах. Если большие банки кредитуют покупку квартир, а страховые компании соглашаются страховать риски, очень вероятно, что их службы безопасности, наученные кризисом, уже проверили застройщика вдоль и поперек. Наличие дома в списках партнерских программ Госипотечного учреждения или Фонда молодежного жилкредитования — тоже хороший знак.

Бумажное дело

Далее можно переходить к документам. Есть две группы бумаг: разрешения для застройщика и документы, по которым будет приобретаться квартира. Конечно, маловероятно, что компания сумела «выгнать» 20—23 этажа незаметно для контролирующих органов, не имея никакого отношения к участку и строительных лицензий. Впрочем, разрешение на строительство, договор аренды на участок, результаты госэкспертизы проекта и наличие самого проекта все равно нужно проверить. Более того, как отмечает адвокат ЮФ «Василь Кисиль и Партнеры» Наталья Доценко-Белоус, даже финансовую отчетность застройщика можно получить, сославшись на постановление Кабмина о перечне сведений, которые не составляют коммерческой тайны.

А вот второй блок документов нужно изучать еще тщательнее. Речь идет о проекте договора, который будет подписывать инвестор, и сопроводительных документах. Главный страх, который крутится в голове у каждого покупателя, который помнит аферу с «Элита-Центром», как не обнаружить еще одного или нескольких хозяев одной и той же квартиры. Есть две законные схемы покупки квартиры — через фонд финансирования строительства (ФФС) и через покупку облигаций. «В первом случае имущественные права на объект переходят к инвестору сразу после полной оплаты стоимости квартиры, что подтверждается свидетельством об участии в ФФС. А после ввода объекта в эксплуатацию право собственности на квартиру регистрируется в БТИ. Во втором случае облигации обмениваются на квадратные метры», — говорит адвокат АО «Адвокатская контора „Скляренко и партнеры" Елена Перцова.

Важно, чтобы во всех документах, которые сопровождают обе схемы, были четко прописаны сроки и порядок перехода права собственности от застройщика к покупателю после ввода объекта в эксплуатацию. Кроме того, договор должен четко фиксировать обязательство застройщика не отчуждать имущественные права на квартиру третьим лицам, добавляет юрист. Без этого пункта избежать повторения аферы с „Элита-Центром" будет достаточно сложно.

Информация о материале

Опубликовано: 18 октября 2012

Уже со следующего дня охранники получат огнестрельное оружие, наручники, дубинки, газовые баллончики, служебных собак и право на допрос, говорится в сюжете ТСН.

Закон, который значительно расширит права охранников, вступает в силу с четверга, 18 октября.

В охранных фирмах иначе, как революцией, новые правила не называют. По сути, частные фирмы безопасности, по количеству новых функций, теперь вполне могут посоревноваться со спецслужбами вроде "Беркута" и "Альфы".

Юристы со своей стороны уверяют, что замысел хороший. Однако вопрос лишь в том - как охранные фирмы будут применять новые правила на практике.

Так, киевлянин Александр сих пор не может оправиться от старых правил. Парень рассказал о профилактической беседе с охранниками одного из столичных супермаркетов, причиной которой стала нечаянно разбитая бутылка с водой: "Меня затащили, обыскали. Вышел я с таким впечатлением, как попал к бандитам".

Только в столице таких случаев можно считать десятками. В масштабах всей страны речь идет о сотнях правонарушений со стороны тех, кто должен был охранять.

"Это вопрос качественного подбора кадров в пределах деятельности субъекта охранной деятельности. Безусловно кто-то может этим законом злоупотреблять", - предостерег юрист Ярослав Олейник.

Чтобы не злоупотребляли новыми правилами, нынче охранную деятельность активно проверяет Генпрокуратура с целью оставить в этом сверхдоходном бизнесе только специалистов. Вопрос в том, хватит ли таких. Для примера, на весь Киев, лишь одно заведение готовит менеджеров по безопасности.

Однако в Украине пока что эта специальность не слишком популярна. Предприятиям легче нанять человека с улицы, чем тратить средства на подготовку специалиста.

Так что пока в охранной системе наведут порядок, специалисты советуют украинцам помнить свои права. При любых неправомерных действиях первое, что вам поможет - это свидетели и милиция.

Информация о материале

Опубликовано: 17 октября 2012

К большому бизнесу сотовых операторов на мобильном контенте, принесшему им в прошлом году около $1,6 млрд (данные AC&M Consulting), давно и весьма ловко пристроился криминальный бизнес мошенников, которые зарабатывают на обмане абонентов десятки миллионов долларов в год. И это неудивительно: система, выстроенная операторами для развития проектов мобильной коммерции, и впрямь подчас выглядит как приглашение нечистым на руку дельцам.

В своих годовых отчетах операторы сотовой связи не раскрывают, какая доля выручки от контентного бизнеса приходится на их собственные мультимедийные порталы (у МТС это Omlet.Ru, у «МегаФона» — Trava.Ru). Однако и без того понятно, что основные деньги они куют не здесь, а с помощью многоуровневой партнерской сети, вся экономика которой держится на сакраментальном «Отправьте СМС на короткий номер…». По отношению к этой сети операторы, по сути, выступают администратором микроплатежей — со счетов своих абонентов в адрес продавцов контента и сервисов. Разумеется, удерживая при этом солидные «комиссионные» — не менее 30% от суммы транзакции, а нередко — и половину. Конечно, положение обязывает операторов следить за порядком и благочинием в своем пестром партнерском хозяйстве, но… Цепочка-то длинная: поди разгляди, что там творится на нижних этажах!

Ловкость рук и короткий номер

Еще два года назад говорить о каких-то серьезных компенсациях со стороны сотовых операторов абонентам, пострадавшим от мобильного мошенничества, вовсе не приходилось: за 2010 год последние получили от «большой тройки» несколько миллионов рублей «на всех» и многочисленные уверения, что «мошеннические сервисы будут выводиться с рынка», а также рекомендации самим держать ухо востро. В прошлом году общая сумма возвратов составила 20 млн рублей, а за первое полугодие 2012-го — уже свыше 100. Надо полагать, операторы наконец-то сообразили, что из‑за разгула мошенников начинают нести чувствительные репутационные потери: все-таки рядовой абонент не склонен вникать в хитросплетения партнерского бизнеса своего оператора связи и за все возмутительные списания со счета обычно возлагает вину именно на него. «Три года назад операторы вообще не хотели слышать о проблемах абонентов, но, когда стал подниматься шум в соцсетях, были вынуждены изменить свои подходы, — отмечает Денис Кусков, руководитель ИАА TelecomDaily. — Правда, из действенных методов «реакции» можно увидеть в основном только отчеты о суммах возвращенных денег обманутым абонентам, которые постоянно растут». 100 млн рублей компенсаций — это много или мало? Для сравнения давайте постараемся оценить масштаб бедствия и прикинем, сколько могут зарабатывать на своих схемах создатели фродовых1 сервисов.

Сами операторы, понятно, не считают денег в карманах мошенников, зато делятся статистикой жалоб абонентов, которая может послужить отправной точкой для экспертных оценок. Итак, за первое полугодие 2012 года МТС получили 120 тыс. жалоб, «МегаФон» — более 100 тыс., «ВымпелКом» — свыше 200 тыс. Итого на круг — не менее 420 тыс., а за год при таких темпах у одной только «большой тройки» наберется 840 тыс. с лишним. (Мимоходом замечу, что динамика наблюдается довольно пугающая: год назад жалобщиков у упомянутых операторов было почти в два раза меньше.) При этом в кулуарных беседах представители самих операторов говорят, что примерно 70% обращений так или иначе связаны с СМС на короткие номера, — и это дает почти 590 тыс. жалоб за год.

Во сколько можно оценить ущерб среднестатистического абонента? Давайте поскромничаем. Потолок для премиум-СМС, установленный большинством операторов, составляет 300–350 рублей, так что будем исходить из него. Закроем глаза на то, что у мошенников есть сто и один способ выудить со счета абонента гораздо больше — и даже делать это регулярно, с помощью «подписки» на платный контент. Перемножив, получаем общую сумму совокупного ущерба примерно в 200 млн рублей. Но это только самая вершина айсберга. Ведь огромное число абонентов попросту не утруждает себя жалобами операторам по поводу «странных» небольших списаний, а многие даже не замечают их, лишь про себя удивляясь, что «отчего-то» стали платить за мобильную связь больше обычного.

— На мой взгляд, в России компрометируется сама идея СМС-платежей, — говорит Алексей Бойко, эксперт ИАА MForum. — Их объем по итогам 2011 года составил 45 млрд рублей, но использовать их начинают все меньше. Доля же мошеннических сервисов растет и сейчас — и, возможно, соизмерима или даже превышает долю легальных. Суммы, которые операторы возвращают клиентам, — капля в море. На деле менее 10% абонентов хоть как-то заявляют о своих потерях. Соответственно, заработок мошенников можно оценить в несколько миллиардов рублей ежегодно: возможно, до 10 млрд.

Миллиард–два рублей в год и правда представляются вполне реалистичной суммой. Справедливости ради заметим, что она включает и ущерб тех, кто пострадал от недобросовестных продавцов сервисов и контента, размещающих «хитрые» условия подписки и оплаты мелким шрифтом «после звездочки» в расчете на невнимательность абонента. Но ведь от этого не легче, правда?

По данным AC&M Consulting, в среднем каждый российский пользователь сейчас платит за дополнительные услуги связи (рынок VAS2) чуть более 24% от своего среднемесячного счета, поэтому проблемы в сфере мобильного контента касаются — либо рано или поздно коснутся — буквально каждого.

Тем более что преступники совершенствуются. Простые «разводки» абонентов на воистину «чудесные» сервисы и приложения (по принципу — чем чудовищнее ложь, тем легче в нее верят) — вроде «генераторов номеров карт оплаты», «сканеров тела», «программ для чтения мыслей» — все еще в ходу, но есть и более коварные методы. Даже если кто-то из абонентов вообще зарекся отправлять какие-либо премиум-СМС на короткие номера — не факт, что он убережется от мошенников: можно ненароком получить на смартфон мобильный вирус, который в скрытом режиме сам начнет рассылать СМС на нужные номера. По информации «Лаборатории Касперского», только за второй квартал 2012 года было обнаружено почти 15 тыс. новых вирусов, созданных для смартфонов (в основном для OS Android). Для сравнения: за весь 2011-й таких вирусов набралось 5,2 тыс. Около 40% из них составили СМС-троянцы, которые воруют деньги со счетов абонентов сотовой связи. Они опережают даже программы-шпионы, которые похищают персональную информацию пользователя. Заражение происходит вполне просто. Пользователь получает СМС, в котором его под тем или иным благовидным предлогом просят пройти по ссылке, чтобы посмотреть картинку. На самом деле это не обычное ММС, а архив с исполняемым ПО (на то, что у файла «странное» расширение — например, jar, — обратит внимание далеко не каждый). «Загрузив ММС» (а на самом деле — невольно установив зловреда на свой смартфон), абонент и впрямь увидит какую-нибудь картинку, которую злоумышленники разместили для отвода глаз — из серии «С праздником!», с подписью его домашнего оператора связи. Антивирус у абонента, скорее всего, не установлен: это еще не так модно, как в случае с компьютерами. В итоге троянец начинает делать свое черное дело — опустошать счет абонента, отправляя платные СМС на короткие премиум-номера. Старается особенно не увлекаться — пару в день или десяток в неделю. И это может продолжаться очень долго.

Партнеры и «партнерки»

Давайте посмотрим на партнерскую сеть сотовых операторов, чтобы разобраться в самом общем виде, где именно обустроили там себе «поле чудес» мобильные мошенники. Свой ценный актив — короткие четырехзначные номера (ключик к счетам абонентов) — операторы отдают в аренду так называемым контент-агрегаторам, оговаривая, что 30–50% от объема проходящих через эти номера микроплатежей будут оставлять себе. Агрегаторы — вполне себе респектабельные компании, в достаточной степени дорожащие доверием старших партнеров; многие из них сами напрямую вовлечены в мобильную коммерцию и владеют собственными порталами, торгующими мультимедийным контентом. Словом, для операторов это идеальный «изолирующий слой» по отношению к «вольнице», которая подчас существует на более низких уровнях партнерской сети. Пакеты коротких номеров агрегаторы арендуют долгие-долгие годы, причем каждую комбинацию цифр — «сквозным» образом — сразу у всех операторов связи. Дело это выгодное, некоторые особо раскрученные номера стоят миллионы долларов, и на них «висят» тысячи нижестоящих партнеров. Доля агрегатора обычно составляет 10–20% от стоимости премиум-СМС, приходящих на арендованный короткий номер.

Этажом ниже, на втором уровне, находятся контент-провайдеры, которые, по сути, выступают субарендаторами коротких номеров и раздают префиксы для их использования участникам своей нижестоящей партнерской сетки (которую иногда немного уничижительно на рынке называют «партнеркой»). Короткий номер может быть один, а префиксов на нем повисают целые гроздья: «Отправьте 1 на короткий номер ХХХХ» — и платеж «полетел» одному поставщику контента, работающему «под» контент-провайдером, «Отправьте 2…» — другому и т. д. С большим числом мелких поставщиков третьего уровня контент-провайдеры (а таких компаний сотня или около того) управляются с помощью автоматизированных онлайн-платформ, которые позволяют легко подключать, отключать, администрировать и вести биллинг для большого количества участников. «Партнерки» с облегченными правилами вступления — не редкость, поскольку контент-провайдеры заинтересованы в массовости. «Принятие в партнеры» компаний и просто физлиц максимально упрощено: нужно зарегистрироваться на платформе, принять договор-оферту, представить паспортные данные (как вариант — прислать собственное фото с раскрытым паспортом в руке: каково вам такое «подтверждение подлинности»?), пройти довольно формальную проверку сервиса на предмет соответствия требованиям, выдержать небольшой испытательный период — и можно работать.

Вся описанная «пищевая цепочка» весьма прожорлива: поставщикам третьего (и ниже) уровня, непосредственно предоставляющим услугу или контент абоненту, достается никак не более трети от стоимости премиум-СМС. Однако все, похоже, более или менее довольны. Операторы не возятся с тысячами мелких компаний и, если что, дистанцируются от всех ошибок и грязи мошеннических сервисов, заявляя (вполне справедливо), что никаких контактов с организаторами этих сервисов у них нет: это «сторонние компании». Агрегаторы гордятся своей монопольной ролью «распределителей бюджета» и могут зарабатывать на успешной аренде хороших номеров. «Мелочь» же третьего уровня (есть, кстати, и четвертый, и пятый, выстроенные по тому же принципу) радуется возможности легко приобщиться к мобильной коммерции и начать зарабатывать.

Радуются и мобильные мошенники, которые весьма вольготно чувствуют себя в этой системе, расположившись на третьем уровне и ниже. Особенности расчетов между различными ступенями партнерской сети таковы, что мошенники успевают быстро совершить свой «хапок» и убраться восвояси. Судите сами. БОльшая часть контент-провайдеров оплачивает нижестоящим партнерам причитающуюся им часть вознаграждения понедельно, с задержкой от двух до десяти дней. Руководители крупных компаний такого рода (i-Free, Playfon, Incore Media, А1 и т. д.) в своих интервью дежурно вздыхают: «Правообладатели и партнеры требуют расплачиваться сразу, тогда как оператор связи может переводить оплату спустя 2–3 месяца». По сути дела, контент-провайдер принимает на себя риски, авансируя партнеров третьего уровня, а сам получает деньги от оператора с временным лагом. Но за эти риски он берет как минимум половину причитающегося им вознаграждения и контролирует все потоки поставщиков контента, которые зависимы от них полностью.

Что делает оператор, когда начинает получать жалобы абонентов и устанавливает факт мошенничества в своей партнерской сети? Штрафует арендатора номера, с которым у него договор. Тот — контент-провайдера, предоставившего мошеннику префикс. А контент-провайдер — хвать мошенника… А где же он? — Давно получил свои деньги и отбыл в неизвестном направлении! И за него, разумеется, всем стыдно. Но есть утешение: стащил-то он от силы 20–30%, остальное осело на более высоких этажах партнерской сети в виде комиссионных, так что приличные люди на операции тоже заработали. Для них далеко не все проделки мошенников заканчиваются штрафом, так что сальдо для партнерской сети в целом, нужно полагать, очень даже положительное.

— Практически все операторы связи имеют собственные департаменты по борьбе с мошенничеством, — говорит Илья Сачков, генеральный директор Group-IB. — Однако когда речь идет о дополнительных услугах, у оператора связи возникает дилемма. Получая комиссию до 50%, он не заинтересован в мгновенном прекращении работы подозрительных сервисов. Особенно если обман хорошо прикрыт формальным соблюдением правил и требований. Например, когда пользователь сам не замечает мелкого текста и подписывается на платные услуги либо когда оказываются услуги, не совсем соответствующие описанию. Операторы не проводят политику «нулевой терпимости» по отношению к мошенникам в своих сетях. Ведь они могли бы тщательно проверять деятельность всех своих партнеров и контент-провайдеров, предоставляющих дополнительные услуги. А в случае обнаружения признаков злоупотребления доверием или мошенничества просто разрывать с ними договоры. К сожалению, приостанавливают деятельность мошенников, как правило, постфактум, когда уже есть пострадавшие.

Послать на все четыре цифры

Легион мобильных мошенников очень неоднороден по своему составу. Есть здесь любители-одиночки (часто это студенты), которые время от времени запускают фродовые сервисы и вполне могут довольствоваться «прибавкой к стипендии» в размере нескольких тысяч (а иногда и всего нескольких сотен) долларов в месяц. Есть хорошо организованные и технически оснащенные «профи» — преступные группы, поставившие на поток создание мошеннических проектов мобильной коммерции — таких, у которых оборот по префиксу в «активной фазе» может достигать 5–10 миллионов рублей в неделю. У этих групп часто имеются свои люди в менеджменте контент-провайдера, агрегатора или в соответствующем отделе оператора связи; их задача — вовремя предупредить, что «поднялась буча и пора тикАть». «В этой теневой сфере есть игроки, отвечающие за каждый процесс — подбор фродовых проектов, рассылку СМС-спама, вывод денег и так далее», — говорит Денис Кусков из TelecomDaily. «Инфраструктура» мошенничества уже сложилась, специализация исполнителей определилась, каналы взаимодействия налажены.

Знакомый оперативный сотрудник полиции, которому по долгу службы приходится вникать в подобные схемы, описывает в самом общем виде, как в три этапа мобильные мошенники реализуют свои криминальные проекты. Сначала создается веб-сайт с наполнением, доступ к которому предполагается оплачивать эсэмэсками. Это может быть любая «контентная помойка», ибо качество здесь не играет особой роли. Оплата регистрации сайта, хостинга, дизайна и системы управления производится с ворованных пластиковых карточек или с помощью электронной наличности — то есть следов, ведущих к организатору сервиса, почти не остается. Далее в инфраструктуру «бизнеса» включаются чистые и верифицированные кошельки виртуальных платежных систем, которые потребуются для вывода денег. Если схема поставлена на поток, на этот этап требуется никак не больше $4–5 тыс. Второй этап — регистрация сервиса у контент-провайдера и получение префикса для работы с короткими номерами. Тут мошеннику тоже легко сохранить инкогнито: он заполняет пару веб-форм, представляет скан паспорта (разумеется, чужого), а с менеджерами контент-провайдера общается по ICQ или электронной почте. Дальше нужно немного подождать, пока сайт проверят на наличие типовых ошибок (например, указана ли стоимость услуг и т. д.) и одобрят. После этого злоумышленник запускает рекламу.

Впрочем, умный мошенник не торопится и демонстрирует осторожный рост оборотов своего сервиса. Он закупает сотни сим-карт и начинает сам слать с них премиум-СМС на свой префикс на коротком номере. «Симки» ведь тоже в нашей стране можно покупать буквально пригоршнями и вполне анонимно. На радиорынках, вокзалах, вещевых рынках во множестве обнаруживаются лотки с объявлениями «Продам номера дешево». Продавцы на таких точках делают свой план продаж, поэтому готовы закрывать глаза на отсутствие документов у оптового покупателя: при активации они просто «вешают» номера на «левые» паспорта или даже на себя лично. Не стоит думать, что мошенники пополняют баланс «симок» из собственных средств. Во-первых, покупая карты по цене 150–200 рублей за штуку, они могут обнаружить от 5 до 300 рублей на счету: все зависит от маркетинговых акций операторов связи в том или ином регионе. Во-вторых, в ход нередко опять идут ворованные банковские карты. Далеко не все такие карты быстро добавляются в стоп-листы платежных систем, что дает мошенникам возможность «раскидать» с них деньги по своим мобильным номерам.

Стоит заметить, что мошенники вовсе не «ручками» отправляют СМС со своих номеров. Процесс давно автоматизирован: существуют полусамопальные аппаратно-программные решения, когда «симки» загружаются в деку десятками, а процесс рассылки контролирует компьютер.

В определенный момент мошенники решают перейти к третьему этапу — массовой рекламной рассылке по абонентам. Обычно такие услуги предоставляют различные веб-сервисы, у которых есть возможность закупать у оператора большие объемы трафика. Каждое сообщение обходится заказчику в 10–13 копеек, причем можно отправить любой тип контента (СМС, флеш-СМС, WAP Push) на любые номера, включая «прямые». При этом — внимание! — мошенники могут выбрать для своего сообщения любое имя отправителя (sender ID), какое им заблагорассудится, — хоть Банк России, как это было недавно в мошеннической рассылке с предупреждением о «блокировке карты».

Собранные с доверчивых пользователей деньги выводятся мошенниками на счета в электронных платежных системах: успеть до массового вала жалоб абонентов оператору, как мы уже выяснили, вполне реально. С этих счетов деньги «распыляются» на специальные веб-кошельки, которые принимают «любую грязь на обнал». Да, вывод средств и обналичка обходятся мошенникам в 20–25% от уворованной у абонентов суммы, но все равно итоговая «рентабельность» превышает тысячи процентов.

Как обстоят дела с уголовным преследованием мобильных мошенников? Таких случаев у нас в стране не много. «В отличие от Европы, в нашем законодательстве санкции за мошенничество в сфере мобильной связи настолько малы, что люди занимаются этим свободно, зная, что им грозит максимум условная судимость, — посетовал представитель Управления «К» МВД полковник Федор Куц на совещании в Роскомнадзоре в марте этого года. — Штрафы же по статье 273 УК РФ3 составляют от 200 до 500 МРОТ, что несравнимо с миллионами рублей, которые получают нарушители».

Доказывать, что из несущественного ущерба отдельных абонентов складывается особо крупный размер, правоохранителям хлопотно. Искать организаторов схем, чтобы в конце концов поймать какого-нибудь хакера — студента технического вуза — где-нибудь на территории сопредельных стран СНГ, — сложно и требует участия квалифицированных «компьютерщиков в погонах». «Спроса на проведение расследований в сфере мобильного мошенничества со стороны операторов пока тоже не наблюдается, — констатирует Илья Сачков, руководитель Group-IB — компании, которая специализируется на услугах по противодействию киберпреступлениям. — Отдельные мероприятия осуществляются только правоохранительными органами при поддержке экспертных организаций. Например, в 2010 году Управление экономической безопасности ГУВД Москвы при участии наших криминалистов ликвидировало группу СМС-мошенников, использовавших вирусы-блокираторы4».

Правоохранители всерьез берутся за дело по большому счету только тогда, когда мошенники начинают вести себя особенно дерзко. Так было, например, в случае с хакерской группой некоего Леонида Сидорова, которую арестовали год назад. Преступники, которых не могли поймать больше года, кустарным образом смонтировали в микроавтобусе вполне работающую базовую станцию сотовой связи — по сути, аналог спецтехники, которую используют секретные службы для перехвата мобильных разговоров. Разъезжая по улицам города, хакерская подвижная станция «захватывала» мобильные телефоны абонентов в радиусе нескольких сотен метров. При этом без их ведома с номера отправлялись премиум-СМС на короткие номера. И то, что хакеры избрали именно такой способ «монетизации», согласитесь, само по себе весьма симптоматично!

Укрощение короткого номера

Большинство мер, которые предпринимают сотовые операторы для противодействия мошенникам, пока больше напоминает попытки обозначить на местности флажками «поле чудес» и повесить на подступах к нему приметные предупредительные надписи (величина шрифта — обсуждается), дабы доверчивые буратины-абоненты туда лишний раз не ходили. Временами складывается впечатление, что операторам очень не хочется вводить излишние строгости в отношении своих младших партнеров — дабы не подрубать бизнес на контенте, легко приносящий им неплохой доход. Отсюда — предельно фрагментарные решения, которые дают лишь ограниченный терапевтический эффект.

Весной этого года Роскомнадзор, МВД, Роспотребнадзор и операторы «большой тройки» начали (в очередной раз!) разрабатывать предложения по внесению поправок в законодательство с целью ужесточения наказания за мобильное мошенничество и спам. Роскомнадзор, со своей стороны, настоял на том, чтобы параллельно продумать, какие изменения стоит внести в правила оказания услуг связи, касающиеся работы контент-провайдеров. Однако все эти обсуждения до сих пор ведутся на уровне рабочих групп, и когда это может вылиться в реальные законопроекты и нормативные акты — прогнозировать сложно.

— Между тем у операторов под рукой — целый набор доступных системных действий по выводу с рынка мошеннических сервисов, — уверен Алексей Бойко, эксперт MForum. — Для этого нужно отказаться от премиальной тарификации WAP-трафика и URL. Отключить по умолчанию возможность отправки СМС на платные короткие номера для всех продаваемых сим-карт (если абоненту нужно, он сам наберет специальную команду для подключения соответствующих услуг). Абоненты должны получать обязательный СМС-запрос оператора на подтверждение каждой операции, подразумевающей снятие денег с их счета, — с точным указанием суммы.

Руководитель TelecomDaily Денис Кусков предлагает свой рецепт:

— Чтобы качественно исправить ситуацию, нужно полностью исключить возможность дальнейшей работы людей, уже засветившихся в организации мошеннических схем, на рынке мобильного контента. Это должен быть «волчий билет», полноценный отзыв лицензии — как в США. Можно также предусмотреть страховой депозит для участников рынка, который затруднит доступ на рынок сервисам-однодневкам.

Еще более категоричен Илья Сачков из Group-IB: «Если бы на государственном уровне приняли решение, что за все мошеннические операции партнеров отвечает сам оператор своей лицензией, то, вероятно, большинство мошеннических схем было бы закрыто в один день». Вот только до каких размеров тогда скукожится у сотовых операторов бизнес по развитию мобильной коммерции?

Информация о материале

Опубликовано: 15 октября 2012

«Гонорар за угон автомобиля класса Toyota Land Cruiser 200 составляет 500-700 тысяч рублей – как договоришься, – рассказывает мой собеседник, предложивший называть его Андреем. – У нас работает группа из трех человек, по опыту это оптимальное количество для угона. Наше дело – угнать машину и доставить до точки, где произойдет обмен с заказчиком. Сбытом мы не занимаемся».

С Андреем мы встречаемся на нейтральной территории. Он не похож на стереотипный образ преступника и подкупает умным внимательным взглядом и отсутствием явных воровских замашек. Поселится по соседству – будешь думать, что живешь рядом с владельцем небольшого бизнеса.

Сразу охлажу пыл тех, кто при виде гонораров загорелся мыслью стать угонщиком. Угон серьезной машины требует серьезного оборудования: скажем, стоимость иных электронных приспособлений может достигать 1,5 млн рублей, а всего на дело преступная группа берет оборудования на несколько миллионов. Но угнать машину – это одно, а что с ней делать потом – совсем иной вопрос.

Что касается угонщиков, вдохновленных Интернетом, которых Андрей презрительно называет «марамойками», эти обычно специализируются на недорогих плохо защищенных машинах, с горем пополам сбывая их за копейки. Именно эти товарищи чаще всего попадаются в лапы полиции и получают сроки, позволяя улучшить статистику раскрываемости.

Рынок в законе

В статистике угонов иномарок доминируют японские машины. От города к городу список предпочтений меняется, но в любом случае угонщики склонны прикипать к какой-то марке, и чаще всего это Toyota, Honda или Mazda. Почему?

«Мы работаем под заказ, поэтому не выбираем, что именно угонять. Мне дают марку, модель, цвет, год, комплектацию, я ищу подходящий автомобиль. Почему его выбрали и что с ним будет, меня не интересует. Спрос формируют «барыги» и представители заказчика», – отвечает Андрей.

Из дальнейших ремарок я понимаю следующее: высококвалифицированное угонное дело работает по тем же законам, что обычный бизнес. Важно не просто угнать машину, а заработать на ней. Условно говоря, нужно «отбить» риски и стоимость оборудования, необходимого для угона. Поэтому спросом пользуются модели, отвечающие двум основным критериям: популярные и достаточно дорогие. На популярные модели больше спрос заказчиков, на дорогих больше навар. И японские автомобили, видимо, имеют оптимальное соотношение этих качеств. Та же Toyota Camry– один из самых продаваемых автомобилей стоимостью более миллиона рублей.

Попутно Андрей говорит, что японские машины имеют слабую «естественную» защиту от угона по сравнению, к примеру, с дорогими немецкими авто.

Нередко угон заказывают владельцы машин, разбившие их в серьезном ДТП, чтобы восстановить пострадавший авто деталями с угнанного. Поэтому в группе риска находятся марки, популярные у криминалитета. Наконец, сказывается техническая инерция: для работы с определенным кругом марок нужно определенное оборудование, поэтому угонщикам выгоднее специализация. Скажем, в городе, где живет Андрей, не угоняют немецкие автомобили премиум-класса – нет нужных «гаджетов» или «игрушек», как их называют угонщики. Он прогнозирует, что волна угонов «немцев» начнется через год-полтора, когда до регионов дойдет оборудование из Москвы. В столице с угонами «бумеров» полный порядок: cкажем, BMW X6 в лидерах списка.

На другом полюсе находятся «Лады» – их тоже угоняют часто, но в основном менее квалифицированные угонщики, пользуясь их слабой защищенностью и высоким спросом на запчасти. Гонорар для профессионалов за угон «Приоры», к примеру, составляет 40-45 тысяч рублей, но «любителю» столько не заплатят: наркоманы стараются и за 10 тысяч.

Далее Андрей говорит фразу, которой я ждал: защитить машину от угона на 100% невозможно в принципе. «Если есть заказ, заберут все равно», – говорит он.

Тем не менее из контекста я понимаю, что угонщики идут по пути наименьшего сопротивления, и если есть возможность, предпочитают машину с наиболее слабой обороной.

Распорядок ночи

«Мы забирали автомобили даже с охраняемых стоянок, – говорит Андрей. – Под утро у любого человека начинается состояние дремоты, мы просто ждем момент. Сам угон занимает 3-5 минут: охранник не успевает ничего понять».

Группа Андрея специализируется на дорогих машинах. Предварительно узнаются подробности: привычки владельца, тип противоугонных средств и другие нюансы. «Рыбачат» (выслеживают) у супермаркетов или на местах постоянной парковки «клиента», и подъезжают к нему дважды: первый раз для сканирования и разведки, второй – для угона.

Я спрашиваю, может ли человек почувствовать, что за машиной следят?

«Только если он очень подозрительный, нервный, может сработать чуйка, – отвечает Андрей. – Но обычно следят из припаркованной недалеко машины, и это может быть стоянка у работы или супермаркета. Половина дела выполняется с помощью электронных устройств».

Угоняют обычно ночью от дома или с парковки. С собой приносят необходимое оборудование, один человек стоит «на палеве», двое работают по ситуации.

После разблокировки краденую машину перегоняет самый «малоценный» член бригады, который находится на начальной ступени воровской иерархии.

Перед угнанным авто идет машина сопровождения, определяющая дислокацию постов ДПС. Связь держат по рациям или сотовым телефонам.

«Я обычно покупаю дюжину телефонов и дюжину симок, зарегистрированных на бомжей, – говорит Андрей. – После дела все это сжигается».

На угнанный автомобиль ставятся «доски» – фальшивые номера. «Обычно буквенно-цифровая комбинация повторяет госномер существующей машины такой же модели, года и цвета, чтобы в случае остановки ДПС не было подозрений. «Доски» стоят примерно 10 тысяч рублей – даже голограммы есть», – говорит Андрей.

А как же VINы, удивляюсь? «А их никто не проверяет, – отвечает собеседник. – На моей практике такого не было. К тому же если угнали Lexus, за руль садится солидный человек, так что подозрений – минимум».

Если заказчик из другого города, машина сразу направляется на выезд. Если работают с местными – в отстойник. Здесь могут провести дополнительные работы, например, отыскать «маячки» и антенны спутниковых сигнализаций или завершить разблокировку машины. Не всегда противоугонные системы нейтрализуются прямо на месте угона: бывает, до отстойника машину гонят на одной передаче, без работающих приборов или фар, а то и с наполовину затянутым ручником: так запутывают некоторые противоугонные системы.

Насчет планов «Перехват» и прочих антиугонных мер Андрей высказался скептически: «Суди сам: в три часа ночи машину забрали, в 8 утра владелец обнаружил пропажу, в 9 часов объявили план «Перехват». Где машина будет в это время?»

Поддельные документы на автомобиль готовятся заранее, причем, цена зависит от необходимого качества подделки. Скажем, технический паспорт могут изготовить за 10-30 тысяч рублей, номера – за 10 тысяч. Естественно, если машину готовят к продаже, делаются документы более высокого уровня, а номер кузова перебивают так качественно, что отличить от настоящего сможет только эксперт с помощью лабораторных методов.

Обычно угоны организуются ради трех сценариев. Самый очевидный – последующая продажа по поддельным документам, нередко в другом регионе. Продажей, по словам Андрея, занимаются «барыги», которые обозначают угонщикам, что пользуется спросом и по какой цене. Способов «легализации» довольно много: могут заимствовать номер кузова и документы от такой же битой машины, могут создать автомобиль-клон – по документам он будет идентичен существующей машине, владелец которой не подозревает о наличии этакого близнеца.

Второй сценарий – разбор на запчасти. Иногда их продают, иногда используют для восстановления разбитого автомобиля клиента.

Бывают и мошеннические схемы, например, владельцы машины вступают в сговор с угонщиками, отдавая им «гонорар» и получая впоследствии страховую выплату.

Проще пареной репы?

3-5 минут на угон – признаться, это выглядит бравадой, хотя серьезный вид моего собеседника не предполагает шуток. Если речь о примитивной сигнализации, да еще с автозапуском, охотно верю. Но ведь мы говорим про машины, владельцы которых не жалеют денег на хорошую диалоговую сигнализацию, механические противоугонки, дополнительные иммобилайзеры...

Андрей говорит, что вскрывается все: просто для угона необходимы голова, руки и определенный набор оборудования, часто дорогостоящего.

Но нередко все еще проще: либо владелец пожалел денег на серьезный противоугонный комплекс, либо сам набор компонентов неудачный, либо установка. Иногда угонщикам удается найти брешь в системе, которую обыватель считает весьма надежной.

Штатный иммобилайзер, говорите? Есть десяток способов обмануть его, например, с помощью «заводилки» – устройства, которое подключается в салоне автомобиля к диагностическому разъему и вводит контролер двигателя в сервисный режим, прописывая новый ключ.

Дополнительный иммобилайзер с меткой и диалоговым кодом добавляет угонщику сложностей, но не является непреодолимой преградой. В крайнем случае приносят с собой всю топливную систему от насоса до форсунок и заменяют ей штатную. Неужели и в этом случае требуется лишь несколько минут?

«От квалификации зависит, – говорит Андрей. – Но для профессионала – где-то так».

Код-грабберы маскируются под брелоки обычных сигнализаций

Некоторые сигнализации так и вовсе можно записать в лучшие друзья угонщика. «Сигнализация с динамическим кодом» – звучит многообещающе, но на деле вся эта «динамика» давно известна угонщиками и записана в память код-грабберов, которыми автомобиль вскрывается и даже заводится дистанционно. Работа некоторых моделей грабберов заметна «клиенту»: сигнализация глючит и не ставится на охрану с первого раза. Но есть и те, что работают скрытно (алгоритмические).

Один из специалистов в сфере безопасности рассказал о следующем эксперименте: «Как-то я сидел на парковке перед супермаркетом с код-граббером, и заводил припаркованные машины сразу после того, как владелец отходил от них. Меня поразило, что, даже видя моргание своей машины и ее запуск, большинство никак не реагировало, и лишь один владелец Toyota Land Cruiser прибежал на парковку, долго оглядывался и затем уехал».

Вообще, производители сигнализаций подчеркивают, что основная их функция – это именно сигнализация, оповещение владельца о каких-то проблемах. Особых противоугонных свойств сама по себе сигнализация обычно не имеет, а иногда и снижает их.

Впрочем, есть тип «сигналок», которые хотя бы не помогают угонщикам: речь о системах с диалоговым индивидуальным кодом, которые невозможно вскрыть с помощью код-граббера. Разумеется, и такую сигнализацию можно устранить физическим воздействием, но как минимум она защищает от среднеквалифицированных угонщиков, а также от краж личных вещей из салона.

«В этой области идет гонка вооружений, – говорит Андрей. – Производители выпускают что-то новое, но и вторая сторона не сидит без дела. У нас есть друзья по всей стране, мы обмениваемся опытом, получаем информацию о новом оборудовании и методах...»

В этот момент мне кажется, будто мы говорим о чем-то вполне законном: командировки, обмен опытом, презентации оборудования... Угонное дело превратилось в высокотехнологичный бизнес с криминальной подложкой.

Считается, что альянс сигнализации и механического блокиратора практически спасает от угона. Многое зависит от типа блокиратора, в частности от личинки его замка. Замки с пиновыми механизмами нередко вскрывают «бампингом» – довольно примитивным способом, дающим на удивление хорошие результаты. Есть замки, устойчивые к бампингу (с дисковыми механизмами), но и в них порой находятся бреши и конструктивные просчеты. Иные замки нельзя вскрыть подручными средствами, и тогда угонщики используют спецоборудование. На хороший блокиратор может уйти до 15 минут, а это делает угон весьма рискованным занятием.

днако пусть эти откровения не подведут вас к мысли, что защищать машину не надо – мол, угонят все равно. Еще как надо! Угонщики умеют оценивать свои риски, и при наличии выбора из нескольких одинаковых машин остановятся на той, у которой самый самоуверенный хозяин. Тот, что ограничился недорогой сигнализацией и бросил авто во дворе.

Впрочем, есть и другие способы защиты авто. «Как я сказал, угнать можно любую машину, но у профессионалов спросом не пользуются автомобили с противоугонной маркировкой и аэрографией, – говорит Андрей. – Один раз мы проколились на сотовом телефоне, который владелец надежно спрятал в машине и подключил к бортовой сети. Во время угона мы пользуемся «глушилками», которые подавляют радиосигналы, но «глушилки» тоже дают сбои и, кроме того, не работают вечно. Если телефон или GSM-маячок спрятан надежно, есть вероятность, что он сообщит владельцу координаты машины».

Причем маячки предпочтительней: большую часть времени они ведут себя пассивно, не позволяя запеленговать их, и выходят на связь с владельцем лишь через определенный интервал времени.

Специалисты из МВД говорят, что маркировку нельзя считать стопроцентной защитой, поскольку фактически ее никто и никогда не проверяет. Некоторые щепетильные банды не связываются с маркированными машинами, тогда как их менее разборчивые коллеги могут не придать этому факту никакого значения.

То же касается аэрографии: она может защитить от угона с целью последующей перепродажи, но если машину уводят под запчасти – вряд ли.

Вообще, для защиты от угона самое эффективное – это обратиться в компанию, которая не просто «банчит» сигнализациями, а длительное время профессионально создает и устанавливает противоугонные комплексы. Для защиты автомобиля важен не только набор компонентов, но зачастую и творческий подход бригады установщиков: иногда удается сбить с толку даже опытного угонщика.

Что делать?

Один из сотрудников правоохранительных органов, комментируя ситуацию, сказал: «Угонный бизнес высокодоходный и высокоорганизованный. Он располагает деньгами на оборудование, специалистов и подкуп сотрудников полиции. Бороться очень сложно».

Сложно бороться и потому, что статья 166 УК РФ предусматривает не самое суровое наказание: так, можно отделаться штрафом или получить условный срок, а если и заключение, то на срок до пяти лет (если в одиночку и без насилия) или до 12 лет (с применением насилия).

Угонщики знают особенности УК, поэтому многие принципиально не связываются с разбоем и другими видами преступлений, вроде кражи ключей. Наибольшая вероятность быть пойманным у самого малоопытного члена группы, который перегоняет автомобиль, а поскольку теневой бизнес имеет длинные руки, за свое деяние злоумышленник нередко получает условный срок, штраф, в крайнем случае пару лет заключения, выходя по УДО через год. При доходах в несколько сотен тысяч рублей в месяц, многие готовы терпеть подобные «неудобства».

На осенней сессии Госдумы рассмотрят вопрос об ужесточении наказания за угон. Предлагается исключить из него штрафы и условные сроки, а реальные повысить до 15 лет лишения свободы. Впрочем, разговоры об этом ведутся с начала нулевых годов.

Кто-то справедливо заметит, что есть еще понятие кражи автомобиля, и за него по статье 158 УК РФ наказание более серьезное, но воровской процесс организован таким образом, что в самой рискованной фазе операции – транспортировке машины до «отстойника» – злоумышленник совершает именно угон. Ведь доказать его намерение присвоить чужую собственность практически невозможно.

В руки полиции обычно попадаются молодые малоопытные угонщики

Представитель МВД, специализирующийся на расследовании автомобильных краж, так прокомментировал ситуацию: «Действительно, если угонщик попался в первый раз и в одиночку, бывают прецеденты, что он отделывается весьма мягким наказанием, иногда даже подпиской о невыезде. Но сейчас руководство МВД стало уделять этой теме повышенное внимание, и наша работа – в том числе предоставлять суду доказательную базу, подтверждающую, что человек работал в составе группы и имел целью коммерческую выгоду (то есть совершал кражу). Это непросто, зачастую требует сбора большого количества доказательств, но это работает: так, недавно задержанная нами банда угонщиков получила сроки от 7 до 11 лет лишение свободы. Бывает, конечно, что угонщики получают по три года лишения – все зависит от ситуации».

Разговор с Андреем позволил взглянуть на проблему с другой стороны: бесполезно ловить угонщиков, как таковых. Это профилактическая мера, вроде подрезания кустов, которое не убивает корень. Поймаешь десять – на их место придут еще двадцать любителей экстрима и легких денег.

Борьба с угонным бизнесом – это прежде всего создание барьеров для легализации краденого транспорта. Пока же наблюдается обратная тенденция. Так, отмена сверки номера двигателя, по словам угонщика Андрея, пусть не сильно, но облегчила жизни его коллегам. Из этой же оперы отсутствие единой базы данных угнанных транспортных средств, отсутствие практики регулярной проверки VIN-номеров и так далее. Нынешние препоны, по сути, мешают угонщикам-любителям, которые в эйфории от покупки код-граббера хватают первую попавшуюся машину и толком не знают, что с ней делать. Профессионалы прекрасно осведомлены не только о методах угона, но и способах минимизации своих рисков.

Остается надеяться, что ужесточение Уголовного кодекса для угонщиков будет сопровождаться и другими мерами по борьбе с этим бизнесом: от создания надежной базы данных похищенных авто до регулярной проверки маркировки на автомобилях и запасных частях.

Информация о материале

Опубликовано: 12 октября 2012