Статьи
Пятый год продолжается необъявленная российско-украинская война на украинском Донбассе. Она уже забрала жизни более 10 тысяч человек и искалечила судьбы миллионов. Ежедневно с фронта сообщают, что вновь чью-то жизнь оборвала пуля снайпера, коварная растяжка или осколок вражеского снаряда. Это означает появление в Украине новых сирот, вдов и несчастных родителей. Ежедневно мы узнаем о нескольких раненных и искалеченных украинских защитниках и местных гражданских жителях. Счет раненым идет уже на десятки тысяч. И конца-краю этой войне, к сожалению, не видно...
Если мы воюем за души и сердца, а не только за квадратные километры, то изменение в отношении к человеку со стороны украинского государства имеет гораздо большее значение, чем отвоевание того или иного поселка на линии размежевания. Ведь есть смысл отвоевывать временно оккупированные территории только тогда, когда мы будем готовы принести на них не только сине-желтый флаг, но и новое качество жизни. Новое качество жизни — это прежде всего инфраструктура и социальные услуги для местного населения. Поскольку в действительности обычному жителю Авдеевки, Краматорска или Попасной (как, впрочем, и того же Ужгорода) намного важнее качество работы местной больницы и коммунальных служб, чем администрации президента Украины. О коммунальных службах писать не буду, поскольку в этом вопросе некомпетентен, а вот о медицинском обеспечении в зоне проведения ООС пришло время поговорить подробно и серьезно.
Поводом для написания этой статьи стало письмо руководителя недавно созданного Главного военно-медицинского управления (ГВМУ) Минобороны, полковника медицинской службы Игоря Хоменко в адрес Первого добровольческого мобильного госпиталя (ПДМГ) им. Николая Пирогова. В нем начальник медслужбы Вооруженных сил Украины утверждает, что потребность в привлечении медиков-добровольцев сейчас отпала, поскольку «имеющееся количество военно-лечебных учреждений, их оснащение, укомплектованность и уровень профессиональной подготовки персонала позволяют обеспечить на надлежащем уровне предоставление медпомощи и лечение участников АТО».
Это письмо очень удивило медиков-добровольцев ПДМГ, четвертый год оказывающих помощь в зоне боевых действий военнослужащим ВСУ, работникам правоохранительных органов и гражданскому населению. Утверждение господина Хоменко (до назначения на должность начальника ГВМУ работавшего главным хирургом Минобороны Главного военно-клинического госпиталя в Киеве) прямо противоречит заявлению начальника отдела медицинского обеспечения штаба АТО/ООС, в котором тот просит руководство ПДМГ откомандировать в апреле-мае текущего года 32 медика-добровольца ПДМГ и два автомобиля скорой помощи на усиление медицинской службы ВСУ в районах проведения АТО/ООС (письмо № 195_медз от 4 апреля 2018 г.).
Плохо, конечно, что у военных медиков правая рука не знает, что делает левая, но главная беда даже не в этом. Похоже, новый руководитель медслужбы ВСУ вместо того чтобы всеми доступными средствами повышать профессиональный уровень и качество медицины в зоне проведения ООС (в частности и через привлечение к проведению ООС высококвалифицированных и хорошо мотивированных гражданских медиков-добровольцев), решил отчитаться руководству, что с медициной на фронте все, дескать, хорошо, военных медиков не знаем куда девать. Если с медицинским обеспечением в районе проведения ООС действительно все так чудесно, возникает вопрос, почему только добровольцы ПДМГ сейчас усиливают медицинскую службу ВСУ в местах временной дислокации 30 и 93 ОМБр, 95 ОАЭМБр, а также 65 и 66 ВМГ. Усиливают, подчеркнем, по просьбе руководителей соответствующих воинских частей и военных мобильных госпиталей и на официальный запрос руководителя медицинской службы АТО/ООС. А кроме ПДМГ, в районах боевых действий работают также «ASAP», «Госпитальеры» и менее известные медицинские группы и подразделения. И работы всем хватает. Боевые командиры, с которыми нам удалось пообщаться, лишь подтверждают свою признательность медикам-добровольцам, их эффективность и потребность в дальнейшем привлечении к проведению ООС.
Кажется, военное руководство Украины, с 1 мая принявшее на себя всю ответственность за проведение военной операции в украинском Донбассе, так и не осознало, что теперь оно отвечает не только за людей в погонах, но и за гражданских жителей в районах проведения ООС. Так, в соответствии со ст. 9 Закона Украины «Об особенностях государственной политики по обеспечению государственного суверенитета Украины на временно оккупированных территориях в Донецкой и Луганской областях», именно «Объединенный оперативный штаб Вооруженных сил Украины через соответствующие органы военного управления осуществляет планирование, организацию и контроль выполнения мероприятий по обеспечению национальной безопасности и обороны, отпору и сдерживанию вооруженной агрессии Российской Федерации в Донецкой и Луганской областях, направление, координацию и контроль над деятельностью военно-гражданских или военных администраций (в случае их образования) в Донецкой и Луганской областях по вопросам национальной безопасности и обороны». В соответствии со ст. 5 и 6 указанного Закона, мероприятия по обеспечению национальной безопасности и обороны, отпору и сдерживанию вооруженной агрессии Российской Федерации в Донецкой и Луганской областях включают, в частности, «предоставление медицинских и социальных услуг на контролируемых Украиной территориях» гражданскому населению на временно оккупированных территориях в Донецкой и Луганской областях, а также, согласно ст. 7 Закона, «комплексное развитие инфраструктуры безопасности, экономической, информационно-телекоммуникационной, социальной и гуманитарной инфраструктуры на территориях, прилегающих к временно оккупированным территориям в Донецкой и Луганской областях».
Согласно имеющейся у нас официальной информации, в Луганской области на контролируемых Украиной территориях на начало мая 2018 г. укомплектованность учреждений здравоохранения медицинским персоналом составляет менее 60% (укомплектованность стационаров — 58,1, поликлинических учреждений — 56,49%).
На Донетчине ситуация еще хуже: дефицит врачебных кадров — 64%. К сожалению, военное руководство страны (в частности, руководство Генштаба ВСУ и Объединенного оперативного штаба ВСУ), похоже, не осознает, что главной причиной такой критической неукомплектованности медицинским персоналом гражданских учреждений здравоохранения на контролируемых правительством территориях Донецкой и Луганской областей является именно их приближенность к районам боевых действий.
Мало того, что в случае обострения ситуации прифронтовые гражданские больницы не смогут оказывать надлежащую медпомощь раненым и больным бойцам ВСУ и других вооруженных формирований — они уже не способны предоставлять адекватную помощь гражданскому населению. А именно состояние медицинского обеспечения и формирует, среди прочих факторов, отношение местного населения к украинской власти. Когда к врачу-терапевту ПДМГ Галине Черныш из Прикарпатья, (не одну ротацию отработавшей в Станице Луганской) потянулись больные из оккупированного Луганска, поскольку «сарафанное радио» разнесло, что эта «наследственная бандеровка» — не просто замечательный специалист, но еще и золотой человек, который, кроме лечения болезней, согревает всех лучами свое улыбки и лечит измученные души своих пациентов добрым (украинским!) словом, — это была победа не меньшая, чем занятие «Промки». Чему ж удивляться, если русскоязычный дедушка из оккупированного Донецка во время дежурного пересечения линии размежевания принес Галине (работавшей тогда в медпункте ПДМГ на КПВВ в Марьинке) макитру вареников с запиской «Украинскому дохтору». И таких случаев в ПДМГ — десятки, если не сотни. Так с помощью самоотверженного подвига врачей-добровольцев мы без единого выстрела завоевываем души местных жителей и приближаем время возврата оккупированной части Донбасса под украинскую юрисдикцию.
Соответственно, возникает вопрос: медики-добровольцы, которые по зову сердца оставляют отчий дом и свое место работы и едут в прифронтовые гражданские больницы Донбасса исцелять местных жителей, а заодно своими силами (вместо Минстеця) убеждать их, что к их судьбе не равнодушна остальная Украина и что слово «Солидарность» — не только название партии президента, — принимают ли такие медики участие в Операции объединенных сил? А если нет, то почему к этой операции официально привлечены военные прокуроры, ездящие на судебные заседания в совершенно мирный Краматорск, или те же военные медики, работающие в военном госпитале в не менее мирном Северодонецке?
А если эти медики-добровольцы — терапевты, отоларингологи, инфекционисты, гинекологи и педиатры (не говоря уж о хирургах, травматологах и анестезиологах, которые часто днем оперируют гражданских, а ночью — раненых бойцов) приближают нашу победу, завоевывая сердца и души местного населения, как минимум, — с большим дискомфортом (поскольку по месяцу живут в больничных палатах), как максимум, — с риском для жизни (поскольку в прифронтовую больницу может «прилететь» и ВОП, а растяжек и мин в прифронтовой зоне до сих пор предостаточно), — так почему военное руководство отказывается их официально привлекать к проведению ООС? Зачем такое привлечение, спросите вы? Потому что если медик-доброволец, официально привлеченный к проведению АТО/ООС, не дай Бог, подорвется на растяжке или будет ранен осколком вражеского снаряда, он становится «лицом с инвалидностью вследствие войны», и на него распространяются социальные гарантии и льготы, предусмотренные Законом Украины «О статусе ветеранов войны, гарантии их социальной защиты». А если привлечен не был, его (или его родных) ждет бесконечное хождение по разным бюрократическим учреждениям и властным кабинетам, где он не раз услышит, что «его туда никто не посылал», и годы доказывания, что он «добровольно обеспечивал» проведение АТО/ООС.
Должны констатировать, что состояние медицинского обеспечения в районах проведения ООС на сегодняшний день неудовлетворительное. В особенно сложном положении из-за критического дефицита медицинских кадров оказалась сеть гражданских учреждений здравоохранения на контролируемых Киевом территориях Донецкой и Луганской областей.
В соответствии с Законом Украины «Об особенностях государственной политики по обеспечению государственного суверенитета Украины на временно оккупированных территориях в Донецкой и Луганской областях», с началом Операции объединенных сил ответственность, в частности, и за гуманитарные аспекты операции возлагается персонально на командующего объединенными силами генерал-лейтенанта Наева, а также на Генеральный штаб и Объединенный оперативный штаб ВСУ.
Надлежащее медицинское обеспечение как силовиков, принимающих участие в ООС, так и гражданского населения прифронтовых районов должно стать одним из приоритетов деятельности военного руководства страны. Пока государство не создало достаточных стимулов для стопроцентного заполнения медицинских вакансий в районе проведения ООС как в медицинской службе ВСУ, так и в гражданских учреждениях здравоохранения, целесообразно максимально использовать потенциал медиков-добровольцев из других (мирных) регионов Украины, в частности в рамках проекта «Первый добровольческий мобильный госпиталь им. Николая Пирогова», который за три с половиной года работы на фронте доказал свою высокую эффективность.
Статья 8 Закона Украины «Об особенностях государственной политики по обеспечению государственного суверенитета Украины на временно оккупированных территориях в Донецкой и Луганской областях» позволяет Генеральному штабу Вооруженных сил Украины официально привлекать «работников учреждений здравоохранения» к проведению ООС. При активном содействии парламентского комитета по вопросам здравоохранения МЗ Украины в последний рабочий день перед завершением АТО и началом ООС издало приказ № 814 от 27 апреля 2018 г., которым урегулировало порядок командировки медиков-добровольцев в распоряжение Объединенного оперативного штаба ВСУ в рамках проекта «Первый добровольческий мобильный госпиталь им. Николая Пирогова».
К сожалению, несмотря на неоднократные обращения автора этой статьи к начальнику генерального штаба — Главнокомандующему Вооруженными силами Украины Виктору Муженко, порядок официального привлечения медиков-добровольцев к проведению ООС до сих пор не разработан и не утвержден. Следовательно, медики-добровольцы ПДМГ, откомандированные в распоряжение Оперативного объединенного штаба ВСУ в мае этого года по запросу медицинской службы АТО/ООС, до сих пор не привлечены к проведению ООС и фактически работают в правовом вакууме, что недопустимо.
Призываем военное руководство страны как можно скорее разработать и утвердить порядок официального привлечения медиков-добровольцев к проведению ООС, а также максимально использовать высококвалифицированный и хорошо мотивированный гражданский медицинский и вспомогательный персонал как в местах временной дислокации воинских частей, так и в прифронтовых гражданских больницах.
Давайте помнить: если украинский воин защищает наше государство, его целостность и суверенитет, то медик спасает самое дорогое, что есть в этом государстве, — жизнь и здоровье его граждан.
- Информация о материале
Перший заступник Харківського міського голови Ігор Терехов отримав 10,5 млн. грн. дивідендів. Про це стало відомо з Єдиного державного реєстру декларацій.
У повідомленні про зміни до матеріального стану Терехов вказав, що отримав дивіденди від КУА «Фінекс-Капітал» (ПАЙОВИЙ ЗАКРИТИЙ НЕДИВЕРСИФІКОВАНИЙ ВЕНЧУРНИЙ ІНВЕСТИЦІЙНИЙ ФОНД «ГЕНУЯ»).
Ці дивіденди Терехов отримав вже за півроку.
Нагадаємо, що Ігор Терехов наприкінці листопада 2017 року взяв в борг 15 млн. грн.
Гроші Терехов взяв в борг у Лади Крімерман, яка раніше була одним з засновників КУА «Фінекс-капітал», яка щорічно платить дивіденди меру Харкова Геннадію Кернесу.
Саме інвестиційні сертифікати КУА «Фінекс-капітал» Терехов й придбав на взяті у борг кошти.
Виходить, що доходність цих сертифікатів понад 100 % за рік.
КУА «Фінекс-капітал» управляє фірмами, які активно заробляють «на бюджеті» в Харкові. Наприклад, ТОВ «ДБК «Уровень», яке отримує підряди на ремонт доріг, або будівництво коштовної велодоріжки.
Ще нещодавно ТОВ «КУА «Фінекс-капітал» було серед засновників ТОВ «ФК «Платіжний центр», яка буде реалізовувати проект «єдиного квитка» у Харкові.
ТОВ «Компанія з управління активами «Фінекс-Капітал» також є співвласником ТОВ «Фірма «Асканіо» (фірма володіла до недавнього часу будівлею, в якій розташований ресторан «Нікас») та співвласником ТОВ «Фірма «Діана».
ТОВ «Фірма «Діана» володіє Сумським ринком. До недавнього часу співвласником ТОВ «Фірма «Діана» був Данііл Прівалов, син Геннадія Кернеса. Зараз співвласниками ТОВ «Фірма «Діана» залишаються Ольга Солоп, Олександр Коровкін, люди з найближчого бізнес-оточення Геннадія Кернеса.
Також нагадаємо, що КУА «Фінекс-капітал» була засновником ТОВ «Інвестиційна компанія «Лусон», яке контролює ряд ринків міста. Зараз засновником цієї фірми є екс –дружина Терехова – Олена Винник.
- Информация о материале
З 2001 року в Україні діє мораторій на продаж землі. Перехідні положення Земельного кодексу забороняють продавати аграрні землі приватної, державної та комунальної власності. Це 41 млн га або дві третини площі України.
Саме у державній та комунальній власності перебуває близько 10,5 млн га угідь. Якщо перевести їх у квадратні кілометри, то вийде, що ця площа становить близько 105 тис кв км. Це співставно з площею Гватемали або Ісландії, а також більше, ніж площа Португалії, Південної Кореї, Чехії та ще майже сотні держав.
Ці сільськогосподарські угіддя є ласим шматком для багатьох аграріїв, підприємців та політиків різних рівнів. Вони готові використовувати будь-які засоби для отримання цих земельних ділянок у власність чи користування.
У підсумку угіддя використовують ті, хто готовий заплатити більше неправомірної вигоди, а не ті, хто міг би використовувати ділянки ефективніше.
В Україні ця практика доволі поширена. Лише детективи НАБУ розслідують 25 кримінальних проваджень щодо зловживань із землею, у яких державі та громадам завдані збитки у розмірі 450 млн грн. Значну кількість таких справ розслідують інші правоохоронні органи.
Найчастіше посадовці отримують хабарі за передавання ділянок у користування, за незаконне переведення земель з державної власності у приватну, за надання їх в оренду з правом подальшого набуття права власності, за використання службового становища для заволодіння ділянками.
Можна пригадати кілька проваджень, які ілюструють практику зловживань.
Перше. НАБУ не раз ловило на хабарництві сільських голів, голів РДА та посадовців цих установ за сприяння у здійсненні тих чи інших дій щодо державних та комунальних земель. Загальна сума неправомірної вигоди, на отриманні якої детективи бюро викрили посадовців, становить майже 13,6 млн грн.
Один з таких прикладів: 30 грудня 2017 року детективи Антикорупційного бюро упіймали на отриманні неправомірної вигоди директора Інституту агроекології і природокористування Національної академії аграрних наук Ореста Фурдичка.
Фурдичко, кажуть правоохоронці, вимагав 0,5 млн дол, щоб не перешкоджати виконанню договору між інститутом і приватною компанією, яка отримала право будівництва на земельній ділянці з фонду НААН. Фурдичка затримали при передаванні йому першого «траншу» хабара у розмірі 300 тис дол.
Днями НАБУ і САП спрямували до суду провадження стосовно депутата Київради Сергія Кримчака. На думку правоохоронців, він використав службове становище для заволодіння трьома земельними ділянками у Києві, які перебували у комунальній власності. Пізніше на цих ділянках розгорнулося будівництво житлового комплексу з порушенням містобудівних обмежень.
Ці приклади свідчать, що збереження сільськогосподарських угідь у державній чи комунальній власності призводить не тільки до їх неефективного використання, а й створює значні корупційні ризики. Землями користуються посадовці, які обирають шлях отримання неправомірної вигоди.
Друге. На землях намагаються незаконно заробити не тільки посадовці установ, у чиєму володінні перебувають угіддя, а й правоохоронці. Недавно детективи НАБУ та СБУ викрили на хабарі заступника прокурора Вінницької області. Він вимагав 6 тис дол за закриття провадження щодо захоплення 50 га угідь.
Що можна зробити, аби такі історії залишилися в минулому? Відповідь одна: створити ринок землі. Він забезпечить рівний доступ до угідь, встановить зрозумілі правила гри для всіх, прибере можливість отримання преференцій.
У світі залишилося небагато держав, де відсутній ринок землі. Україна у цьому переліку опинилася в доволі екзотичній компанії: КНДР, Венесуела, Таджикистан, Куба та Демократична республіка Конго. Це ще один аргумент на користь запровадження ринкового обігу сільськогосподарських земель.
На цьому шляху теж будуть ризики. Ринковий обіг не знищить корупцію в секторі. Разом з тим, можливості, які він створює, переважать потенційні ризики. В іншому випадку практика незаконного збагачення посадовців завдяки махінаціям із землями держави або громад триватиме безконечно.
- Информация о материале
Стаханов, Изотов, Мазай — передовики труда и герои индустриализации Донбасса. В советское время им ставили памятники, их именами называли школы, улицы и даже города. Об их трудовых подвигах и сейчас рассказывают в школах. Фамилии же Горлецкого, Бояринова, Кржижановского, Юсевича и Будного не знает никто. Хотя их вклад в развитие Донбасса был не меньшим. Сначала они помогли советской власти преодолеть послереволюционную разруху, а затем в качестве благодарности получили смертные приговоры.
Спецы и большевики
В 1920 году большевики окончательно установили свою власть на Донбассе. Промышленность региона на тот момент пребывала в плачевном состоянии — давали о себе знать три года боевых действий. В 1920 году добыча угля составляла лишь 22% от довоенного уровня, а из 57 доменных печей работала одна. Перед большевиками остро стала задача восстановления былого промышленного потенциала региона. Но при её реализации возникла проблема: отсутствие высококвалифицированных кадров.
Тут-то новая власть и была вынуждена обратиться за помощью к дореволюционным специалистам, которых ранее сама же нещадно клеймила как пособников буржуев и старалась любыми методами выгнать с заводов и фабрик. Старые инженерно-технические кадры в отличие от основной массы пролетариев имели профильное образование и были потомственными специалистами. В силу наличия необходимых знаний и профессионального опыта они получали большие зарплаты и занимали руководящие должности на предприятиях. Это, с одной стороны, порождало неприязнь к ним со стороны рядового персонала, а с другой — делало их естественными противниками советской власти, которая уничтожила старые порядки.
Однако в начале 1920-х годов между дореволюционными спецами и большевиками установился своеобразный компромисс. Первые нуждались в средствах для существования, а вторые — в профессиональных кадрах. Спецы возвращаются на старые должности — становятся горными инженерами и начальниками цехов, возглавляют шахты, заводы и даже занимают должности в госорганах по управлению промышленностью. Во многом благодаря их помощи уже в 1927 году промышленность Донбасса догнала, а по некоторым показателям и перегнала довоенные показатели.
Но в конце десятилетия на смену «спецемании» пришло «спецеедство». К этому времени советская власть уже воспитала «красных» инженеров и в услугах старых специалистов не нуждалась. Кроме того, Сталин решил окончательно покончить с буржуазными замашками НЭП и всеми, кто с ним ассоциировался.
Начало преследования спецов имело и более приземлённые цели. На шахтах и заводах из-за ускоренного наращивания производственных мощностей при медленном обновлении оборудования всё чаще происходили аварии и несчастные случаи. Зарплаты часто выплачивались с задержкой, а бытовые условия жизни и труда мало чем отличались от дореволюционных. В результате время от времени вспыхивали забастовки, а чекисты фиксировали на предприятиях нарекания на советскую власть. Большевикам срочно нужен был козёл отпущения, на роль которого и были назначены спецы.
В поисках внутреннего врага
Именно Шахтинское дело ознаменовало переход большевиков к форсированному наступлению на спецов. Всё началось с расследования смерти рабочего в результате несчастного случая на одной из шахт города Шахты (в 1924 году переданного из состава УССР в РСФСР), название которого и дало название всему процессу. Обвинения в халатности были предъявлены горному инженеру Беленко, впрочем, его сразу же отпустили под подписку о невыезде. Но вскоре в местное отделение Главного политического управления (главный карательный орган того времени) поступило несколько жалоб от рабочих о нарушениях, допущенных Беленко в работе. Тут у чекистов и зародилась идея раскрутить дело по полной. Предложение подхватил глава ГПУ Северо-Кавказского края Евдокимов. Вскоре к нему присоединились украинские и российские чекисты. За год расследование несчастного случая вылилось в «разоблачение» масштабной «вредительской организации», а само дело громко назвали «Делом об экономической контрреволюции на Донбассе».
Главными обвиняемыми были назначены 53 человека — горные инженеры, директора шахт, руководство треста «Донуголь», который заведовал горнодобывающей промышленностью Донбасса, и даже один сотрудник Высшего совета народного хозяйства СССР — центрального органа управления советской промышленностью. Всех их объединяло наличие дореволюционного стажа работы в угольной промышленности.
Согласно написанной чекистами версии, в 1920 году бывшие владельцы шахт поручили обвиняемым заняться саботажем и вредительством после установления советской власти. Последние в связи с «идейной классовой близостью с буржуазией» и «инстинктивной враждебностью к советской власти» со временем создали «контрреволюционную организацию», которая проникла на большинство шахт Донбасса и в руководство «Донугля». Конкретно им вменяли организацию аварий, закупку неэффективного оборудования, задержки зарплат, сокрытие от советской власти наиболее ценных угольных месторождений и подготовку открытого выступления в случае интервенции капиталистических стран. К концу следствия ко всем обвинениям добавили ещё и шпионаж. Для того чтобы показать связь «вредителей» с иностранными спецслужбами, ЦК ВКП(б) в марте 1928 года даже разрешило арест четырёх немецких граждан, работающих в СССР.
Разработанная чекистами версия полностью соответствовала политической линии коммунистической партии, но с доказательной базой были явные проблемы. Среди трёх сотен следственных дел не было ни одного вещественного доказательства, которое могло бы подтвердить многолетнюю деятельность разветвлённой «вредительской» организации. Обвинения основывались исключительно на признательных показаниях, которые выбивались из обвиняемых.
Советское «правосудие»
Первое судебное заседание по Шахтинскому делу состоялось ровно 90 лет назад — 18 мая 1928 года. Правда, происходящее больше напоминало не судебный процесс, а театральное представление. Местом действия был выбран колонный зал Дома союзов в Москве. Действующими лицами, кроме 53 обвиняемых, были: 3 судьи, 2 прокурора, 4 общественных обвинителя и 15 адвокатов. За всем действом наблюдали 120 журналистов, в том числе из-за рубежа.
Ни о какой состязательности в суде не было и речи. Стороне защиты отказывали в вызове свидетелей, а показания подсудимых исковеркивали. Так, на одном из заседаний инженер Калганов в подтверждение своей лояльности советской власти рассказал, как в своё время спас рабочего из рук контрразведки белогвардейцев. Прокурор Крылено из этого сделал вывод, что Калганов пользовался авторитетом среди белых, а, значит, был их пособником.
Ощущение театральности судебного процесса дополняла и невиданная ранее публичность. В газетах ежедневно публиковались репортажи из зала суда. Судебные заседания транслировали по радио, билеты на них раздавали рабочим. Только за первые две недели на показательную работу прокуроров в зале суда посмотрели 30 тыс. человек. Заседания проходили под аккомпанемент многочисленных демонстраций у Дома союзов с требованием самого жёсткого наказания для подсудимых.
Для вынесения приговора советскому правосудию понадобился 41 день. Четверо обвиняемых были оправданы, ещё четверо — приговорены к условным срокам наказания. Большинство подсудимых получили от одного до 10 лет тюрьмы. 11 человек приговорены к высшей мере наказания — расстрелу. Шестерым из них смертную казнь заменили 10 годами заключения, а пятерых — инженеров Горлецкого, Бояринова, Кржижановского, Юсевича и Будного — расстреляли 9 июля 1928 года.
Разбирающие в подноготной угольной промышленности и политической ситуации понимали, что все обвинения звучат абсурдно. Так, академик Владимир Грум-Гржимайло в 1928 году в предсмертном письме писал: «Все знают, что никакого саботажа не было. Весь шум имел целью свалить на чужую голову собственные ошибки и неудачи на промышленном фронте… Им нужен был козёл отпущения, и они нашли его в куклах Шахтинского процесса». Но подавляющее большинство простых пролетариев приняли предложенную им версию. Шахтинский процесс дал им ответ, кто является источником всех бед.
- Информация о материале
Как вернуть экспроприированное экспроприаторами?
С такой проблемой столкнулись украинские инвесторы, потерявшие активы в оккупированном Крыму в результате проведенной россиянами «национализации». Но, как показывает дело «Эверест Истейт» и другие против Российской Федерации», рассмотренное Постоянным третейским судом в Гааге, при грамотной юридической аргументации и достаточной настойчивости инвесторы имеют шанс компенсировать свои финансовые потери.
Решение по иску к России 18 украинских компаний и одного физического лица — Александра Дубилета — Третейский суд принял 2 мая. Вердикт арбитража конфиденциальный. Тем не менее, стало известно, что российское государство обязано выплатить истцам, часть которых аффилированы с Игорем Коломойским, компенсацию — 159 млн долл., включая проценты, а также расходы на проведение арбитражного разбирательства.
Эти компании — не единственные, подавшие иски к России, обвиняя ее в краже собственности. Известно о восьми арбитражных производствах, инициированных примерно полусотней украинских компаний. В частности, в суд пошли «Аэропорт «Бельбек», «Нафтогаз України», «Укрнафта», «Приватбанк», «Ощадбанк». Иск против РФ собирается подать и «Укрэнерго», если спор не удастся урегулировать до конца сентября.
Ожидается, что по иску «Ощадбанка» Международный арбитражный суд при Международной торговой палате в Париже примет решения и относительно своей юрисдикции, и по сути до конца мая. А на минувшей неделе в Гааге прошли слушанья касательно юрисдикции суда по иску «Нафтогаза» и его шести дочерних компаний, обвиняющих Россию в утрате доступа к активам в оккупированном Крыму. Решение арбитров ожидается в первом квартале 2019 г.
Украинские компании обосновывают свои иски нарушением РФ украино-российского соглашения о поощрении и взаимной защите инвестиций. Указанное соглашение — пожалуй, единственный инструмент, позволяющий им отстоять свои права в рамках международного права, поскольку в этом документе предусмотрено, что в случае нарушения прав инвесторов те могут обращаться в арбитражные суды против государства-нарушителя.
Однако применение этого механизма несло для официального Киева определенные риски. Например, что суд не признает свою юрисдикцию, поскольку, с точки зрения международного права, Крым остается украинским. Кроме того, высказывались опасения, что арбитражные решения будут основываться на признании территориальной принадлежности Крыма Российской Федерации. Собственно говоря, именно в таком контексте и комментировали результаты дела «Эверест Истейт» российские эксперты.
Как отмечает советник министра иностранных дел Украины Тарас Качка, в арбитраже аргументы украинских компаний базируются на том, что хотя Крым — это украинская территория, но она оккупирована Российской Федерацией. И в связи с тем, что российское государство в результате аннексии осуществляет эффективный контроль над органами власти на Крымском полуострове, Россия несет ответственность за вложенные туда инвестиции.
Судя по результату арбитражного рассмотрения, Постоянный третейский суд согласился с доводами украинских компаний.
«Это беспрецедентное решение: впервые международный инвестиционный арбитраж успешно используется в качестве международно-правового инструмента противодействия государству-агрессору. И оно исключает тезис о том, что соответствующие арбитражные решения основываются на признании территориальной принадлежности Крыма Российской Федерации», — отметил в комментарии ZN.UA юрист-международник Александр Малиновский.
Победа «Эверест Истейт» вселяет уверенность, что и по другим искам Россия будет обязана заплатить украинским компаниям миллионные компенсации. Но решение арбитража — только 50% успеха. И хотя замминистра иностранных дел по вопросам евроинтеграции Елена Зеркаль полагает, что компании получат компенсацию в течение полугода, похоже, украинский дипломат излишне оптимистично оценивает ситуацию.
Кто сказал, что Москва собирается выполнять решение Третейского суда? Комментируя его вердикт, пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков заявил: поскольку Россия не направляла своего представителя на этот судебный процесс, то она и не считает себя его стороной. (Отметим, что, соблюдая объективность при рассмотрении иска, на основании Арбитражного регламента ЮНСИТРАЛ судебный орган назначил третьего арбитра вместо РФ.)
Впрочем, Москва традиционно не признает юрисдикцию международных органов в вопросах, связанных с оценкой действий российской власти. Так, комментируя в июле 2017 г. арбитражное разбирательство, инициированное Нидерландами в связи с инцидентом с судном Arctic Sunrise, представитель МИД РФ Артем Кожин заявил: Россия не принимала участие в процессе, поскольку полагает, что у арбитража отсутствует юрисдикция по данному делу.
Мотив Кремля более чем очевиден. Он заключается в нежелании фиксировать и доказывать собственную юридическую позицию в отношении аннексии Крыма в подобных судебных разбирательствах.
Как отмечают украинские юристы-международники, консультировавшие автора этих строк, участвовать или нет в качестве ответчика в международных арбитражах — право России, а отказ стороны спора от участия в процессе не является чем-то необычным в судебной практике. При этом международные арбитражи вправе рассматривать иски в отсутствие российской стороны при условии соблюдения ряда процессуальных требований.
В частности, Россия должна быть своевременно уведомлена о наличии соответствующих производств, и ей должна быть предоставлена возможность для участия в суде и изложения своей позиции. Как следует из пресс-релизов Постоянного третейского суда, эти условия были соблюдены: хотя Россия и не участвовала в арбитражном процессе, тем не менее все документы ей предоставлялись.
Как отмечает Александр Малиновский, процессуальные вопросы проведения международных арбитражей регулируются законодательством страны, на территории которой происходит арбитраж, и регламентом самого суда. А законодательство подавляющего большинства стран прямо предусматривает: неучастие ответчика в арбитражном процессе не является основанием для отказа от рассмотрения иска при условии соблюдения процессуальных требований.
Не участвуя в процессе, Кремль также не собирается и выполнять решение Третейского суда, несмотря на то, что подобная позиция несет репутационные потери. Это — традиционная политика России. Например, еще в декабре 2015 г. был принят закон, позволяющий Конституционному суду РФ признавать неисполнимыми решения международных судов (в первую очередь — Европейского суда по правам человека), если они противоречат российской Конституции.
Отсылая к данному закону, равно как и упирая на то, что российская сторона не участвовала в процессе, доктор юридических наук, профессор московской Высшей школы экономики (ВШЭ) Александр Домрин заявляет: Россия не обязана выполнять решение Третейского суда о компенсации украинским компаниям. Однако подобное заявление российского юриста выглядит, по меньшей мере, некомпетентным.
В соответствии со ст. 3 Нью-Йоркской конвенции о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений 1958 г., «каждое договаривающееся государство признает арбитражные решения как обязательные и приводит их в исполнение в соответствии с процессуальными нормами той территории, где испрашивается признание и приведение в исполнение этих решений».
Российская Федерация является участницей данной Конвенции, и значит — обязана выполнять решение арбитров. Однако хотя решение арбитров окончательное, тем не менее российское государство может воспользоваться юридическими инструментами, дабы оспорить решение Третейского суда за пределами России. Эти механизмы не следует недооценивать.
Во-первых, Россия может обратиться в суды стран, на территории которой находился соответствующий арбитраж, с требованием отменить вынесенное решение. В данном случае — в окружной суд Гааги. Во-вторых, российская сторона также может обратиться в суды страны, на территории которой украинские истцы будут пытаться исполнить арбитражное решение в принудительном порядке, с требованием отказать в таком выполнении вердикта арбитража.
Вероятнее всего, позиция России в судах будет основываться на следующих аргументах. Во-первых, адвокаты российской стороны наверняка будут утверждать, что арбитры не имели юрисдикции рассматривать данный иск. Во-вторых, по их мнению, поскольку российская сторона не принимала участия в арбитражном разбирательстве, она не имела возможности представить свою позицию суду.
«Арбитражное решение по искам украинских компаний уникально, поскольку основывается на возможности применения соглашения о защите инвестиций к утрате активов, принадлежащих гражданам и компаниям одного государства вследствие аннексии части его территории другим государством. Это дает российской стороне основания надеяться на то, что данное решение может быть отменено государственными судами страны местонахождения арбитража на основании отсутствия компетенции у арбитражного суда и/или противоречия публичному порядку», — утверждает Александр Малиновский.
В свою очередь, Тарас Качка полагает: хотя часть аргументов российской стороны и может вызывать доверие у неискушенной публики, но в целом позиция у России слабая.
Комментируя решение Третейского суда, российские эксперты часто приводят в качестве примера историю с принятием в 2014 г. решений суда по искам трех компаний к России по делу ЮКОСа, обязывающих РФ выплатить акционерам 50 млрд долл. Эти решения были отменены в 2016 г. окружным судом Гааги, где сочли, что Третейский суд не обладал юрисдикцией для рассмотрения этого дела, поскольку арбитры установили свою компетенцию на основании неправильного толкования положений Договора к Энергетической хартии (ДЭХ).
По мнению Тараса Качки, пример с делом ЮКОСа некорректен, поскольку там были свои правовые особенности. Ведь РФ подписала, но не ратифицировала ДЭХ, при этом согласилась применять его на временной основе до завершения процедуры ратификации. В 2009 г. российская сторона заявила об отказе от ратификации документа. На этом и сыграли юристы, представлявшие интересы российского государства.
При этом точка в деле ЮКОСа еще не поставлена: инвесторы оспорили решение окружного суда Гааги об отмене вердикта Постоянного третейского суда в Апелляционном суде Гааги. Как ожидается, последний вынесет свое решение в течение текущего года.
Учитывая позицию Москвы по непризнанию решений международных судов, оценивающих действия российской власти, выполнение решений арбитражей по искам украинских компаний возможно только в принудительном порядке, через решения национальных судов о взыскании активов, принадлежащих российскому государству. При этом активы, на которые распространяется суверенный иммунитет России (в частности, дипломатические и Центробанка), не могут быть взысканы.
Как отмечает Александр Малиновский, в последнее время все большее распространение получает практика, в соответствии с которой взыскание налагается не только на активы, непосредственно принадлежащие ответчику на праве собственности, но и на активы третьих лиц, права на которые имеет или может получить ответчик. Например, на выплаты, право на которые имеет ответчик в соответствии с заключенным им кредитным договором. Или на выплаты от арендатора, использующего имущество ответчика, или на дивиденды, причитающиеся ответчику. Также возможным вариантом является продажа (как правило, с дисконтом) прав требований к России, возникающих из арбитражных решений, ее должникам (для дальнейшего проведения взаимозачета) или крупным иностранным банкам.
И даже история иска против России швейцарской компании Noga (еще один пример арбитражного решения, на который так любят ссылаться российские эксперты) показывает, что нет безнадежных дел. Ведь арбитражные решения — это юридическое давление на Кремль, создающее постоянный риск для зарубежных активов России и суживающее возможности их коммерческого использования российским государством.
Напомним, что Noga долгие годы безуспешно пыталась исполнить решение, вынесенное арбитражем еще в 1997 г. Она добивалась арестов зарубежных активов России — банковских счетов, самолетов, парусника «Седов», коллекций картин. Эти аресты впоследствии были отменены. Но риски, постоянно возникающие из-за арбитражного решения, в конце концов, вынудили Минфин России пойти на проведение в 2007 г. операции выкупа прав требований по долгу перед швейцарской компанией.
Конечно же, процесс взыскания компенсации будет нелегким. Это игра не на месяцы, а на годы. Но, как свидетельствует мировая практика, экспроприировать экспроприированное вполне реально: трудно — не значит невозможно.
- Информация о материале
Перший заступник Харківського міського голови Ігор Терехов отримав 10,5 млн. грн. дивідендів. Про це повідомив «Харківський антикорупційний центр» з посиланням на Єдиний державний реєстр декларацій.
У повідомленні про зміни до матеріального стану Терехов вказав, що отримав дивіденди від «КУА «Фінекс-Капітал» (Пайовий закритий недиверсифікований венчурний інвестиційний фонд «Генуя»).
Ігор Терехов наприкінці листопада 2017 року взяв в борг 15 млн грн. у Лади Крімерман, яка раніше була одним з засновників КУА «Фінекс-капітал». Ця КУА щорічно платить дивіденди меру Харкова Геннадію Кернесу.
Терехов на взяті у борг 15 мільйонів придбав інвестиційні сертифікати «КУА «Фінекс-капітал», які за півроку принесли йому 10,5 млн грн. дивідендів, що відповідає 125 % річних.
КУА «Фінекс-капітал» управляє фірмами, які активно беруть участь в державних тендерах в Харкові. Наприклад, компанія контролює ТОВ «ДБК «Уровень», яке отримує підряди на ремонт доріг, або будівництво коштовної велодоріжки.
Ще нещодавно «КУА «Фінекс-капітал» було серед засновників ТОВ «ФК «Платіжний центр», яке буде реалізовувати проект «єдиного квитка» у Харкові.
«КУА «Фінекс-Капітал» також є співвласником ТОВ «Фірма «Асканіо» (фірма володіла до недавнього часу будівлею, в якій розташований ресторан «Нікас») та співвласником ТОВ «Фірма «Діана». Остання володіє Сумським ринком. Раніше співвласником «Фірма «Діана» був Данііл Прівалов, син Геннадія Кернеса. Зараз співвласниками «Фірма «Діана» залишаються Ольга Солоп, Олександр Коровкін, люди з найближчого бізнес-оточення Геннадія Кернеса.
Також нагадаємо, що «КУА «Фінекс-капітал» була засновником ТОВ «Інвестиційна компанія «Лусон», яке контролює ряд ринків міста. Зараз засновником цієї фірми є екс –дружина Терехова – Олена Винник.
- Информация о материале
Страница 52 из 1561
