Статьи

Война, как это ни парадоксально, даже самые слабые государства превращает в субъект, в того, кто что-то решает. Военная агрессия привлекает внимание к жертве, заставляет искать выход и ее, и всех вокруг нее. То, как государственные институты и общество реагируют на войну, определяет их дальнейшее развитие или упадок. Развитие означает способность победить в войне и отстоять свою субъектность. Упадок не обязательно означает физическое уничтожение. Но потеря субъектности означает упадок.

В 2014-м мы пережили унижение достоинства войной — сосед насиловал, друзья придерживали, отбиваться было нечем. Но благодаря этому унижению мы перестали жить иллюзиями о братских намерениях России, о готовности других воевать за нас, о боеспособности наших Вооруженных сил как учреждения. Война сплотила нас как нацию, сделала более ответственными гражданами. Нехватка боеспособности институтов была замещена боеспособностью общества, осознавшего, что отдать душу и тело за свободу — это не слова из гимна, а жизненная необходимость.

Реакция украинского общества на войну удивила врага, мир и самих украинцев. Общество не просто поддержало государство — общество заменило во многих измерениях государственные институты. Добровольцы и волонтеры вулканизировали пробитое и спущенное колесо оборонной машины — в строю, в вещевом и техническом обеспечении, в госпиталях.

Люди, не спрашивая, как государство потратило их налоги на оборону, своими пожертвованиями формировали альтернативный оборонный бюджет. Общественные активисты из неправительственных организаций запустили правительственный и парламентский процесс принятия решений, продуцируя для них необходимые проекты. Общество избрало президента и парламент, которые обещали защитить его от российской агрессии и ее последствий и наказать тех, кто ее обусловил. Само общество как субъект амортизировало войну, совершило скачок в своем развитии, дало государству время и ресурс его догнать.

А что же государство? Можно, конечно, потратить свитки бумаги, описывая стосорокамножество реформ, кто куда ездил и к чему призывал. Но главным мерилом субъектности государства в войне является боеспособность армии, ее защищенность и высокая легитимность командования. Боеспособность армии измеряется не только и не столько обеспечением войска и навыками солдата. Боеспособность начинается с веры в то, за что воюешь. Именно в этом был феномен добровольческого движения. Легитимность командования — это не только законно избранный верховный главнокомандующий и назначенное им военное руководство. Это их решения, которые защищают солдат и дают право посылать на смерть.

Лакмусовой бумажкой качества принятых решений и мотивов непринятых (равно как их последствий) являются дела о преследовании наших военнослужащих. Одно из них — дело пограничника Сергея Колмогорова, приговоренного к тринадцати годам лишения свободы. За то, что как гражданин во время войны исполнил свой долг и пошел защищать государство. За то, что как пограничник входил в группы быстрого реагирования. За то, что вместе с другими выполнял приказ задержать автомобиль и стрелять на поражение. За то, что вследствие выполнения приказа погиб человек. Следствие вели военные прокуроры. Сергея осудили за умышленное убийство. Судьи и прокуроры смеялись над Сергеем, когда он пытался объяснить, что он, как и его коллеги, выполнял приказ в условиях войны.

Такие дела прежде всего демонстрируют, что государство до сих пор не определилось, воюем ли мы. А если воюем, то с кем и за что? Нельзя победить врага, которого боишься назвать. Назвать не с трибуны парламента или международной трибуны, а юридически. Потому что с трибуны мы воюем с Россией за свободу, а согласно закону — с террористами-трактористами за реинтеграцию.

В течение трех лет президент рассказывает о российской агрессии и войне, но не принимает решения о введении военного положения и использовании Вооруженных сил в связи с российской агрессией. Вместо этого нам навязывают страх, что ввести военное положение в связи с российской агрессией — значит объявить России войну. Для тех, кто забыл: Россия на нас уже напала, и воюет с нами три с половиной года. А тот, на кого напали, войну не объявляет — он обороняется. Когда в Париже произошел террористический акт, президент Франции в течение считанных минут ввел в Париже военное положение. Он никому не объявлял войну, он просто дал возможность военным ответственно выполнить свою работу — защитить людей от угрозы.

Все, что нужно для введения военного положения, — это Верховный главнокомандующий, который как субъект готов взять на себя ответственность. Потому что Верховного главнокомандующего выбирают не для того, чтобы он «силовиков» назначал и парады принимал. Его задача — в случае угрозы государству принять решение о введении военного положения и применении Вооруженных сил. Эти решения нужны не только для защиты территории и гражданского населения, они нужны для защиты солдат и поддержания боеспособности войска.

Нам трудно это осознать, но солдат с оружием в условиях войны является самым уязвимым среди граждан. Именно оружие и его применение делают его уязвимым. За любое применение оружия солдат может предстать перед судом, как Сергей Колмогоров. И только решение Верховного главнокомандующего о том, что была угроза и что она была достаточной для применения оружия, может защитить воинов от преследования за действия, которые в условиях военного положения не являются уголовно наказуемыми.

А еще из-за отсутствия состояния войны у нас царит полная безнаказанность соучастников врага на нашей территории. Начиная с мелких шпионов вдоль линии фронта и заканчивая депутатами украинского парламента. Потому что без состояния войны нельзя сделать правильную юридическую оценку преступлений коллаборации, наемничества, шпионажа, диверсий. В конце концов, отсутствие состояния войны лишает какой-либо защиты украинских военнопленных, которых содержат в ужасных условиях, пытают, заставляют работать на укрепление вражеской обороны, а нередко и убивают. А нам в это время с трибун рассказывают об освобождении заложников.

Некоторых волнует, что введение военного положения ограничит свободу передвижения гражданских лиц в зоне боевых действий, позволит устанавливать комендантский час, досматривать личные вещи граждан. Но эти ограничения практикуются с начала войны ибо являются обоснованными, но, к сожалению, без введения военного положения остаются неконституционными. И, опять-таки, не введя военное положение в условиях войны, Верховный главнокомандующий переложил груз ответственности за неконституционность применения ограничений прав и свобод на плечи военнослужащих.

Если военнослужащих, отдававших или выполнявших приказы в условиях боевых действий, будут преследовать по законам мирного времени, это неизбежно приведет к упадку армии. Нет оснований считать, что об этом неизвестно президенту. И если он до сих пор не принял и не внес на утверждение парламента решение о введении военного положения и применения Вооруженных сил в местах боевых действий, то, вероятно существуют некие обстоятельства непреодолимой силы или же он свою миссию как Верховного главнокомандующего видит в чем-то другом.

Принятию решения о введении военного положения в Крыму и на Востоке, равно как и принятию закона, который зафиксировал бы факт и последствия российской агрессии и оккупации, воспрепятствовали не международные партнеры. Нет, они на самом деле призывали, настаивали и требовали не делать резких движений, чтобы не было хуже. Но сегодня они уже с иронией спрашивают: «Если у вас война, так почему же вы военное положение не ввели?», «Если у вас оккупация, а не внутренний конфликт, так почему же вы этого не признаете?» Как это ни парадоксально, но, получив благодаря войне субъектность и поддержку общества, президент и парламент Украины могли призывать, настаивать и требовать. Они должны были убедить мир, что эти решения позволят сохранить государство и защитить людей, их избравших.

Бытовая версия, что введение военного положения на Донетчине и Луганщине воспрепятствовало бы проведению национальных выборов, также не выдерживает критики. Конституция на самом деле содержит общую норму об ограничении выборов в условиях военного положения, и она логична. Но введение военного положения в отдельных местностях позволяет толковать ее как ограничение выборов именно в этих местностях. Более того, ограничение выборов в связи с военным положением освободило парламент от необходимости принятия неконституционных «уродцев» об ограничении избирательного права из-за того, что государство ни с того ни с сего где-то не осуществляет своих полномочий. В конце концов — когда это Конституция останавливала президента? Самим фактом невведения военного положения он нарушил десяток статей, но сомнительно, что от этого ему плохо спится.

И вот, наконец, в своем проекте закона об особенностях государственной политики по обеспечению государственного суверенитета Украины над временно оккупированными территориями в Донецкой и Луганской областях президент сделал «камин аут» о подлинных мотивах не признавать юридически Россию агрессором и оккупантом, не вводить военное положение и не принимать решение об использовании Вооруженных сил в связи с агрессией. Сам текст законопроекта и таинственность, которой была окутана его подготовка, ставили под сомнение благие намерения авторов. Но обсуждение в парламенте окончательно расставило все точки.

Прикрыться решили не только традиционно благозвучным названием, но и декларацией о признании отдельных территорий Донецкой и Луганской областей оккупированными Россией. Но ни об определении дат начала оккупации, ни об определении последствий говорить никто не захотел. А задекларировать оккупацию без дат и с «особенностями регулирования чего-то там», которые «определяются законодательством», — это как кашлянуть в муку. Во-первых, такой пустопорожности, которая не поможет ни людям, ни государству, этот парламент напринимал столько, что и на следующие созывы хватит. Во-вторых, неопределенность решения, которое должно было бы стать в мире аргументом в пользу Украины, станет аргументом в пользу России. Если же принять во внимание, что законопроект разделяет статус оккупированных Крыма и Донбасса и предлагает еще и обязать выполнять минские договоренности, то истинной целью этого закона является не возложение ответственности на Россию за оккупацию, а освобождение ее от ответственности. И пафосное изъятие упоминания о Минске не влияет на первичную цель.

Впрочем, одно из юридических последствий определено четко. Перевозка товаров на оккупированные территории и с них, которую должен контролировать начальник Объединенного оперативного штаба (ООШ), потому что война. Абсолютно искренняя реакция секретаря СНБО на предложение изъять торговлю — «вы не понимаете, там уже построена вертикаль, все продумано…» — свидетельствует о серьезном бизнес-плане и тщательном отборе членов корпорации под названием «ООШ». Мотивы обогащения прозрачны и понятны, но они произведут более чем разрушительный эффект на Вооруженные силы.

А что такое деньги без приумножения власти? В который раз спекулируя на войне и своем статусе Верховного главнокомандующего, президент решил побанковать — «не хочу быть вольною царицей, хочу быть владычицей морскою». «Не хочу обращаться в парламент с решением об использовании Вооруженных сил, хочу, чтобы парламент отказался от своей конституционной обязанности контролировать Вооруженные силы». Одобрение парламентом решения президента об использовании Вооруженных сил связано с одним из главных принципов демократии: Вооруженные силы не могут быть применены в мирное время внутри государства, против своих людей. Этот принцип появился именно потому, что, как удостоверила история, верховные главнокомандующие, имея контроль над вооруженными силами, часто подвергаются соблазну использовать их для решения некомфортных общественно-политических проблем. Чем закончилась сказка «О рыбаке и рыбке», мы помним. К сожалению, узурпация контроля над Вооруженными силами неизбежно приведет президента к похожим последствиям.

Решения президента — инициированные, принятые и непринятые — подрывают его легитимность как Верховного главнокомандующего. Если Верховный главнокомандующий не защищает солдат, он теряет моральное право посылать их на войну. Эти решения окажут фатальное влияние на обороноспособность армии. Если Верховный главнокомандующий не намеревается победить врага, но при этом хочет с ним торговать, солдаты теряют мотивацию. Упадок легитимности Верховного главнокомандующего, равно как и упадок обороноспособности войска в условиях войны, приводит к упадку субъектности, как права самостоятельно принимать решения, и тихой капитуляции. И, кстати, привлечение миротворцев также является признаком упадка субъектности, но это тема уже отдельного анализа.

Этот текст не о «зраде». Эта война, к сожалению, не имеет перспектив скорого завершения. И для того чтобы выжить, мы должны бороться за нашу субъектность ежедневно. Для этого мы должны осознавать, что уровень разочарования в обществе и сила реванша фактически российского влияния связаны с тем, что народ, избрав парламент и президента, передал накопленный им для государства капитал субъектности людям, которые этот капитал целенаправленно растранжиривают, и только другие люди однажды смогут это изменить.

Информация о материале

Опубликовано: 10 октября 2017

Суд визнав винним у розкраданні коштів КП «Харківський метрополітен» Ігора Распопова та призначив йому покарання у вигляді трьох років позбавлення волі з терміном відстрочки на 1 рік. Крім того, йому на два роки заборонили займати керівні посади.

Про це «Харківському антикорупційному центру» повідомили у прес-службі облуправління прокуратури.

Варто відзначити, що Распопов свою провину визнав та покаявся, а також покрив збитки.

Фактично це перший вирок для підрядників, які працювали на замовленнях КП «Харківський метрополітен».

Нагадаємо, що справу розглядали у Ленінському районному суді м. Харкова щодо заволодіння коштами КП «Харківський метрополітен» заступником директора ТОВ «Системи прогресивної очистки» Ігорем Распоповим.

Сума доказаних збитків лише 52 тис. грн.

У обвинувальному акті було вказано, що обвинувачений розробив злочинний план, згідно якого він включив до проектів Протоколів погодження договірної ціни та Калькуляцій, що є невід'ємними частинами договорів про надання послуг з санітарного утримання і вологого прибирання об'єктів КП «Харківський метрополітен» та послуг з проведення дезінфекційних і дератизаційних заходів, завідомо неправдиві відомості про вартість амортизаційних відрахувань, заздалегідь не плануючи використовувати машинний спосіб прибирання із застосуванням об'єктів основних засобів або інших необоротних активів ТОВ «Системи Прогресивної Очистки».

Цікаво, що правоохоронці змогли доказати лише незначний збиток, хоча КП «Харківський метрополітен» 12 січня 2015 року уклав угоду з ТОВ «Системи прогресивної очистки» на проведення дезінфекційних заходів протягом трьох років. Вартість угоди складає 54,85 млн грн.

Більше того, ця фірма є головним підрядником харківським КП щодо надання клінінгових послуг.

Ігор Распопов також був відомий, як директор ТОВ «Ваго-рев», яке також є фаворитом тендерів КП «Харківського метрополітену».

Власником фірми «Системи прогресивної очистки» є ТОВ «Ваго-Рев», а директором є уродженець Красного Лимана Донецької області Роман Дворник. 30-річний Роман Дворник працює в ТОВ «Системи прогресивної очистки».

Раніше ті ж самі послуги виконувала фірма ТОВ «Компанія «СПО», яка теж отримувала підряди від КП «Підземне місто», КП «Харківський метрополітен», Парку Горького.

Першозасновником ТОВ «Компанія СПО» був Андрій Артеменко, якого називають сином колишнього начальника рекламного відділу метрополітену Марини Артеменко й який працює зараз заступником директора КСП «Харківгорліфт», а також у 2015 році балотувався в міськраду від партії «Відродження».

У 2011-2012 рр. власником «Компанія «СПО» був Євген Кріветченко, який очолював Ленінську районну молодіжну громадську організацію «Молоді регіони» в Харкові. Євген Кріветченко був помічений під час нападів «тітушок» на Євромайдан.

Ця фірма була ліквідована після того, як засвітилася у кримінальній справі щодо Парка Горького. Після чого, тендери почало вигравати ТОВ «Системи прогресивної очистки» (СПО), «Ваго-рев» записана на Євгена Ананченко, який працює аудитором й постійно проживає у місті Нетанія (Ізраїль).

Ананченко є близьким другом Олександра Сегеди, який був директором «Системи прогресивної очистки». Сегеда проживає в одній квартирі з Оленою Назаренко, яка була засновницею цієї фірми. А квартиру вони придбали у Ніни Мусєєвої.

ТОВ «Ваго-Рев» в 2009 році заснували Олег Дивінець, Олексі Ахвледіані та Андрій Артеменко. Останній – син –екс-начальниці рекламного відділу КП «Харківський метрополітен», коли директором підземки був нині покійний Сергій Мусєєв. Його також можна віднести до оточення голови Адміністрації Холодногірського району міста Харкова Максима Мусєєва.

В 2011 році єдиним засновником фірми була Зінаїда Кірсанова, яка подарувала квартиру в елітному житловому комплексі в Харкові матері Максима Мусєєва.

Після чого засновником «Ваго-реву» став Ян Сивинський. Керівником до 1 червня 2016 року був Геннадій Довженко, який раніше працював в ТОВ «Спеціалізований «Проектно будівельний монтажний поїзд-753», що також відноситься до впливу Мусєєва.

Але з початку червня 2016 року директором «Ваго-Рев» став Ігор Распопов. Саме його змінив Дворник.

Ці дві фірми фігурували у спільній справі, щодо виведення коштів харківського метрополітену.

Информация о материале

Опубликовано: 10 октября 2017

Война ввела в наш обиход такой странный и нелепый диагноз, как «посттравматический синдром».

Это не температура, расстройство желудка или кровоточащая рана, и его просто так не заметишь. Он не передается воздушно-капельным путем, не угрожает миру инфекцией и вымиранием. Это скорее внутреннее состояние, клапан, установленный войной, который может открыться в любую минуту, и превратить тебя в разъяренное чудовище или же, наоборот, загнать в норку. Тебе кажется, что ты можешь все это контролировать, но, увы, звук петарды, «путин нас спасет», услышанное в очереди в аптеку, вид крови…тысяча причин, которые могут тебя «включить».

Носителями посттравматического синдрома могут быть военные, принимающие участие в боевых действиях, а могут и не быть. А еще это могут быть волонтеры, взвалившие на себя непосильный морально-психологический груз доставки-выпрашивания-логистики. Или персонал военного госпиталя, куда привозят раненных. Или беженцы-переселенцы, видевшие и испытавшие в зоне оккупации больше, чем может вынести нервная система и психика. Да что там в зоне, в мирной Украине носителем посттравматического синдрома могут быть и военные, и беженцы, получившие не ранения и стресс на лиги огня, а пощечины, безразличие и законодательные оплеухи от чиновников. Обычные люди, смотрящие новости и сопереживающие, как модно говорить, эмпатирущие пострадавшим от оккупанта и агрессии, опасающиеся прихода «русского мира» в их города, а еще встречающие, открывающие рядом с собой асоциально мыслящих, деструктивно настроенных и руссколюбных. Это здесь! И это уже четыре года. И кто-то замкнулся в себе, кто-то сорвался на родных, кто-то ушел с головой в работу, а кто-то сгорел, просто внутренне сгорел, потушив свой жизненный фонарик банальным инфарктом.

А ведь война – это две стороны линии фронта. И там, в оккупации, тоже носители ПТРС. И вот не нужно сразу кричать, что «они все сепары». Не повторяйте манипулятивную мантру русскомировцев. Донбасс он разный, как Волынь, Днепр, Черкассы и Киев. Разный, как вся Украина. Там есть и те, кто сломлен, так как оказался обычным заложником. Заложником, например, возраста, когда понимаешь больше взрослых, покрывающихся синими пятнами от ненависти к «укропам», внимающим соловьево-раша-пропаганде, но не имеешь решающего слова, финансов и паспорта, чтобы вырваться из двух кругов Ада: внутренне-родственного и внутриполитического. Есть Донбасс борющийся. Есть Донбасс, верящий Путину. Есть Донбасс осознающий, но игриво врущий, чтобы не потерять лицо. Есть Донбасс инфантильный, есть флюгерный, есть мимикрирующий. Общество, оно не может быть однотипным. Любое общество.

На оккупированной части Донбасса ПТРС также поразил многие социальные группы.

Первая, и самая большая, это не военные-террористы, нет. Это те, кто легко поддается манипуляторам, не имеет логического мышления, так сказать, человек-совок, ограниченный в своей ненависти и фобиях. У него уже со времен СССР вживлены на генном уровне (утрирую, чтобы у генетиков нервы не пострадали) маниакальность, фобии, страх, ненависть, чувство подавления и чувство выживания за счет подавления своего же вида. Ему чуть-чуть соловьевщины, и все- запущен механизм ПТРС, деструктивного поведения и деэволюции.

И вот те, кто весной 2014 года орал «не отдавать кредиты», «как в Крыму», «расия», и жил, упиваясь чувством ненависти и собственного превосходства над «украми», сейчас, не получив «Берлин» и «Киев», не став Россией, и высшей расой, имеющей право казнить и миловать, находится в самом взведенном психологическом состоянии. Сгорая, выгорая и отравляя пространство своей ежесекундно меняющей врага и мишени ненависти.

В ОРДиЛО высокий процент разводов. Причина официальная «не сошлись характерами». Причина не официальная: различные политические взгляды, различия в мировоззрении по отношению к ситуации в ОРДиЛО и в Украине, нежелание одного из супругов покинуть зону оккупации, и, даже месть. Месть за то, что тогда весной 2014 года, кто-то из семьи заразил кого-то из семьи триколорадным сумасшествием. Мои знакомые оформили развод, так как муж устал слушать, как он сказал, «соловьева» в юбке у себя на кухне. Она любит русский мир и Путина, он потерял статус, работу и познал чувство голода и безысходности. Сначала приходит осознание, потом усталость, потом гнев. Здесь главное не перейти черту.

В ОРДиЛО высокий процент бытовых убийств на фоне семейно-бытовых ссор и бытовых конфликтов. Убивают в гневе соседей, жен, детей, родственников. Те, кто может себе позволить автомат и гранату, убивают быстрее. Остальные убийства: задушил, забил молотком, стулом, топором.

В ОРДиЛО высокий процент инфарктов и инсультов. Нервы не выдерживают. Вчера Соловьев ненавидел Украину и называл Донбасс Россией, а их русскими людьми. Сегодня он же говорит «Донбасс-это Украина», реинтеграция, выборы по украинским законам, на фоне тех же распятых мальчиков и укро-фашистов. Руссколюбный человек восклицает «как?!», и падает без чувств. Да, люди, которых испортил банальный вопрос жадности и мещанского ханжества, не получившие свою «русскую Мекку», «третий Рим», не взявшие и не разграбившие Берлин и Киев, все чаще сгорают от своей нереализованной ненависти. Эх, им бы лагеря, автоматы, собак и право расстреливать, тут бы попустило.

Здесь также две категории. Умирают, сгорают и те, кто чувствует себя заложником. Их убивает чужая глупость и чужая ненависть. Мой знакомый врач, живущий в ОРДиЛО, говорит, что иногда ему кажется, что люди как бы выключают себя изнутри, настолько высокий эмоциональный накал они переживают. Усталость от жизни, -говорит он, - хотя, разве это можно назвать жизнью. Люди оказались заложниками не только России и ее ихтамнетов, своих личных страхов, но и фобий чужих людей. Влияние агрессивного социума на индивида, это тоже ПТРС. Помните об этом, когда разгоняете очередную зраду или ненавидите всех, кто имеет отличающееся от вашего мнение. На войне более устойчивые те, кто ищет позитив, остается Человеком и не расстается с логикой, моралью и совестью. Ненавидеть и желать смерти соседу из-за того, что он не любит вашего политического кумира? Не признак ли это русского мира в вашей голове?

Кроме постоянного психологического накала, жителей ОРДиЛо не балуют «светила» медицины, оставшиеся там работать. Специалисты высокого класса, хорошие врачи, учителя, стоматологи, невропатологи и хирурги уже покинули эту «маленькую угольную палату № 6».

В ОРДиЛО высокий уровень смерти от непрофессионального оказания врачебной помощи, халатности и безграмотности «специалистов». В Свердловске только за этот год уже 5 случаев заражения гепатитом и СПИДом в стоматкабинетах. Конечно же, это умалчивается, врач же хочет и денег заработать, и репутацию не потерять и после возвращения Украины продолжить работать.

В больницах ОРДиЛО лежат и буряты, и калмыки, и казахи, и другие русские. Ихтамнетов и террористов размещают вместе с больными из числа мирных граждан. Результаты плачевны. 80% поступающих в медучреждения ихтамнетов и местных террористов - носители туберкулеза, ВИЧ-инфекции, сифилиса, гепатитов и прочей «ерунды». Так как уровень личной безопасности на Донбассе был всегда низкий, то медсестра, делающая укол больному без перчаток, здесь обыденность.

В ОРДиЛО высокий уровень уголовных дел, возбужденных в отношении медицинских работников из-за воровства, халатности, и банального непрофессионализма. Правда дают им 6 месяцев условно, и все же. Меня это радует. Я долго добивалась этого с 2007 года, когда узнала, что свердловские врачи с «ростовскими» дипломами, это обычные шарлатаны, купившие «диплом» в Ростове, или же «двоечники», оплатившие защиту диплома по специальности, которую они едва знали. Возможно, Луганщина посмотрит на многие сферы жизни другими глазами. На образование, где работают циничные манипуляторы, здравоохранение, где работают циничные убийцы, и правоохранительную систему, где работают просто террористы.

Приезд бригады «скорой помощи» в состоянии «ты меня уважаешь», сейчас в ОРДиЛО скорее норма, чем аномалия.

Посттравматический синдром в оккупации может развиться и не от обстрелов или общения с «ополченцами». Свидетель похищения человека - уже носитель ПТРС. Свидетель убийства, взрыва. Свидетель самоубийства. Самоосознание личного участия в организации хаоса или же осознание зависимости от чужих действий.

На фоне высокого психологического накала в ОРДиЛО в этом году в 3 раза увеличилось количество обратившихся за помощью к наркологам, по сравнению с 2016 годом и в почти 10 раз, по сравнению с довоенным периодом.

В ОРДиЛО всплеск и омолаживание наркомании и алкоголизма. Амфетаминово-спайсово-крокодило-героино-зависимые граждане ОРДиЛО ждут реинтеграции в Украину. Как и ВИЧ- инфицированные, туберкулезные, сифилисные, гепатитные. Как и с ярко выраженными психологическими отклонениями, фобиями и шизофренией.

Даже сами террористы фиксируют увеличение наркоманов в своих рядах, как и увеличение наркоточек в городах ОРДиЛО. Здесь дешево можно купить любую кавказскую дрянь, высококачественный героин, натуральную марихуану и низкопробную синтетику. На прошлой неделе в городе Червонопартизанск, Луганщина, погибла девушка 1990 года рождения, провизор круглосуточной аптеки, Юля Сысоева. Ее задушили на работе наркоманы, взломавшие аптеку. Каждый второй «ополченец» наркоман, имеющий кучу сопутствующих деградационных заболеваний-СПИД, ВИЧ, гепатиты, туберкулез, сифилис. Об «ихтамнетах» вообще молчу. Эти приезжают с букетом. Кстати, русские категорически не используют средства сексуальной защиты, то есть, презервативы, они хотят, чтобы Донбасс орусявился новорожденной чистой расой. Да и о гигиене они мало что знают. Скрепы и иконка защищают их так же, как бубен и шаман бурято-казахов.

Кстати, такое явление, как «обращение за психологической помощью» в ОРДиЛО не приемлет достаточно высокий процент населения. Думаю, что это отголосок ПТРС из совка - люди помнят карательную психиатрию и относятся к психологической помощи как к чему-то позорному, пугающему или неважному.

Среди участников незаконных бандформирований, именуемых «народной милицией», «ополчением» и прочей скрепной хренью, тоже высокий уровень суицида. Опочленцы стреляются, взрывают себя гранатами. Или используют передоз для освобождения мира от их тлена. Чаще всего причиной суицида становится разочарование в войне, кровь на руках и совести, приснившиеся убитые и истерзанные жертвы, нищета, разъедающие тело болезни. Приходя на обследование экс-«герои» узнают о последней стадии сифилиса, туберкулеза, ВИЧ, СПИДе, и других скрепных болезнях. Еще в ОРДиЛО увеличение онкологических заболеваний. С довоенным периодом это в цифрах катастрофа. Онкозаболеваемость выросла более чем в десять раз. На 100 обратившихся в больницу, у 45 обнаруживают онко. Чем нас «угощала» Россия обстреливая, не известно, но факт всплеска онкозаболеваний официально освещается СМИ-ОРДиЛО, и «министерством здравоохранения». На фоне обнаружения, многие не ждут конца. Просто уходят сами. Ведь болеть в ОРДиЛО дорого, страшно и безальтернативно.

И все же, психологические отклонения и фобии, это большая часть суицидников и большая часть тех, кто становится убийцами-террористами-бандитами, не в силах сдерживать зов второго «я».

«Не психом» здесь и до войны-то считали бытовых садистов, а сейчас «не психи» в ОРДиЛО повсеместно. Учительница избила ученика- нормальное явление. Учительница оскорбляет детей первого класса, называя проститутками и в красках рассказывая о сексуальных утехах-насилии, в том числе инцестах- это не псих, это просто педагогика!

Посттравматический синдром жителей, поживших в оккупации, не учтен, не взят на карандаш, не изучен, эта тема игнорируется реинтеграторами. С этим мы и реинтегрируем Донбасс. Не подготовившись.

Страна, подвергшаяся агрессии, должна была озаботиться психологическим состоянием своего народа, в числе первых принимаемых решений.

Волна ПТРС будет похожа на цунами, люди с ПТРС будут еще больше агрессивны и еще больше манипулятивны, а значит, направить их в нужное политически-социальное русло будет просто. И схлестнуть людей с ПТРС из зоны оккупации, с людьми с ПТРС из не оккупированной части Украины, можно легко, и поджечь Украину будет гораздо легче.

Не проговаривание проблемы, не уменьшает ее, и, тем более, не убирает эту проблему полностью. Не стоит превращаться в совок, тщательно умалчивающий масштабы военных, экологических и ядерных трагедий.

Я всю свою жизнь прожила на Донбассе. Тогда между собой это называли «афганский синдром». Озверевшие демобилизованные вырезали семьи, убивали друзей и соседей. Любая сплетня, любое обвинение, предположение или инсинуация воспринималась, как реальность и личная война. Потом их начали собирать в стаи. ВДВ-сила, никто кроме нас, не забудем, не простим…90-е. Банды. Экс-афганцы нашли свое применение. Кто-то был убит в банде, чаще своими же сослуживцами по Афгану. Кто-то спился. Кто-то умер от передоза. На моей улице, где я жила, повесилось два экс-афганца. ПТРС! Но мы не знали, что это, как с этим жить, и что делать с людьми, увидевшими войну.

Обнуление людей, оставшихся в оккупации и на «все там» не дает нам увидеть проблемы ОРДиЛО, социум, его срезы.

Да, об ОРДиЛО очень трудно писать. Ведь там есть и агрессивный Лугандон, и запуганная Луганщина. И все же… Писать и бить по болевым точкам нужно. Раздражая и приводя информационными оплеухами «народ Дамбаса» в чувство, давая надежду жителям Луганщины, гражданам Украины. И, знаете, на жесткое обращение «Лугандон» реагируют именно те, кто себя таковым считает и называет. Граждане Украины, жители Луганщины, уже давно отделили себя морально и ментально от «ново-мало-недо-россов, народа дамбаса и других лугандоний». Это уже победа! Это уже минус одна фобия в ПТРС.

Посттравматический синдром всеяден. И ребенок, идущий в школу, слушающий рассказ «героя-ополчения» о зверствах «укрофашизма», будет его носитель. И ребенок, выросший за время оккупации в юношу или девушку, который видел жизнь в довоенном Донбассе, в Украине, оказавшийся один на один своими страхами, с безальтернативностью и безысходностью в «республиках», с ненавистью и тупостью взрослых, увидевший предательство, насилие, деградацию, деэволюцию своих близких, тоже носитель ПТРС.

За Донбасс нужно бороться, как и за Украину, и война за нас идет на всех фронтах. Помните об этом!

В понедельник 25 сентября 2017 года выбросилась из окна пятого этажа общежития, совершив суицид, студентка «ОРЛОвского педагогического университета им. Т.Г. Шевченко», оккупация.

От полученных травм девушка скончалась на месте. В прошлом году в ОРЛО было 8 таких случаев среди первого курса, это то, что удалось установить. В этом году уже два. Сколько суицидников среди студентов ПТУ, техникумов и колледжей, сосчитать трудно. В Ровеньках в сентябре этого года студент техникума вскрыл себе вены. Вроде бы изнасиловали в общежитии старшекурсники. Об этом не пишут, да и родителей понять можно, не до резонансности.

Что толкает молодых людей на смерть? Осознание безысходности, безальтернотивности жизни, а вернее, прозябания в «республиках»? Насилие? Ведь все больше и больше подтверждения, что педагоги ОРЛО устраивают «зачеты» и решают свои сексуальные вопросы за счет запуганных первокурсников. Комендатура «народной милиции ЛНР», заезжая в учебные учреждения, набирает парней и девушек на «субботники» для «ополченцев». Да и «преподавателями» в ОРДиЛО стало много экс-террористов, относящихся к молодежи, как к ресурсу и мясу. В ОРДиЛО все больше расцветают сексизм, расизм, гомофобия, давшие толчок росту сексуального насилия, как в отношении женского, так и в отношении мужского полов, педофилии.

Бытовое насилие в общежитиях, называемое дедовщиной, расцветшее буйным цветом в ОРДиЛО, обнуление морали дает все больше «кругов на воде».

Я хочу, чтобы Донбасс и его ОРДиЛО стали для нас картой, пособием, показывающим, куда не нужно идти и кем не стоит становиться. Поэтому не просто пишу новости, а стараюсь раскрыть проблему, показать все грани войны.

Проблемы нарушения психики, асоциальность, деэволюция и деградация, манипулятивность и инфантильность- мы должны видеть их, и уметь с ними бороться, чтобы не дать «народу дамбаса» заразить наше общество привнесенными русскими миром фобиями и отклонениями. Мы должны увидеть все стороны ПТРС, все грани войны, все ниточки, за которые нас дергают кукловоды. И тогда мы победим.

И если реинтеграция Донбасса не предусматривает участия психологов, специалистов по ПТРС, социологов, психиатров, изучения всех изменений, происшедших в людях, манипулятивных и симулякротивных технологий, и фобий, ставших питательной средой русского мира, нужна ли она, реинтеграция.

Ведь это больше будет похоже на подселение к здоровым людям больного гриппом. Украина -страна гражданских и человеческих ценностей, морали, цивилизации в отношениях, законах, обществе. И я хочу, чтобы с этой войны мы вышли абсолютным победителем, не дав дракону русского мира укусить нас и сделать своим подобием.

В этом году еще больше молодежи ОРДиЛО воспользовалось программой обучения в Украине, облегченным поступлением, льготами в ВУЗы. Наверное, это правильно. Хотя…Я очень боялась этого, ведь много поступивших и носители ПТРС, и «русскомирного» вируса, и начавшейся асоциальности. Потом увидела, как меняются эти повзрослевшие дети, успевшие пожить в двух параллельных вселенных мира и войны, любви и ненависти, эволюции и деэволюции. Пока что Украина побеждает вирус «русского мира», но это не значит, что проблема ПТРС исчезла.

С каждым переселенцем, студентом, стариком, ребенком, военным, мирным, заблудшим, испуганным и агрессивным, волонтером и инфантом, должно работать государство-друг, партнер, защитник, психолог.

Нам нужно победить не только агрессора, но и агрессию. И я верю, мы и с этим справимся.

Возможно, это просто осень! Пора нервов, депрессии и разочарований. Берегите друг друга! Берегите мир! Берегите Украину! Она этого стоит!

Информация о материале

Опубликовано: 09 октября 2017

Недавня спроба підкупу керівника Спеціалізованої антикорупційної прокуратури здивувала і рангом фігурантів, і сумою хабара у $300 тисяч. Але, як свідчать українські реалії, великі хабарі для прокурорів не рідкість. А от реагують служителі закону на них по-різному. І поки одні чесно здають корупціонерів, інші самі вимагають винагороди.

Нижче пропонується 5 історій про найбільші хабарі співробітникам прокуратури за останні 3 роки. Дані взято із реєстру судових рішень, повідомлень правоохоронних органів, публікацій ЗМІ та інших відритих джерел інформації.

Коли прокурор ГПУ вимагає $ 200 тисяч, а це шахрайство

До недавнього випадку з Назаром Холодницьким на титул найбільшого хабара прокурору могла претендувати саме ця історія. Але слідчі Генпрокуратури із цим не зовсім згоді. Адже вони кваліфікують те, що сталося, не як хабарництво, а як шахрайство.

У 2016 році прокурор Департаменту нагляду ГПУ Ігор Чорний був старшим прокурором у справі про привласнення і розтрату майна «Укргазвидобування». ГПУ через суд добилась арешту 8 млн кубометрів газу. Цей газ видобула фірма «Фаворит Систем» за договором про спільну діяльність із держкомпанією «Укргазвидобування» і ТОВ «Кувейт Енерджі Юкрейн».

Згідно з даними судового реєстру, прокурор Чорний порадив директору компанії «Фаворит Систем» поспілкуватися з приводу зняття арешту з газу із його знайомим адвокатом Віктором Мельниченком. Останній, за версією слідства, зіграв роль посередника і озвучив бізнесмену вимогу в сумі $ 200 тисяч, з яких $150 тисяч мав отримати прокурор, а $50 тисяч – адвокат.

Для маскування неправомірної вигоди було підписано договір про надання юридичних послуг.

У подальшому гроші передали двома траншами: $ 10 тисяч у травні 2016 і $ 190 тисяч у серпні. При отриманні останньої суми вимагачів затримали.

Від початку дії прокурора і його спільника кваліфікували не як хабар, а як шахрайство в особливо великих розмірах або організованою групою. В матеріалах справи зазначається, що прокурор не збирався насправді знімати арешт із майна. Але і з таким звинуваченням прокурору і його спільнику загрожує від 5 до 12 років ув’язнення з конфіскацією майна.

Для порівняння за ч.3 ст.368 їм би загрожувало 8-12 років тюрми з конфіскацією, а також позбавлення права обіймати певні посади чи займатись певною діяльністю на строк до 3 років.

У 2017 році розслідування було завершено і справу передано до суду.

Забуті «діамантові» прокурори також вимагали $200 тис.

Хабар у 200 тисяч доларів у 2015 році, за версією слідства, хотіли отримати екс-заступник начальник головного слідчого управління ГПУ Володимир Шапакін і екс-заступник прокурора Київської області Олександр Корнієць. Прокурорів прозвали «діамантовими», оскільки в Корнійця вдома знайшли 102 діаманти.

Гроші начебто вимагали у підприємців, які займались намивом піску під Києвом. Прокурорський посередник Валерій Гібаленко встиг отримати $150 тис.

За ч.4 ст.368 ККУ, екс-прокурорам та їх спільнику загрожує 8-12 років позбавлення волі. Вирок у цій справі досі не винесено. Обвинувачені весь цей час перебувають на свободі, оскільки внесли застави.

Зазначимо, що колишній заступник генпрокурора Віталій Касько неодноразово заявляв про тиск на слідство з боку керівника ГПУ Віктора Шокіна. Раніше при обшуку вдома у Корнійця слідчі виявили особисті документи Шокіна. А тому Корнійця стали зараховувати до найближчого оточення екс-генпрокурора.

Слухання справи в суді розгорнулося уже в каденцію нового керівника ГПУ Юрія Луценка. Справа розглядається вже другий рік. Обвинувачення в суді представляють прокурори ГПУ.

На жаль, від початку 2017 засідання відбувалися настільки рідко і малопродуктивно, що публіка геть втратила до справи інтерес. І навіть, коли засідання вдавалося провести, то допитувались свідки – співробітники прокуратури – які не змогли нічого повідомити про злочин. Підкреслимо, що це були свідки обвинувачення, а не захисту.

У найближчому засіданні прокурори пообіцяли допитати Валентина Рака, який був посередником з боку підприємців і безпосередньо передавав кошти.

Військовий прокурор здав хабародавця, який приніс йому $75 тис.

Наступна історія цілком протилежна. Тут прокурор сам здав хабарника.

Почалося все в грудні 2016, коли військова прокураратура арештувала корабель, на якому було 3 тисячі тонн соди з Кримського содового заводу Фірташа. Судно «Sky Moon» під прапором Танзанії везло товар із окупованого Криму до Молдови з порушеннями правил в’їзду і митного контролю.

Громадянин Молдови, власник компанії NTA Invest Group s.r.o., якій належала партія соди, запропонував військовому прокурору Сергію Яровому $ 75 тис. за зняття арешту. Прокурор Яровий написав рапорт у ГПУ і через три дні хабародавця затримали на гарячому у клубі «Шутерс».

У липні цього року Спеціалізована антикорупційна прокуратура передала справу про хабар до суду. За передачу неправомірної вигоди (ч.3 ст. 369) чоловікові загрожує 4-8 років в’язниці із конфіскацією.

Як повідомила військова прокуратура, сам корабель і соду, вартість якої оцінили у 18,5 млн грн, конфісковано в дохід держави.

«Це найбільша товарна партія за історію українських правоохоронних органів, яка конфіскована судом за порушення митних правил. Вперше в історії України суд прийняв рішення і про конфіскацію морського судна», - зазначили у прокуратурі.

Слідчий прокуратури Київської області вимагав $ 50 тис. у шахрая з Банкової

Незабаром перед судом в ролі обвинувачених постануть слідчий прокуратури Київської області Олександр Павленко і адвокат Олексій Боженок.

За матеріалами справи, у 2016 році слідчий і адвокат вимагали і отримали $ 50 тисяч за перекваліфікацію підозри такому собі Миколі Ільніцькому. Останній хотів видурити $ 30 тис. у судді Голосіївського суду. Чоловік обіцяв за ці гроші позитивну рекомендацію Вищої кваліфкомісії суддів у конкурсі на зайняття посади судді місцевого суду, а також що Верховна Рада проголосує за його призначення суддею безстроково. Пікантності ситуації надає те, що гроші передавалися на вулиці Банковій. Чоловіка затримали на місці, оскільки суддя попередньо звернувся у правоохоронні органи.

Ільніцькому висунули підозру за ч.4 ст.190 ККУ – шахрайство в особливо великих розмірах або організованою групою. Такий злочин карається позбавленням волі на строк від 5 до 12 років з конфіскацією майна.

Далі, за версією слідства, ініціативу проявив сам слідчий Павленко. Він запропонував вимагачеві з Банкової змінити підозру на ст.369-2 ККУ – зловживання впливом. З такою кваліфікацією він міг отримати максимум 8 років тюрми. Павленко начебто пообіцяв Ільніцькому, що обвинувачення змінять, коли справу передадуть до суду, і прокурор укладе з ним угоду про визнання винуватості. Але підозрюваний не став ризикувати і звернувся до НАБУ.

Як ідеться у матеріалах справи, для передачі коштів слідчий заслучив посередника – Олексія Боженка. Однак слідство допускає, що це був не єдиний його спільник. Для успішної реалізації задуманого слідчому щонайменше був потрібен лояльний прокурор. Тому у фабулі справи сказано, що Павленко діяв за попередньою змовою з групою осіб, із невстановленими слідством службовими особами прокуратури Київської області. Як повідомив прокурор із Спеціалізованої антикорупційної прокуратури, ці інші особи досі встановлюються і розслідування щодо них виділено в окреме провадження.

Справу слідчого і адвоката передано в суд, але з травня цього року суд все ще не може приступити до розгляду по суті. Якщо вину буде доведено, засудженим загрожує штраф або тюремне ув’язнення на строк від 2 до 5 років.

$25 тис, щоб закрити справу

В листопаді 2016 року був засуджений херсонський прокурор Денис Прохоренко.

За матеріалами справи, у квітні 2016 Прохоренко зустрівся з чоловіком, якого вважав довіреною особою двох підозрюваних у справах про шахрайство і зберігання наркотиків. Прокурор розповів, що за винагороду допоміг би закрити ці провадження. У розмові Прохоренко похвалився дружніми стосунками з першим заступником прокурора Херсонської області Сергієм Циганком, який зможе ухвалити відповідні рішення. Спочатку прокурор оцінив свої послуги у $30 тис., але пізніше згодився на меншу суму.

Однак прокурор, схоже, помилився щодо свого співрозмовника, бо той, усвідомивши незаконність вимог, розповів про них потерпілому у справі про шахрайство, яку пропонувалось закрити. Саме останній звернувся із заявою в Національне антикорупційне бюро.

У травні 2016 року обидва провадженя було закрито, а Прохоренко отримав через посередника гроші, підготовлені детективами НАБУ.

Прохоренку пред’явили підозру у зловживанні впливом (ч.2 ст.369-2 ККУ) із можливим покаранням у вигляді штрафу або 2-5 років тюрми. Восени 2016 він уклав угоду про визнання винуватості з прокурором Спеціалізованої антикорупційної прокуратури. У підсумку його оштрафували на 25,5 тис. грн, конфіскували 35,5 тис. грн і заборонили працювати в правоохоронних органах на 3 роки.

Нещодавно аналогічна сума у $25 тис. прозвучала при затриманні прокурора в Дніпрі. Гроші знайшли в машині підозрюваного. Прокурор начебто вимагав їх в обмін на те, що залишить особу в статусі свідка і не буде притягувати до кримінальної відповідальності. Чоловік не побоявся звернутися в правоохоронні органи. Зараз розслідування цієї справи триває.

Информация о материале

Опубликовано: 09 октября 2017